скачать книгу бесплатно
– Так, поговорила кое с кем… За ужином она отлично себя чувствовала, прекрасно выглядела и была само гостеприимство. Человек в таком приподнятом настроении не станет бросаться с балкона!
– Хорошо, а несчастный случай? – не сдавался Дед. – Ты же сама говорила, что Бузякина много пила и почти ничего не ела: может, она вышла на балкон продышаться, голова закружилась от перепада температуры, и…
– Все возможно, – быстро согласилась Алла, – но перила на балконе достаточно высокие – Бузякина не могла просто оступиться! Чтобы упасть, она должна была перегнуться через перила или даже встать на них. Нет, что-то мешает мне в это поверить! Криминалисты нашли на балконе пуговицу – по виду, от свитера или кофты. На Ларисе в тот вечер было шелковое платье без пуговиц – получается, кто-то находился рядом с ней в момент смерти!
– Но ты же понимаешь, что пуговица могла оказаться там раньше, да? Ее могли обронить накануне, а то и вовсе за неделю до вечеринки!
– Она не просто упала, а была вырвана с мясом, Андрон Петрович! – возразила Алла.
– То есть ты предполагаешь наличие борьбы? – задумчиво протянул тот. – А что патолог говорит?
– Вскрытия еще не было – слишком большой наплыв покойников в выходные, а ведь смерть Бузякиной пока не признана криминальной. Но судмедэксперт сказала, что на запястьях и предплечьях жерт… то есть покойной, обнаружены свежие синяки.
– А чьи-то еще пальчики, потожировые следы обнаружены?
– Масса! Одной прислуги в доме Бузякиной человек двадцать. А еще гости…
– Знаешь, подруга, мне кажется, ты нагнетаешь! Может, дело в том, что погибшая – известная личность? Мы всегда думаем, что такие люди не могут, скажем, попасть под машину, переходя улицу в неположенном месте, – их обязательно должны сбить намеренно. Или, к примеру, знаменитости не умирают от паленой водки, их непременно травят завистники и прочие недоброжелатели!
– Все не так! – возмутилась Алла, но Дед остановил ее властным взмахом руки.
– Значит так, я даю тебе три дня – как в сказках, помнишь? Если за трое суток у тебя не найдется нормальных доказательств, мы закроем дело о самоубийстве. Ну или несчастном случае. Ты же понимаешь, как меня сейчас прессовать станут?
Алла напустила на себя виноватый вид.
– Ну вот – значит, знаешь. Жду тебя через три дня. Не найдешь оснований для возбуждения по убийству – не обессудь!
* * *
– Так это убийство или нет? – поинтересовался Антон Шеин, старший оперативник Аллиной бригады. Он был не только старше остальных по возрасту, но и наиболее авторитетным из них. Сам Шеин считал, что его жизненный опыт и вовсе незаменим: будучи несколько раз женат и разведен, он справедливо полагал, что прошел все семь кругов ада, попутно выяснив, что рая не существует.
– Пока ищем доказательства для Де… в смысле, для Кириенко, – ответила Алла, усаживаясь на свое место и привычным жестом хватая огрызок карандаша. – И еще – ждем результатов вскрытия Бузякиной. Я надеялась, что его проведет наш новый патолог-эксперт, Иван Гурнов, но у них в больнице что-то случилось – авария, кажется, – и неожиданный наплыв покойников в тамошний морг помешает доктору Гурнову нам помочь. Так что с телом работает другой патологоанатом.
– Алла Гурьевна, а почему вы считаете, что Бузякина… – начал было Александр Белкин, представитель «молодого поколения» в отделе. Едва миновавший двадцатидвухлетний рубеж парень по праву считался самым молодым опером СК в Санкт-Петербурге.
– Ох, Александр, не начинайте! – поморщилась она. – Я только что отвечала на этот вопрос наверху, и мне не хотелось бы повторяться! До тех пор, пока не установлено, что имел место несчастный случай или самоубийство, мы считаем случившееся убийством.
Алла засунула кончик карандаша в рот, и присутствующие как завороженные уставились на следователя: ее привычка, словно бобер, сгрызать в задумчивости карандаши почти до грифеля была им хорошо известна. Шеин даже заметил, что Суркова, похоже, предпочитает канцелярщину твердости HB – видать, вкус у нее какой-то особенный, не иначе!
– Пока мы ждем, – продолжила она, – давайте поработаем с людьми. В момент гибели Ларисы в доме находилась чертова туча народу, включая обслугу, – кто-нибудь просто обязан был что-то видеть, слышать или хотя бы подозревать!
– Зря потратим время! – процедил Дамир Ахметов, возясь со своим ноутбуком. – Если окажется, что это несчастный случай…
В этот момент кто-то настойчиво и громко постучал в дверь.
– Войдите! – крикнула Алла, и дверь тут же распахнулась настежь, впустив молодую женщину. Одета незнакомка была в длинную норковую шубу, блестящую, словно слюда, и сапоги на высоченном каблуке (Алла про себя поздравила незнакомку с хорошим чувством равновесия).
– Вы – следователь Суркова? – поинтересовалась вошедшая. – Я вас видела на банкете!
– Неужели?
Алла наморщила лоб, пытаясь припомнить это ничем не примечательное лицо, но не смогла: если она и находилась среди гостей, то ничем особенным себя не проявила.
– Я – дочь Ларисы Бузякиной, Дарья Томина, – представилась посетительница.
– Ах, вот оно что… – Алле тут же вспомнился невольно подслушанный в доме актрисы разговор. Женский голос, вне всяких сомнений, принадлежал Дарье, но кто же был ее собеседник? – Чем мы можем вам помочь?
– Я знаю, все думают, что мама случайно сорвалась с балкона, но я в это не верю. Вы действительно можете помочь: посадите убийцу!
– Погодите, – вмешался Антон, приближаясь сбоку неслышно, словно барс, – я правильно понимаю, что вы знаете, кто…
– Разумеется! – перебила девушка, вызывающе выпятив короткий подбородок. Алла заметила, что дочь Ларисы определенно пошла не в нее – вероятнее всего, в отца. Она была коренастой и круглолицей, ничем не напоминая утонченную, высокую мать. За исключением нескольких месяцев, когда Бузякина резко набрала вес, она всегда оставалась тонкой и воздушной. Лариса не могла похвастаться красивым лицом, но фигура была ее визитной карточкой. Дочка здесь явно подкачала, не спасали даже каблуки и дорогие шмотки!
– Вы можете назвать имя? – продолжил напирать Антон, игнорируя предупреждающий взгляд Аллы.
– Мою мать убила Инна Гордина! Не знаю, спланировала ли она это или все вышло случайно, но…
– Кто она такая, эта Инна? – прервала девушку Алла: ей не понравилось, что Шеин перехватил инициативу. И не потому, что она являлась сторонницей жесткой субординации, а исключительно из боязни, что его напористость может отпугнуть возможную свидетельницу. Как все мужчины, Антон предпочитал сразу брать быка за рога, а не рассусоливать, медленно приближаясь к сути вопроса.
– Змея она, вот кто! – буквально выплюнула Дарья.
– Вы присядьте-ка, ладно? – предложила Алла, выдвигая ближайший стул. – И объясните толком, какое отношения Инна Гордина имеет к вам и вашей матери!
Аккуратно подобрав полы шубы, Дарья опустилась на сиденье и закинула ногу на ногу. Алла невольно сравнила ее короткие, полные икры «бочоночком» со стройными ногами Ларисы – как же природа порой отдыхает на детях!
– Инна Гордина – дочка дяди Киры… то есть Кирилла Гордина.
– Это тот, которого посадили за махинации с загородной недвижимостью? – встрял Дамир, услышав знакомое имя.
– Правильно, – кивнула Дарья. – Он умер в тюрьме. Но папа сделал все, чтобы его семья не осталась внакладе: он помогал тете Оле, а когда и она умерла, Инна стала жить с нами. Имущество дяди Киры пришлось продать с молотка, чтобы рассчитаться с его долгами, но этого не хватило, и папа, пока мог, отдавал деньги кредиторам из своего кармана. А эта тварь так нам за все отплатила!
– Почему вы считаете, что Инна имеет отношение к гибели вашей матери? – спросила Алла. – На каком основании?
– На том основании, что в тот момент они находились вместе на балконе!
– Откуда вам это известно?
– Да я видела, как Инна туда входила!
– Вы видели их вдвоем?
– Нет, но… я видела, как Инна выскочила оттуда, а потом раздался крик снизу, и я побежала посмотреть, что случилось. А там… там мать, понимаете?!
– Инна, – медленно произнесла Алла, пытаясь прояснить сказанное и одновременно обдумывая полученную информацию, – вы говорите, что фактически стали свидетелем убийства матери?
– Ну… наверное, можно и так сказать, да! – тряхнула головой Дарья.
– Вы видели Инну после?
– Да вы хоть представляете, что я чувствовала в тот момент?! Моя мать умерла, ее убили!
– Скажите, Дарья, а зачем Инне Гординой убивать Ларису?
– Этого я не знаю, – буркнула девушка. – Но вот что я знаю: мать и Инна в последнее время без конца ссорились.
– Из-за чего?
– По-моему, это как-то связано с папой. Почему бы вам у самой Инны не спросить?
Когда Дарья Томина удалилась, получив от Аллы заверения в том, что она обязательно выяснит, что случилось с Бузякиной, в комнате на короткое время установился режим полной тишины. В этой тишине, густой, как сметана, слышалось лишь тиканье часов с боем – подарок Деда на какой-то праздник. Штука дорогая, но чужеродно смотревшаяся на фоне современной, почти спартанской обстановки кабинета.
– Что скажете, коллеги? – поинтересовалась Алла, первой нарушая молчание.
– Прям цыганочка с выходом! – ухмыльнулся Ахметов. – Нежданчик…
– А мне вот кое-что странным показалось, – задумчиво покачал головой Белкин.
– Ну, Александр, поделитесь с нами, – предложила Алла.
– Не знаю, заметили ли вы, но Дарья назвала Томина папой, а вот Бузякину…
– Она ни разу не назвала ее мамой – только матерью, верно! – перебил Шеин.
– Да, как-то не вяжется с дочерним горем и непреодолимым желанием наказать преступника, – пробормотал Ахметов. – И все-таки с этой Гординой поговорить необходимо!
– Согласна, – кивнула Алла. – Может, мы сразу все и узнаем: послушаем ее версию, выясним насчет алиби.
– Ну, Алла Гурьевна, – хлопнув себя по ляжкам, сказал Антон, – похоже, тут и в самом деле попахивает преступлением!
* * *
Иван Гурнов открыл калитку, и навстречу ему из дома вылетел огромный лохматый зверь. Если бы патологоанатом не знал, что Владимир Князев держит гигантского ирландского волкодава, он, несомненно, наложил бы в штаны и рванул за забор. К счастью, мужчина и собака были знакомы, поэтому Иван лишь ласково потрепал ее по холке и умело предотвратил его наскок себе на грудь (стоя на задних лапах, Жук был одного роста с долговязым Гурновым).
– Ну, и где твой папка? – спросил он и, по понятной причине не дожидаясь ответа от пса, двинулся к дому. Однако не успел Иван дотянуться до ручки, как дверь распахнулась и на пороге нарисовался невысокий, стройный молодой человек восточной наружности.
– Ты кто? – изумился Гурнов, отступив назад и едва не навернувшись на ступеньках.
– Я Сархат, – спокойно ответил незнакомец. – А вы?
То, что юноша – именно Сархат, а не Семен или Антон, было ясно и без паспорта, однако Иван был настолько удивлен, увидев в доме друга незнакомого человека, что не сразу нашелся что ответить на такой наглый вопрос. Он знал, что у Мономаха есть домработница, но мальчишка-гастарбайтер, ведущий себя здесь как дома, – дело другое!
– Ты меня в дом-то впустишь? – не отвечая на вопрос, поинтересовался Иван.
– Если вы к дяде Вове, то к нему нельзя, – вполне дружелюбно, но твердо заявил Сархат. – Спит он. Устал очень после суток. Вернее, после двух.
– Я в курсе, – поморщился Гурнов. – А долго спать вредно для здоровья – это я тебе как врач говорю!
– А, так вы тоже… погодите, а вас, случайно, не Иваном зовут?
Вот это да! Выходит, парнишка в курсе его существования, а сам Иван – ни сном ни духом?
– Точно! – кивнул он и, устав стоять в дверях, отодвинул Сархата в сторону и втиснул свое высокое тощее тело в дверной проем. Видимо, их короткая перепалка разбудила Мономаха, потому что из гостиной раздался его заспанный голос:
– Кто там пришел, Сархат?
– Совесть твоя, – отозвался Иван, входя в комнату. Мономах сидел на диване и ерошил руками короткий ежик волос, пытаясь окончательно проснуться. – Я, понимаешь, вкалываю, как раб на плантациях, пытаясь тебе угодить, а ты трубку не берешь!
– Почему – как раб? – непонимающе уставился на друга Мономах. – И как ты хочешь мне угодить? Который час?
– Половина одиннадцатого. Вечера, естес-с-сно.
– Ого!
– Ну да, даешь стране угля – хоть мелкого, но много!
Гурнов скинул пальто и опустился в мягкое кресло, сложившись пополам, словно кукла-марионетка, и скрестив тонкие ноги с острыми коленками.
– Так что ты там говорил про раба? – повторил вопрос Мономах.
– Я сделал вскрытие твоей девочки – ну той, балетной.
– Когда ты успел?!
– Как только, так сразу. Под шумок. Сам понимаешь, бардак, со всеми этими пострадавшими в аварии, трупы складывают пирамидкой… Но я решил, что с теми товарищами все ясно, а вот с пациенткой твоей… Короче, я решил подсуетиться, пока ее родаки не разнесли больничку к чертовой матери!
– У них какая-то шишка знакомая есть в комитете?
– Слава богу, не у них, а у кого-то из знакомых, но и этого достаточно, чтобы напугать Муратова!
– Да, он легко пугается, – скривился Мономах. – Особенно если чувствует, что можно перевалить с больной головы на здоровую!
– Ну с тобой у него ничего не выйдет, хоть он из штанов выпрыгнет от усердия: с девчонкой определенно произошел несчастный случай.
– Не самоубийство?
– Нет, и я докажу это любому следаку.
– Следаку?
– Один уже скачет по больнице, кузнечик, со всеми балакает. До тебя, значит, еще не добрался?
– Меня Нелидова отправила домой отсыпаться. А с тобой он разговаривал?
– Да, и я сказал ему то же, что говорю тебе: несчастный случай. Думается мне, он придерживается той же точки зрения: баба с возу, кобыле легче! Ты ж понимаешь, с самоубийством возни больше и для них, и для нас.
– Почему ты так уверен? – перебил Мономах. – Я понимаю, если бы девочка вывалилась из окна, но она зачем-то выбралась на крышу!
– Этого тебе ни одна гадалка не объяснит! – развел длинными руками Гурнов. – Черт знает, что там в ее глупой голове могло… Слушая, я ж забыл совсем!
