скачать книгу бесплатно
– Только недолго, потому что кормить я вас не обещал, а дальнейшее похудение вам вряд ли пойдёт на пользу…
* * *
Ищенко сеансом остался недоволен. С одной стороны, можно, конечно, было похвалить себя, что ещё одну человеческую особь не только поставил на место, доказав, что должность против интеллекта бессильна, но и улучшил, хотя и, к сожалению, лишь внешне, а вот с другой… Деньги деньгами, но неужто в будущем его ждёт всё то же самое?…
– В будущем, говоришь… – рассеянно переспросил тем же вечером, пересчитывая купюры, пластический хирург, партнёр и реалист до мозга костей, и покачал головой с деланной укоризной. – И это говорит человек, по сравнению с которым Роден – жалкий каменотёс! Человечище, сказавший новое слово в липосакции! В будущем тебе памятник поставят и, чем чёрт не шутит, дорогу к нему заасфальтируют…
– Не издевайся, – фыркнул Ищенко.
– Хорошо, – кивнул партнёр. – Серьёзно – так серьёзно. У тебя будет всегда прекрасная жена и красивые дети…
– Я же просил!
– Ну, тогда не знаю, что и сказать… Возлюби клиентов своих, что ли?
– Иди ты!..
– Несносный ты человек! Тогда зайдём с другого конца – ты никогда не задумывался, куда деваются излишки жировых отложений, которые исчезают в неизвестном направлении?
– Нет, – пожал плечами Ищенко. – Да и какая мне разница?
– Но ведь ты же хочешь ощутить, что не зря живёшь не только для толстяков, но и для себя, так?
– Ну, так…
– А вдруг этот жир падает на головы людям, бредущим когда-то в пустыне?
– Ты это о чём?
– О манне небесной, ведь твоя машинка и со временем как-то связана, а чудо это давно документально зафиксировано! – Хирург хохотнул. – А если серьёзно, то у тебя есть два варианта: если зациклишься на реализации величия своих достижений в глобальных масштабах, то это тебя сожрёт, а если выкинешь сверхзадачу из головы, то безбедно проживёшь отпущенный срок в латентном ожидании того же пресловутого памятника…
В тот вечер они ещё долго изгалялись на разные темы, и Сергей в конце концов утешился мыслью, что радость людям он всё-таки приносит. Хотя бы тем, кто неравнодушен к взглядам со стороны.
Что же касается его клиентки, то через месяц изящная женщина, в которой подруги и коллеги с трудом признавали то, что привыкли последние лет двадцать называть Богданой Семечкиной, с жаром убеждала упитанных знакомых похудеть в фирме «Ягодка-Оп». Те, замечая не столько странную искорку в её глазах, сколько чудесный результат курса, брали адресок и шли сбрасывать вес.
И хотя потом в благодарностях не рассыпались, однако всё равно доставляли Богдане Семёновне большое удовольствие всем своим поначалу весьма затравленным видом. Причиной глубокого удовлетворения был вовсе не резко подпрыгнувший уровень эстетических потребностей Семечкиной. Просто между довольно гипотетической местью Ищенко и чисто женским желанием подарить подругам острые, но уже пережитые ею ощущения, налоговая инспекторша выбрала второе.
А что – пусть они тоже почувствуют себя полными дурами, обретя телеса обетованные. Особенно – Лариска из отдела кадров.
МОШКАРА НЕБЕСНАЯ
В тот день девушка дала Сане Белорецкому от ворот поворот. Сказать, что это подействовало на него как гром с ясного неба, нельзя. Также абсолютно не годились и все другие, испытанные временем, эвфемизмы для подобных случаев. В общем, зомбированное новостью широкоплечее тело двадцати трёх лет от роду не помнило, как оказалось спустя полтора часа у квартиры Хомяка. Тот, низенький, толстенький и с большими щеками, захлопнул дверь и молча пропустил его в комнату.
Там был ещё один друг, который регулярно захаживал к Хомяку по старой памяти, – Паша Никонов, Санин одногодка. Он сильно смахивал на корень-переросток мандрагоры, но, в отличие от того, был более разговорчивым.
– Не гожусь я в принцы… – убито пробормотал Саня вместо приветствия, плюхаясь на диван.
Хомяк хмыкнул в том смысле, что это ни для кого не новость, и уселся за клавиатуру ноутбука. Сидящий в кресле Никонов едва удостоил гостя взглядом и отвернулся к занимавшему половину стены мультивизору, от которого веяло свежестью. Там как раз шла реклама мятных таблеток.
По прошествии добрых двадцати минут, на протяжении которых экран на пару с вмонтированным ароматизатором демонстрировали приятные запахи, Белорецкий добавил, преодолев прострацию:
– Ни тебе белого «Мерседеса», ни коня, ни других вечных женских ценностей…
Паша снова одарил Саню взглядом и произнёс со свойственным ему реалистическим оптимизмом:
– Я так понимаю, что Ленка тебя послала…
Саня молча кивнул.
– Да, за такое и убить, надо думать, не грех? – фыркнул Никонов, после чего поинтересовался, доставая из-под кресла початую упаковку: – Пива?
Поразмыслив несколько секунд, Белорецкий помотал головой:
– Пиво – не выход… И водка – не выход… Всё – не выход…
Слушая вполуха друзей, Хомяк хмурился и неслышно перебирал пальцами по клавиатуре. Долговязый Паша, вытянув ноги, хлебал пиво из банки и делал вид, что его интересует передача, идущая на экране мультивизора. На то, что звук отсутствует, он старался не обращать внимания. Друзья ждали, когда Саня договорится с собой. Тот же продолжал переваривать события сегодняшнего дня.
История его была проста и доступна для понимания любому мужику, а уж закадычным друзьям тем паче. Правда, после школы их дороги немного разошлись, но дружба осталась, потому что всегда при встрече находились темы поговорить. Хотя бы потому, что были они молоды и холосты.
К тому времени, когда Никонов ушёл в бизнес к своему родственнику, а Хомяк окончил университет, Саня – потыкавшись то сям, то там, – обнаружил, что страсть бессильна перед безденежьем. И, спасая положение, с год назад уехал на Север, чтобы заработать на свадьбу и хотя бы один медовый месяц. Однако, как это нередко бывает, по возвращении героя из странствий оказалось, что его принцесса предпочла другого. Да мало того, что предпочла, так ещё и чудесным майским утром объявила, что через несколько дней быть её свадьбе. И добила приглашением.
– Не стесняйся – приходи! Артёмка всё поймёт – я ему о тебе рассказывала. – Лена, уставившись на него огромными светло-зелёными глазами, говорила что-то ещё, но Белорецкий уже ничего не слышал.
Чтобы это делать, ему не хватало воздуха. Казалось, он как вдохнул весь воздух мира, так и забыл выдохнуть. И с этим надо было что-то делать, чтобы жить дальше.
Неожиданно для всех Саня очень громко выдохнул, затем шумно втянул воздух, поморщился и спросил обычным голосом:
– Чем это у вас смердит? Как в свинарнике, ей-богу…
– О, вот что с людьми аутотренинг делает! – оживился Паша. – Это мы, если ты не заметил, передачу про животных смотрим, а Хомяк с усилением ароматов переборщил. И сейчас химичит там чего-то… Нет, чтобы проветрить!
Тот молча включил вытяжку и сменил канал. На экране камера неспешно плыла сосновым бором, а комнату заполнил хвойный аромат.
– Вот! И глазу приятнее, и носу спокойнее! – констатировал Никонов и вдруг забеспокоился: – Кстати, там футбол скоро! Или уже начался? Хомяк, убери этот чёртов лес!
Спустя несколько секунд на экране бегали почти осязаемые игроки, а на трибунах тихо шумели уже более призрачные болельщики.
– Кстати, – хмыкнул Никонов, убедившись, что матч только начинается, – жаль, что вы с Ленкой… Ну, того…
– Ну, Пашка, ты!.. – укоризненно хрюкнул Хомяк.
– Да ничего! Это точно не светопреставление, – отмахнулся повеселевший Саня. – Будет и нашей улице радость, ведь есть на свете повесть и попечальнее…
– Молоток! Твоё моральное здоровье! – Друг приложился к бутылке, а затем подмигнул: – И наш сюрприз таки пригодится!
– Какой сюрприз?!
– Да Хомяк на днях целый сайт открыл прям для таких, как ты! Ну, тех, каким ты был ещё недавно…
– Жених-собака-друзья-точка-нет? – ухмыльнулся Белорецкий. – Теперь может ещё один открыть – друзья-собака-жених-точка-нет. Учитывая варианты выделения главного слова, там посещений наверняка будет больше.
– Я понял! Казнить-нельзя-помиловать! – Никонов жизнерадостно заржал. – А ну, покажи ему!
Хомяк улыбнулся и нажал несколько клавиш.
Футбольное поле сменил зал стриптиз-клуба. Аромат свежескошенной травы вытеснили едва уловимые запахи хорошего табака и ещё чего-то пряного. Заиграла приглушённая музыка, на сцену выбежала стриптизёрша, послышался одобрительный свист. Девушка взлетела по шесту и начала бегать кругами по потолку, одновременно роняя одежду.
– Это наша заставка! – с гордостью сказал Паша. – Я его еле уговорил, а то он – пошло, мол, банально…
– Проворная девка! – одобрил Саня.
Никонов самодовольно улыбнулся, а Хомяк снова пробежался пальцами по клавиатуре. Опять появился стадион с той лишь разницей, что теперь в центре поля стоял шест, где стриптизёрша продолжала свою разоблачительную деятельность. Правда, что-то там плохо совместилось относительно запахов, о чём тут же им сообщили носы.
– Слушай! – Паша, отчаянно морщась, повернулся к хозяину. – Я до сих пор был уверен, что в картриджах нет настолько вонючих наполнителей…
Тот лишь многообещающе хмыкнул, мол, что ты знаешь об аромоприставках, и неожиданно разразился целым потоком слов, что бывало с ним крайне редко.
– Что такое, по-вашему, запах? – спросил он и, зная, что друзья вряд ли ответят на простой для любого мало-мальски подкованного химика-программиста вопрос, продолжил: – Говоря научным языком, это специфическое ощущение присутствия в воздухе летучих веществ, которые обнаруживаются рецепторами обоняния, то бишь – нашим носом. Компьютерная программа тупо выдаёт код, соответствующий в её понимании определённому предмету. Более сложные способны комбинировать запахи в неких пропорциях, то есть синтезировать нечто другое. И если в них поковыряться… Сейчас я вам одну штуку продемонстрирую!
– Ладно, хакер-переучка, успокойся и убери к чёрту эту красавицу – тут штрафной бить собираются, – перебил Паша.
Однако Хомяка уже понесло. Он прикипел к клавиатуре. Друзья даже не заметили, как под восторженный рёв трибун по поводу забитого мяча с поля исчезла стриптизёрша. Не уловили они и того, как хозяин с подленькой улыбочкой откинулся от клавиатуры и зажал себе нос.
Прошло ещё несколько минут, пока до Белорецкого и Никонова дошло, что происходит немного не то, что должно сопровождать просмотр футбольного матча в смысле чувственных реакций. Да мало сказать не то – творилось вообще нечто противоестественное для людей с пока ещё стандартной сексуальной ориентацией. Они с вожделением смотрели на футболистов, а в их штанах происходило недвусмысленное шевеление.
Первым, украдкой глянув на Саню, не сводящего заинтересованного взгляда с одного из форвардов, занервничал Никонов.
– Что за фигня? – пробормотал он, краснея.
Хомяк захихикал, что для него было подобно гомерическому хохоту, и отрегулировал вытяжку на полную.
Саня очнулся от транса и, тоже ничего не понимая, покрутил головой.
– За такие шутки морду бить надо! – недовольно буркнул Паша и потянулся к банке.
– А это уже были феромоны, – сквозь смех сказал Хомяк. – В данном случае – женские.
– Что за херомонию ты тут разводишь?! – возмутился Никонов. – Превратил футбол в порнуху и доволен!
– Феромоны, хутор ты не компьютеризированный! Это, опять же, говоря научным языком, не всем балбесам доступным, вещества, выделяемые животными и специфически влияющие на поведение тех, кому это интересно. В общем, почти то же, что и запах, только воспринимается как сигнал к действию другими органами…
– Я так понимаю, что ты опять там с программами накрутил. – Паша чихнул. – Дать бы тебе в нос!
– Небольшие подпрограммы способны творить чудеса! Будь на экране хоть лягушка, вы посчитали бы её принцессой! Э-э, Санёк, извини… – стушевался Хомяк.
Тот задумчиво посмотрел на него и поинтересовался:
– И, надо понимать, они практически не пахнут?
– Тут всё от концентрации зависит, а наши носы – далеко не самые совершенные обонятельные приборы. Запахи – это, так сказать, отнюдь не наш конёк.
В глазах Белорецкого вдруг загорелся огонёк заинтересованности.
– А на обыкновенные запахи эти феромоны наложить можно?
* * *
Усталые, но радостные, Лена и её новоиспечённый муж стояли в проёме входной двери в свадебных нарядах и самозабвенно целовались, как и положено молодожёнам. С трудом оторвавшись от жены, Артём выдохнул и сделал приглашающий жест:
– Прошу, дорогая!
– Спасибо, пупсик! – Лена скользнула в квартиру. Особым умом она не отличалась, предпочитая шлифовать не извилины мозга, а пяточки – скрабом, ногтики – пилочкой, и вообще считала, что красота спасает от всего.
Артём зашёл следом, включил свет в коридоре и закрыл дверь.
– Чёрт, это мы у чьих родственников таких банальностей набрались? – пробормотал он.
– Какая разница? – Лена сбросила туфли и пошевелила пальцами. – Фух, чтоб я ещё раз эти колодки надела!..
– А платье тебе не жмёт? – муж обхватил её сзади.
– Да вроде нет… А что?
– Надеюсь, ты его тоже больше не наденешь… – Артём вцепился зубами там, где крепилась застёжка-молния, и потянул на себя. – Р-р, порву, как Тузик грелку!
Ткань затрещала. Лена рванулась вперёд.
– Пусти, идиот! Пусть хоть на память останется, а если тебе так хочется поточить зубки, погрызи туфли!
– Я что, собака? – тут же надулся муж, предоставив жене свободу.
Судя по всему, назревала первая семейная ссора, что в празднично-ночные планы Лены не входило. Нужно было срочно менять тему разговора. Она включила мультивизор.
– О, только глянь, сколько нам поздравлений!
Продолжая недовольно бурчать под нос, Артём подошёл к столу.
– Смотри, какую забавную картинку племяшки из Гундоровки прислали! А вот – от брата. Жаль, что не смог приехать… Глянь, даже Сашок отметился! – Лена щёлкнула кнопкой мыши, и перед ней расцвёл роскошный букет белых роз, распространяя вокруг дурманящий аромат. – Ух, ты! Вот уж от кого не ожидала!
– Как по мне, то довольно пошло, – буркнул Артём, потом перевёл взгляд на Лену и… Он внезапно поймал себя на том, что жена не так уж сильно возбуждает, как всего каких-нибудь несколько минут назад, и пробормотал: – Пойду, кофе приготовлю…
– Взбодрись, – проворковала Лена, с наслаждением вдыхая запах роз. – Ночь, родной ты мой, у нас будет длинной! А я пока отправлю эти розы Таньке – пусть оближется!
Артём мысленно сплюнул и поплёлся на кухню. Нос не мог подсказать ему, что воздух в квартире всё сильнее насыщается мужскими феромонами, но сигналы в мозг исправно посылал. Следствием подлого поведения органа обоняния было то, что на естественную усталость мужа начало накладываться непонятное ему, а поэтому пока ещё только слегка пугающее отвращение к предстоящему.
…Несмотря на все старания молодой жены, первую брачную ночь в лучшем случае можно было бы назвать вялой.
* * *
