banner banner banner
Сэмпай
Сэмпай
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Сэмпай

скачать книгу бесплатно


Денис развел руками:

– Я же говорю, что… Постойте! – вдруг оборвал он сам себя. – Дэвид Сэмюэл Мортон! Это действительно так? Так зовут американца? Ну, или звали…

– Да, да! И что?

– Дэвид Сэмюэл Мортон! Это полностью, значит, инициалы «Д.С.М.»! Как на флэшке. И причем, латиницей. То есть, «D.S.M.» – это не Денис Сергеевич Мартов, это Дэвид Сэмюэл Мортон!

Следующую минуту они сидели, уставившись друга на друга и отрешенно пережевывая одну и ту же мысль: «Странно, какие у него круглые глаза…» Первым пришел в себя Денис:

– А… Давайте выпьем кофе!

– Кофе? – повел бровью Иванов. – А, да, кофе… Два кофе! Кофе, кофе… Кофе! – воскликнул он, схватился за столешницу и посмотрел на Дениса. – Значит, у нас флэшка Мортона? У нас флэшка с данными агента АНБ США? Черт, но это же скандал.

Он откинулся в кресле и замер. Глаза, не мигая, смотрели в стол. Через пару минут вошел «парень в сером» и поставил на стол дымящиеся чашки с кофе. Иванов даже не шелохнулся. Денис отпил немного огненно-горькой жидкости и почувствовал, как она проникает внутрь, разливаясь по телу спокойным, уверенным теплом.

Он выпил уже почти половину чашки, когда Иванов очнулся. С трудом закрыв высохшие глаза, он глубоко вздохнул и спокойным, твердым голосом произнес:

– О существовании флэшки знают три человека: Шемельман, вы и я. Говорю прямо, без протокола, если вы кому-то скажете о ней, я вам не позавидую. После того, как мы выясним, что на ней, и определим оперативную ценность этой информации – тогда и решим, что делать дальше. Так, сейчас мы расстанемся. В пятнадцать часов жду вас снова здесь, проведем небольшое совещание.

– Но… – Денис запнулся, но пересилил себя. – Какой еще Шемельман? Как три человека? Вы же говорили, что наш разговор пишется…

– Когда мы закончим с этим делом, я, пожалуй, заберу вас к себе в отдел, – слабо улыбнувшись, сказал Иванов. – Я отключил звук, когда говорил о кофе. На этом пока все. А капитан Шемельман – это наш эксперт, Марк Яковлевич. Это он мучил вас лекцией про ядерную бомбу.

Майор внимательно посмотрел на Дениса и встал из-за стола, давая понять, что встреча окончена. Мартов тоже встал, поставил чашку с недопитым кофе и, молча кивнув, вышел.

Вернувшись домой, он занялся завтраком. «Ну, да, щас, разбежался!» – думал Денис, с ожесточением нарезая конскую колбасу и думая о последних словах чекиста. Действительно, всего лишь несколько часов они провели вместе, а Денис чувствовал такую усталость, будто прошел месяц. «Вампир чертов!» – размышлял он. Ладно, это все эмоции, а вот факты, факты… Факты такие, что крышу реально сносит. Со всех петель. И прямо в море. В то самое, что у майора в кабинете.

Наскоро поев, он разложил на столе лист ватмана и принялся составлять карту происшествия. Час спустя, глядя на свое творение, Денис понял, что если он продолжит заниматься этим в одиночестве, персональный номер ему точно обеспечен, только не номер 1703, а палата номер 6, и уж точно не в «Хилтоне». Он свернул ватман, переоделся и отправился в бильярдный клуб, о чем, кстати, мечтал уже очень давно.

* * *

– Итак, давайте-ка соберем все, что мы имеем. Напомню, что расследование закрытое. Допуск ко всем материалам имеем только мы трое и капитан Кретов. Поэтому и распутывать этот клубок придется тоже только нам. – Иванов был свеж, бодр и подтянут. Ничто не выдавало в нем утреннего смятения.

– Камеры выключены, аудиозапись не ведется, так что, полагайтесь на собственную память. Марк Яковлевич, слушаем!

Эксперт, почесав густой кучерявый ежик на круглой голове, уперся взглядом в стену напротив и начал сыпать фактами и цифрами:

– Примерно в одно и то же время по команде с компьютера, размещенного в тайнике в Канаде, при схожих внешних обстоятельствах, происходит уничтожение двух одинаковых автомобилей у нас и в США. Да! В составе химического взрывного устройства в обоих случаях обнаружены редкоземельные элементы – церий и лантан, а также сплав урана и плутония, который применяется в ядерных реакторах. Кроме того, были зафиксированы следы элемента, определить который пока не удалось. Присутствие указанных элементов позволяет предположить, что взрыв, вызванный химической реакцией, произошел мгновенно. Да! В течение 100-150 миллисекунд, дав в кульминации температуру около трех тысяч градусов. Отсюда оплавление салона изнутри, лишь покоробленная краска снаружи кузова и даже не опаленная резина колес.

Далее. На месте происшествия в России обнаружены три предмета. Первый – это композитный пистолет системы «Глок» двадцать первой модели. Именно такое оружие было выдано агенту Мортону в конце прошлого года. На месте гибели агента пистолет найден не был. Установить, принадлежал ли американцу найденный у нас пистолет, невозможно, поскольку оружие агента не имело ни серийного номера, ни других идентификаторов, и на нашем они также отсутствуют. Ну, о потожировых и других следах, понятно, речь не идет.

Второй предмет – это камуфлированная под патрон флэш-карта с монограммой «D.S.M.». Предположительно, это инициалы агента Мортона. Расшифровка файлов на флэшке пока результатов не дала. Ну, это вопрос времени. Да!

Третий предмет – это металлическая копия человеческого скелета с остатками полимерного покрытия, состоящего из сложного сополимерного реактопласта, содержащего алюмосиликаты. Из основных свойств этого покрытия можно выделить его абсолютную химическую пассивность, гипоаллергенность и способность ингибировать входящий электромагнитный сигнал. Проще говоря, металл, покрытый подобным составом, невидим для металлодетекторов и магнитометров.

Еще один немаловажный момент. Да! Антропологические параметры скелета полностью совпадают с параметрами реального человеческого скелета, обнаруженного в Штатах. Другими словами, в нашем «Лексусе» – точная копия скелета агента Мортона, сожженного на берегу американского озера. Но и это не все.

Немного помолчав, Шемельман достал из тоненькой папочки цветную распечатку:

– Вот фотография Дэвида Сэмюэла Мортона, которая полчаса назад пришла из АНБ.

Иванов и Денис потянулись к изображению и тут же одновременно отпрянули от него. Денис словно вдохнул морозного воздуха. Это было… его фото, его лицо. Да, как бы немного пополневшее, с довольным надменным взглядом, которого у него никогда не было, но его лицо.

Оба майора как по команде подняли головы и взглянули друг на друга.

– Это еще одна шутка? – с надеждой спросил Денис.

Иванов перевел взгляд на эксперта. Шемельман вздохнул и развел руками:

– Боюсь, что это еще один артефакт. Да! Уже перед нашим совещанием я получил ответ из информационно-аналитического центра. Среди ближайших родственников майора Мартова до четвертого колена ни моно-, ни дизиготных близнецов, а также лиц с портретным сходством выше 72 процентов не установлено, – он достал из папочки еще одну распечатку и положил ее перед Ивановым.

– То есть, двойников у вас, Денис Сергеевич, по крайней мере, в России, нет, – задумчиво проговорил тот, просмотрев отчет и вновь разглядывая фотографию.

– Ну, что же, – весело сказал Мартов. – Теперь осталось доказать, что последнюю неделю-две я не покидал пределы РФ, и что в сгоревшем в Штатах автомобиле не мои кости!..

Иванов как-то странно посмотрел на Дениса и, не меняя тона, произнес:

– Что ж, вы правы. Марк Яковлевич, направьте в АНБ запрос. Пусть пришлют образец ткани для проведения анализа ДНК. Вас же, Денис Сергеевич, я попрошу сдать свой образец, Шемельман все организует.

Привычное «Да!» Шемельмана и глухое «Бред какой-то!» Мартова прозвучали одновременно.

– Послушайте, майор, неужели, вы всерьез думаете…

– Я не думаю, майор! – сухо прервал его Иванов. – Я собираю информацию. Везде, где только можно. Вы, между прочим, тоже. И Шемельман. И сейчас мы пытаемся разобраться в ситуации. Поверьте мне, я не шучу и не играю в игры. Вообще, в последний раз я пошутил на пятом курсе юрфака.

Денис поднял глаза на Иванова. Тот неожиданно по-мальчишески улыбнулся.

– В университете на курсе было много детей судей, прокурорских, просто «мажоров». И вот первого апреля я вывесил объявление на доске у деканата. «Следующим студентам необходимо явиться в деканат со своими анализами». А там – фамилии тех самых мажоров и несколько обычных студентов, ну и моя, чтобы не палиться. «Кто не сдаст, не будет допущен к защите диплома. Деканат». Бумажка висела дней пять. Человек двенадцать принесли. В деканат. Всё, что смогли.

Денис и Шемельман, не отрываясь, смотрели на Иванова. Тот, иронично улыбнувшись, продолжил:

– Представьте. Сын председателя суда приходит в деканат. С баночкой. Пытается вручить секретарю. Она не в курсе. Идут вместе к замдекана. Он тоже. Все идут к декану. Тот рыдает. У него уже армянин с другой баночкой… Из мажоров – сын управляющего дирекцией крупной госкомпании. И тут заходит тоже с баночкой, но с другим содержимым нынешний… Ну, в общем, сегодня он большой начальник. Смотрит на собратьев, на их баночки и говорит: «О, так я не то принес?!» Позже секретарь рассказала это всем преподам. Как они потом ржали над ребятами, этого не передать… С тех пор я не шучу.

– Понятно, – проговорил Мартов, сдерживая смех.

– Вот и хорошо! – удовлетворенно подытожил Иванов и взял карандаш. – Так что, давайте считать, что здесь нет шуток по определению и на сей момент будем исходить из обыденности и бытовой логики. Предположим, ваше разительное внешнее сходство с погибшим агентом иностранной спецслужбы – лишь совпадение, причудливая игра случая. Согласитесь, забавное совпадение, не правда ли? Мы с вами уже обсуждали эту тему, и как аналитик я еще раз скажу, что совпадение может быть сколь угодно невероятным, но оно может быть только одно. Два совпадения, не связанные прямыми причинно-следственными связями, невозможны. Так что, прямое совпадение ваших с ним инициалов…

– Давик! О, нет…– глухо пробормотал Денис, глядя прямо перед собой немигающим взглядом.

– Что, простите?

– Мама в детстве иногда называла меня Давиком.

– Это вы к чему сейчас? – недоуменно посмотрел Иванов.

– Она очень хотела назвать меня Давидом… – Денис опустил голову и шумно вздохнул. Отступать уже было неловко.

– Ее первого парня, первую любовь, звали Самуилом, они мечтали, что своего первенца, а это непременно будет мальчик, они назовут Давидом…

– А в английском произношении Давид – это Дэвид, а… Самуил – это Сэмюэл, – закончил за него Шемельман и ошарашено посмотрел на Дениса.

Иванов напряженно думал, с остервенением стуча себе карандашом в висок. Эксперт, снова почесав кучерявый ежик, поинтересовался:

– И что же ж с ним, извините, сталось?

– В семьдесят восьмом Самуил поехал с родителями по путевке в Югославию. Там они сбежали от общей группы и как-то переправились в Израиль. Позже он писал оттуда, звал маму к себе. Но она отказалась. Потом она вышла замуж за отца. Что потом стало с Самуилом и его семьей, я понятия не имею.

Иванов и Шемельман снова переглянулись.

– Денис Сергеевич, а вы, конечно, не знаете фамилию Самуила? – осторожнее, чем следовало, спросил Иванов.

– Почему же? – ухмыльнулся Денис. – Знаю! И даже помню! Да! Самуил Яковлевич Мартинсон. Что ж, у вас есть работа, товарищ капитан! Да! – с издевкой объявил он Шемельману.

– Да я вас умоляю, таки минут на пять, потом часок на подождать, – безмятежно улыбнулся тот.

– Что-то мне подсказывает… Впрочем, не буду опережать события, – Иванов побарабанил пальцами. Было видно, что его просто раздирают сомнения, желания, интерес и даже просто любопытство. – Да, подождем новостей. По факту, я считаю, мы убедились, что оба происшествия – у нас и в Америке – имеют прямую связь. Хорошо, подождем – увидим.

– Oui… Qui vivra verra[[12 - Да… Поживем – увидим (фр.)]]… – задумчиво проговорил Мартов.

Иванов внимательно посмотрел на него, но продолжил:

– Посмотрим, что нам ответят американцы, и тогда уже приступим к детальному анализу. А сейчас, пожалуй, прервемся. Жду вас здесь завтра в восемь.

Из кабинета Иванова Денис прямиком отправился к матери. Путь занял чуть ли не полжизни. Всего двадцать минут. За те двадцать минут, что он шел от «штаба» Иванова до дома мамы, перед глазами промелькнула почти вся жизнь. Пролетела, выдергивая уже полустертые, но не забытые нестыковочки, шероховатости, непонятки… Пару раз он сжимал зубы от злости на собственную наивность, непонятливость, и… И вообще! Но уже поднимаясь по лестнице, он задушил ненужные эмоции.

– Мась, а ты еще помнишь Самуила? – как ни в чем не было спросил он с порога.

– А может, ты сначала таки поздороваешься, разуешься, помоешь уже руки, а потом…

– Масик, это очень важно! – это обращение особенно нравилось матери.

– Иди мой руки! – кадровый медработник с сорокалетним стажем демонстративно повернулась и ушла на кухню.

Уже сидя за столом и слушая, как на сковородке весело шкворчат блинчики, Денис снова поднял тему:

– Так все-таки, ты помнишь Самуила?

– А чего это ты вдруг вспомнил? Уж столько лет прошло. Помню, конечно. А что?

– Он уехал, а что с ним стало потом? Куда он делся? Я помню, ты говорила, что он писал, звал тебя на Землю Обетованную, а потом?

– А что потом? Что потом… Да и ничего потом. Вот, как те два письма от него передали, так и все. Ты же знаешь, как тогда строго было. Я через Лилю Гарф ответила, но от него больше писем не было. Может, не дошло, может еще почему. Хоть я и написала, что я берем… Ох! Блинчик горит! – Галина Арнольдовна проворно развернулась к плите, громко охая и причитая.

– Что, что? Стоп! Мась, что ты сказала? – Денис привстал из-за стола.

– Блинчик, говорю, сгорел, что! Ну, ладно, ничего, воробушкам пойдет, – невинно-деловым голосом ответила та, шуруя сковородкой.

Денис решительно встал и выключил газ. Мягко взяв мать за плечи, он повернул ее к себе.

– Что ты ска… – и осекся, вдруг заметив в глазах матери слезы. – Ты что? Ты обожглась? Где?

Он быстро взял ее за руки и глянул на пальцы, потом снова в лицо. Но мать вдруг обняла его и спрятала голову у него на груди. Денис краем сознания уже знал. Он уже знал, что он все понял. Понял, но поверить… Все мы, даже зная о чем-то нехорошем, нежеланном, часто уже даже видя это, все еще надеемся, что оно – это – минует, пронесется мимо. Пронесет…

– Так что случилось? – мягко спросил Денис, невероятным усилием воли собрав обратно в голову миллионы мыслей, буквально взорванных и разбросанных одной случайной мыслишкой – мелкой, странной, рожденной на краю подсознания.

Маленькая, но всегда прямая и гордая как статуя Свободы и сильная как преображенский гренадер, сейчас его мать, его мама, его Маська была такая маленькая, такая беззащитная. Она отстранилась от сына, вытерла салфеткой руки и присела на краешек стула. Денис в ожидании устроился напротив.

– Я знала. Я знала, что рано или поздно… Что когда-нибудь все равно… Но как-то. Годы шли, и все как-то ушло на второй план, стало неважным.

Денис молчал, стараясь не перебивать.

– В общем… – было видно, как ей невыносимо тяжело говорить.

Наконец, он не выдержал:

– Мась, да ладно уже. В конце концов, он не бомж какой был, и не Бен Ладен! Ты мне скажи лучше, отец знал об этом?

Галина Арнольдовна оторопело взглянула на сына, от неожиданности чуть не съехав со стульчика:

– А ты знал?! Ты знаешь? Давно? Но откуда, от кого? Кто ж тебе…

– Не волнуйся и не греши ни на кого! Успокойся. Я узнал это только что от тебя! – он весело рассмеялся.

Смех получился чуть натянутым, до конца «рестартовать» Денис все-таки не сумел. Впрочем, закончил фразу он уже с искренней улыбкой:

– Буквально сегодня я получил кое-какую информацию, а сейчас ты просто ее подтвердила. Ты же знаешь, я следователь.

Он помолчал, выравнивая дыхание.

– Скажи только… Как это случилось?

– Да просто. Как у многих это случается, – мама уже снова стояла у плиты. – За два дня до его отъезда в Югославию мы поехали к нему на дачу. Я уже знала. Я чувствовала. Что больше его не увижу. Не знаю, откуда. Просто знала. Но я его любила и хотела принадлежать только ему. Я его часто дразнила… – она усмехнулась, мечтательно глядя на люстру.

– Звала то Сомиком, то Самолетиком, то Самумчиком… Он смеялся. А тогда я назвала его Самчиком. Думала, посмеется, а он обиделся, – она вновь улыбнулась. – Правда, как всегда, ненадолго. Через два дня он уехал. А еще через месяц… В общем, я поняла, что у меня будешь ты. Ну, а Сережка-то по пятам ходил. Я не стала его обманывать. Он очень любил меня, и, узнав, что я беременна, буквально за руку притащил меня к нам домой и с порога огорошил бабулю. Что мы идем подавать заявления. Взял мой паспорт и так же, за руку, повел в ЗАГС. Когда ты родился, он записал тебя на свое имя. Уж не знаю, может, Самуил и писал еще, а Сережка не отдавал мне эти письма. Но, знаешь, может, и к лучшему.

На тарелке росла аппетитная стопка блинчиков. Его маленькая мама уже справилась с волнением и снова была сильной. Она присела рядом и взяла сына за руку.

– Ты… ты прости меня. Нас. Конечно, рано или поздно ты бы узнал, вот как сейчас. Но случись это в твои лет десять-пятнадцать, один Всевышний знает, что бы было. И у тебя все это время был отец. Настоящий отец. А Самуил… Это был его выбор. И мой. А что ты выяснил? Он жив, здоров?

– Да ничего, собственно, – рассеянно протянул Денис. Как ни готов он был к неожиданно свалившейся на него семейной тайне, новость о том, что его отец, который его вырастил и воспитал, научил жить и бороться, его отец – вовсе не его… Это окончательно выбило Дениса из колеи. «Мне нужен отпуск!» – пришла на ум реплика полуразбитого Терминатора.

– Не могу сказать ничего, Мась, ну, ты же знаешь – тайна следствия. Да и говорить-то пока нечего, еще ничего толком неизвестно. Потом. Как разрешится все.

– Ну, понятно! – мама вздохнула, хорошо зная, что фраза «тайна следствия» не обсуждается. – Ну, как можно будет, ты расскажи. Интересно, все-таки…

– Ага… Да, Мась, а почему ты не назвала меня Давидом? Ты же говорила, что тебе очень нравилось это имя. И меня ты часто Давиком звала?

– Отец… Ну, Сергей – категорически отказался. Ты черненький родился. Глазки голубые-голубые, аж белки синие, а волосики как смоль черные. Потом и глаза потемнели. Все-таки, Самуил черный был как чертик, а Сережка-то – так, шатен. Вот он и сказал, что не надо «смуту наводить». Что-то вроде того. Я при нем тебя и не звала Давиком, не хотела ему лишний раз душу травить. Он и так любил тебя как родного. Да что я говорю. Ты сам все понимаешь.