скачать книгу бесплатно
– Чур, мы с тобой! – заявила Милка. – Сто лет не заходила в школу.
– Это даже не обсуждается, – согласился Сеня, – родео так родео.
– Ох, думы мои тяжкие, – простонал Вася. Пашка отвесил ему легкий дружеский подзатыльник.
Итак, очередная первая суббота октября. Было пасмурно, недавно прошел дождь. Не очень приветливая погода для романтических встреч спустя годы разлуки.
Школа располагалась в двух шагах от дома родителей Семена. Воспользовавшись случаем, Сеня заглянул к ним, выпил чаю с тортом. Для своего возраста – а им было уже за семьдесят – старики держались неплохо, хотя Семен заметил в нише буфета в гостиной два больших контейнера с лекарствами. Мать отшутилась, а отец прикрылся газетой. Сеня понял, что подробных рассказов о болячках не дождется, – Гармаши никогда не кичились толщиной медицинских карт, как многие пенсионеры. На прощание мама всучила Семену пакет с пирожками с капустой, которые как раз утром напекла. «Ты бы предупредил заранее, что ли, – посетовала она, – я бы побольше приготовила».
С этими пирожками и большим букетом кроваво-алых роз Семен и появился на крыльце школы, где его ожидали друзья.
– А мы уже начали думать, что ты соскочил, – сказал Пашка, взглянув на часы.
– Ты что, я целый год этого ждал. Просто к своим заглянул, извините.
Ребята выглядели непривычно торжественно. Милка нарядилась в синее обтягивающее платье, поверх которого накинула плащ, Василий облачился в серый деловой костюм, только без галстука. Сеня охнул – таким он видел друга редко, лишь в видеороликах с банкетов, куда Васю иногда приглашали. Пашка же остался верен себе, на нем были белая толстовка, джинсы и кожаная косуха.
– Ты звонил насчет Иринушки? – спросила Милка. – Она точно на месте?
– Ну, как бы должна быть…
Сеня смутился. Он не звонил и не интересовался. Отчасти причиной тому была его давняя привычка не задавать лишних вопросов – он даже дорогу не спрашивал у прохожих, если случалось заблудиться, всегда предпочитал искать ее самостоятельно, – но на самом деле он просто оставил для себя лазейку: если зайти с улицы без звонка, есть шанс никого не застать. Вряд ли ребята будут настаивать на второй попытке, он с чистой совестью скажет, что сделал все от него зависящее. Просто «лошадь» оказалась более норовистой, чем он ожидал.
– Ладно, разберемся, – сказал Паша. – Айда на штурм.
Они вошли в здание. Это был трехэтажный кирпичный особняк шестидесятых годов в форме буквы «П», недавно претерпевший капитальный ремонт. Снаружи школа выглядела бледновато, а внутри все было шик-блеск: отличный паркет, отделка, жалюзи на окнах, кое-где натяжные потолки. Паша присвистнул.
– Кто у них сейчас директор? – поинтересовался он. – Кто-нибудь из бывших преподов?
– В любом случае пробивной малый, – сказал Вася. – Или малая.
В здании было тихо. Шли уроки. На подходе к лестнице ребят остановил охранник – седовласый пухлый мужичок в коричневой форменной одежде. «В школах вообще другие бывают? – задумался Сеня. – Помоложе, например, и покрепче». Впрочем, мысль эта посетила его мимоходом. На самом деле ему было не до охраны, он волновался в ожидании возможной встречи. Интересно, какая она сейчас, его Иринушка?
– Куды? – спросил мужичок.
– Туды! – в тон ему ответил Паша, указывая большим пальцем наверх. – Мы учились здесь, идем в кабинет географии, у нас важная встреча. Видите, даже цветы несем.
– С кем встреча?
– Как думаете, – спросила Милка, обворожительно улыбаясь, – с кем можно встречаться в кабинете географии?
Мужичок почесал щеку.
– Я полагаю, с учителем географии.
– Точно!
Васька тем временем отвлекся. Его взгляд блуждал по стене коридора, на которой в два ряда висели портреты отличников. Когда-то и он мечтал здесь висеть, но не сложилось. Троечник он и есть троечник, и это даже не школьный титул, это карма. Он и по сей день жил как троечник – ни вверх, ни вниз…
– Так что, мы пройдем? – поторопил охранника Пашка.
– Да мне не жалко, – ответил тот, – но там нет никого.
– Разве? – Пашка подошел к той же стене, где висели портреты, ткнул пальцем в большой щит с расписанием уроков. – Вот же, суббота, четырнадцать ноль-ноль.
Мужик махнул рукой.
– Устарело, скоро перепишут. Вам кого конкретно надо-то? Может, я подскажу.
Тут подал голос Семен, держащий в руках нелепый розовый букет и еще более нелепый пакет с пирожками, который источал невероятно вкусные запахи.
– Нам бы Афанасьеву Ирину Григорьевну. Она еще работает здесь? Вы вообще ее знаете? Может, у нее сейчас другая фамилия…
Мужичок отреагировал странно: он снова почесал щеку, зачем-то посмотрел на расписание, вздохнул.
– Знать-то знаю… точнее, знал.
– В смысле? – не поняли ребята.
Охранник вернулся к своему столу, на котором стояли кружка с парящим кофе и приготовленная к заварке китайская лапша. Кажется, мужичок потерял к посетителям интерес.
– Что не так? – взволнованно спросил Сеня.
– Умерла она, ребятки. От короны, язвити ей в душу. Месяц назад, в конце августа, кажется. Прощались тут во дворе, вся школа провожала. Хорошая была женщина…
Семен безвольно опустил руки. Розы уткнулись в пол, печальные и уже никому не нужные.
Первой к нему подошла Милка. Положила руку на плечо, потом склонила и голову.
– Сенечка, мне очень жаль.
Паша подошел с другой стороны, забрал у Семена пакет с пирожками, похлопал по спине, но ничего не сказал.
Вася же просто раскрыл рот.
Охранник смотрел на них с неподдельным сочувствием.
– Любили ее, ребят?
– Один из нас точно, – ответил Паша. – Где ее похоронили, не знаете?
– Знаю, я был на кладбище. На Преображенском она, по шоссе на Кременкуль. Сейчас нарисую.
Мужичок открыл ящик стола, вынул лист бумаги и ручку. К нему подошел Вася. Охранник принялся рисовать и объяснять.
Семен стоял с поникшим букетом роз, глядя на лестницу. Лицо не выражало ничего, было абсолютно каменным и белым, как простыня. Его «лошадь» оказалась не просто слишком норовистой, она с насмешливым ржанием ускакала далеко в чистое поле, размахивая хвостом.
– Ладно, пойдем, – тихо сказал ему Паша, когда листок с нарисованной схемой был у Васьки на руках. – Пойдем на воздух, старик.
Сеня позволил себя увести, но двигался как зомби.
Они долго стояли на крыльце. Прозвенел звонок с урока, из школы высыпала детвора. Семен молча смотрел куда-то вдаль. Никто его не тревожил, хотя каждому хотелось что-то сделать, как-то проявить участие.
– Выпить бы сейчас, – наконец произнес Сеня. – Только не в кабаке. У меня тут пирожки вот… с капустой… мама испекла…
Милка крепко обняла его и долго не отпускала. Паша нервно закурил. Васька отвернулся и зашмыгал носом.
– На могилку к ней, наверно, съездим в понедельник, – предложила Милка. – А сейчас поехали ко мне. Я, правда, работаю завтра с девяти, но ключи вам оставлю, если что.
Друзья побрели к Пашкиному «шеви», припаркованному за воротами.
Мимоходом о кризисе идей
Современные литераторы (и киношники) давно уже не заморачиваются поиском оригинальных сюжетов. Я-то точно не заморачиваюсь, потому что таковых просто не осталось. Современные литература и кино уже не ищут ответов на вопрос «ЧТО?» Во главу углу ставится вопрос «КАК?»
Взять, допустим, хрестоматийный пример – «Терминатор». Какой-то железный дровосек отправляется из будущего в прошлое, чтобы там раздавить гипотетическую бабочку и изменить это самое будущее. Сколько таких историй вышло до «Терминатора» и после него?
Навскидку: «About time» Ричарда Кертиса (для тех, кто придумал русское прокатное название «Бойфренд из будущего», в аду приготовлена отдельная сковородка), «11/22/63» Стивена Кинга, «Пара из будущего» Алексея Нужного… Миллион таких. Но почему мы снова и снова читаем и смотрим то, что уже много раз было? Почему мы снова покупаемся на боевики о хороших и плохих полицейских, читаем детективы, в которых убийца обязательно будет изобличен и пойман (скорее убит)? Ведь «наши все равно победят».
Всё потому, что нам интересно, КАК это будет. И вот здесь авторы должны проявить всю свою изобретательность, чтобы держать читателя/зрителя за грудки. И есть еще один важный нюанс.
Мне нравится сцена из «Нового человека-паука», где учитель литературы говорит ученикам: «Принято считать, что со времен Шекспира нам остались лишь двенадцать оригинальных сюжетов. На самом же деле сюжет всегда был только один: КТО Я?»
Вот где собака порылась.
Томка, дочь детектива
2011
О книге
Что это. Серия остросюжетных романов о жизни, дружбе и любви отца-одиночки и его дочки. Несмотря на романтический флёр, книги серии едва ли можно считать стопроцентно семейным чтивом. Истории полны «жести». Однако не лишены и педагогического эффекта.
Короче, частный сыщик и глава детективного агентства Антон Данилов в одиночку воспитывает шестилетнюю дочь Тамару. Жена и мать от них ушла. Томка – подвижная, шустрая, невероятно жизнелюбивая и стрессоустойчивая девчонка. Занимается танцами, любит Майкла Джексона, тяжелый рок и фильмы ужасов.
В первой книге Антону попадается очень необычное дело, которое напрямую касается его семьи. Более того, оно переворачивает жизнь Даниловых с ног на голову, и очень важную роль в этой истории играет она – дочь детектива.
За кадром. Из всего мною написанного «Томка» мне особенно дорога. Дело в том, что прототипом главной героини стала моя дочь Диана. Все словечки и ужимки Томки Даниловой позаимствованы у неё. Доча не в обиде, тем более что сейчас пишет вместе со мной.
Книги серии имели успех. Первый роман публиковался в газете «Комсомольская правда Челябинск» и однажды чуть не стал предметом судебного иска, когда я узнал, что сюжет одного из мини-сериалов канала «Россия» очень уж похож на мои сочинения (подробнее об этом – в предисловии к роману «Томка вне зоны доступа»).
Вечер трудного дня
Суслик, ей-богу.
Раскидала ногами покрывало, засунула указательный палец в ноздрю и свистит оставшейся половинкой носа.
Иной раз удивляюсь, как у меня получилось. Отродясь чудес не совершал. Слыл сухим и жестким. Временами жестоким, пусть и без фанатизма. В душе – лирик, снаружи – терминатор. А что делать, служба такая. Дважды два – четыре, солнце вращается вокруг земли, Буратино придумали под кайфом.
Но нет. Проросло.
И вот теперь сопит этот суслик на моей половине кровати, сунув палец в нос на целую фалангу, и видит сладкие сны, причмокивая от наслаждения. И завтра будет так. И послезавтра. И через неделю. Через год. До самого совершеннолетия, пока не явится на порог Принц На Белом Коне с безупречной родословной, которому я смогу вручить свою Принцессу с чистой совестью.
Но до тех пор каждые пять минут – «Пап-чка! Пап-чка! Пап-чка!»…
Моя жизнь мне давно не принадлежит.
Она принадлежит – ей.
Без остатка…
Черт, куда я задевал чеки на сандалики? Разорвались, недели не проходила.
– Том!
Нет ответа.
– Том!
Нет ответа.
– Тамара!!!
Шелест журнальной страницы, вялый отзыв:
– Пап, я занята.
– Чем?!
– Читаю.
– Так увлекательно?
– Ага.
– Ну-ка вслух давай!
– Не буду.
– Почему? Что ты читаешь?
– Тут какие-то тёти… и тити.
– Так, положи на место, это мое!
– Баба Соня говорила, что такие журналы читать нельзя ни детям, ни взрослым.
– Если бы баба Соня в молодости читала такие журналы, я вырос бы в полноценной семье, а не с матерью-одиночкой.
