скачать книгу бесплатно
Почтальон из Кэдмена заливал воском каждый конец конверта, что существенно мешало игре вора, потому что именно здесь он действовал. Очевидно, задетый тем, что сельский почтмейстер осмелился перехитрить его, он усердно старался изобрести какой-нибудь способ вскрыть эти особые посылки, не оставив таких следов своей работы, которые привлекли бы внимание других чиновников, через чьи руки они впоследствии могли бы пройти. Это усилие увенчалось заметным успехом, ибо г-н А. Фьюрей во время упомянутого общего осмотра первым обнаружил, что печать была подделана.
Так как необходимо было сломать одну из печатей, то целью грабителя было как можно скорее восстановить ее первоначальный вид; для этого он использовал смоченный наперсток, катая его по воску, пока тот был горячим. На стоянке был только один такой конверт, но он рассказывал всю историю глазу, который мог проникнуть в ее смысл. Когда наперсток проходил по краю, он оставлял след от обода, затем гладкую узкую полосу, за которой следовали заостренные возвышения, очень похожие на непрерывные линии.:
======== – …….. ……..
На противоположной стороне той же печати воск расплющивался так, чтобы покрыть большую часть поверхности, и, чтобы придать ему желаемый вид, манипулятор снова прибегал к наперстку, но на этот раз использовал другой, причем углубления на поверхности были заметно тоньше и более мелкими.
Взлом этой единственной печати выдал вора, так как детектив сразу же предположил, что работа была сделана в магазине, где оператор имел доступ к различным наперсткам. Требовался только один, и ни один человек, кроме торговца, не мог иметь больше одного в пределах удобной досягаемости. В магазине, однако, было бы естественно взять полную коробку и положить ее на прилавок, чтобы выбрать из нее наугад. Выбрав один наперсток, вор использовал его и бросил обратно. Затем вор нашел другое место, требующее внимания, и, не утруждая себя поисками первого наперстка, так как воск остывал и времени нельзя было терять, он схватился за первый, попавшийся под руку. Он был слишком увлечен, чтобы думать о мелочах. Ни один мошенник не может быть достаточно умным, чтобы контролировать каждый шаг, – общий факт, который снова и снова иллюстрирует в опыте человека ту основополагающую истину, что в корыстном и физическом, а также в высоком и духовном смысле нет ни мудрости, ни выгоды вне пределов абсолютной целостности и непоколебимой прямоты.
Детектив с легким сердцем отложил бумаги в сторону, понимая, что наконец-то полностью овладел ситуацией. Ниже Кэмдена по дороге почта помещалась в магазине только в двух местах, и ни в одном из них наперстки не продавались. Клюв безошибочно указывал на воронье гнездо как на место, где только и можно было найти необходимые условия, чтобы объяснить отпечаток на нарушенной печати. Офицер направился туда, и в тот момент, когда его взгляд остановился на Майкле Махони-младшем, он узнал черты лица вора, заклейменного небесами.
Вернувшись в Сиу-Сити, он телеграфировал другому агенту, у которого было много дел, связанных с грабежами, чтобы тот немедленно приехал. Двое мужчин заняли места по обе стороны Вороньего Гнезда, и через тридцать часов они арестовали молодого преступника, который в промежутке украл четыре письма-Приманки и заплатил часть содержимого одному из офицеров, который проверял его.
Господин Фьюрей собрал с вора и его родственников всю сумму, украденную с почты в течение всего периода ограблений, возвращая деньги законным владельцам доллар за долларом. Молодой Махони сделал письменное признание, дополненное тремя или четырьмя записями, относящимися к предметам, которые, говоря его собственным языком, “сначала не приходили мне в голову”.– Его судили в феврале следующего года и приговорили к тюремному заключению сроком на три года.
Через пятнадцать дней после того, как двери тюрьмы закрылись за сыном, Старый злодей-отец, действуя, возможно, исходя из теории, что два выстрела никогда не попадают в одно и то же место, начал также грабить почту. В назначенное время господин Фьюрей снова появился на сцене и взял старого негодяя под стражу. Когда начался судебный процесс, один важный свидетель обвинения отсутствовал, и отсутствие его показаний оказалось фатальным для дела, так как, проведя день и ночь на виселице, присяжные вынесли оправдательный приговор.
Заблудший Пастух
Изобретательность и упорство братства мошенников сравнимы только с доверчивостью и терпением тех, кого они обнанули. В смутные времена, последовавшие за войной, огромные состояния были внезапно приобретены классом мошенников, которые действовали на доверчивость публики через подарочные предприятия, лотереи и другие родственные схемы. Большинство крупных концернов основали свои штаб-квартиры в Нью-Йорке, наводнив всю страну, особенно юг и Запад, литографскими циркулярами, написанными, по-видимому, пером исключительно в интересах получателя, и показывающими, как можно надежно заработать состояние, перечисляя определенные суммы в соответствующие дома. Некоторые из фиктивных фирм просто прикарманивали деньги корреспондентов, не претендуя на то, чтобы предоставить какой-либо эквивалент; в то время как другие, не более честные, но немного более продуманные, посылали бесполезные драгоценности и другие вещи бушелем.
Один из самых злодейских и в то же время успешных приемов был построен на предложении фальшивой валюты с большой скидкой. По существу, циркуляры, исходившие от разных партий и от одних и тех же партий под разными названиями, были все одинаковы. Они обычно начинались с коварного комплимента в адрес адресата, в том смысле, что из заслуживающих доверия источников автор слышал о нем, как о человеке более чем обычных способностей и проницательности и, ободренный высокой оценкой его способностей людьми, достаточно компетентными, чтобы судить, автор выбрал его в качестве того самого человека, который поможет обеспечить состояние для них обоих с "абсолютной безопасностью". В циркуляре обычно говорится, что автор – первоклассный гравер, действительно "один из самых опытных в Соединенных Штатах", в то время как его партнер – первоклассный печатник. Следовательно, фирма обладает непревзойденными возможностями для имитации национальной валюты. Получатель особенно остерегается класса негодяев, которые наводняют город Нью-Йорк и рекламируют по всей стране товары, которые он производит, но не посылают ничего, кроме мусора. "Подлинный доктор Джейкобс" безжалостно отчитывает целое племя мошенников, чьи негодяи развращают и навлекают позор на торговлю. Он призывает джентльмена, пользующегося большой репутацией "проницательного и осторожного человека", соблюдать предельную осторожность при проведении операций и дает ему четкие указания, как направлять деньги на покупку.
Несколько лет назад один проповедник Евангелия, расквартированный неподалеку от северной границы республики, получил по почте одно из соблазнительных посланий фирмы "Рэджем и Ко." из Нью-Йорка. Мошенник начал с обычных комплиментарных намеков на особую личную пригодность священника для предполагаемого предприятия и продолжал утверждать, что в обмен на подлинные деньги, "Рэджем и Ко." снабдили бы в пропорции пятьдесят к одному имитациями настолько совершенными, что самые опытные банковские служащие не смогли бы отличить их друг от друга. Преподобный Захария Сапп—таково было благозвучное имя проповедника – внимательно изучив лестное предложение, положил документ в карман своего сюртука для удобства ознакомления. Поразмыслив день или два, он решил написать в "Рэджем и Ко." для получения более подробной информации.
Со свойственным гильдии чутьем угадав характер рыбы, клюнувшей теперь на голый крючок, плут решил рискнуть немного наживкой и, соответственно, прислал ответной почтой подлинную однодолларовую бумажку с письменным приглашением как для ответа, так и для личного ознакомления.
Никогда прежде преподобный Захария Сапп не подвергал лист бумаги такому тщательному изучению. И невооруженным глазом, и под микроскопом— пережиток студенческих дней—он изучал гравюры и филигранные работы. Деталь за деталью он сравнивал предполагаемую имитацию с купюрами известной подлинности, не находя между ними ни малейшего различия. Бумага, печать и гравировка казались абсолютно совершенными. Пока шло исследование, воображение священника парило в эмпиреи ослепительных ожиданий. Зачем продолжать тяжко трудиться за небольшие гроши, когда золотые яблоки висят в пределах легкой досягаемости? Зачем влачить нищенское существование, когда ему предложили богатство и его радости?
Захария, однако, был благоразумен и бережлив – даже более бережлив в глазах прихожан, чем подобает тому, кто по праву веры имеет право собственности на небесные особняки. Почти так же скоро он рискнет своим будущим наследством, как рискует в сомнительной авантюре несколькими сотнями долларов, аккуратно скопленными на черный день благоразумием и экономией.
Не желая полностью полагаться на собственные суждения, он довольно неохотно решил навестить банкира в соседнем городе, с которым имел небольшое знакомство. Обдумывая этот вопрос, он был сильно озадачен, чтобы решить, как начать эту тему. Конечно, он не мог позволить кассиру разгадать его тайную цель, и все же его угнетало смутное сознание, что только полупрозрачная пленка скрывает его мысли от мира. Раз или два, когда он ехал по незнакомому делу, слабый и нерешительный, он почти решился повернуть назад, но жадность в конце концов взяла верх, и он продолжил идти в деревню.
Сделав сильное, но безуспешное усилие, чтобы казаться спокойным, он неторопливо вошел в банк. После обычного обмена приветствиями он нервно сказал, – брат Хайд, поскольку я шел сегодня сюда, чтобы навестить брата Томпкинса, я взял на себя смелость зайти и задать вам вопрос по одному вопросу из вашей области.
– Очень хорошо, – ответил банкир, – я буду счастлив услужить вам.
– Несколько дней тому назад, – продолжал священник,– я заключил сделку с разносчиком, совершенно мне незнакомым, который, отдавая сдачу, дал мне несколько банкнот, которые, как я подозреваю, поддельные. Я хочу знать Ваше мнение.
– Пожалуйста, покажите мне их, – попросил Мистер Хайд.
Он взял из рук неверного пастора банкноту в один доллар и, внимательно изучив ее, спросил:
– Что с ней не так?
– Все хорошо? – спросил встревоженный хозяин.
– Жаль, что у меня нет такой, – ответил банкир. – В этой банкноте нет ничего подозрительного. С чего вы решили усомниться? Возможно, вы показали мне не то, что нужно. Дайте мне посмотреть на остальные.
– Остальные я, должно быть, оставил дома, – ответил священник, роясь в карманах своей записной книжки.
Выполнив свою миссию, не совершив, как он полагал, ни одного рокового промаха, Мистер Сапп завершил беседу несколькими банальными замечаниями и поспешил прочь, чтобы насладиться в уединении видениями будущего изобилия.
Когда последнее сомнение было удовлетворительно преодолено, планы будущего миллионера быстро обрели форму. Он мог бы собрать пятьсот долларов, которые по предложенному курсу обмена купили бы двадцать пять тысяч "абсолютно совершенных имитаций". Сумма казалась огромной, неисчислимой. Его воображение, до сих пор связанное узкими обстоятельствами отдаленной сельской жизни, пошатнулось, пытаясь ухватить концепцию такого огромного богатства. Подобно тайнам времени и пространства, она казалась слишком грандиозной для понимания. Затем его мысли перешли в другое русло. Какие благородные люди были "Рэджем и Ко.". Почему среди сорока миллионов людей они выбрали именно его, неизвестного священника, живущего в безвестном месте за сотни миль от столицы, в качестве избранного получателя несметных богатств? Конечно, это особое Провидение. Ни один воробей не упадет на землю без Его ведома. Он следит за своими чадами. Внезапно заблудший священник чувствует, как что-то сильно дергает его за сердечные струны. Какое право имеет он, собираясь предать священное доверие и участвовать в операциях, заклейменных позором по законам страны, требовать бдительной заботы Провидения? Разве всевидящее око не последует за ним? Не ударит ли его в гневе всемогущая рука? Бедняга вытирает холодный пот со лба и думает, окупится ли это.
Но он слишком долго бледнел, и теперь дьявол требует его к себе.
Вернувшись домой, Сапп написал в "Рэджем и Ко." с указанием количества имеющихся у него ресурсов и сообщением, что в определенный день и час он встретится с ними в назначенном месте. В следующее воскресенье после окончания дневной службы прихожане были поражены необычным заявлением с кафедры.
Прежде чем произнести благословение, пастор сказал: "я пользуюсь этой возможностью, чтобы сообщить вам частицу личной информации, которую я до сих пор держал в секрете. По завещанию родственника, который недавно умер в штате Мичиган, я унаследовал большую сумму для меня, с моими скромными потребностями, очень большую сумму. По предварительной договоренности я должен встретиться с душеприказчиком на этой неделе в Нью-Йорке, чтобы получить первый взнос наследства. Я не собираюсь покидать вас, мои дорогие прихожане, но останусь среди вас и буду трудиться вместе с вами, как делал это много лет. По крайней мере, значительную часть своего наследства я намерен вложить в эту общину, чтобы соседи и друзья могли совместно участвовать в моем процветании. Я надеюсь, что меня направят на мудрое использование талантов, столь неожиданно и, можно сказать, провидчески вверенных мне. Из Священного Писания мы знаем, что богатство влечет за собой большую ответственность, и что мы будем строго отвечать за то, как мы его используем. Пусть ваши молитвы пребудут со мной".
Прихожане столпились вокруг пастора с поздравлениями. Особенно показательны были восторги двух или трех братьев, которые видели возможность обменять различные непродаваемые вещи на кусочки наследства.
Мистер Сапп прибыл в Нью-Йорк вечером, и важная встреча должна была состояться на следующий день рано утром. Сон приходил короткими и прерывистыми обрывками. Но звезды продолжают вращаться в своих величественных сферах, невзирая на надежды и страхи смертных. Наконец наступил день, когда проповедник встал с постели встревоженный и не отдохнувший. Незадолго до назначенного времени он проследовал в одно здание и, поднявшись на два лестничных пролета, увидел перед собой магический номер на двери. Когда часы пробили, он вошел. Согласно заранее обдуманному плану, он вытер правый уголок рта белым носовым платком и трижды кивнул. Единственный человек в комнате, хорошо одетый и по-видимому приветливый джентльмен, ответил, вытирая левый уголок рта красным шелковым платком и кивая три раза. На сигнал отвечают правильно: это он! До сих пор все работает прекрасно, и каждое обещание выполняется. Купюра была совершенной имитацией, гравер находится здесь.
Парень, проходящий под именем "Рэджем и Ко.", встретил новоприбывшего радушно.
– Ах, – сказал он, – ваша быстрота и осмотрительность показывают, что я не разочарован в своем человеке. Я вижу, что вы полностью оправдали мои ожидания. Знаете ли вы, что я прекрасно разбираюсь в людях? На самом деле, я редко или никогда не ошибаюсь. Нам обоим повезло.
– Я был приучен к пунктуальности с ранней юности, – ответил священник и, перейдя непосредственно к делу, без дальнейших околичностей продолжил, – мне удалось собрать пятьсот долларов, что дает мне право по договору на двадцать пять тысяч.
Вынув из внутреннего кармана несколько булавок, он извлек шесть стодолларовых банкнот и пояснил, – для большей безопасности я перевел свои деньги в банкноты большого достоинства. Одну я оставляю на случай непредвиденных обстоятельств, остальные пять – для вас.
–Ваши деньги здесь, в сейфе, – сказал Рэджем, беря пять банкнот и поворачиваясь к сейфу, как будто хотел открыть его. Но негодяй, очевидно, рассудил, что было бы глупо довольствоваться пятью, когда он с такой же легкостью мог бы взять и шестую.
Возвращаясь, он сказал, – я хочу показать вам, что мои большие банкноты так же хороши, как и маленькие, – и, как бы для сравнения, взял оставшуюся банкноту из рук священника.
В этот момент раздался страшный стук в боковую дверь, угрожавший быстрым разрушением хрупкого барьера.
– Беги, беги, – прошептал яростный голос, словно охваченный ужасом, – полицейская облава.
Проповедник не нуждался во втором приглашении, страх разоблачения давал крылья его ногам. Почти бегом он преодолел два лестничных пролета и вышел на улицу, пройдя несколько кварталов и завернув за несколько углов, прежде чем осмелился оглянуться.
Добросовестный обитатель комнаты, где встретились эти лица, не имел никакого отношения к совершавшимся там гнусным сделкам. Благодаря предательству дворника мошеннику было позволено в определенные часы пользоваться квартирой для свиданий со своими жертвами. Сообщник, находящийся снаружи, сильно стучал, как только клиенты были ощипаны, и нужно было избавиться от их компании. Случайные намеки на неподобающие методы доходили до ушей настоящего арендатора, но они еще никогда не принимали такой формы, так как жертвы мошенников молчали.
Через два-три часа Мистер Сапп набрался храбрости и вернулся. Поднявшись по лестнице, он осторожно вошел в комнату. Его напарника там не было. Рослый джентльмен, который, по-видимому, был хозяином дома, вопросительно взглянул на него и был немало озадачен, когда посетитель дополнил свое представление вытиранием правого угла рта тремя неторопливыми кивками.
– Чем могу быть вам полезен сегодня? – спросил джентльмен, вставая.
–Я полагаю, вы партнер Мистера Рэджема, – ответил Сапп. – Я вижу, он вышел. К сожалению, наши утренние дела были прерваны полицией, и я вернулся, чтобы завершить их.
– Какие дела? – спросил хозяин с нескрываемым удивлением.
Теперь проповедник сделал вполне естественную ошибку, предположив, что удивление, проявленное его собеседником, было просто вопросом политики и осторожности. Поэтому он принялся объяснять.
– Рэджем должно быть сказал вам. Я тот самый джентльмен, который дал ему пятьсот долларов, а он сказал, что мои двадцать пять тысяч закрыты в сейфе.
– Хозяин не стал дожидаться продолжения и, схватив испуганное существо за шиворот, прогремел, – я уже слышал о тебе.Ты тот самый негодяй, который превратил мой кабинет в логово воров? Наконец-то я тебя поймал!
Очнувшись от частичного понимания ситуации, бедняга пробормотал, – должно быть, произошла какая-то ошибка. Меня зовут А-А-а Смит, Джон Смит.
– Джон Смит, не так ли?– прорычал хозяин. – Ну, все, что я могу сказать, Джон Смит, если ты не самый большой, то самый распространенный негодяй в городе. Джон, пойдем в полицейский участок.
И пошел Иоанн, и волны беды накатили на него, как воды Красного моря сомкнулись над фараоном. Тщетны усилия вспомнить утешительные тексты, относящиеся к этому случаю! Он действительно был жестоко наказан, но раны были нанесены не в любви, а в гневе. Он скорбел, но откуда ему было искать утешения?
Чтобы избежать худшей участи, заключенный раскрыл свою личность, предъявил корреспонденцию от "Рэджем и Ко." и сделал полное изложение фактов. Эта печальная весть достигла церкви вскоре после возвращения пастора, когда его проповедническая карьера подошла к позорному концу. Вскоре он удалился на дальний запад, надеясь похоронить свой позор в тени первобытного леса.
Грехопадение преподобного Захарии Саппа звучит предупреждением и без его проповедей. Единственный верный путь в борьбе с искушением заключается в том, чтобы с самого начала отразить его коварные подходы. Тот, кто терпеливо слушает шепот Сирены, уже наполовину потерян. Человеческий опыт в изобилии подтверждает божественную мудрость заповеди "Отойди от Меня, Сатана", как единственный надежный способ встретить наступление зла. В конце хорошо прожитых, полезных жизней мириады людей могут благодарить доброе Провидение не за то, что они оказались сильнее других, кто оказался не таким, как все, а за то, что их испытывали меньше. Идя среди невидимых опасностей, никто не может без угрозы разорения сбросить даже на мгновение доспехи честности и истины.
Претендент в Конгресс
Несколько лет назад" Достопочтенный "Джон Уимпери Брасс из Джорджии, один из" вдумчивых патриотов "того времени, который время от времени находил время, чтобы отложить заботы о государственном управлении и заняться своими маленькими частными делами, соблазнился заманчивыми предложениями “Wogan & Co.” из Нью-Йорка, и написала в этот несколько мифический концерн письмо с предложением стать их агентом по распространению "фальшивок". Даже получив первый взнос за свой товар, почтенный джентльмен не понимал, что фирма имеет дело исключительно с опилками, а не с валютой. Он написал еще раз, жалуясь, что после шестидесятимильной поездки по ухабистой дороге до ближайшей надежной курьерской конторы не нашел ничего, кроме ничего не стоящего пакета с надписью "С. О. Д.", ожидающего его. Может “Wogan & Co.” не доверяют его чести или верности? Он осмелился заявить, что ни один человек в государстве не может служить им так эффективно. Он только что баллотировался в Конгресс и, хотя был избит на выборах "мошенников", намеревался оспорить это место с шансами на успех в свою пользу. Горцам, среди которых он жил, было безразлично, хороши или плохи деньги в их карманах, пока они циркулировали. Он мог выпустить на поверхность тысячи фальшивок, не опасаясь, что их обнаружат. Его избиратели верили в него и поддерживали его. Валюты в этом конгрессменском округе было очень мало, и его народу было бы очень полезно дать им больше. После изложения взаимной выгоды, которую можно извлечь из доверия к нему, он обратился к компании “Wogan & Co.” с пылкостью и энергией швейного машиниста или агента по страхованию жизни, чтобы отправить товар без дальнейших задержек. Они никогда не должны сожалеть о том, что имели с ним дело, его характер и положение были достаточной гарантией того, что он не мог притворяться. Он действовал добросовестно и ожидал такого же обращения в ответ.
К несчастью для политических устремлений "достопочтенного" Джона Уимпери Брасса, власти вскоре после этого совершили налет на логово “Wogan & Co.”, где нашли великое множество писем от доверчивых дураков, и большой запас опилок—их единственный запас в торговле. Послания предполагаемого конгрессмена были опубликованы, что позволило получить гораздо более широкую валюту, чем он предлагал дать поддельным долларам. Предполагалось, что этот шумный малый ускользнет в какую-нибудь пещеру в своих родных горах и никогда больше не покажется с наглой физиономией среди честных людей. Но наглость "достопочтенного" Джона Уимпера Брасса поднялась до уровня чрезвычайной ситуации. Вместо того, чтобы спрятаться или повеситься, он опубликовал статью, в которой говорилось, что он вступил в схему с целью захвата “Wogan & Co.” и привлечения их к ответственности.
Жалким было зрелище, свидетельствовавшее о доверии простодушной души к собственной доблести, о добровольце-сыщике, выкапывающем параллели на южных отрогах Голубого хребта для поимки хитрого мошенника за тысячу миль отсюда! Вооружившись зернышком кукурузы, отважный гусенок отправляется ловить злую лису, которая охотится на стадо! Если отважные горцы, окружение "достопочтенного" Джона Уимпери Брасса, не могут похвалить благоразумие, проявленное проектором "Энтерпрайза", они, несомненно, должны восхищаться его отвагой. Несмотря на все трудности, мало кто из гусят пойдет добровольцем.
Возможно, эта статья была бы принята более доверчивым классом сочувствующих, как удовлетворительное объяснение писем, если бы честолюбивый государственный деятель со временем не попал под суд за махинации с пенсиями вдов; кампания против “Wogan & Co.” настолько истощила добродетель этого любителя, что у него даже ничего не осталось для последующих махинаций.
Судьба Сэта Сэвиджа
Одно время мошенники-лотерейщики вели успешный бизнес, но совместные усилия Почтового департамента и законодательных органов Соединенных Штатов в последнее время, довольно эффективно загнали их в дикую местность. Менеджеры питаются тем же классом людей, что и мошенники с опилками, добывая списки имен таким же способом. Распространенный метод процедуры заключается в том, чтобы вместе с объявлениями о призах вместе с местом и датой розыгрыша вложить один или несколько должным образом пронумерованных билетов. Большое доверие выражается в личной пригодности адресата, которому предлагается выступить в качестве агента по продаже билетов. Через несколько недель предполагаемой жертве посылается еще одно письмо, в котором сообщается, что билет данного номера, пересланный ему в такой день, получил приз, стоимость которого варьируется от нескольких сотен до многих тысяч долларов. Затем его просят немедленно выслать десять долларов (больше или меньше) за билет, возможно, еще десять или двадцать как дополнительную плату, и обещают полную номинальную стоимость приза немедленно отправить экспресс-почтой, чеком в Нью-Йорк или любым другим способом, который может быть удобен получателю. В заключение автор ловко намекает, что он желает, чтобы счастливчик показал деньги своим соседям, сообщая, как он их получил, и упоминая, в частности, адрес агента, у которого был куплен билет, с целью создать волнение в этом месте с целью больших продаж для следующего розыгрыша.
Даже в таком прозрачном трюке, как этот, жертвы исчисляются тысячами, а разоблачения и предупреждения одинаково игнорируются. Увлечение определенного класса невежественных и легковерных людей хорошо иллюстрирует случай с Сетом Сэвиджем, бедняком, владевшим несколькими акрами земли в окрестностях небольшой деревни в Вермонте. Однажды, когда специальный агент с большим опытом работы случайно оказался на почте, Сет получил письмо, прочтение которого повергло его в неистовое возбуждение.
– Что случилось? – поинтересовался почтальон – У тебя похоже хорошие новости.
– Послушай, – ответил Сет, держа послание в своих сморщенных костлявых пальцах, – вот уже почти шестьдесят пять лет, господин Мартин, я работаю и работаю, и работаю ради пропитания. Теперь, когда я почти стар, мало радуюсь подобному, и удача приходит ко мне.
–Это так? – спросил господин Мартин. – Я очень рад, но скажи мне, в чем дело? Все твои соседи будут рады услышать о твоей удаче.
– Читай, – сказал Сет, торжествующе протягивая ему письмо.
Почтальон прочел письмо. Некий Девитт из Нью-Йорка оповещает господина Сэвиджа, что некий билет, присланный ему месяц назад, принес выигрыш в три тысячи долларов; что по получении тридцати пяти долларов в письме, составленном заранее, согласно инструкции, вся сумма будет ему переправлена.
– Конечно, Сет, – упрекнул его почтальон, – тебя же не проведешь так просто. Девитт – обманщик, мошенник.
– Откуда тебе знать? – спросил Сет. – Он тебя обманул когда-то?
– Я не имею дела с такими людьми, – мягко возразил господин Мартин. – Я не люблю, когда кого-то обижают, особенно соседа. Вот джентльмен, который знает все о таких вещах. – И Сета официально представили специальному агенту, который постарался полностью объяснить суть аферы.
Офицер покинул деревню с приятной уверенностью, что его краткий визит по крайней мере способствовал спасению одного несчастного человека из пасти пожирателя.
Однако Сета это не убедило. Продав свою единственную корову, он сумел довести скудный запас наличности до требуемой суммы и отослал ее Девитту, вполне рассчитывая, что через несколько дней сможет ошеломить почтальона демонстрацией своего новоприобретенного богатства. Дурачок, вложивший в это предприятие немалую часть своих скудных средств, ждал долго, если не терпеливо. Наконец, когда иссякла последняя надежда, господин Мартин спросил, – как случилось, Сет, что ты выбросил свои деньги на эту лотерейную аферу, когда мы показали тебе, что все это было обманом?
– Раз все и так потеряно, – ответил Сет. – Я расскажу тебе, как это было. Человеческая природа "подозрительна по сути". Я не хотел, чтобы ты и этот другой почтальон получили приз для себя; я не хотел, чтоб меня одурачили.
Неожиданно исполненное желание
Когда мошенники-лотерейщики были изгнаны из больших городов энергичными почтовыми властями, они некоторое время пытались действовать из маленьких сельских городов, вступая в сговор с нечестными почтальонами. По мере того как преступления последовательно выявлялись, их головы скатывались в корзину у подножия официальной гильотины. Мошенникам, однако, удалось подкупить новых жертв, и какое-то время хитрость и двуличие с терпимым успехом удерживали плацдарм против власти департамента.
Среди других подобных мошенничеств, в свое время по более отдаленным Штатам были разостланы запечатанные циркуляры, объявляя, что в определенный день состоится розыгрыш серии великолепных призов в Ливингстон-холле, № 42 Элм-Авеню, Уингтон-Джанкшн, Коннектикут. Меценатов убедили в срочном порядке перечислить деньги за билеты, так как ни при каких обстоятельствах нельзя было откладывать грандиозное событие: "Фортуна, – продолжала сверкающая реклама, – стучится ко всем сразу, а теперь стучится и к вам".
Как обычно, многие проглотили наживку, но некоторые, вместо того, чтобы отправить зеленые доллары в Highfalutin & Co., переслали циркуляры в департамент. После этого специальному агенту Шарреттсу было поручено посетить Уинстон-Джанкшн, чтобы выяснить, правильно ли почтмейстер исполняет свои обязанности. Как-то утром, воспользовавшись ранним случаем для выполнения задания, он сошел на станции и стал осматривать город, состоявший из четырех или пяти домов, разбросанных вдоль шоссе на расстоянии полумили. "Ливингстон-Холл" и "Элм-Авеню" нигде не было видно. Было очевидно, что "номер 42" на любом проспекте был отдаленной случайностью, которая вряд ли возникнет в нынешнем поколении.
Предварительно удостоверившись, что почтмейстера исполняет также функции стрелочника на перекрестке, а заботы о конторе возложены на его жену, офицер подошел к строгому на вид человеку, стоявшему перед маленькой круглой стрелочной будкой, вся энергия которого в этот момент была направлена исключительно на жевание огромного фунта табаку, и который, после долгого разглядывания незнакомца, ответил на его приветствие приглушенным протяжным голосом: – Доброе утро, сэр.
– Не будете ли вы так любезны сказать мне, сэр, где можно найти мистера Морриса, почтмейстера? – спросил агент.
– Ну, кажется, меня зовут Моррис. Как я могу вам помочь?
– Господин Моррис, мне бы хотелось несколько минут побеседовать с вами наедине по очень важному делу, которое может оказаться выгодным для нас обоих. Я не хочу, чтобы меня подслушивали или прерывали. В наше время даже глухие стены имеют уши.
Последнее предложение, по-видимому, послужило пропуском к доверию почтмейстера. Направляясь к коммутатору, он сказал: – Входите. Итак, что же это такое?
– Дело в том, господин Моррис, что кое-кто из моих друзей собирается заняться мелкими спекуляциями, которые повлекут за собой большую корреспонденцию, и по причинам, которые я не стану объяснять такому человеку, как вы, они не хотят, чтобы каждый оборванец – бобтейл, служащий почты, корпел над их письмами и задавал дерзкие вопросы в окошке доставки. Если им удастся найти умного, уравновешенного человека, который умеет держать язык за зубами и которого не проведешь, который за приличное вознаграждение упрячет письма в безопасное место, пока их не потребуют, они готовы заключить соглашение, которое будет выгодным для всех. Вас рекомендовали именно как такого человека. Мне сказали, что вы обычно знаете, с какой стороны ваш хлеб намазан маслом, и меня попросили узнать, не можем ли мы договориться о встрече.
– Ну ты сказал, – воскликнул Моррис, лукаво подмигнув. – Я знаю, чего ты хочешь, но моя жена сама все уладит. Мне нечего делать с этими письмами. Сью все сделает. Люди, работающие на нас, сказали, что мы должны быть очень осторожны с проверяющими. Держу пари, что им не вычислить мою жену.
С этими словами он высунулся в окно и крикнул: – Сью, Сью!
Когда звук затих вдали, высокая костлявая женщина, на щеках которой за несколько лет до этого поблек румянец юности, вышла из боковой двери двухэтажного коттеджа, расположенного примерно в восьмидесяти шагах от нее, и быстрым шагом направилась к коммутатору, где ее представили незнакомцу как "моя жена."
После небольшой предварительной перепалки она пригласила агента зайти в коттедж. Будучи должным образом препровожден в "лучшую комнату", он приукрасил для нее историю, уже рассказанную мужу.
–Я думаю, что помогу вам, – вырвалось у нее, – но вам придется хорошо заплатить за это. Я знаю, как это все делается, но если нас обнаружат проверяющие, то нам конец.
Ее условия были десять долларов в неделю. Highfalutin & Co. заплатили шесть, но теперь она разбиралась в этом деле гораздо лучше, чем когда заключала с ними сделку. Агент счел цену довольно высокой, но в конце концов согласился заключить контракт на эту сумму.
– Мадам, откуда мне знать, может быть, кто-нибудь из этих "проверяющих" придет в себя и, увидев мои письма, поставит меня в затруднительное положение?"
– Ну что ж, законы милосердны, – сказала она, – не пасуйте, вы же шутите, предоставьте это мне. Все эти письма я прячу здесь в бюро, – сказала она, указывая на предмет мебели в углу.
– Это безопасное место?– спросил агент.
– Да, – ответила женщина. – Как сторожевая башня. Ключ всегда в кармане.
Она усмехнулась, рассчитывая на понимающую улыбку, восхищаясь собственной сообразительностью.
– Я полагаю, что тайник достаточно надежен, – ответил офицер с видом человека, который хочет, чтобы его убедили, так как он еще не достиг полной уверенности.
–Вы, кажется, очень щепетильны и вам трудно угодить, – продолжала Миссис Моррис, – но если вы не верите в это, то идите и посмотрите сами.
Она подошла к бюро, открыла ящик и, подняв клетчатый хлопчатобумажный носовой платок, выставила на всеобщее обозрение контрабандные письма. Все они были направлены в лотерейную фирму и время от времени передавались посреднику, когда ему было удобно за ними заехать. Поскольку ни одна из таких фирм не вела дел в Уингтон-Джанкшн, почтмейстер обязан был пересылать письма в департамент, как фиктивные и не подлежащие доставке, все письма с адресом мошенников. В подобных случаях пренебрежение правилами рассматривалось как достаточное основание для немедленного увольнения.
Довольный результатом осмотра более, чем предполагала женщина, офицер продолжил, – я вижу, вы очень разборчивы в своих методах ведения дел и не хотите, чтобы вас застали врасплох. Соглашение, которое мы собираемся заключить, очень важно, и, поскольку вы не почтмейстер, ваш муж должен присутствовать, чтобы засвидетельствовать и утвердить сделку.
– Бог с вами, – ответила она, – все нормально. Я веду весь бизнес. Мой муж в это даже не вмешивается.
