S-T-I-K-S. Товарищ Резак

скачать книгу бесплатно

Ко мне подбежал молодой человек, обвешанный двумя автоматами: «калаш» с оптикой и ещё что-то незнакомое и небольшое. Обоймы были по-модному перемотаны изолентой, обязательно синей. На шевроне советское Красное Знамя, октябрятская звёздочка и два скрещённых косяка на каске.

– Блохастый, тебя к командиру. Он тебя во второй штабной палатке, около поваленного дерева ждёт, – и убежал.

Твою мать! Чувачелло! Брателло! Ты куда пошёл? Нельзя сказать собаке: «Эй, Блохастый, тебя командир во второй штабной палатке ждёт», – я ж собака. Но он уже убежал. Мои мысли не подействовали. Странные они, свободовцы. Когда мы вливались, стронги чётко сказали, что я обучен, и такой умной собаки отродясь никто не видел. Сказали, что я великолепный сенс, определяющий, сколько где муров и внешников, и где просто разбитные чуваки на бронетехнике – но никто не говорил, что ко мне можно обращаться сложными фразами. А где команды? А где цоканье языком? Но я, как обычно, уже сполз со своего места и потопал к командиру.

Если кто-то думает, что это всё – так это не всё. Когда проводили брифинг, я обязательно там присутствовал. Да, меня обязательно звали, потому что мне говорили, с какой командой я пойду. А ещё, раздавая задание, они тыкали пальцем в карту, и говорили, за какой сектор я ответственный. Вот так и говорили, водя пальцем по карте. Раз с той стороны у чуваков с крышей явный перекур, то хоть я как-то буду показывать, что здесь есть собаки. После того, как в карту ткнули пальцем и сказали: «Блохастый, вот отсюда досюда ты контролируешь, здесь наши сенсы. Если что, отходишь сюда», – я подходил к карте и внимательно принюхивался, где водили пальцем. Считалось, что для собаки этого достаточно. Возможно, они и вправду верили, что этому можно научить собаку дрессировкой, или не знаю, что у них там в голове. Как собаке на карте что-то можно объяснить? Мне каждый раз хотелось хвататься за голову. Представляю, как бы над всем этим делом ржала Кошатина. Она наверняка где-то поблизости крутилась, но эту тихушницу разве увидишь, если она этого сама не захочет?

Сейчас всё было, похоже, очень плохо. Раздачу партийных поручений начали с меня.

– Блохастый, нам надо срочно выдвигаться – наши разведчики доложили, что нас решили уничтожить одним ударом. Пойдёшь со второй колонной, – вещал командующий.

Полностью рассказывать смысла нет – всё было очень плохо, даже хуже, чем я ожидал. Времени совсем не осталось. На наше подразделение двигалась вся мощь внешников и муров. В нашем объединении отрядов была собрана треть всей бронетехники свободовцев. По количеству брошенных на нас танков наши враги превосходили нас втрое, по людям – вчетверо. Внешники решили одним ударом закрыть проблему противостояния, и на острие атаки попадал мой стаб.

Круглые сутки порталы внешников выплёвывали новенькую броню. Все уроды Стикса стекались в предвкушении больших заработков и защиты, спешно вооружались и проходили подобие боевой подготовки. Радовало и одновременно огорчало, что вся бронетехника была не современная. Мой родной стаб был одним боком пристыкован к очень агрессивной черноте, и современная электроника выходила из строя, какая бы она защищённая ни была. Домики строились в полтора этажа с низкими потолками, потому что на уровне пяти-шести метров выходила из строя даже обычная электрика. Если сделать дом на метр повыше, то лампочки и выключатели в пол вкручивать придётся. Я вначале удивлялся, почему в посёлке нет сотовой связи, а в каждом доме проводные телефоны. Теперь этот фактор играл на нас. Всё будет происходить на земле, без сверхумных снарядов и ударов с воздуха. Радовало, что техника старая, ровня нашей – а огорчало, что она гарантированно будет работать, и что её очень много.

Обсуждение длилось всего пару минут; меня отправили в штаб второй колонны, и мы двинули. Вокруг бегали бойцы, хватая самое необходимое, и грузились на грузовики. Этот мир со своими неограниченными ресурсами давал возможности, и машин хватало всем. Особенность второй колонны была в том, что она полностью состояла из колёсной техники – БТР, БРДМ и разных модификаций пулемётных пикапов и броневиков.

Расстояния в Стиксе небольшие. С одной стороны внешка, с другой – Пекло, а посередине полоса километров в пятьсот. Но переизбыток заражённых, чернота и перегрузки кластеров растягивали дорогу в сотню километров зачастую на несколько дней, а уж там, где путь проходил рядом с Пеклом – каждый километр мог требовать пробивать проход в тварях неделями.

Мы пришли первыми. Я спрыгнул с брони и отправился проведать своих друзей. Почти сразу встретил Мальвину. Я её впервые видел перепачканную глиной и с лопатой. Десяток женщин и пара мужчин рыли яму под фундамент для заливки бетонного ограждения. Мальвина, как обычно, ойкнула при виде моих изменений во внешнем виде, а затем радостно бросилась чесать за ушами. Чарлик был тут же и, подражая хозяйке, рыл передними лапами кучу глины. Коржа я нашёл рядом с КП. Он руководил погрузкой боеприпасов и раздавал распоряжение по размещению орудий в капониры. Получив немного почесух, я не стал отвлекать моего товарища, а отправился к своему БТР для несения службы.

Глава 8. Пёс. Великое танковое

Эти два дня мы копали траншеи, лили бетон и вбивали в землю столбы. Парни закапывали в землю сотни фугасов, монки развешивались гроздьями, растяжки устанавливались без счёта. Наши основные силы не успевали. К середине второго дня прозвучал приказ «Отбой». К утру враг должен был подойти, а бойцам, практически не спавшим двое суток, нужен был отдых. Всё, что мы могли сделать – мы сделали. Небольшую колонну с детьми и женщинами отправили в тыл, но почти все жители стаба остались здесь. Многие женщины заняли места у орудий. Нехитрая работа по подаче снарядов и тасканию лафетов вполне была им по силам. Были женщины и на пулемётных точках, и в миномётных расчётах. Иллюзий по поводу «оказаться пленённой, а затем стать второй женой вождя» никто не строил. За техникой внешников шло несколько рефрижераторов. Самый ценный ресурс – это органы, и внешники собирались своё предприятие окупить.

Всё замерло. Почти полная тишина пришла взамен стуку перфораторов, гулу бульдозеров и экскаваторов. Все отдыхали.

Я подорвался аж в три ночи и сломя голову понёсся к своим. Врагов было очень много. В моём сознании они были одним громадным заревом, идущим со стороны внешки. Я вбежал в штаб. Командиры уже были на ногах и отходили после сна, глотая большими кружками кофе, но давать общую тревогу не спешили. Ещё дополнительные полчаса-час сна для бойцов могут очень пригодиться сегодня. День обещал быть долгим.

– Блохастый, ты всего на три минуты позже самых передовых секретов докладываешь, – сказал мне командир. – Пару часов у нас есть, раньше рассвета они не начнут, а ночью у нас преимущество – мы эту местность до сантиметра знаем.

– Давай дружище, поешь, – один из бойцов поставил мне тарелку со слегка обжаренным куском мяса вполне достойного размера, и поскрёб мне за ухом по роговой пластине, защищающей заднюю часть головы.

Ещё час я ничего не делал, а наш городок потихоньку поднимался. Прогревали моторы бронетехники, проверяли снаряжение и оборудование, завтракали и расходились по позициям. Бойцов поднимали небольшими группами, давая как можно дольше поспать.

Я уже точно знал – где, кто и сколько. Отличить отдельные отряды не мог, но видел три колонны, идущие в нашу сторону. Никак не меньше сотни бронетехники. Я её тоже наловчился отличать от обычных машин и пулемётных пикапов по сгусткам энергии. Броня глушила сигнал, делая силуэты неяркими, а характерное расположение живых тел говорило о классе машины. Пустой танк я мог и не заметить, пока в него носом не ткнулся бы. Возможно, меня и можно было обмануть, управляя танком в одиночку, но пока с таким я не встречался.

Пора. В штабе уже было немало докладов. Все три колонны прошли мимо разведчиков, и были посчитаны. За тремя колоннами проследовали бензовозы, кунги, рефрижераторы, пехота на грузовиках и прочая обслуга, командирские машины и орудийные расчёты. Я данные разведки подтверждал. Почувствовать с этого расстояния такое скопление бойцов было проще простого. На карте было обозначено всё, кроме моего тоскливого чувства. И я увидел.

Наш стаб был пристыкован к черноте, как к размазанной кляксе, а с другой стороны через пять километров начиналась целая сеть озёр и речушек с постоянными перезагрузками. Уровень воды поднимался или опускался метра на полтора совершенно случайным образом. Настоящие заливные болота. За два дня можно было увидеть огромную водяную гладь озера глубиной чуть по пояс, или нескончаемые вонючие лужи с дохнущей от жары рыбой, и раскисшую глину с сотнями сидящих повсюду лягушек. Дополняли картину деревья, падающие от раскисшей почвы, остатки строений и камни. Для техники места совершенно непроходимые, как и для лодок. Армия внешников шла к нам с фронта, а вот с боку и тыла через эти болота сюда двигалось немало пеших отрядов. Человек – это такая скотина, что где не проходят танки и лодки, всегда могут пройти двуногие, гонимые боевым духом или алчностью.

Я скрёб лапой по карте, выл и рычал, поворачивал морду. Болота считались непроходимыми, и удара оттуда не ждали. Разумеется, с той стороны твари захаживали, и стены с пулемётами там имелись, но к обороне от двуногих уродов с этой стороны готовы не были. Десяток выстрелов из РПО по открытым огневым точкам мог полностью открыть тыл.

– Уверен? – закончив карандашом обводить показания моих лап, сказал один из командиров.

Я несколько раз повернулся, вставая в стойку, и повторил рыки. Команды посыпались как из рога изобилия. Один из офицеров поднял трубку:

– Блохастый у нас будет на КП, он тут нужнее, возьмите кого-то из сенсов и выдвигайтесь, – положил телефон и сказал мне: – Я предупредил вторую колонну, и пока ты в штабе.

Другим собакам они фукают и цокают, а мне все повадились просто говорить. Я прикрыл глаза и лёг на брюхо, удобно разместив морду на лапах. Совершенно не собирался отдыхать. Мою душу скребли кучи кошек, но причину понять я не мог. Вроде бы хитрый замысел врагов раскрыт, и удар со стороны болот не будет неожиданным. Ещё раз и ещё я перепроверял своё чувство и данные тактической карты. Всё на месте. Разумеется, увидеть в этой куче снайпера или ловкого спецуру я не мог, но и повернуть ход сражения пара умников не сумеет.

Услышал доклад разведчиков, подтвердивших, что болотоходцев обнаружили, и сейчас их мочат. Даже пару орудий зацепили к бульдозерам и потащили в ту сторону. И вот с чего столько душевных кошек? Да, перевес в технике не на нашей стороне, но и задача несложная – просто продержаться пару дней.

Полторы сотни тяжёлой бронетехники с обеих сторон. Для этого мира – больше, чем Курская дуга для нашего. Несколько тысяч человек. Полсотни орудий, гранатомёты, безоткатные носимые системы. Милые домики нашего стаба выполняли функцию дотов. Нас давили со злым упорством и отчаянием: слишком много было на кону. Моё обнаружение отрядов, идущих с болот, сильно смешало планы внешников, но не могло повлиять на расклад сил. Всюду гремела канонада, а воздух переполняли запахи горелого масла и дизеля, горевших строений и покрышек. В очередной раз ударило, и с потолка посыпались крошки бетона.

Я рвался наружу. Не знаю, чем мне там было заниматься, но меня всем нутром тянуло из бункера. Наверху шёл бой, там матерились, орали, скрипели зубами бойцы, всюду горела куча брони. Я знал, что нужен не здесь, и сейчас командиры были спокойны. Несколько человек раздавали указания, рисовали карту боя, а остальные были уже у своих частей – некоторые к этому времени, к сожалению, погибли. Потери с обеих сторон были ужасными. Никто не строил иллюзий – раненых будут добивать.

Наглая псина в моем лице выбежала наружу. Справа от меня разгорался танк, ещё по инерции лязгая замедляющимися траками; немного проехал и замер. Это наши. Парни пытались вылезти из люков, но, очевидно, их сильно контузило, и им не хватало сил. Взяться за оружие я полноценно не мог, а вот что-то сделать – вполне. Мои кошки орали и скребли на всю катушку, но что они беснуются, я понять не мог. А пока я буду думать – надо что-то делать. Бойца, который вылезал из башни, разорвало очередью из крупнокалиберного пулемёта. Второй вывалился перед лобовым листом танка, и был на открытой местности. Я подбежал. Удобной ручки на загривке не было, но всегда можно схватить, как щенка, за шкирку. Передние назад, задними отжать; передние назад, задними отжать; передние назад, задними отжать. Щедрая очередь из автомата прошлась по месту, где только что лежал боец, и одна из пуль попала в берец, оторвав переднюю часть ступни. Но это ерунда – здесь это всё заживает и отрастает как на собаке; главное, что боец был теперь укрыт за катками танка.

Прыжок на корпус дался мне очень легко. Второго, наполовину высовывающегося из верхнего люка, танкиста я в один рывок стащил вниз. Мы вместе полетели на землю. Он мотал головой и плохо понимал, что происходит. Всё лицо оказалось истыкано крошкой металла, а одного глаза не было. В пару рывков я подтащил бойца к первому, и он занял место рядом со своим контуженным товарищем. Танк разгорался, и здесь я уже никого спасти не мог, а вот на том перевернутом броневике, под который залетел фугас – там вполне мог. Мотор ещё работал. Люки пытались открываться, и одуревшие от удара люди неспешно выползали. Муры сосредоточили на машине огонь крупнокалиберных пулемётов. Они били в днище, и через раз пули пробивали легкобронированную машину. Удобная эта ручка на загривке – кстати, на форме штурмовиков она была. Передние назад, задними отжать; передние назад, задними отжать. Некоторые бойцы меня узнавали. Я не мудрил. Просто хватал, чтобы затащить за броню. Да, она горит, да, может взорваться боекомплект, но это всё равно лучше, чем лежать посреди поля, дожидаясь пока тебя добьют. Раненых тут реально добивали.

Мимо пронёсся объятый огнём древний «Леопард-2», как бы ещё не самой первой модификации; въехал в склад сбивая пламя кусками строения, и ударил в следующий. Это был не наш танк. В него сразу с нескольких сторон выстрелили из гранатомётов, и парой гранат достало бешеную объятую огнём машину, стреляющую во всё, что движется. Машина заложила вираж, проехав мимо драпающего со всех лап меня буквально в паре метров. Экипаж «Леопарда» пытался сбить пламя. Со всего размаху танк ударился в милый домик в немецком стиле на краю нашей милитаризованной зоны. Стена треснула, но устояла. Мехвод явно не рассчитывал, что эти аккуратные постройки имеют толщину стен в метр железобетона, а то и больше.

Удар был сокрушительный. Массивную башню сорвало с погона и сдвинуло вперёд, пламя вспыхнуло и объяло всю машину. Я галопом понёсся от пылающей брони. Никогда не доводилось видеть даже на полигоне таких смертельных таранов. Это была ошибка экипажа, но кто ж знал, что миленький домик делался с железобетонными стенами такой толщины?

В процессе драпа я стащил в траншею ещё двух человек. Они были явно не в себе и не осознавали происходящего. У первого не было обеих ног и виднелось ещё несколько пулевых ранений, другой просто истекал кровью из носа и ушей, хотя больше повреждений я не видел. Просто стащить в траншею и бежать дальше. Я занимался, чем мог, но каждую секунду слушал своих кошек. Кошки дружно орали, но ничего внятного пока не говорили.

Бой превратился в собачью свалку. Решение атаковать внешников в лоб было тяжёлым, но, пожалуй, единственно правильным. Перевес в технике, как в те далёкие годы, когда проходили великие танковые сражения, был на стороне противника; но знание местности и максимальное сближение нивелировали это преимущество. Повсюду была горевшая техника, бегали люди, пули перепахивали землю. Все стреляли во всех. Даже самая лучшая броня ничего не может противопоставить выстрелу в упор или отчаянному парню с гранатомётом.

Я бежал зигзагами, но в такую шуструю квазисобаку ещё попробуй попади. Да и особого интереса я не представлял, потому что обычно собаки бегают безоружными. Я вбежал на позицию гранатомётчиков. Здесь упал хорошего калибра фугас, и все были мертвы. Ящики с трубами были разбросаны повсюду. Много было пустых – отстрелянных. Крупнокалиберному пулемёту погнуло дуло и выдрало внутренности ствольной коробки, а несколько человек разорвало в клочья.