скачать книгу бесплатно
– Подумать только – Макс Лэн сидит в моей спальне без штанов и я не могу этим воспользоваться, потому что он ранен. Ты хоть девчонкам с нашей улицы об этом не рассказывай – после такого мой авторитет не восстановится никогда.
Я только рот раскрыл от удивления. Хотя чему тут, собственно, удивляться? Будь это не Кира, а кто-нибудь другой, эта мысль была бы первой, пришедшей в мою голову… Но Кира… С тех пор как я отбил ее от этих шахтеров, я относился к ней, как… ну, наверное, как к младшей сестре. Точнее сказать не могу, потому что младшей сестры у меня никогда не было. И дело было даже не в разнице в возрасте, а просто… просто так сложилось.
– Сколько тебе лет, Кира?
Она усмехнулась уголком губ:
– Двадцать три.
– Да брось ты…
– Не веришь – твое дело.
Мне доводилось видеть пятнадцатилетних шлюх, которые выглядели на пятьдесят. Что касается Киры, то ей можно было дать от силы двадцать. Тема разговора была достаточно скользкой, и я попробовал ее сменить.
– Покажешь мне свой дом?
Моя детская уловка ни на секунду не ввела Киру в заблуждение, но, как я и полагал, желание похвастать своими владениями прямо разрывало ее изнутри.
– Пойдем.
Дом был действительно огромный, но большей частью какой-то нежилой. Кира тараторила без умолку, но я слушал вполуха. Я думал о Викторе Карелла, о Давиде Буковски и о мертвом Кресте. Мысли были невеселые. Наконец Кира заявила:
– Хватит. Я же вижу, что ты меня совсем не слушаешь. У тебя крупные неприятности, и это сразу видно. Ты спрашивал о деньгах. Сейчас я могу тебе дать три сотни. Зайди завтра, когда откроются банки, и я дам пять тысяч. Но я бы очень хотела, чтобы ты остался ночевать здесь. – Она задрала свой носик кверху и выпятила подбородок, готовясь к отказу. Но я просто сказал:
– Хорошо, Кира. Я останусь.
* * *
– Дай и мне сигарету.
Кира прикурила новую сигарету от своей и немного повозилась, устраиваясь поудобнее на моем плече.
– Не знала, что ты куришь.
– Я бросил год назад.
– Ну и не начинал бы. Тебе не идет курить.
– Почему это?
– Потому. Не идет, и все. Ты… другой. Не такой. Не такого склада.
– А какого же я, позволь узнать, склада такого особенного?
– Откуда же я знаю. Иногда кажется, что вот еще чуть-чуть, и все станет ясно, а потом ты как-нибудь так голову повернешь или посмотришь, и снова такое ощущение, что ты сюда случайно забрел и даже не понимаешь, где ты и зачем ты здесь. Не знаю. Но ты не такой. Я чувствую. Я плохо объясняю, да? – Она немного помолчала. – Ты же не простой солдат, как говорил Юлу?
– Вообще-то, да. Я сержант. Но до этого был солдатом. А еще до этого – капитаном.
– Ты из благородных?
Я надолго задумался. Был ли я из благородных? Когда-то этот вопрос меня занимал. Не конкретно этот – нет. Просто я, как любой сирота, в детстве часто думал, что в один прекрасный момент в ворота Королевской школы въедет карета с гербом, оттуда выйдут какие-нибудь мои родственники, какие-нибудь дяди или тети. Должны же у меня быть хоть какие-то родственники? И тогда все сразу станет хорошо. Закончится холод, голод, побои и ежедневная муштра. Что будет вместо этого, я не знал, потому что ничего другого в своей жизни не видел, но твердо верил, что все будет хорошо. Я верил в это до тех пор, пока мне не исполнилось восемь.
– Своего отца я видел четыре раза в жизни, и я не знаю – был ли он благородным. Моя мать умерла при моих родах. Моим домом была Королевская школа боевых искусств, а потом Королевская военная академия. Вот, в общем-то, и все.
– Ты сказал, что был капитаном…
– Меня разжаловали без права занимать офицерскую должность и отправили в глубокую разведку.
– За что?
– Долгая история. Да и не похожа она на вечернюю сказку для маленьких девочек.
– А я и не маленькая девочка. Моих родителей и сестер десять лет назад зарезали у меня на глазах. Просто вспороли им животы, как овцам на бойне. С тех пор я перестала быть маленькой девочкой.
– Кто это сделал?
– Солдаты Федерации.
– Десять лет назад Фаро был вне зоны боевых действий.
– А я и не сказала, что это произошло в Фаро. Сюда я переехала после. Хотела быть подальше от всего.
– Я тоже солдат Федерации.
Кира замолчала, и на этот раз надолго. Я уже подумал, что она заснула, когда она заговорила снова.
– Ты дезертир?
– Ну-у… можно и так сказать. А почему ты так решила?
– Ты не особо распространяешься о своей службе, а солдаты Федерации только о ней и говорят. Ты не хвастаешь наградами и не вспоминаешь «былые деньки». Я думала, что ты воевал на стороне королевств. Что у тебя за неприятности?
– Да я и сам пока конкретно не знаю…
– Я не навязываюсь, но если хочешь поговорить…
Короче, я рассказал ей все. Почти все. О герцоге, о Максе Лэне, который умер, успев все-таки увидеть солнце. О Викторе. О Дэвиде Буковски. О Дэне. О Кресте. О Якобсоне и его дочках. Я не сказал только, чего хотел от меня Виктор.
Кира молчала и хрустела пальцами. Потом она спросила:
– А этот Дэн, он какой из себя?
Я описал.
– Это Котэ Дэниел Ферт, сын Дэвида Буковски.
– Вот уж не знал, что у него есть сын.
– Он вообще-то внебрачный сын, но это тот еще секрет. Все знают. Суть не в этом. Как он тебе показался?
– Глуповат немного, чуточку сноб, но в принципе нормальный парень.
– Это твоя большая ошибка. Ферт – очень хитрый и фантастически жестокий сукин сын. Порой он производит впечатление сумасшедшего. Иногда – такого вот наивного паренька. Но все это – маска. Повторяю – он хитрый и жестокий сукин сын. Его папаша устроил ублюдка на работу в мэрию. Формально Дэн занимает там какую-то мелкую должность, но на самом деле они вместе с папочкой проворачивают всякие темные и грязные делишки.
– Какие, к примеру?
– Любые. Не брезгуют ничем. Но куш должен быть достаточно большим. Навар меньше ста тысяч их не интересует. Чем ты их приманил? Нет, ничего не говори, не хочу об этом знать.
– А откуда тебе все это известно?
– Здесь бывают самые разные люди, и не все из них могут держать язык за зубами. Знаешь, как бывает – случайное слово здесь, обрывок фразы там… Имей в виду – я никому об этом не говорила, так что…
– Насчет меня можешь быть уверена. А этот Ферт захаживает сюда?
– Весьма часто. Иногда с папашей, но чаще сам.
– Что ты мне еще можешь сказать о нем?
– Я тебе и так слишком много сказала.
– А ты случайно не знаешь, кто такой Шкипер?
– Только то, что знают все. Может, он и бывает здесь, но уж во всяком случае не представляется как Шкипер. Бобо, тот заходит иногда.
– Один?
– Он один и до ночного горшка не дойдет. Его объем мозга несовместим с жизнью. Животное. Или, вернее, растение. Я неправильно сказала, что он здесь бывает. Здесь бывает его тело. Тело приводят люди. Всегда разные. Один бывает чаще других. Невысокий, но повыше гнома будет. Гладко выбрит. Плечи очень широкие – прям такой, знаешь, квадрат на ножках. Но я его запомнила из-за глаз. Глаза у него такие… живые… Понимаешь, у всех этих парней глаза как у рыб. Ну, вроде как они в Семью вступают и им всем такие глазки выдают, будто спецодежду какую. А у этого не рыбьи глаза. Может, он и есть Шкипер, если верно все, что про него болтают. Слушай, я спать хочу.
– Я тоже.
Но заснули мы еще не скоро.
* * *
– Штаны и куртку можешь не возвращать, я все равно не знаю, чьи они. Деньги тоже не возвращай. Вот две банки мази. Мне кажется, что они тебе пригодятся. Я очень рада, что хоть что-то могу для тебя сделать. Но все равно тебе лучше подождать, пока я не вернусь из банка. Это недолго.
– Кира, мне не нужны деньги. Сейчас я пойду в банк и сниму свои сбережения…
– Да сколько там у тебя тех сбережений…
– Почти пять сотен золотом.
– Ого! – Кира была удивлена. – Ни фига себе! Откуда? Юл тебе платит три монеты в неделю. Ты что, по ночам грабишь запоздалых прохожих?
– Ну-у… Когда я… кхм… демобилизовался из армии, то первым делом продал все те висячки, которых мне там надавали. Тогда, сразу после войны, на рынке их еще не было, и я взял хорошую цену. Перевел ассигнации в золото и положил в банк. Вот и все.
– Все равно многовато получается.
– Ну, по правде сказать, перед тем как уйти, я заглянул в полковую бухгалтерию. Нехорошо путешествовать без денег.
Кира с удовольствием засмеялась:
– Вот видишь, я была почти права. Но все равно пять тысяч – это чуть больше, чем пять сотен, согласись.
Я обнял и поцеловал ее.
– Я знаю, знаю, малыш. Знаю и здорово это ценю. Но не возьму этих денег. Ты уговорила меня взять триста монет, но пять тысяч я не возьму. И эти триста я перешлю тебе при первой возможности. Просто пока я не знаю, когда такая возможность представится. Там, куда я направляюсь, возможно, не будет почтамта.
– Я ни о чем не спрашиваю…
– А я бы ни о чем и не сказал.
Кира прильнула ко мне и крепко-крепко обхватила руками:
– Если ты еще когда-нибудь будешь в Фаро… Макс… если ты еще хоть когда-нибудь попадешь в Фаро…
– Знаешь, Кира, лучше зови меня Питером.
– Питером?
– Это мое настоящее имя. Питер Фламм.
Я начал жалеть о сказанном еще до того, как закончил фразу.
Кира медленно опустила руки. Она не смотрела мне в глаза. Так мы и стояли. Она глядела в землю, а я глядел на ее тяжелые густые медно-рыжие волосы. Первым не выдержал я:
– Скажи хоть что-нибудь.
Глухо и не поднимая головы, она произнесла:
– Тебя там не было…
И чуть погодя:
– Я бы запомнила. Я их всех помню. Хочу забыть, а вот помню, и все…
Я поднял руку. Мне так хотелось погладить ее по волосам, пожалеть, сказать, что… что… что… А ЧТО, ЧЕРТ ПОБЕРИ, Я ЕЙ МОГ СКАЗАТЬ?
Я так и не смог опустить свою ладонь. Вместо этого я стал спускаться по ступеням. Удивительно, но нога почти не болела. Мазь, которая стоит в два раза больше моего недельного жалованья, сотворила небольшое чудо.
– Макс!
Я остановился на пятой ступеньке, но оборачиваться не стал. Мне не хотелось встречаться с ней взглядом, а я знал, я точно знал, что сейчас она смотрит на меня.
– Если ты когда-нибудь будешь в Фаро… если ты еще хоть когда-нибудь попадешь в Фаро… не приходи сюда.
И я продолжил свой спуск по лестнице. Наверное, все же нужно было оглянуться, но я не смог. Физически не смог. На последней ступеньке я услыхал за спиной приглушенный звук. Может быть, это был сдерживаемый кашель. Может – сдерживаемое рыдание.
