скачать книгу бесплатно
– Ты был депутатом?
– Нет, это я у Вольфыча дернул. Ты давай звони, если так хочется.
Я снова набрал номер телефона Аллочки Сиротиной. Ожидая соединения, представлял, как она мечется сейчас в поисках пропавшей примадонны.
Увы, мне ответила все та же механическая тетка: «Телефон абонента находится вне зоны обслуживания сети».
– Обратного хода нет, – пояснил Женя. – Во всяком случае, я его пока не нашел. Пересекаешь порог вокзала – застреваешь тут. Любой следующий состав увезет тебя в другой город этой реальности.
– Но мой-то поезд ты встретил. А я ехал из нашей с тобой Москвы. Вместо того чтобы меня окучивать, сел бы и уехал.
Он улыбнулся печально. В этой улыбке отражалось все, что ему довелось пережить за минувший месяц.
– Старик, я еще не разобрался, как это работает. Я не ожидал поезда, был совершенно не готов. Без билета не пустят, знаешь ли, да и денег у меня нет. Просто шлялся по вокзалу, увидел тебя, узнал и окликнул. Сегодня, наверно, какой-то аномальный день, потому что ты мой первый земляк здесь. Наверно, в этом можно откопать какое-то решение проблемы. Надо подумать. У тебя есть семья?
– Родители и брат.
– Они будут тебя оплакивать. А у меня там жена. Но я не скучаю. Сучка наверняка уже проматывает мои денежки.
Я промолчал. Разные мысли роились в моей голове, но ни одна из них не приближала к пониманию того, что делать дальше. Думаю, нам действительно будет о чем поговорить вечерами в каком-нибудь местном кабаке. Будем пить, пока не закончатся деньги…
Или, может, все-таки найти машину? Попытка – не пытка.
Я нерешительно направился к крыльцу здания.
– Ты куда, майор?
– Узнать номера такси.
Он не увязался вслед за мной, но крикнул в спину:
– Я обещал тебя не отговаривать, так что езжай! Когда вдоволь накатаешься, возвращайся сюда. Без меня ты в этой стране пропадешь.
Я остановился у двери. Что-то в его голосе мне не понравилось. Он действительно не пытался меня удержать, но это было… знаете, как будто направивший на тебя пистолет человек хладнокровно предлагает на выбор отстрелить руку или ногу.
– Твою мать…
– Согласен, – сказал Евгений.
Я вернулся к краю перрона, посмотрел на белеющие в вечернем сумраке рельсы.
– И что теперь делать-то?
– Для начала напьемся и посмотрим порнушку, а там война план покажет. – Он хлопнул меня по плечу. – Давай, заканчивай свои слёзки.
Я вздохнул, вытащил из кармана сложенные вчетверо листы бумаги – мой «хороший сценарий». С минуту держал его в руках, блуждая глазами по тексту, а потом начал медленно рвать на кусочки и бросать вниз. Майор Глеб Косыгин получил пулю в лоб и будет похоронен с почестями. Жаль, не увидит внебрачного сына.
3. Удар ослиного копыта
И стали жить они вдвоем…
Так я мог бы написать, будь я каким-нибудь акыном, но, во-первых, талантом складывать стихотворные вирши обделил меня Создатель, а во-вторых, меня могли бы неправильно понять. Так что забудьте.
В тот вечер мы с бывшим политтехнологом Евгением Палычем Петровским знатно набрались. Первым делом я оценил свои финансовые возможности с помощью вокзального банкомата. С наличкой в бумажнике я уже разобрался в кафе «Пчела», теперь следовало проверить баланс карт. Сомнений относительно возможности обналичить средства у меня уже не было – при пересечении порога вокзала мои деньги конвертировались в соотношении один к одному. Как выяснилось, «мастер-кард» и «виза» в этом параллельном мире также отлично сработали.
«Глобалисты, что с них взять», – пожав плечами, сказал Женя.
На одной из двух карт остались какие-то копейки – на пару сотен обедов в семейном кафе «Пчела» или среднюю пенсию по городу, – а на вторую буквально за сутки до моего приключения упал аванс за работу над последними эпизодами сериала. Я затылком почувствовал, как возбудился Петровский.
– Белой горячкой не ограничимся, – прокомментировал он.
– Не облизывайся. Неизвестно, сколько мне придется тут торчать и чем заниматься. Каждый рублик на счету. Я ведь тоже, как и ты, никогда не столярничал и не клал кирпичи.
– То есть ничем особенным, кроме системы Станиславского, не владеешь?
Я развел руками.
– Мельчают экранные супермены, – вздохнул Женя.
Получив на руки запрошенную сумму наличности, я еще раз с интересом изучил новые для меня купюры. Они отличались от наших цветовой гаммой, цвета были более теплые, какие-то воздушные, и вместо памятников архитектуры разных городов бумажки украшали профили выдающихся людей страны. Кое-кого я даже узнал, того же Пушкина, например, и еще Ломоносова. Кстати, и номиналы были непривычные – двадцать рублей, десять, пятерки и даже просто рубли.
– Разумный запрос, – сказал Петровский. – Чем больше мелочи, тем лучше. Как ты заметил, тут очень смешной курс. В нашей Москве ты на тысячу пообедаешь в «Макдональдсе», а здесь можешь неделю жрать с большой компанией в самом дорогом ресторане. По здешним меркам ты просто Ротшильд.
– Обалдеть, – сказал я. – Ну, стало быть, народ к разврату готов.
– Я ж говорю – ипостась!
Мое желание напиться преследовало две вполне прагматичные цели. Прежде всего, я хотел за рюмкой получить больше информации от своего нового друга об этом странном месте, в котором мне предстояло провести какое-то время (мысль, что придется торчать здесь остаток жизни, мою голову в тот день старательно избегала). А еще мне хотелось отодвинуть подальше перспективу принятия решения. «Живи одним днем», – говорила моя последняя возлюбленная, отказавшаяся выйти за меня замуж.
Так и живу, дорогая, твоими молитвами.
Петровский самостоятельно поймал такси там же, на привокзальной площади, любезно отказавшись от услуг местного полицейского. Он отвез меня в отель «Каскад» на живописной окраине. Это был ослепительно белый трехэтажный особняк, весьма умело подделанный под старину. На мое замечание, что аборигены категорически отказываются подниматься над землей выше третьего этажа, Женя равнодушно отмахнулся. Очевидно, меня ожидало впереди еще много открытий.
Мы заказали роскошный номер с двумя спальнями, одной большущей гостиной, выполненной в каком-то викторианском стиле, и ванной комнатой, пригодной для проведения чемпионатов по водному поло. Вид из гигантского панорамного окна открывался пасторальный: большой цветущий луг, заканчивающийся березовой рощей, где-то вдали, за частоколом деревьев, виднелась узкая лента реки.
– Фигасе! – сказал я. – Сколько, говоришь, тут жителей?
– Почти сорок.
– Зачем им такой дорогой отель?
– А что, в бараках гостей принимать, как в наших районных Бельдяжках? Они живут в другой стране, нам не понять. Это лучший отель в городе, а у нас с тобой люксовый номер. Через стену такой же, в нем останавливаются важные шишки, которые приезжают к местным властям на переговоры. Тишина и покой. Утром после завтрака выходишь на свежий воздух и гуляешь… просто рай. Я пожил тут немного, пока не кончились бабки. Рад сюда вернуться.
На самом деле мне тоже понравилось.
– Закажем жрачку в номер? – предложил напарник по разврату. – Цены, конечно, не пчелкинские, но ты можешь себе позволить.
«Да, могу», – подумал я, когда увидел в гостиничном меню издевательски демократичные цены. Я заказал все самое вкусное.
Через двадцать минут к нам в номер из ресторана привезли на тележке плотный ужин – семгу в соусе бешамель, телятину по-бургундски, жареный картофель, куриные окорочка, салаты из свежих овощей. В баре возле холодильника мы обнаружили две бутылки коньяка. Евгений Палыч с плотоядным вздохом опустился на диван.
– Давно я так не харчевал.
– Надо было озаботиться получением человеческой профессии.
– Поговорим об этом через месяц.
Едва официант удалился, мы опрокинули по первой. Потом налили по второй и немедленно выпили. Палыч полез в холодильник за льдом, бормоча на ходу что-то об утраченных иллюзиях и забытых привычках столичной аристократии. Я немного размяк. Будущее уже не виделось таким туманным и пугающим, как полчаса назад. Из всех вариантов параллельных миров, в которые я теоретически мог угодить, ступив на полустанок, этот был далеко не самый худший. Впрочем, я все еще сомневался, что это не галлюцинации.
После третьего бокала мы уделили время закуске, потом вышли курить на балкон. Я тоже сунул в зубы сигарету, потому что уже плевать хотел с высокой колокольни на предостережения Аллочки Сиротиной. Право слово, что мне Сиротина, которая сейчас черт знает где?
Сделав несколько затяжек, я, впрочем, почувствовал легкий укол совести. Ведь они меня там потеряли, я для них пропал без вести. Мало того что у них полетел финал сериала, так ведь и мое исчезновение станет достаточным стрессом.
Словно услышав мои мысли, Женя глубокомысленно изрек:
– Я полагаю, на твоем бегстве ребята сделают дополнительные рейтинги.
– Не исключено.
– Я уже вижу заголовки: «Странное исчезновение Косого!». «Кто стоит за убийством Сергея Круглова?». Целую программу у Малахова тебе посвятят.
– Кошмар, – выдохнул я.
Он распахнул стеклянные створки балкона. Я услышал стрекот кузнечиков, пахло вечерней свежестью и травой. Это было роскошно, без преувеличения. Закат окрасил березовую рощу в кислотные цвета. Неведомый мне мир засыпал.
– Брось, не бери в голову! – Женя хлопнул меня по плечу. – Вот где жизнь! Вот где любовь! Вот где счастье!
Он бросил недокуренную сигарету вниз. Она описала дугу и рассыпалась искрами на тротуаре.
– Мир новый, а привычки старые, – буркнул я.
Впрочем, к черту сантименты. Мы загудели. Представляя себе возможный финал, я предусмотрительно спрятал все ценное содержимое бумажника, включая банковские карты и часть наличных денег, в сейф, который нашел в небольшом шкафу в прихожей. Сработала старая установка: если пьешь в незнакомом месте и с чужими людьми – оставь в кармане только необходимый лимит. Выручало не раз.
Первая бутылка ушла за милую душу вместе с семгой и телятиной, причем большую часть деликатесов сожрал Петровский. Буквально – сожрал, налетев на блюда с энтузиазмом бедняги Оливера Твиста. В какой-то момент мне показалось, что он сейчас протянет пустую тарелку и жалобно проскулит: «Можно мне еще добавки, сэр?». Я сделал еще один заказ, нам принесли четыре порции свиного шашлыка. Я и сам проголодался, вспомнив, что последний раз обедал в вагоне-ресторане еще на подходе к Самаре.
Пошел «разговор за жизнь».
– Ты почему не женишься, подлец? – глядя на меня осоловевшими глазами, спрашивал Палыч. – Почему семью не завел до сих пор?
– Не знаю, папочка. Как-то не до того.
– Сорок лет почти, а не до того? Дети, домашнее хозяйство, борщ по вечерам – вот это всё… Оно тебе не надо?
– А тебе?
Женя встряхнул головой.
– Я, Серега, человек, которому противопоказана семейная жизнь. Я ею потрепан, измотан. Я всего себя отдавал России, а жена моя отдавала себя не туда… Я ведь и в поезд-то агитационный прыгнул, когда понял, что если задержусь в Москве еще хотя бы на пару дней, я ее, суку, пришибу и окончательно испорчу себе некролог.
– А мне, значит, предлагаешь жениться? Как у вас, политтехнологов, все запутано.
– На том стояли и стоять будем! – Он залпом выпил, закусил мясом и похлопал меня ладонью по щеке. – А ты, брат, совсем другой. Ты добрый, у тебя глаза спаниеля. Ты когда в первом сезоне главаря наркомафии брал, текст будто силой из глотки вытаскивал. Так и слышалось между строк: «Соблаговолите, господин Горбатый, сложить руки за спиной и проследовать за мной в автозак?». Тьфу! Здесь тебе самое место, интеллигент.
Я не обижался на его слова, я их почти игнорировал, понимая, что, во-первых, собутыльник мой балансировал на грани отбытия в астрал, а во-вторых, я и сам разомлел. Брюхо набито, но спать не хочется. Еще немного, и меня потянет на приключения. Пусть я добрый и глаза у меня пёсьи, но пьяный мужик – всегда мужик.
Петровский громко икнул, поднялся с дивана и направился в ванную комнату, опрокинув по дороге пуфик. В дверях остановился.
– Девочку хочешь?
Я кивнул.
– Размотал член до Канзаса…
Портье за стойкой наградил нас недоуменным взглядом, когда мы в обнимку, как два дембеля, проследовали к выходу. В дверях, обернувшись, я послал ему воздушный поцелуй, но, боюсь, вышло у меня не ахти. Во всяком случае, портье – высокий и сухопарый мужчина с зализанными волосами – сразу после нашего выхода схватился за телефонную трубку и принялся что-то в нее говорить.
– Не надо раздражать местную обслугу, – посоветовал Петровский. – Ей, конечно, далеко до нашей сермяжной, но в рамках тутошних законов она может сильно осложнить досуг.
– Поздно пить боржоми.
Мы вышли на автопарковку перед отелем. Петровский притормозил у дорогого «Мерседеса», расстегнул ширинку и сосредоточенно помочился на колеса.
– Социальная справедливость, – объяснил он свое поведение.
Мы огляделись. Вокруг – тишь да благодать. Только мертвых с косами не хватало.
– А разве в крутых отелях не положено подавать такси? – поинтересовался я.
– В теории – да. На практике же все зависит от портье. А ты его, кажется, обидел. Что-то от нормальной России тут все-таки проскальзывает.
Мы двинулись по аллее к шоссе. Та часть города, в которой находился наш отель, уже погрузилась в сон, но вдалеке, где-то в центре, жизнь продолжалась. Я видел цветные огни и столбы яркого желтого света, бьющие в небо.
– Тут есть ночные клубы?
– Есть, – икнул Женя.
– Значит, и девочки там есть?
– А то!
Мы перешли на другую сторону улицы. Такси ждали долго. Казалось, что машин на дороге с каждой минутой становилось все меньше. Мы стояли на обочине под фонарным столбом. У нас за спиной дремал гигантский жилой квартал, состоящий из тех самых дешевых сборных домиков («ипотека – пять процентов годовых»). Людей не было, но после нескольких минут нашего тщетного голосования я заметил на тротуаре одинокий светлый силуэт и услышал стук каблучков.
Вскоре под свет фонаря вышла девушка. Невысокая, почти миниатюрная, в светлом плаще до колен и с сумочкой на согнутой руке.
Одинокая девушка на окраине – в первом часу ночи?!
Я хотел удивиться вслух, но не успел.
– Буууаааээээ!!!!! – сказал Петровский. Точнее, зрелищно блеванул под столбом, залив асфальт ошметками съеденного ужина. Роскошного и дорогого ужина!
