скачать книгу бесплатно
– Не хочу, – буркаю я, подхватываю сумку и папку с рисунками и выскакиваю из машины до того, как он успевает мне открыть дверь.
Квартира Георгия Исаевича встречает меня уже привычным запахом красок и старого одеколона. Я разуваюсь на коврике, связанном из разноцветных тряпичных полосок, и прохожу внутрь – в огромную, очень светлую комнату, где целых три окна со старыми рамами, но идеально прозрачными стеклами. Здесь очень пусто: только мольберты и стол, заваленный тряпками, палитрами, стаканами с кистями, карандашами и прочими рабочими принадлежностями. Островок хаоса в море абсолютного порядка.
Сам учитель ждет меня в комнате, в коридор он принципиально не выходит никого встречать, просто заранее открывает входную дверь – и все.
– Здравствуйте, Георгий Исаевич, – робко здороваюсь я.
– Добрый день, Левинская. Чем меня сегодня порадуешь?
Я открываю папку и достаю работы, а он хмурится и наклоняется, внимательно разглядывая мои рисунки. Седые волосы падают ему на лоб, он их отбрасывает нетерпеливым, каким-то мальчишеским жестом, совсем не вяжущимся с его возрастом и статусом.
– Где еще портреты? Я просил три, если мне память не изменяет.
– У меня не получилось, – признаюсь я. – Но зато есть лишний натюрморт.
Натюрморт Георгий Исаевич откладывает в сторону без особого интереса, но зато придирчиво рассматривает мой автопортрет.
– Мазня, – наконец выносит он вердикт.
У меня падает сердце. Еще ни за один портрет я не получала от учителя другой оценки. Всегда только эта – слово «мазня», сказанное презрительным тоном.
– Но почему? Здесь все хорошо по пропорциям, – пытаюсь возразить я. – А цветовое решение тут…
– Ты себя рисовала? – обрывает меня учитель.
– Да.
– Это не ты. Это какое-то дистрофичное страшилище, таким только детей пугать.
– Ну простите. Что в зеркале увидела, то и нарисовала, – бормочу я уязвленно.
Георгий Исаевич смотрит на меня с жалостливым высокомерием.
– Сегодня рисуешь меня. Набросок углем, схватывай только черты и характер.
– Простите, я, кажется… не брала уголь…
– Мой возьми, – он кивает на хрустальную вазочку, похожую на те, в которых подают конфеты. Только у него там лежит рисовальный уголь. – Вперед, Левинская. Времени мало.
Через сорок минут Георгий Исаевич рассматривает мой эскиз и опять кривит губы.
– Здесь нет характера, – выносит он вердикт. – Ты опять рисуешь кукол. Не людей.
– Но я вас так вижу, – пытаюсь оправдаться я.
– Ни хрена ты не видишь. И художник из тебя как из дерьма пуля, – резко отвечает он. – Ты даже не стараешься.
– Я стараюсь!
– Неправда.
После занятия я выползаю из квартиры преподавателя абсолютно раздавленной. Последний час мы разбирали портретную технику, Георгий Исаевич показывал мне, как он сам работает с углем, но сквозь это все сквозило его недовольство и раздражение.
Мазня, мазня, мазня…
Я никак не могу понять, что он от меня хочет. Хотя и честно пытаюсь.
Но ведь, когда я рисовала Ярослава, у меня получилось? Или мне это просто показалось?
Погруженная в свои мысли, я выхожу из подъезда и вздрагиваю от неожиданности, когда вижу стоящую на дороге ярко-синюю машину.
Он не уехал?
– А ты долго, – дружелюбно замечает Ярослав, распахивая водительскую дверь. – Ты всегда по два часа занимаешься? Я взял тебе кофе, но он уже остыл, наверное.
– Я не поеду с тобой обратно, – выпаливаю я, взбешенная его спокойным тоном. – Я же сказала! Я вызову себе такси!
Ярослав смотрит на меня с усмешкой, и в его глазах я вижу неприкрытый интерес. Опасный интерес, от которого внутри меня что-то екает. На солнце его растрепанные с тщательной небрежностью волосы отливают иссиня-черным, словно вороново крыло, и он сейчас настолько красив, насколько же и ужасен. Он буквально излучает силу, властность, самоуверенность и какую-то истинно мужскую безжалостность.
– Ты забавная, когда злишься, – тянет он. А потом скучающим голосом добавляет: – Вернешься обратно на такси, сдам тебя отцу. В машину садись. Быстро.
Мне ужасно хочется в него чем-нибудь бросить, но я делаю долгий выдох, сжимаю зубы и сажусь на заднее сиденье. В салоне пахнет не кожей и вишней, как до этого, а свежим кофе. А еще как будто цветами.
Мои предположения подтверждаются, когда мы выезжаем из двора, и Ярослав вдруг жестом фокусника берет с соседнего кресла букет и передает мне его, одной рукой продолжая рулить.
– Прими в качестве извинения, Нюта, – говорит он. – Будем считать тот случай досадным недоразумением. Окей?
Цветы очень красивые – нежные тюльпаны и нарциссы. Это самый настоящий весенний букет.
Но я не испытываю ни малейшего сожаления, когда открываю окно и швыряю его на обочину дороги. Прямо в грязный, не до конца растаявший снег.
Глава 5. Берлинская лазурь
Яр
– Что делаешь? – весело спрашивает меня в телефонной трубке голос моей невесты.
«Придумываю, чем бы таким завоевать расположение твоей младшей сестренки», – хочется сказать мне, но я, конечно же, оставляю эту мысль при себе.
– Работаю, малыш, – прохладно говорю я. – Много дел.
– Вечером в Театре Наций премьера, билетов в продаже давно нет, но маме передали два приглашения в ложу, пойдем?
– Сегодня четверг, – напоминаю я. – И я везу твою сестру на занятия. Так что прости, малыш, не получится.
– Обойдется разок без своих занятий, – шипит Леля. – Семейный бюджет целее будет. Серьезно, ты знаешь, сколько стоит один урок у этого чокнутого профессора? Этой инфантильной дурочке, конечно, плевать, она ведь считает себя талантливой и до денежных вопросов не опускается, но я-то в курсе! Понятно, что деньги у папы есть и тратить он их может, как хочет, но блин, Ярик! В случае Нюты это просто выкидывание бабла в пустоту! Лучше бы на благотворительность отдал!
Я молчу, никак не подтверждая и не опровергая Лелины слова.
Я не то чтобы на стороне колючей злобной Нюты, которая принимает мою помощь с таким видом, как будто ее это бесконечно оскорбляет, но внезапно мне хочется поинтересоваться у моей невесты, не считает ли она напрасной тратой семейного бюджета свою коллекцию туфель, к примеру. Сколько их там у нее? Штук сто, не меньше?
Или фирменные тряпки, которые на ней всегда разные. Еще ни разу не повторилась. И белье у Лели всегда самых шикарных марок, всегда самый охрененный шелк и самое дорогое кружево. Не, лично мне все нравится, но просто… носить все это и упрекать сестру занятиями живописью? Как-то это мелко, что ли.
Нюта тоже имеет право пользоваться семейными благами, разве нет? А ведь она одевается всегда очень просто. Даже скромно. Интересно, белье у нее такое же скромное или…
Так, стоп. Стоп, Яр. Думать о трусах младшей сестренки своей невесты – это уже дно какое-то.
Она и так слишком много места в моих мыслях занимает последние дни. Упрямая своенравная девчонка, которая швыряется из окон моими букетами, игнорирует купленные ей кофе, чай, какао, пирожные (ладно хоть в меня этим всем не стала бросаться) и не отвечает на мои вопросы. Согласен, неловко вышло, что она подслушала, как мы с Лелей ее обсуждали, но разве не пора уже закопать топор войны? Я и так дважды в неделю трачу по полдня только ради того, чтобы возить ее на эти занятия. Это не достаточная плата за несколько обидных слов?
– Ярик! – раздраженно врывается в мои мысли Леля. – Ты со мной?
– Да, малыш, прости, тут звонок по параллельной линии был, – вру я.
– Пожалуйста, Ярик, ну давай сходим в театр! Мы уже два дня нигде не были! – капризно просит она. – Забей ты на эту дурочку, ну вот правда. Папа точно не обидится.
– Леля, – жестко обрываю я это канюченье. – Ты, кажется, что-то путаешь. Я не мальчик для того, чтобы сопровождать тебя на всю эту бесконечную околокультурную хрень. Хочешь потрахаться, приезжай ко мне часов в восемь вечера. Я как раз закончу с твоей сестрой, еще немного поработаю и буду свободен. А менять договоренность с твоим отцом только из-за твоего каприза я тем более не собираюсь.
– Ой, прости, Яр, я совсем не это имела в виду! – быстро перестраивается она. Ее голос становится низким, густым и соблазнительным. – Просто… соскучилась по тебе очень. И у меня такой новый комплект… абсолютно прозрачный… Хочешь увидеть, как он на мне смотрится?
– Приезжай в восемь, малыш, и все мне покажешь, – повторяю я уже мягче. – Приедешь?
– Приеду, – шепчет Леля в трубку. – Ужасно по тебе соскучилась, Ярик.
И в этот момент ее голос звучит искренне. Мне уже не в первый раз кажется, что Леля ко мне привязывается больше, чем стоило бы. Ведь у нас изначально был договор, что в будущем после брака мы не будем друг другу мешать заводить связи на стороне. Да, пока нам с ней классно в постели, но я же себя знаю. Мне быстро надоест.
Впрочем, пока не надоело. Леля довольно горячая, умелая и изобретательная.
– Вот и договорились, – усмехаюсь я. – Буду ждать вечера, малыш.
А потом, поддавшись непонятному импульсу, вдруг спрашиваю:
– Слушай, а что хоть твоя сестра рисует? Ты видела ее картины?
– Видела пару раз, давно еще, – фыркает она. – Мазня полная. А сейчас она рисует и сразу рвет их, чтобы никто не увидел. Еще бы в камине сжигала, ну! Бред полный. Да пойми, Ярик, наша Нюта просто играет в свою гениальность. Надо же чем-то привлекать к себе внимание, раз внешностью природа обделила.
Не обделила.
Нюта – странная, тут я с Лелей готов согласиться. У нее неудобный характер, тут тоже плюсую. Она говорит что думает, не пытается произвести хорошее впечатление, замкнута и необщительна, но…
Но с внешностью у нее точно все в порядке, хоть на первый взгляд этого и не скажешь.
У Нюты хрупкие запястья, длинные изящные пальцы, блестящие темные волосы и изумительные глаза, похожие цветом на мраморную крошку. И в этих глазах столько вызова и упрямства, что я уже сам не могу понять, зачем я так упорно пытаюсь наладить с ней отношения.
Ради своего будущего брака?
Или…
Или для чего-то еще?
Нюта
Опять четверг. Он наступает слишком быстро, и я не успеваю морально подготовиться. Ни к тому, что меня опять будут ругать и называть бездарностью, ни к тому, что мне опять придется сидеть в машине Ярослава, вдыхать ледяной горьковатый запах его парфюма и смотреть на его красивые сильные руки, уверенно лежащие на руле.
Но это меньшее из зол, хуже всего, что он не сдается и продолжает свои попытки добраться до меня, расшевелить, заставить улыбаться, заставить ему отвечать…
Зачем ему это нужно?
Я не понимаю.
И не хочу понимать. Он мне никто.
– Привет, Нюта, – все та же широкая обаятельная улыбка. На нем дорогой, отлично сидящий костюм цвета берлинской лазури, он безумно идет к его глазам. – Поехали?
– Привет, – холодно отвечаю я и сажусь на заднее сиденье.
Всю прошлую неделю меня там ждал какой-нибудь сюрприз: стаканчик кофе, коробка пирожных, мягкая игрушка, шелковый шарф…Ярослав и сегодня не оставляет своих попыток, но в этот раз его выбор более удачен – красивый дорогой скетчбук с магнитной застежкой. Такого добра у художников много не бывает, и подари мне это кто другой, я бы с удовольствием приняла подарок, но…
– Спасибо, не надо, – говорю я, обращаясь к его затылку. – Я это не возьму. Верни в магазин или подари кому-то другому.
– Прогресс, – спокойно замечает он.
– В смысле? – не понимаю я.
Ярослав оборачивается и весело ухмыляется. Его синие глаза смотрят на меня с интересом.
– Ты первый раз сказала «спасибо», Нюта, – поясняет он. – Значит, понравилось?
– Нет! И прекращай уже это! – резко говорю я. – Что за бред с этими подарками? Ты меня купить пытаешься или что? Можешь расслабиться, я не собираюсь папе на тебя жаловаться. Ты для него и так идеальный зять, так что оставь меня уже в покое! Пожалуйста!
– А если нет? – с холодным любопытством спрашивает он.
– Тогда… тогда сестре скажу, что ты ко мне пристаешь! – выпаливаю я. – Понял?
Ярослав громко и искренне смеется.
– Я к тебе пристаю? Серьезно? А можно поподробнее, когда это было и где? Где-то в твоих неприличных фантазиях, да, Нюта?
Мои щеки вспыхивают от смущения и злости одновременно.
– Оставь! Меня! В покое!
– Я подумаю об этом, – кивает он и больше до самого конца поездки не говорит мне ни слова, а меня всю трясет от негодования. Как же сильно хочется стукнуть его! Вывести из равновесия! Заставить сбросить эту маску абсолютной уверенности в себе и увидеть, что же за ней прячется!
Впрочем… может, это не маска. Может, Ярослав такой и есть.
В квартире Георгия Исаевича привычно и успокаивающе пахнет красками и одеколоном, и я искренне надеюсь, что сегодня заслужу хоть какую-то похвалу. Ведь я постаралась подготовиться как следует и принесла целых три портрета! Обязательным условием было рисовать реальных людей, тех, которых я видела своими глазами, поэтому выбор моделей был не такой уж большой. На моих портретах сегодня папа, мама и сестра.
Георгий Исаевич кивает и внимательно рассматривает мои работы. А потом просто вздыхает, сует мне их обратно и пожимает плечами.
