Быть Человеком

скачать книгу бесплатно


– И будут все святы? И будут любить друг друга? И не будет ни богатых, ни бедных, ни возвышающихся, ни униженных? – Егор оглядел сидящих за столом, как бы приглашая к разговору. – Человек, свободный от себя самого, то есть от порабощения собственной плоти, это уже не человек. Это – бог. Ну, зачем этому миру миллиарды богов? Вот вы все наверняка слышали, что дети, оказавшиеся в силу каких-либо обстоятельств вне человеческого общества в первые четыре-шесть лет жизни и выросшие среди диких животных, навсегда теряют способность стать людьми. Выходит, наше животное «Я» есть наше ядро, так сказать, базис; а значит, более ценно для создателя. Но, что в этом случае вся прочая надстройка? Ошибка эволюции, взорвавшая земной рай? Интересно, бог может допустить ошибку? – Тут он поднял брови и прикрыл рот своей огромной пятернёй с толстыми короткими пальцами. – Простите, друзья, мне мою несдержанность мыслей. Это шампанское виновато. Это – яд для меня и я, вероятно, теряю остатки разума.

Жорж дружелюбно улыбнулся. – Несвободный от себя человек это голодный человек. Его надо накормить хлебом, знаниями, и всё получится.

– Не думаю. – Пробасил Егор, – Папа Григорий 9, создавший святую инквизицию, я уверен, был сыт и образован. Однако, с его высочайшего позволения усердиями монахов только в Англии было казнено около тысячи женщин, которых предварительно зверски пытали.

– Нравственные уроды, к сожалению, периодически появляются в любых сферах общества, не только в религии. В политике, к примеру, их гораздо больше.

– Верно. Но, кто из них страдал от недоедания, необразованности? Вот вопрос. – Егор смущённо взглянул на Надежду и Максима. – Простите мне мои разглагольствования. Я, наверное, выгляжу, как упрямый осёл.

– Ты выглядишь, как Егор. – Перебил его Жорж, сверкнув белоснежной улыбкой. – Как Егор, с которым мне интересно порой пофилософствовать, и я не теряю надежды наставить тебя на путь истинный.

– Встать на путь истинный для меня намного сложнее, чем даже найти ответы на роящиеся в моей голове вопросы. Вот, к примеру, – глаза Егора плутовски заискрились. – В так называемых детях «Маугли», о которых я уже говорил, больше животного чем человеческого. Так кого же создал бог (или эволюция – как хотите, так и называйте творца)? Почему всё, что делает человека – человеком, так непрочно – здоровье нашего разума, души? – Он с искренней и какой-то виноватой улыбкой посмотрел на Надю. – Что Вы скажете на это, доктор?

Девушка посмотрела в глаза Егора, тонкие брови её слегка приподнялись и лицо приняло растерянное выражение. – Я могу сообщить лишь то, что известно науке, да и вам, я уверена. Человек – общественное создание. Для развития отделов его мозга, ответственных за высшую нервную деятельность, нужны специфические стимулы, которые возникают в процессе общения между людьми. В любом организме развивается лишь то, что востребовано. – Она замолчала на несколько секунд, задумчиво глядя перед собой, затем, улыбнувшись, заговорила вновь. – То, что обеспечивает особые способности человека, подобно слабому огню, зажжённому в мозге новорождённого. Если не поддержать его вовремя, он потухнет. Да, к сожалению, так бывает. – Надя обвела глазами всех сидящих за столом, словно пытаясь удостовериться, что то, что она говорит, понятно. Вероятно, увиденное вселило в неё уверенность, и она продолжила. – Доказано, что не только абсолютная изоляция разрушительна для ребёнка, но и недостаток внимания, заботы, помощи в получении необходимых навыков и знаний. В результате возникает неспособность мозга контролировать поведение. Напротив, то, что востребовано, будет успешно развиваться. Например, центры агрессии. Они есть у каждого человека и являются плодом многовековой борьбы за ресурсы, которую вели наши предки. Насилие и стресс на ранних этапах жизни делают более чувствительными эти взрывоопасные участки мозга. Однако, агрессия не неизбежна. В мире, где не будет стимулов, вызывающих потенциал действия в центрах, ответственном за страх и враждебное поведение, не будет агрессии. Мир добра и любви станет реальностью.

В этот момент в плавное течение её речи ворвался голос Егора, как шум моторной лодки, в утреннюю тишину у реки.

– Выходит, чтобы создать идеального человека, необходимо сначала построить рай? Но кто будет его строить? Грешники?

Надя кивнула ему, глаза её смотрели тепло и дружески. – Понятие идеального сложно. Думаю, стоит начать с лучшего. Необходимо создать лучшие, насколько это возможно, условия. Окружить маленького человека любовью, заботой, научить его заботиться о других, дать всестороннее образование, научить мыслить свободно. Я верю, что создать гармоничного человека реально. Для решения этой задачи есть и силы, и средства, и мудрые учителя. Необходимо время.

– Прекрасно! – Воскликнул Егор, всем своим крупным существом выражая необычайный энтузиазм. – Это значит, некто подарил нам огонь, а мы должны научиться им пользоваться. За это необходимо выпить! – Он с нежностью посмотрел на стоящую перед ним бутылку вина, затем осторожно охватил её могучей правой кистью и поднял над столом, как знамя. – За гармоничного человека! За тех, кто будет воздвигать рай для наших детей, за вас, Наденька! – Он задумался, затем махнул рукой, поднял свой бокал и, не спеша, смакуя каждый глоток, выпил все и вытряс последние капли.

– «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся». – Процитировал Жорж, устремив на Надю чёрный, сияющий осторожной нежностью взгляд. – И я верю в этот рай.

– Молодец, – пробубнил Егор, закусывая выпитое, – но учти, это будет демократический рай для всех – и верующих, и атеистов. Я не перееду в него без Макса.

Жорж с любопытством взглянул на Максима. – Вы атеист?

Возникла пауза. Максим молчал, глядя в тарелку. Уши его покраснели. Возможно, это случилось от смущения, которое он обычно испытывал в кругу незнакомых ему людей, но вероятнее всего, от раздражения, которое росло в нём, как снежный ком. Он уже было собрался открыть рот, чтобы сказать, что верует давно и преданно в Деда Мороза, как, переводя глаза с тарелки на Жоржа вдруг встретился с глазами Нади. Взгляд её, полный сосредоточенного внимания и доверия, смутил Максима, и он заговорил совсем не о том, что хотел мгновение назад. – Концепция бога, как и множество других современных моделей реальности, не может быть ни подтверждена, ни опровергнута. Абсолютные знания о сознании и материи невозможны для человека, любые попытки обобщить всю информацию и подвести под один знаменатель подобны гаданию на кофейной гуще. Любая концепция реальности может быть полезна лишь в определённой сфере.

Жорж посмотрел на Максима пристально, вероятно, пытаясь вникнуть в услышанное. – Близорукость не грех, – наконец, произнёс он, учтиво улыбаясь, – но, если мы что-то не видим, это не значит, что оно не существует. Однако, мне очень интересно, какую картину мира видите вы?

– Я вижу, что человек – самый опасный враг и миру, и себе, а религия есть попытка человека спастись от себя самого.

– И опять я с вами согласен! – Воодушевляясь, подхватил высказанную мысль Жорж. – Христовы заповеди – вечные нравственные ценности – единственный путь к спасению!

– Нормы морали, которые проповедовал Христос, к сожалению, не могут быть нормой для людей. – Возразил Максим, не понимая, зачем он это сделал. Данный разговор не представлял для него ровно никакого интереса, но он словно боялся обмануть ожидания устремлённых на него глаз девушки. – Универсальное сознание – утопия. В этом мире нет более неопределённых и запутанных понятий, чем добро и зло.

Жорж кивнул головой. – Господь – учитель наш. Достичь его высот не дано никому. Но он дарит нам возможность учиться. Несомненно, постичь науку его по силам не всем, для этого необходимы, как в любой учёбе, не только ум, но и трудолюбие, и старание.

– Думаю, этого будет совсем недостаточно. – Вновь возразил Максим. – Можно желать стать, к примеру, художником, но никогда не осуществить своего желания, вследствие отсутствия таланта. Чтобы следовать библейским заповедям, надо иметь в душе нечто, созвучное этим жизненным принципам. Уверен, что самый доступный и самый понятный для людей – язык закона. Уберите полицию, и в мире наступит хаос. Относительный порядок, к которому мы привыкли, держится в основном на страхе наказания. Он, как каркас, поддерживающий неустойчивое сооружение из множества фрагментов, сверху припудренных, прилизанных, подкрашенных для привлекательности, но не способных держаться самостоятельно. Уберите каркас – и все рухнет. Никакие религиозные учения не спасут.

– Согласен. – Вступил в разговор Егор. – Единственно верный и действенный метод воспитания Человека Разумного – это метод «Кнута и пряника». Кстати, и Большинство религий не брезгует им. Будешь хорошо себя вести – попадешь в рай! Ну, а если – нет, гореть тебе в аду!

– Если вы помните, – перебил с улыбкой Жорж, – христианству – более двух тысяч лет! Почему, скажите, люди верят в сказку?

– По разным причинам. – Вновь вступил в разговор Максим. – Кто-то – от неуверенности в собственных силах, от неспособности самостоятельно отвечать за свои поступки, от страха перед настоящим и будущим, кто-то, так сказать, на всякий случай. И лишь немногие – от того, что христианство отвечает их сути, их внутренней потребности жить по законам добра.

Лицо Жоржа выразило недоумение. – Какая разница, каким путем люди приходят к вере? Главное – результат!

– Я думаю, это важно. Так как идеалы, которые не отвечают сути человека, легко предаются при необходимости. Обмениваются на то, что действительно представляет ценность для него – деньги, власть, слава, жизнь. Для таких «верующих» вера – красивая смирительная рубашка, которую можно снять в любой момент. Закон же – это дубинка, от которой в реальной жизни никуда не деться.

Жорж, откинувшись на спинку стула, внимательно смотрел на Максима. – "Имеющий веру – имеет всё и ничего потерять не может." – Процитировал он. – Вы любите Тургенева?

– Я уверен лишь в том, что могу понять, что является фактом, доказанным наукой или временем.

– Ну, а что думаете вы, Надя? – Жорж с надеждой посмотрел на девушку.

– Я считаю бессмысленным этот спор. В книге жизни каждый читает то, что видит. Строки о Христе для меня – лучшее, что я прочла. Эволюция человеческой души, социальная эволюция только набирают скорость. Я верю, что мир будущего, новый мир, будет построен из вечных добрых истин.

– Эволюция биологического вида, породившая человека разумного, остановилась на этом знаменательном событии. – Не глядя на Надю, раздражённо заговорил Максим. В этот раз его раздражение было обращено на себя самого. Он не мог понять, зачем ввязался дискуссию и всё-таки продолжал. – С тех пор эволюционировали общественные законы, область знаний, однако, человек остался прежним. Человеку не преодолеть притяжение его биологической животной сути, не стать тем, что рисует его оптимистичное воображение. Если ему удастся хотя бы в целях самосохранения умерить свой аппетит, отказаться от ориентиров на роскошь и изобилие, у человечества появиться шанс выжить. Сейчас такого шанса нет.

– Да. – Произнес Егор с озадаченным видом. – Задел ты меня за живое своими разговорами об излишествах. Вон сколько на мне лишнего висит! Пора на хлеб и воду. А тебе, Жорж, – В глазах Егора заискрились смешинки. – Тебе надобно сменить имидж – костюмчик попроще, жилье поскромнее. Мудрость, сходящая свыше скромна. Так, если мне не изменяет память, говорил святой Иаков.

– В тебе погибает великий артист. Твоё призвание – сцена. – Жорж хрустнул длинными белыми пальцами. – Люди не могут быть равны абсолютно во всем, потому что Бог создал их разными, наделив разными способностями. А разные способности дают разные возможности. Не всё ли равно, сколько стоит мой костюм, или, сколько у меня домов. Главное – я делаю то, что многие сделать не в состоянии, как я уже говорил, в силу разных способностей. Быть может, кто-то замечательно метет дворы, но он за всю свою жизнь не заработает столько, сколько я уже перечислил на различные благотворительные цели. Да, моё состояние – около пяти миллиардов долларов. Я люблю дорогие вещи. Но, что лучше? Гладить по головке и делиться последними центами, или, как я оказывать существенную, ощутимую помощь? Надо, я думаю, спросить тех, кому я даю работу, кто получает от меня материальную помощь. Да, движение к успеху идёт в жесткой борьбе. Если я буду жалеть всех, кто плетётся сзади меня, я никогда не буду первым. Однако, это, отнюдь не противоречит моей вере, так как я не только сам двигаюсь вперёд, я помогаю обществу двигаться в том же направлении. И именно это добро, это – благо для людей. Я, отбросив сантименты, буду идти впереди успешным и богатым, а, так называемые, добрые и чувствительные в это время будут звенеть центами и топтаться в хвосте, вежливо уступая друг другу дорогу. Кроме того, я не согласен, что ориентиры на роскошь – это дурно. Почему? Если я в состоянии позволить себе иметь красивые дорогие вещи, почему я должен довольствоваться примитивом только потому, что кто-то не умеет, или не хочет зарабатывать деньги? И еще – Жорж сделал паузу и многозначительно посмотрел на Максима. – Хочу напомнить, что эксперименты с уравниловкой уже были. Результаты их известны.

– Вы меня неправильно поняли. – Сдержанно возразил Максим. – Равенство, братство, труд на общее благо и т. д. – все эти понятия звучат красиво, но они не совместимы с человеческой природой. Человек – система, запрограммированная на потребление. Но, если этот процесс не контролировать, человек съест себя сам.

На лице Жоржа возникло выражение иронии. – Извините, но пока в ваших рассуждениях звучат только лозунги. Как практически можно осуществить ваши идеи?

– У меня нет готовых рецептов. Да и изобретать их мне не интересно. – В голосе Максима зазвучали жёсткие ноты. – Каждый должен заниматься своим делом. Я лишь убеждён, что человека изменить нельзя, но его можно увлечь. Ненасытная человеческая природа постоянно требует новых ощущений. Потому на смену классической музыке приходит тяжелый рок, классической живописи – разного рода «измы» – сюрреализм, футуризм, кубизм.

– Вы считаете, что религия, как средство воздействия на сознание людей, устарела, и нужна новая философия, некий «изм», основанный на равенстве, но не коммунизм? – Возразил Жорж, заметно нервничая. – Вы, несомненно, умный человек, но, честно говоря, ваши высказывания меня просто шокируют. Религия – старый дедовский метод. Состоятельность – порок. Превозносите бедность и серость. Наденька, ну а вы, что думаете по этому поводу?

Девушка посмотрела на него, затем на Максима и заговорила негромко, не спеша, осторожно, словно пытаясь затушить разгорающийся словесный пожар. – Я уверена, что религия устареть не может. Это философия. Принимать её или нет – выбор каждого. Однако, культ денег, культ роскоши заставляют забывать человека о вечных ценностях. Максим прав. Эти идеалы калечат сознание людей. Когда мы говорим о физическом здоровье, мы проповедуем умеренность и рациональность. Но, думая о теле, не стоит забывать о душе, о том, что для ее здоровья необходимо соблюдать те же принципы – умеренность и рациональность. Это золотые правила жизни, в природе выживает лишь тот, кто соблюдает их.

– Умеренность и рациональность это здорово! Я за умеренность в еде, питие и прочих подобных удовольствиях. Ну, а как же быть с красотой? – В глазах Жоржа вспыхнул огонёк иронии. – Она не может быть умеренной и рациональной, потому что все, что умеренно это середина, это, так сказать, посредственно. Красота это всегда вершина! Стекло не может быть красивее бриллианта, а железо привлекательнее, чем золото. Что будут делать в вашем умеренном и рациональном мире те, кто любит красоту?

– Понятие красоты относительно. – Ответила Надя. – Иногда то, что кого-то приводит в восторг, другому не приносит радости. Но в большинстве случаев это понятие формируется в человеке под воздействием общества, в котором он живет. Для многих красиво то, что общепринято считать красивым. Кроме того, как все в нашем мире, красота имеет денежную оценку. И потому, опять же в силу общепринятых представлений, для очень многих людей обладание красивыми вещами, украшениями есть способ подчеркнуть свой материальный достаток, свое превосходство над другими. К сожалению, последнее приносит большее удовольствие, чем сама вещь, к сожалению, эквивалентом счастья для многих в нашем обществе считается богатство. Я убеждена, что, если человеку не навязывать уродливых идеалов, не создавать у него комплекс неполноценности потому, что он не может их достичь, не превращать его жизнь в бесконечную гонку за богатством, то он сможет находить радость в красоте естественной, той красоте, которая нас окружает, которую подарил нам Бог.

– Ну, а как быть с теми, кому недостаточно красоты естественной, для кого рамки умеренности и рациональности будут подобны прутьям клетки? – Не сдавался Жорж.

Надя пожала плечами – Пожалуйста. Если человеку нужен шик и он может себе его позволить – пусть. Только на него надо смотреть не с восхищением и завистью, как сейчас, а с сожалением, как на человека, отставшего от жизни, живущего устаревшими понятиями о красоте и счастье. Нужны другие идеалы, другие стандарты, другая шкала ценностей, не привязанная к деньгам.

– Наденька! – Жорж развел руками. – Но это, извините, наивные рассуждения. Миром правят рыночные отношения, а вы предлагаете забыть о деньгах!

– Я прекрасно понимаю, что рыночные отношения исчезнут не скоро. – ответила Надя. – Я говорю о том, что сейчас все измеряется в деньгах, в том числе и значимость человека. В нашем обществе богатые люди более известны, чем деятели науки и культуры. Их жизнь обсуждается в прессе, на телевидении. В центре всеобщего внимания все, от размеров состояния – до стоимости нижнего белья. На мой взгляд, когда человек совершенно бессмысленно тратит огромные суммы денег, зная о том, что многие люди не могут позволить себе самое необходимое, это не только свидетельствует о его проблемах с совестью, но и о порочности общественных законов.

Егор поперхнулся, торопливо вытащил из кармана брюк большой носовой платок и, протирая капли пота, выступившие на побагровевшем лице, произнёс. – А, говорят, женщины – слабый пол. Ты ещё жив, Жорж? Доктор выписал нам лекарства: умеренность и рациональность – ежедневно, до и после еды.

– Идеи, несомненно, замечательные. – Жорж подарил нежную улыбку Наде и ироничную – Егору. – Если бы они еще были выполнимы. Чудесная музыка, Наденька! Пойдемте, потанцуем. – Он встал из-за стола, элегантный, стильный, подошел к девушке и галантно подал ей руку. Она посмотрела на него с мольбой, видимо, намереваясь отказаться. Однако, Жорж опередил её, добавив категорично-шутливым тоном. – Возражения не принимаются. Отказом Вы нанесёте непоправимый вред моему здоровью. Надя покорно последовала за ним.

– Эх! – Вздохнул Егор. – Почему ты, Макс, не пригласил Наденьку? Валенок ты!

– Ну, какой из меня танцор? К тому же мне пора идти. – Максим привстал, однако Егор остановил его порыв, решительно водрузив на его плечо свою массивную руку.

– Не торопись. Ещё несколько минут. – Произнёс он заплетающимся языком. – Я, вероятно, выглядел шутом, ты прости. Моя беспокойная голова не даёт покоя языку. Я пытаюсь понять правду не от мира сего. – Егор потер ладонями виски. – А теперь эта голова разболелась. Пойду прогуляюсь. – Он, кряхтя поднялся.

– Тебя проводить?

– Что меня провожать? Я же – не девушка! Ты лучше за девушками ухаживай. – Проворчал Егор и неуверенной походкой отправился к выходу.

Максим вновь посмотрел на часы. Было без 5 минут три. Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и спланировать оставшуюся часть дня. Вскоре раздались знакомые шаркающие шаги. – Спишь? – Егор, кряхтя, погрузил своё тело в кресло.

– Думаю. – Вяло ответил Максим. – Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно. Освежился, облегчился. – Егор вздохнул и посмотрел на танцующих. – Милая барышня. Славная, очень славная, к тому же, умница. Да, ты это и сам заметил. Представь, родители ее – довольно состоятельные люди, но она живет отдельно и очень скромно. В госпитале работает, может проводить там не только весь день, но и ночь. Больные ее боготворят. Говорят, что ее слова помогают больше, чем лекарства. Советую тебе к ней присмотреться.

– Спасибо за совет, – категорическим тоном прервал его Максим, – но, думаю, он мне никогда не пригодится.

– Никогда не говори – «Никогда». Помнишь ты эту мудрую фразу?.. А вот и наши голуби возвращаются.

– Спасибо, Наденька, – Сказал Жорж, подойдя к столу. Он склонил голову, изящными движениями помог девушке сесть на ее место, затем присел сам. – Я только что рассказывал Наде о своем загородном доме, и мне пришла в голову замечательная мысль. Я решил пригласить всех вас в гости. Как говориться, лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать.

– Превосходная идея! – Воскликнул Егор без раздумий. – Еще одна возможность побыть в исключительно приятной компании! Правда, Макс? – Он решительным движением пододвинул к себе тарелку со спагетти, предназначавшуюся для Максима, намотал макароны на вилку и понес ее ко рту.

– Я не смогу. У меня – конференция через три дня, мне нужно подготовиться.

Рука Егора остановилась. С минуту он молчал, глядя на Максима, словно пытаясь понять услышанное. Наконец, вздохнул, положил вилку в тарелку и, покачивая головой, с обидой во взгляде и голосе заговорил, растягивая слова. – Нуу, не ожидааал, не ожидааал. Не видел друга почти вечность, и – наа тебе.

– Мы вернёмся часам к двум. Я тоже буду занят во второй половине дня. – Включился в разговор Жорж. – Так что, всё наверстаете.

– Верно! – Егор выразительно посмотрел на Максима. – Всё возможно, если очень хочется! Тебе ведь хочется ещё раз побыть в приятной компании?

– Убедил. – Ответил Максим поспешно, чувствуя на себе пристальный взгляд Надежды Белик и опять краснея.

– В общем, не дам я тебе покоя, Макс! – Прогремел Егор с сияющим лицом. – Во сколько едем, друзья?

– Не едем, а летим! Мой коттедж находится в двухсот километров от города. Это немалое расстояние удобнее преодолеть по воздуху. Мы полетим на вертолете. Я сам поведу его. – Жорж сделал паузу. Его взор выражал восторг и ожидание.

– А почему – не на воздушном шаре? – Егор изобразил недоумение. – По-моему, очень романтично.

– Потому что воздушного шара у меня нет, а вертолеты есть. Два – у здания моей компании, один – в моем загородном поместье. Наденька, как вы относитесь к мистике?

– В вашем доме водятся привидения? – С наигранным беспокойством спросила Надя.

– В моем доме – нет. – Жорж обвел всех сидящих за столом интригующим взглядом. – А вот, в окрестностях, ближайших и отдаленных, я не раз наблюдал загадочные явления.

– Летающие тарелки? – С искренним любопытством спросил Егор. – Как тебя угораздило угодить в такую глухомань, где представители инопланетных цивилизаций встречаются, как я понимаю чаще, чем наши братья земляне?

– Я намеренно построил дом в отдаленном от города месте. Я устаю от постоянного присутствия чужих людей вокруг меня. Репортеры, чиновники разных мастей, клиенты. Иногда хочется побыть одному, спрятаться от чужих глаз, побыть с друзьями, в маленькой, приятной компании, как сейчас. – Жорж вновь взглянул на Надю. – Я покажу вам множество замечательных мест! В общем, яркие впечатления гарантирую! Завтра в десять утра я предлагаю встретиться у главного входа моей компании.

– Прекрасно! Давайте выпьем за наше путешествие! – Заявил решительным голосом Егор. – Надя, попробуйте вино! Оно значительно лучше апельсинового сока.

– Нет-нет, я, к сожалению, должна идти. – Девушка посмотрела на Максима, затем на Жоржа, – Спасибо за приятную встречу. Спасибо вам, Егор.

– До завтра, Надя! Обязательно возьмите леденцы в дорогу, чтоб не укачало в вертолете. И – фотоаппарат. Будем фотографировать инопланетян!

– Непременно.

– Я провожу! – Жорж торопливо поднялся со стула. – Как раз, расскажу, куда подъехать.

После ухода Нади мужская компания распалась. Оказалось, что Жорж спешил к своей матушке. Максим уехал домой готовиться к конференции. Егор, поскучав еще около получаса в одиночестве, уехал в гостиницу и улегся спать.

Глава III

Этот воскресный день был совсем не хуже субботнего. Солнце тщательно помыло и приукрасило всё проснувшееся на столько, на сколько это было возможно, потому это всё казалось похорошевшим, и ничто никому, как говорится, не резало глаз. Даже мусор, брошенный свободолюбивыми гражданами и носимый ветром то туда, то сюда, выглядел почти естественным и неизбежным способом их самовыражения. Однако, Максим не заметил этих перемен к лучшему, так как очень спешил. Он не любил опаздывать. Подъехав без пяти минут десять к офису компании Жоржа, он уже собирался выйти из машины, но вдруг мимо бокового окна промелькнул чей-то силуэт. Это была Надя. Максим увидел ее со спины, но узнал сразу. Она была в брючном костюме бежевого цвета и светлой кепке. Он вышел из машины и пошел вслед за девушкой. В первую секунду Максим думал окликнуть ее, но почему-то не решился. Он следовал за ней и испытывал неловкость от собственной неловкости, от того, что, как ему казалось, он выглядел глупо. Потому Максим испытал облегчение, почти что радость, когда на каменно-стеклянном фоне парадного входа обозначился Жорж, сверкающий белизной сорочки, брюк, обуви и улыбки.