скачать книгу бесплатно
* * *
В отличие от занятий с Анной Францевной, школьные уроки оставляли Алешу равнодушным. В то время учебная программа строилась на принципах педологии – новомодной науке о первостепенной роли социальных факторов в формировании детского сознания. Часть уроков, с воспитательной целью, была заменена на экскурсии в трудовые коллективы, проще говоря, на ближайшую деревообделочную фабрику. Там школьники постарше быстро научили Алешу воровать деревянные поделки, которые можно было потом поменять на папиросы.
Обработка детского сознания проводилась и на уроках литературы, где ученикам рассказывали о пламенных борцах против угнетения трудящихся. Лучшим на эту тему было признано сочинение упитанного мальчика Бори Гохмана, сумевшего не только вспомнить имена сразу трех главных героев в нашей истории, но даже назвать их по имени-отчеству: Степан Тимофеевич, Емельян Иванович и Владимир Ильич.
* * *
Обычно после обеда Алешу и Тему отправляли гулять во двор. Алеша не любил эти прогулки, но ему полагалось опекать Тему. Двор был большой и унылый. Причиной тому служил, скорее всего, примыкавший к нему изолятор для дефективных детей, размещавшийся в бывшем кадетском училище. Изредка «ненормальцев», как их называли окружающие, выпускали во двор в сопровождении сотрудников изолятора, но в основном они пребывали взаперти. Тем не менее, их существование придавало всему двору мрачный колорит. Местные ребята ненормальцев задирали.
Однажды во время прогулки к Алеше подошел рыжеволосый парнишка по кличке Сенька «Хлыст».
– Ты ненормалец? – грозно спросил Сенька.
– Нет, я нормалец, – в тон ему ответил Алеша, приготовившись к драке. Оценив крепкое телосложение Алеши, Сенька увильнул в сторону.
– Кто у тебя отец? – спросил он.
– Художник.
– Вот видишь, а у меня – рабочий! – торжествующе воскликнул Сенька, обозначив тем самым свое социальное превосходство.
Алеша тяготился прогулками во дворе и был рад, когда Тема пошел в детский сад. Теперь он мог спокойно бродить в одиночестве по окрестным переулкам, а однажды, подкопив денег, выдаваемых ему на школьные завтраки, проехал на трамвае по Новинскому бульвару до самого Парка культуры, где побывал на «чертовом» колесе и объелся мороженым. За обедом его стошнило.
– Бездельник! – громогласно заявил отец.
* * *
Решив, что Алеша недостаточно загружен в школе, родители вновь вознамерились обучать его танцам. Благодаря старым связям, им удалось пристроить Алешу в частный танцевальный кружок, занятия которого проходили по субботам в особняке наркома просвещения Бубнова, сменившего на этом посту Луначарского.
Руководила кружком бывшая балерина Большого театра. После обязательных ритмических упражнений дети разучивали под звуки фортепиано бальные танцы: польку, вальс, полонез, падеграс. В центре внимания всегда оказывалась единственная дочь наркома Лена, которую домашние звали Буба, по созвучию с фамилией отца. Буба была нормальной, здоровой девочкой, но, когда ей что-то не нравилось, она позволяла себе надувать губы и фыркать. Трудно удержаться от фырканья, если к тебе относятся, как к маленькой принцессе.
Танцам обучались, в основном, девочки. Кроме Алеши, кружок посещали еще два мальчика – Ника и Вася. Дети были разновозрастные: Ника лишь недавно начал ходить в школу, а у Васи уже пробивались усики. Вася вел себя независимо и к остальным ученикам относился с легким презрением. Алеша заметил, что каждый раз во время разучивания нового танца он старается стать в пару с Бубой, но ему это редко удавалось. Руководительница кружка строго следила за тем, чтобы партнеры по танцам чередовались. На занятиях неизменно присутствовала бабушка Бубы – властная старуха, молча сидевшая в глубоком кресле. Иногда в зале появлялась мама – красивая брюнетка с прядью седых волос у виска, а однажды промелькнул и сам нарком в элегантном френче цвета хаки.
Все это благоденствие закончилось к середине тридцатых годов, когда нарком был снят с должности, и особняк пришлось освободить. Еще через некоторое время нарком был арестован и расстрелян, его жена отправлена в ссылку, а повзрослевшая принцесса стала дочерью врага народа. В доме Крыловых об участии Алеши в злополучном танцевальном кружке предпочитали не вспоминать.
* * *
В середине тридцатых годов Москва буквально бредила кинофильмом «Чапаев». На улицах выстраивались огромные очереди, и никакие капризы погоды не могли остановить людей. Не остался в стороне и Крылов. Однажды, отложив все дела и забрав с собой сыновей, он отправился штурмовать на морозе кинотеатр «Художественный». Попытка оказалась удачной и, хотя места были плохие, это не имело значения. Зал жил одним дыханием. Каждая сцена вызывала у зрителей замирание, либо восторг, а когда Чапаев ринулся вплавь, спасаясь от пуль, все повскакали с мест и, размахивая головными уборами, громко завопили: «Давай, давай!».
Теперь Чапаев стал главным героем детских игр у Крыловых. Мальчики выстраивали на плетеном ковре боевые порядки, как в знаменитой сцене с картошкой, или поднимали игрушечных солдат в «психическую» атаку. Алеша, и прежде не любивший прогулки во дворе, теперь вообще перестал туда выходить, а карманные деньги тратил исключительно на покупку билетов в кинотеатр «Палас», где «Чапаева» крутили с утра до вечера в течение целого года.
Узнав об этих развлечениях, Крылов окончательно вышел из себя.
– Всему есть предел! – взревел он, рассекая ладонью воздух. – У Алексея слишком много свободного времени. Нужно перевести его в нормальную школу, с традициями, чтобы приучился к дисциплине.
– Такой школы поблизости нет, – возразила Варвара.
– Еще бы, – пожал плечами Крылов. – Ее и не может быть в этой бандитской Пресне. Пусть ездит в центр на трамвае, ничего страшного!
Варвара вздохнула. Она знала, что ездить на трамвае далеко не безопасно. В часы пик люди гроздьями висели на подножках переполненных вагонов, цепляясь за поручни, и в любую минуту можно было сорваться вниз. Но Крылов был далек от повседневной жизни.
– Алексей – крепкий малый, он выдержит!
Решение было окончательным. Остановились на школе номер двадцать четыре – бывшей мужской гимназии, располагавшейся в одном из переулков у Покровского бульвара. От Кудринской площади до Покровских ворот можно было доехать на трамвае без пересадки.
Алешу сразу же зачислили в четвертый класс, но переход в новую школу пришлось на время отложить из-за болезни – он ухитрился подхватить ветрянку. Предстояло сидение дома, но Алеша не унывал. Он успел пристраститься к чтению и с удовольствием поглощал романы Фенимора Купера, Майн Рида, Луи Буссенара и других мастеров приключенческого жанра.
* * *
Одноклассники встретили новичка равнодушно. Однако отношение к нему изменилось, когда на одном из уроков Алеша, начитавшийся Жюля Верна, удивил класс своими познаниями в области географии, далеко выходящими за рамки школьной программы.
Со своей стороны, Алеша также присматривался к одноклассникам. «Все они здесь какие-то смирные и приглаженные, – думал он. – По-моему, у них больше ценится не ум и не сила, а положение родителей». Натолкнула Алешу на эту мысль прямоугольная дощечка, прикрепленная слева от входной двери в школу, с надписью: «Школа № 24, БОНО, имени тов. Лебедя».
– Что такое БОНО? – спросил Алеша у матери.
– Бауманский отдел народного образование.
– А кто такой товарищ Лебедь?
– Наверное, какой-нибудь крупный партиец.
– Крупнее Луначарского?
– Не выдумывай глупости!
Вскоре Алеша узнал, что в их классе учится дочь Лебедя Алла. Это была высокая, стройная девочка, выделявшаяся из общей безликой массы четвероклассников своим ухоженным видом и вызывающими манерами. С ее лица не сходила брезгливая улыбка, словно говорящая миру: «Я не такая, как вы!». На перемене Алла всегда находилась в окружении двух-трех девочек, смотревших на нее с подобострастием. Алеша не одобрял подобное поведение. В мастерской отца он видел немало знаменитых людей – политиков, ученых, артистов, но никто не позволял себе ничего подобного. Однажды Алеша услышал на перемене разговор старшеклассников.
– Говорят, Белименко вчера на уроках с изумрудным перстнем на пальце сидел!
Белименко, видный, рослый парень, был сыном известного комбрига.
– Еще бы, ему все позволено. Он с самим Васькой Сталиным и Светом Придворовым на Петровских кортах в теннис играет.
– Что за тип Свет Придворов? – поинтересовался кто-то.
– Сын поэта Демьяна Бедного. У него собственный автомобиль имеется.
* * *
Шло время, и Алеша перешел в пятый класс. Он не только освоился в новой школе, но даже приобрел популярность среди одноклассников благодаря природному дару перевоплощения. «Крылов, изобрази математика!» или «Покажи, как географичка откашливается!», – просили ребята на перемене. Алеша на заставлял себя ждать. Его первоначальное представление о благовоспитанности одноклассников оказалось обманчивым. За внешней сдержанностью крылись нешуточные страсти.
Как-то раз перед уроком географии Алеша взял в руки лежавшую на учительском столе указку с красивой узорчатой ручкой. К нему тут же подошел худощавый, бледный мальчик по фамилии Лопаткин и резким тоном заявил:
– Не трогай указку, это я принес ее в класс!
Алеша начал было возражать, но ребята остановили его:
– Не связывайся с Лопаткиным, у него гемофилия.
– Что это такое?
– Болезнь, когда кровь не свертывается. Мы бы его давно проучили, но боимся, чуть тронешь, а потом кровь не остановить. Вот он и цепляется ко всем подряд. Знает, что ему сдачи не дадут. Особенно доставалось от Лопаткина маленькому мальчику Шарову. И однажды ребята не выдержали.
– Ты трус, Лопаткин, – сказали они. – Знаешь, что Шаров не может тебя ударить, вот и цепляешься к нему.
– Ах, так? – воскликнул Лопаткин. – Передайте Шарову, что я вызываю его на дуэль!
Вызов был принят. Постановили драться до первой крови. На соседний пустырь пошли всем классом.
– Помни, Шаров, сильно бить нельзя, – наставляли его ребята по дороге. – Лопаткина только припугнуть нужно!
Затея окончилась трагически. Ночью у Лопаткина хлынула носом кровь, и к утру он скончался. Учеников вызывали по очереди к директору, но все говорили одно и то же: Шаров драться не хотел, дуэль предложил сам Лопаткин. Согласились для того, чтобы его проучить. Как только показалась капля крови, дуэль прекратили. В конце концов, неприятную историю решено было замять. Двадцать четвертая школа считалась одной из лучших в районе, и никому не хотелось портить ее показатели.
* * *
На Алешу это событие произвело сильное впечатление. Он впервые близко столкнулся со смертью человека, причем своего сверстника. Видел убитых горем родителей, оторопевшие лица учеников, чувствующих свою вину. На обратном пути с кладбища его догнал одноклассник Володя Павлов.
– Мутное дело, – заметил он.
– Согласен, – кивнул головой Алеша. – Вот увидишь, сейчас ребята будут все валить на Шарова, а на самом деле они его сами подначили.
– По-моему, мы все хороши, – возразил Володя. – Подумай, не нашлось никого, кто отговорил бы Лопаткина от этой дурацкой затеи, а ведь можно было вовремя вмешаться.
– Ты хочешь сказать, что все жаждали крови?
– Пожалуй, да. Не с таким результатом, конечно.
Похожий разговор состоялся в учительской.
– Удивительная жестокость проявляется иногда в этом возрасте у детей, – сетовали педагоги. – Во всем виновато академическое образование – детям не хватает острых ощущений. Говорят, недавно в пятом «Б» ученики организовали какой-то «союз нелегавых» и разбили окна в слесарной мастерской. Они даже не подозревают, чем это могло обернуться для родителей. Никогда о них не думают!
* * *
Между тем, после истории с дуэлью Алеша как раз чаще всего думал о родителях, правда, совсем по другому поводу. Дело было в том, что обстановка в доме Крыловых за последнее время изменилась. Варвара, и прежде раздражавшаяся без видимой причины, стала все чаще впадать в состоянии ярости и однажды набросилась на детей с кулаками. К счастью, рядом оказалась ее сестра Мария, и худшего удалось избежать. Приступы агрессии чередовались у Варвары с порывами раскаяния, сопровождающимися безудержными слезами.
«Совсем, как у бабы Лизы», – с горечью признался себе Алеша. Было ясно, что срочно требуется врачебное вмешательство. Диагноз оказался неутешительным.
– У вашей жены сложное гормональное расстройство, – сказали Крылову специалисты.
Подобные заболевания с трудом поддавались в то время лечению. На практике применяли, как правило, вытяжки из эндокринных желез. Иногда такая мера помогала, но в некоторых случаях, напротив, приводила к плачевным результатам.
Варвару положили в клинику профессора Казакова. Когда она, пробыв там около года, вернулась домой, ее было трудно узнать. Роскошные рыжие волосы потемнели и потускнели, взгляд стал неподвижным. Временами, впрочем, на нее накатывало веселье, и тогда она буквально сотрясалась от смеха. Алеша теперь инстинктивно сторонился матери, а Тема честно признался, что боится ее.
– Вдруг она на меня набросится? – шепнул он как-то брату.
* * *
С некоторых пор в доме Крыловых стал часто появляться с поручениями от своего отца молодой математик Андрей, сын известного собирателя картин Свиридова. Это был высокий, красивый юноша, с густой черной шевелюрой, крупным носом и большими, выразительными глазами. Его отличала забавная манера разговаривать, слегка захлебываясь, и жестикулировать при этом руками.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: