скачать книгу бесплатно
Яков одет как кочевник: войлочный кафтан, на голове баранья шапка – колпак, опоясан широким войлочным поясом, на котором подвешена кривая половецкая сабля и кресало.
Почти два года прошло с тех пор, как Яков, Алёша и Ефимка покинули Москву. Теперь они жили в степях Таврии, в орде кыпчакского хана Бачмана. В декабре 1220 года купец Ердос привёз их в Сурож, а в конце декабря кыпчаки отмечали свой праздник «карачун». Отмечали его, когда наступал самый короткий день в году. «Карачун» с кыпчакского языка переводится: «пусть убывает». После зимнего солнцестояния, ночь убывает. Во время карачуна, кыпчаки, кочевавшие в низовьях Алтая, наряжали елку, росшую возле их становища, водили вокруг неё хороводы, танцевали и пели. В степях Тавриды ёлку найти трудно, потому наряжали можжевельник.
Ердос в праздник карачун повёз товар на продажу в орду Бачмана, который кочевал неподалёку от Сурожа. Алёшу, Ефима и Якова он взял в качестве охранников. В курене[62 - Курень – огороженное повозками поселение кочевников. Со временем это слово перекочевало в обиход Донских и Запорожских казаков, так стали звать усудьбу казака.] Бачмана пили арак,[63 - Арак – перебродивший алкогольный напиток из кобыльего молока.] пели песни и плясали. Потом принялись бороться, и тут выяснилось, что ни один воин Бачмана не может победить Якова и его друзей. Уговорил Бачман ребят остаться в его орде.[64 - Орда – это слово у кочевников обозначало одновременно, и ставку хана, и его войско.] Задумал Бачман завести себе гридней, наподобии русских князей. Так у него появились телохраниели: Алёша, Ефим и Яков. За два года жизни в орде, научились ребята держаться в седле так же хорошо как кочевники, метко стрелять из лука, сидя на лошади, которая несётся во весь опор.
– Что же ты добрый молодец, в полон к кыпчакам угодил? – полюбопытствовал старик.
– Нет, я сам к ним пришёл, – ответил Яков, расплатился за сурину, и пошёл своей дорогой. Он искал бусы. Сегодня исполнилось двенадцать лет Лоле, самой младшей дочери Ердоса, он решил ей сделать подарок.
В курень Яков вернулся перед закатом. Распряг коня и пустил его в табун. К Бачману приехал его младший брат Салават, чей курень располагался неподалёку, всего в один день пути. Пока резали баранов и готовили угощение для Салавата и его воинов, повёл Бачман брата в степь, не забыв прихватить Якова, Алёшу и Ефима. Прекрасна весенняя степь на закате! Шумят пряные травы, колышется ковыль на ветру, словно пена на морских волнах, вдали, смыкается синее небо с зелёной степью, садящееся за горизонт Солнце, золотит всё вокруг.
– Хорошо! – глядя на эту красоту, воздохнул Бачман. Он улыбнулся: – Не может кочевник жить без степи.
– Неужели, правда?! – не поверил Яков Износков.
– Да, не может, – кивнул хан. Они сидели на траве, и Бачман, сорвав травинку, обмотал её вокруг пальца: – Давно, еще, когда наши деды были младенцами, кочевал в низовьях Дона хан Атрак. В ту пору он воевал с русскими князьями. Те, собрав большую дружину, пошли на орду Атрака. Пришлось ему откочевать к Кавказским горам, чтобы уберечь свою орду от разоренья. Атрак отбил у осетин и адыгов пастбища для своей орды. Как раз в то время грузинский царь Давид, которого в его стране звали «Строитель», опасаясь вторжения в Грузию сельджуков[65 - Сельджуки – племенной союз огузов и туркмен, принявших ислам. Они кочевали возле реки Сырдарья, но в Х веке ушли в Малую Азиб (территория современной Турции), и основали там своё государство.], заключил союз с ханом Атраком. Дабы упрочить этот союз, Давид Строитель женился на дочери Атрака, красавице Гурандухт. Пригласил царь Давид орду Атрака в Грузию. Хотя нет там степей, но орда Атрака, ни в чём не знала нужды, ибо Давид Строитель хорошо платил воинам – кыпчакам. Тем временем, младший брат Атрака, хан Сырчан, со своей ордой с предгорий Кавказа, вернулся в низовья Дона, и заключил мир с русским князем Владимиром Мономахом. Хороши придонские степи, вольготно в них себя чувствуют кыпчакские кони, да вот беда, племени канглов, которое кочевало в низовьях Днепра, тоже приглянулись придонские степи. Для войны с канглами у Сырчана было мало своих воинов. Два раза он посылал в Грузию людей, звал брата вернуться в донские степи, но сытая и спокойная жизнь была у Атрака в Грузии, не хотел он обратно в степь. Тогда Сырчан сам поехал звать брата, и прихватил с собой певца Ора. В честь приезда брата, устроил Атрак пир, но сразу предупредил, что в степи он возвращаться, не намерен. На пиру заиграл Ор на домбре, запел кыпчакские песни о бескрайней степи. Заволновалось сердце Атрака, а Сырчан вынул из-за пазухи пучок степной травы, дал понюхать старшему брату. Сказал тогда Атрак: «Лучше на своей земле костьми лечь, чем воевать за чужую славу!» После чего вернулся со своей ордой в степь.
– Неужели из-за пучка травы?! – не поверил Ефим Ясиничев.
– Не понять тебе душу кочевника, – вздохнул Бачман.
– Это всего лишь легенда, Ефимка! – засмеялся Салават.
– А как было на самом деле? – поинтересовался Алёша Попович.
– Давид Строитель умер, а при его сыне Деметре, орду Артака грузинские вельможи стали притеснять. Вот потому он и вернулся в степи, – Салават, сорвав пучок ковыля. Он понюхал его: – Но брат прав, нет ничего приятнее запаха степной травы.
– Кто-то скачет по степи, – Бачман указал рукой на всадников в дали.
– Никак это хан Гюргий! – приглядевшись, воскликнул Салават.
Глава 4
Хан Бачман принимал гостей. Пожаловали к нему ханы причерноморских орд Гюргий и Даниил. В курене Бачмана резали баранов, и готовили угощенье. Специально для гостей балыхчи[66 - Балыхчи – кыпчаки в отличие от других кочевников речную рыбу ели. Рыболовством занимались кыпчаки потерявшие скот, занятие это по понятиям кыпчаков, было не престижное, хуже может быть только земледелие.] наловили рыбы в речке и приготовили уху. Ели в специальной гостевой юрте, пол в которой устлан персидскими коврами, а их не было даже в ханской юрте. На коврах разложены подушки, на них и сидели гости. Поев, пили арак, который пьётся легко, да хмелеешь от него сильно. Гюргию и Даниилу, как уважаемым гостям, подали вина со сладкими, сочными персиками и янтарным виноградом. Но кочевнику больше по сердцу кобылье молоко, оно накормит и жажду утолит, а на пирах, веселит. Потому выпив по чаше вина, Гюргий и Даниил перешли на арак, который пили все остальные. Когда хмельной напиток ударил в голову, беседа пошла веселее.
– В Шарукань[67 - Шарукань – половецкий (кыпчакский) город, образованный из десятка куреней. Он был назван в честь хана Шарукана, деда Гюргия. Находился в том месте, где сейчас расположен город Харьков.] к хану Котяну прибыли послы аланского царя Хаса, – пока все сильно не захмелели, хан Гюргий начал важный разговор.
– Что они хотят? – Бачман надкусил персик, и сок брызнул ему на бороду.
– В царство Грузии, из земель Хорезмшаха пришли монголы, – Гюргий тоже взял из золотой чаши персик, – грузинский царь Георгий Лаша запросил помощи против монголов у алан. Хаса, царь аланский, послал воинов на помощь грузинскому правителю, но монголы побили аланов и грузин. Теперь они могут прийти в земли аланов. Потому царь Хаса просит помощи у хана Котяна.
– Кыпчаки многие годы, служили грузинским царям, но Георгий Лаша сам прогнал наших людей со службы, – Салават допил арак из пиалы. Он поставил её на ковёр: – Кыпчакам пришлось уйти из Грузии в Гяндж[68 - Гяндж – город в Азербайджане.]. В мой курень приезжал купец из племени ильбари, он сказал, что кыпчакам там плохо живётся.
– Вот ильбари и заварили всю кашу, которую теперь грузины хлебают, – пьяно ухмыльнулся Даниил, – от этих узкоглазых одни беды.
– Не забывай, ильбари тоже кыпчаки! – нахмурил брови Гюргий, ему не нравилось, что Даниил так рано захмелел.
Обитая в предгорьях Алтая, племя кыпчаков двигалось на запад, достигнув низовий Днепра и Дона. Подчиняя себе племена, кочующие на захваченных землях, кыпчаки постепенно растворялись в них. Теперь кыпчаками звались племена: карлуков, кимеков, уран и десятков других. Даже внешне они различались, были среди кыпчаков голубоглазые блондины, и с монголоидным разрезом глаз. Все эти племена объединял кочевой быт и тюркский язык. Кыпчаки были хорошими воинами, и многие правители брали их к себе на службу. Хан Аркан из племени ильбари, которое кочевало на юге Алтая, со своей ордой поступил на службу к правителю Хорезма[69 - Государство Хорезмшаха находилось в низовьях реки Амударьи.] Такешу. Тот женился на Терке, дочери хана Аркана.
В 1200 году хорезмшах Такеш умер, и на трон взошёл его молодой сын Мухаммед. Однако фактически государством Хорезмшахов управляла его мать Терке – ханум. На все важные посты она ставила своих родственников из кыпчакского племени ильбари. Правителем пограничной крепости Отрар[70 - Отрар – развалины этой древней крепости находятся в Отрарском районе Туркестанской области Казахстана.] стал её племянник Кайир – хан. С него-то всё и началось. С государством Хорезмшаха граничила недавно образованная империя монголов. Правитель монгольского государства Чингисхан, хотел заключить мир с хорезмшахом Мухаммедом. Дело в том, что по землям монголов и хорезмшаха проходил «Великий шёлковый путь» – дорога купеческих караванов из Китая в Европу. С купцов можно брать пошлины, а это огромный доход для государств. Нужно всего лишь обеспечить безопасность караванов на границе Монгольского Улуса и государства хорезмшаха. Чингисхан решает наладить отношения с правителем Хорезма, и посылает торговый караван в Самарканд.
«Сначала завяжем торговлю, а потом направим посольство к хорезмшаху Мухаммеду», – рассудил Чингисхан, и купеческий караван отправился в путь.
Монгольские купцы дошли до пограничной крепости Отрар, и остановились на ночёвку. Купцы прошли через крепостные ворота в Отрар, и стали интересоваться дорогой до Самарканда, (столицы государства хорезмшахов). Стражники доложили Кайир – хану о купцах. Тому пришла в голову мысль, обвинить их в шпионаже, перебить, а товар присвоить. Он так и сделал, но одному купцу удалось спастись, и он вернулся в Монгольский Улус.
Кайир – хан прекрасно осознавал, что за разбой придётся ответить перед хорезмшахом, потому послал Терке – ханум драгоценные камни, отобранные у монгольских купцов. Та запретила своему сыну наказывать Кайир – хана.
Узнав о том, что произошло с монгольскими купцами, Чингисхан направил послов к хорезмшаху Мухаммеду с требованием наказать виновных, и возместить ущерб. Всё можно было решить миром, условия Чингисхана не были жёсткими. Однако Терке – ханум велела сыну поступить сурово с монгольскими послами, а что бы тот не вздумал ослушаться её, послала в Самарканд свою личную гвардию из кыпчаков. Почти всё войско хорезмшаха состояло из кыпчаков, они повиновались Терке – ханум. Опасаясь за свою жизнь, хорезмшах приказал монгольских послов перебить, а несколько человек раздеть догола, и отправить в степь. Голому человеку в степи не выжить: по ночам холодно, а летом нестерпимый зной, Солнце жжёт кожу. Почти все монгольские послы погибли, кроме одного. Этим счастливчиком оказался Махмуд Ялавач – хорезмиец на службе у Чингисхана. Он смог добраться до Монгольского Улуса и рассказать о гибели послов. Терпеть такое унижение: захват купеческого каравана и убийство послов, Чингисхан не мог. Он объявил, что будет воевать с хорезмшахом Мухаммедом.
Войско хорезмшаха насчитывало четыреста тысяч человек, состояло оно из кыпчаков племён ильбари, уран и карлуков, были там и канглы. Служили меркиты, воевавшие с монголами в степях возле реки Онон,[71 - Онон – река в северо-восточной части Монголии и в Забайкальском крае России.] и потерпевшие поражение. Были огузы, которых кыпчаки из племени буржоглы, вытеснили из приаральских степей. Все они кочевники, в доблести и воинском искусстве не уступавшие монгольскому войску. К тому же Чингисхан мог выставить всего лишь двести тысяч воинов. Понимая, что этого мало, он обратился за помощью к своим союзникам. К нему пришли уйгуры и кара – кидани.[72 - Кара – кидани – «чёрные кидани», племя родственное монголам, кочевавшее в районе озера Балхаш, юго-восток современного Казахстана.] Только правитель тангутов[73 - Тангуты – тибетское племя, которое в 962 году нашей эры создало на севере Китая государство под названием Си – Ся, со столицей в городе Иньчуань, (ныне город Нинся в Хуэйской автономной области Китайской народной республики).] Кайфен заявил послам Чингисхана:
– Передайте своему императору: «Если у тебя не хватает войска, не воюй!»
Получив такой ответ, рассвирепел Чингисхан, и отправил послов передать императору Кайфену:
– Только мёртвым я смогу вынести такую обиду! – однако пока Чингисхану было не до тангутов, он собрался воевать с хорезмшахом Мухаммедом.
Это был 1219 год. Благодатное время выдалось для государства хорезмшаха: в садах Гурганджа, Исфахана, Бухары и Самарканда вырос большой урожай фруктов: наливались красным соком гранаты, желтел медовый инжир, от обилия плодов, пригибались к земле ветки персиковых деревьев. Проезжавшие на запад из Китая купцы, говорили, что при дворе европейских королей огромным спросом пользуются шёлк и фарфор, а это значит, что пойдут больше караванов в Китай, потекут золотой речкой таможенные сборы с купцов в казну хорезмшаха Мухаммеда. От того, пребывал правитель Хорезма в радужном настроении, и даже ссоры с всесильной матерью не сильно докучали Мухаммеду. Нужно признать, что и Терке – ханум старалась укротить свой властолюбивый нрав, и всё реже понукала сына.
Осенью стали поступать тревожные вести: на реке Иртыш, правитель монголов Чингисхан собрал войско, он хочет идти войной на Хорезм. Джелал ад-Дин Мангуберди – старший сын хорезмшаха Мухаммеда, предлагал отцу собрать войско и идти на монголов. Джелал ад-Дин просил, поставить его во главе этой армии. Однако хорезмшах не доверял старшему сыну, а всему виной была Терке – ханум. Она невзлюбила его мать Ай – Чичек, первую жену хорезмшаха Мухаммеда, потому что происходила она из огузского племени богдели, а кыпчаки и огузы враждовали сотни лет. Терке – ханум заставила хорезмшаха объявить наследником не старшего Джелал ад-Дина, а четвёртого сына Озаг – шаха, мать которого была дочерью кыпчакского хана Тагая, доводившегося двоюродным братом Терке – ханум.
Джелал ад-Дин был храбрым воином и умелым полководцем, его обожало войско хорезмийцев, но не любили при дворах Мухаммеда и Терке – ханум. Едва он обратился к хорезмшаху с просьбой дать ему войско, заподозрил Мухаммед, что сын хочет сбросить его с трона. Он армию Джелал ад-Дину не доверил, а возглавил войско сам. Отвёл его за Амударью, разбив на части, которые укрыл в крепостях и городах.
«Монголы степняки, и осаждать крепости не могут, – рассуждал хорезмшах, – Чингисхан начнёт терять воинов, штурмуя мои города, а когда он ослабнет, я ударю по нему».
Не учёл Мухаммед, что в войске Чингисхана было много чжурчжэней,[74 - Чжурчжэни – племя, населявшее в X–XV веках территории современных Маньчжурии, Центрального и Северо-восточного Китая.] которые веками воюя против китайских империй, научились строить осадные орудия. Раздробив армию, хорезмшах Мухаммед обрёк своё войско на уничтожение, а себя на скитания. Армия Чингисхана била по частям войско хорезммийцев. Пали крепости Отрар и Чач,[75 - Чач – ныне город Ташкент.] монголы взяли Мевр, Бухару и Самарканд. Понял Мухаммед, что проиграл эту войну, и решил бежать.
Захватив государство хорезмшаха, Чингисхан так и не смог наказать своего обидчика – хорезмшаха Мухаммеда. Он не имел о нём никаких сведений, и отправил три тумена[76 - Тумен – боевая единица монгольского войска, численностью в десять тысяч воинов.] под командою Джэбэ – нойона[77 - Нойон – на монгольском языке означает «князь».] и Субэдэя – богатура[78 - Богадур – от этого монгольского слова произошло русское «богатырь», означает «герой». Монголы наделяли таким эпитетом умелых и опытных воинов, за особые отличия в бою.] на поиски своего обидчика. Разыскивая хорезмшаха и его казну, тумены Субэдэя – богадура и Джэбэ – нойона принялись захватывать города Персии и Средней Азии. В октябре 1221 года они добрались до Гурганджа, взяли с города дань, и от кыпчаков живших там, узнали, что Мухаммед умер, а его казна укрыта в Грузии. Гурганджские кыпчаки сказали так, потому что решили отомстить грузинскому царю Георгию Лаше за то, что прогнал их. Субэдэй и Джэбэ отправили гонца к Чингисхану, описав сведения, которые получили от кыпчаков, спустя двадцать дней вернулся гонец, с приказом Великого хана Монгольского Улуса идти на Грузию. Теперь, все эти события обсуждались в гостевой юрте Бачмана.
– Речь идёт не о племени ильбари, а о просьбе царя Хаса, оказать помощь против монголов, – Бачман допил арак из своей пиалы.
– Хан Котян прислал гонца ко мне в кош,[79 - Кош – на тюркском языке означает аул или деревню.] – Гюргий отпил арак из пиалы, – он передал, что Котян собирается просить помощь против монголов у русских князей.
– Зачем нам нужны русские?! – хлопнул себя по коленке Даниил. Он залпом выпил свой арак из пиалы: – Я не хочу драться с монголами вместе с русскими. Они убили моего отца!
Отец Даниила – хан Кобяк, в 1184 голу вместе с ханом Кончаком (отцом Гюргия), бился с дружинами русских князей на реке Орели.[80 - Орель – река, на Украине, левый приток Днепра.] Русские полки опрокинули половецкое войско, и оно побежало. Стрелой был убит конь под ханом Кобяком, он угодил в плен к киевскому князю Святославу Всеволодовичу. Спустя месяц, Кобяк был зарезан в Киеве, на княжеском подворье.
– Со дня смерти отца я ненавижу русских! – Даниил швырнул пустую пиалу на ковёр.
– Тебе в год его гибели, от роду было несколько месяцев, – усмехнулся Бачман.
– Я так думаю братья, аланам нужно помочь, а то монголы и до наших пастбищ доберутся, – сказал Гюргий. Он посмотрел на пьяного Даниила и улыбнулся: – Легко пьётся арак в хорошей компании, да не всяк потом голову на плечах удержать может. Пора нам отдыхать.
Глава 5
На следующий день Гюргий, Даниил и Салават уехали, а хан Бачман разослал гонцов к кошевым атаманам[81 - Атаман – слово произошло от тюркского словосочетания «ата темен», что означает «отец воинов». Спустя несколько веков понятие «кошевой атаман» перейдёт в обиход запорожских, донских и кубанских казаков, по существу являющихся потомками тех кыпчаков, которые приняли православие.] своей орды, с указанием прибыть с воинами в курень Бачмана. В полдень приехал Ердос. Увидев всадников скачущих по степи, купец сообразил, что-то случилось.
– Бачман велел своим атаманам с воинами прибыть к нему в курень, – пояснил купцу Яков Износков.
– Значит, всё же Котян решил воевать, а я думал, обойдётся, – вздохнул Ердос.
– Монголы напали на аланов, а те попросили помощи у своих соседей кыпчаков. Помочь соседу, что в этом плохого? – пожал плечами Ефим.
– Схватка аланов с монголами дело незначительное, – махнул рукой Ердос, – хотя царь Хас, если не в силах воевать, мог откупиться от монголов, однако не захотел.
– Если враг пришёл на твою землю, его нужно убить, чтобы другим неповадно было, – Алёша Попович положил руку на рукоять сабли.
– А коли, нет сил, воевать с ним? Не лучше ли заплатить ему дань, и он уйдёт с миром?! – улыбнулся Ердос.
– Ты рассуждаешь как купец, – покачал головой Яков, – заплатишь врагу один раз, он придёт снова, и потребует дани ещё больше.
– Возможно, – согласился Ердос, – но все, же лучше торговать, чем воевать. Однако в любом случае, стычка аланов и монголов, к большой войне не приведёт.
– А что приведёт к большой войне? – Ефим поднял с земли прутик, и принялся его строгать засапожным ножом.
– Не что, а кто, – вздохнул купец. Он оглянулся по сторонам: – Наш коган Котян.
Курень жил своей жизнью: женщины на кострах возле юрт готовили еду, ребятишки играли, сражаясь прутиками вместо сабель. Убедившись, что некому их подслушивать, Ердос продолжил:
– Правитель монголов Чингисхан, три года назад, решил наказать хорезмшаха Мухаммеда за вероломство. Тот ограбил купеческий караван и убил купцов. Чингисхан послал к хорезмшаху послов, чтобы решить вопрос миром.
– Как же его решишь?! Ведь купцов-то не воскресишь? – рассмеялся Алёша.
– Можно было заплатить золотом за товар и за жизни купцов, – развёл руками Ердос, – Чингисхан этого и хотел от Мухаммеда. Правителю монголов нужен мир, чтобы купеческие караваны из Китая ходили в Византию и дальше, на Русь, а оттуда в земли Священной Римской империи. Купцы платят пошлину золотом.
– Понятно, – кивнул Ефим. Он с любопытством посмотрел на Ердоса: – Что было дальше между Чингисханом и Мухаммедом?
– Хорезмшах приказал одну половину монгольских послов убить, других приказал раздеть догола, и отправить в степь, где они все, кроме одного, погибли от жары и холода. Обратно к монголам вернулся один из послов, его звали Махмуд Явлач.
– Как у монголов может быть мусульманское имя?! – удивился Алёша.
– Он не монгол, а хорезмиец, – пояснил купец. Он продолжил: – Разозлившись на хорезмшаха, Чингисхан пошёл на него войной. Мухаммед бежал, не дав ни одного сражения. Говорят, он где-то помер, но успел передать свою казну старшему сыну Джелал ад-Дину. Казна у хорезмшаха была большой, огромный караван, груженный золотом и драгоценными камнями. Джелал ад-Дин всё это где-то укрыл.
– Вот повезёт тому, кто всё это найдёт, – улыбнулся Ефим
– Золото, это всего лишь золото, – развёл руками купец, – пока оно спокойно лежит в горах, от него не будет беды. Но в руках Джелал ад-Дина, оно может принести нам несчастье.
– Каким образом?! – удивился Яков.
– Джелал ад-Дин хочет вернуть свои земли. Сейчас у него есть большая казна, но всего триста воинов. К тому же Чингисхан везде разослал свои войска, чтобы поймать нового хорезмшаха. Джелал ад-Дин спасаясь от монголов, ушёл в раскалённые пески Хоросанской[82 - Хоросанская пустыня – сейчас она зовётся «пустыня Кара-Кум».] пустыни, он пересёк её, и добрался до крепости Ниса.[83 - Ниса – руины этой крепости находятся возле селения Багир, в 18 км от Ашхабада.] Пока Джелал ад-Дин со своими воинами отдыхал в крепости, его настигли монголы, их было тысяча воинов. Несмотря на то, что монголов было втрое больше, Джелал ад-Дин дал им бой и победил. После чего со своими людьми ушёл в Газни,[84 - Газни – город в Афганистане.] там он стал собирать войска против монголов. Благо, для этого у него было припрятано золото.
– Ердос, всё это интересно, но где Хорезм, а где мы?! – улыбнулся Алёша Попович.
– Нас это тоже коснётся, – вздохнул Ердос, – Джелал ад-Дин умный человек, и понимает, что в войне с монголами ему нужен союзник. Он прислал гонца к кагану восточных кыпчаков Тугай – хану. Его орда кочует в степях у реки Тобол. Хоть Тугай – хан брат бабки Джелал ад-Дина, но ссориться с монголами он не хочет. Потому, посоветовал Джелал ад-Дину направить гонцов к кагану западных кыпчаков Котяну. Тот так и сделал. Когда гонцы Джелал ад-Дина прибыли в Шарукань, и поднесли дорогие подарки хану Котяну, приехали послы от царя Хаса, с просьбой помочь в войне с монголами. Хан Котян загорелся идеей сокрушить монголов и получить золото от Джелал ад-Дина. Он послал ответ хорезмшаху, что нападёт на монголов вместе с русскими князьями.
– А причём здесь русские?! – воскликнул Алёша.
– Дочка хана Котяна, замужем за галицким князем Мстиславом, – пояснил Ердос. Он грустно усмехнулся: – Не зря этого князя Удалым[85 - В то время это слово на славянском языке звучало: «Удатной».] прозвали. Если Мстислав Удалой ввяжется в этот союз, он потянет за собой русских князей, вот тогда, не миновать нам большой войны.
– Чингисхан такого же ханского рода как и Котян? – поинтересовался Яков.
– Его настоящее имя Тимуджин, он выбран ханом монголов пятнадцать лет назад, – ответил Ердос.
– Как так это, выбран ханом?! Разве ханом не рождаются? – изумился Ефим.
– Тимуджина монголы выбрали своим ханом, и он стал Чингисханом, – пояснил Ердос.
– Интересная, у монголов страна, раз хана там выбирают, – улыбнулся Яков.
– И где находится земля монголов? – поинтересовался Ефим.
Земля монголов была восточнее Уральского хребта, а южнее, расспологалось государство, жители которого именовали свою державу: «Срединной империей». Земли в ней были плодородные, климат мягкий, с тёплыми зимами и влажным летом. Крестьяне в Срединной империи сеяли пшеницу и ячмень, а в долине рек Янцзы и Хуанхэ выращивали рис. Благодатные земли могли прокормить много народа, потому население империи составляло несколько десятков миллионов человек. Ремесленники делали шёлк, бумагу, порох и фарфоровую посуду и много других полезных вещей, однако жители Срединной империи не могли выращивать лошадей. На северных границах империи[86 - На территории Монголии и Забайкальского края России.] жили кочевые племена, у них были лошади и отары овец. Они хотели менять мясо и лошадей на пшеницу, рис и шёлк. Крестьяне Срединной империи были рады вести такую торговлю, однако правителю Срединной империи нужно кормить армию и чиновников, а у последних большие гаремы и много детей. Все они хотели, есть, да не простую крестьянскую пищу, а изысканные яства. Для этого требовались деньги, и правитель Срединной империи облагал пошлиной торговлю с кочевниками. В этом случае кочевникам торговать становилось невыгодно, и торговля прекратилась. Но для армии империи требовались лошади, потому правитель направлял войска в степь, чтобы отбить табуны у кочевников. Численность армии Срединной империи в десятки раз превосходила кочевников, вдобавок те были разрозненны, и воевали друг против друга. Однако степняки на своих лошадях были мобильными, и наносили чувствительные удары по пешей армии Срединной империи. Все войны в степи для империи заканчивались поражениями. В ответ кочевники совершали набеги на селения и города Срединной империи. Вражда между кочевниками и жителями империи множилась. В конце концов, один из правителей стал возводить стену, чтобы отгородиться от степи. Она строилась несколько веков,[87 - Так появилась Великая Китайская стена.] но от набегов кочевников не спасала.
В V веке нашей эры до Срединной империи добрались первые купцы из Византии, в то время там правила династия Цзинь. Византийцы покупали фарфор, бумагу, но самым ходовым товаром стал шёлк. На лёгкой, гладкой ткани, совершенно не держались насекомые – паразиты, главное бедствие для людей в средние века. Когда византийские купцы общались с местными, те говорили, что принадлежат императорам из династии Цзинь. Византийцы думали, что так называется их страна, и стали звать её: «China».
Лошади в Срединной империи по-прежнему были в большой цене, потому императорская армия состояла из одних пеших воинов. Для войны с соседями правители империи в качестве кавалерии привлекали союзные кочевые племена. Одним из таких племён были кидани.
Киданьских ханов привлекала изысканная жизнь при дворе императора, нравилось ходить в шёлковых одеждах и смотреть танцы наложниц из гарема. В то время Срединная империя слабела, и крупные землевладельцы в ней стали объявлять себя императорами. В 908 году хан киданей Елюй Амбагай, которого при дворе правителя Срединной империи звали Абаоцзи, захватив северные провинции Срединной империи, и организовал свою державу. Новое государство Амбагай назвал Великое Ляо, столицей стал город Шанцзин.[88 - Шанцзин – этот город находился на территории современного автономного округа Внутренняя Монголия Китайской народной республики.] Свой двор он устроил также как у правителя Срединной империи, пригласил оттуда чиновников. Как раз в правление императора Амбаганя, до Шанцзина добрались русские купцы, чтобы купить чудную фарфоровую посуду и гладкий, лёгкий шёлк. Местные правители говорили русским, что они кидании, те прозвали их китаями. Пока купцы добирались до Руси, название народа трансформировалось в «китайцы», а страну русские назвали Китай.
Династия Ляо правила несколько веков, за это время многие кидани принявшие оседлый образ жизни, слились с местным населением, и позабыли свой язык. В 1125 году, подвластное киданям племя чжурчжэней подняло восстание и сбросило с трона императора Танцзю – ди из династии Ляо. Те кидани, которые ещё помнили свой кочевой образ жизни, звались кара – киданями, то есть, «чёрные кидани». Они, спасаясь от резни, развязанной чжурчжэнями, ушли в Среднюю Азию. Новая империя чжурчжэней попала под влияние Китая (для простоты восприятия так будем звать Срединную империю), своего южного соседа. Чжурчженьская знать, так же хотела носить шёлковые одежды, слушать китайских философов и наслаждаться танцами наложниц в гареме.
В 1164 году в Китае правил император Ним – цзун, владыка хитрый и коварный. Цели у Китая остались прежними: подчинить своей власти кочевников. Но военным путём это сделать невозможно, и в ход пошла дипломатия, тем более, что союзники чжурчжэни, хорошо знали кочевой образ жизни, разбирались во взаимоотношениях племён, а они всегда были сложные, как непрост ландшафт степи, в которой есть горы, речные поймы и леса.
Степи с сочными травами тянулись от берегов Шилки[89 - Шилка – река в Забайкальском крае.] до Онона и Керулена.[90 - Онон и Керулен – реки в Монголии и Китае.] Травы много, есть корм для табунов и овечьих отар. К тому же в степи паслись крупные стада сайгаков и джейранов, а в лесных рощах полно зайцев, так что легко можно прожить охотой. Раз в степи есть места для выпаса скота, следовательно, в ней обязательно появятся кочевники. На берегах бурной реки Селенга[91 - Селенга – река, протекающая по территории Монголии и Бурятии.] жило племя кераитов, на реке Керулен обитали татары, а на склонах хребта Хамар – Дабан,[92 - Хамар – Дабан – горный хребет в южной части Прибайкалья в Восточной Сибири.] меркиты, ойраты и найманы. Император Нин-цзун не забывал о многовековой мечте китайских правителей: покорить кочевников. В этом ему помогали чжурчжэни. Их чиновники подружились с вождями татар, одаривая их шёлком и печеньем, которое особенно полюбилось кочевникам. С другими племенами: монголами, ойратами и меркитами, государство чжурчжэней враждовало, совершая на их земли разорительные военные рейды. Правда они были не всегда удачными, так как степняки часто уничтожали войско чжурчжэней, и тогда те заключали мир с кочевниками.
После неудачных воин, правители чжурчжэней решили вначале уничтожить несколько самых уважаемых вождей кочевников, а потом возобновить вторжение в степь. По приказу чжурчжэней, татары подстерегли в степи монгольского хана Окин – Барху, который охотился, связали его, и выдали правителю чжурчжэньской империи Атлан – хану. Чжурчжени беднягу Окин – Барху прибили гвоздями к деревянному ослу, от чего тот умер. Спустя некоторое время, татарский хан Нор – Буюрук пригласил хана меркитов Маркуза в гости, и захватил в плен, а потом выдал чжурчжэням. Те прибили вождя меркитов к деревянному ослу. Вот тогда-то между татарами с одной стороны, и меркитами и монголами с другой, пошла война. Перебив множество нухуров,[93 - Нухур – (монгольский язык) воин.] племена заключили мир. Вождь монголов хан Амбагай, договорился женить своего сына на дочери татарского хана Нор – Буюрука. Жениху и невесте было по десять лет, и по законам степи, невеста должна была несколько лет прожить в семье своего тестя, чтобы привыкнуть к жениху, а когда дети подрастут, сыграют свадьбу. Хан Амбагай поехал в аил[94 - Аил – кочевое семейное поселение.] Нор – Буюрука, чтобы забрать его дочь к себе, а татары связали его, и передали чжурчжэням. Те как обычно, прибили его к деревянному ослу. Корчась в предсмертной агонии, Амбагай кричал императору чжурчжэней Атлан – хану, пришедшему полюбоваться на его муки:
– Ты не пленил меня своим мужеством и доблестью. Меня привезли к тебе другие люди. Убивая меня так позорно, ты делаешь своим врагом моего племянника Есугей – богатура. Он отомстит за меня!
Пока Амбагай умирал в страшных страданиях, его племянник Есугей ехал по степи на охоту. В поисках добычи он забрался на холм, осматривая степь, и увидел одинокую арбу[95 - Арба – одноосная телега] запряженную быками, в которой сидела девушка, а рядом ехал всадник. Взгляд у Есугея был зоркий, и разглядел он, что девушка молода и красива, держит в руках узелок. Понятно: везёт кочевник в свой аил невесту. Есугей был не женат, а аил его находился рядом. Поскакал он домой за братьями.
Есугей всё правильно понял, меркит Еке – Чиледу вёз домой невесту Оэлун, из племени олхонут. Был так рад кочевник: ему в жёны досталась красавица. Он всю дорогу смотрел только на неё, а не по сторонам, от того, заметил Есугея на холме, а то бы насторожился. Когда Еке-Чиледу увидел скачущих к нему троих вооружённых всадников, ничего хорошего от них он не ждал и схватился за лук. Но силы были слишком не равными, и Оэлун крикнула ему:
– Брось меня, спасай свою жизнь!
Повторять Еке – Чиледу не было нужды, он пришпорил коня и ускакал. Троица подъехала к арбе. Были это Есугей с братьями Некуном и Даритаем. Испугалась Оэлун, заплакала, а Даритай ей говорит:
– Не плач красавица, наш старший брат Есугей не имеет жены. Брал тебя невестой один, а станешь ты женой другого.
Понравилась Оэлун богадуру Есугею, был он счастлив, и совершенно не задумывался о том, что сделал племя меркитов своими врагами. Впрочем, кража невесты обычное дело в степи. Однако недолго Есугей наслаждался семейным счастьем, пришла в степь весть о смерти хана Амбагая, и требовалось отомстить вероломным татарам за своего хана. Собрал Есугей – богадур нухуров и отправился воевать с татарами. Война в степи состоит из набегов на незащищённые аилы врага и угон его скота. Если несколько аилов объединяются, и огораживают свои жилища телегами вместо стен, то это уже курень, и брать его степнякам тяжело, ибо в курене есть свои нухуры. Получится не внезапный набег, а затяжной бой, и неясно ещё, кто из него выйдет победителем. Так в степи шли войны, состоящие из быстрых набегов и отходов, иногда с добычей, а подчас уходя от погони, уповая на быстрые ноги своего коня, чтобы унёс от врага, и спас шею всадника от аркана. В одной из таких стычек убил Есугей татарского богадура Тимуджина, а приехав к себе в аил, узнал, что Оэлун родила ему сына. Назвал он его Тимуджином, в честь убитого им татарского воина. Всего Оэлун родила Есугею четырёх сыновей: (кроме Тимуджина), Хасар, Хачиун и Телуге, а также дочку – Тэмулун. Впрочем, недолго Оэлун была единственной женой Есугея, вскоре он взял ещё одну жену – Сочихэл из племени тайджиутов. Та родила ему двоих сыновей: Бектера и Бельгутея. Причём Бектер родился сразу после Тимуджина.
Войны в степи ведуться неспешно, но не бесконечно. Закончилась и война с татарами. После чего у Есугея появилось время обдумать своё положение: врагами у него было два сильных племени, татары и меркиты. Следовало поискать не менее могущественного союзника. Выбор пал на племя кераитов, а там как раз умер хан, и его приемником стал Торгул. Однако часть кераитских старейшин, его невзлюбила. Они возмутили против него племя. Плохо бы пришлось новоиспечённому хану Торгулу, если бы на выручку не пришёл Есугей – богатур с нухурами. Так хан Торгул стал первым союзником Есугея. Вторым был старейшина из племени хонкират Дай – сечен. Есугей женил своего девятилетнего сына Тимуджина, на его дочке Бортэ, которой было восемь лет. Родители договорились, что Тимуджин поживёт у хонкиратов, и привыкнет к своей невесте. Оставив сына в аиле у Дай – сечена, поехал Есугей домой. На закате, хотел он развести костёр, ночевать-то придётся в степи. В темноте он увидел огонёк, и решил подъехать к тому костру, в компании веселее. Добравшись до места, Есугей разглядел троих татар, бывших монгольских врагов. Тут нужно объяснить: как ночью в степи, Есугей смог разглядел, что это именно татары, ведь кочевники одеваются одинаково?
Дело в том, что татары, монголы, меркиты и керамиты отличались друг от друга внешне. Современные монголы, как раз очень похожи на племя татар, живущих в средние века возле озера Байкал. Татары были невысокого роста, смуглолицые, с приплюснутым носом и узким разрезом глаз, у мужчин совсем не было растительности на лице. Монголы, меркиты и кераиты, выше ростом, нос у них прямой, мужчины носили бороду. Было среди них много светловолосых и рыжих, с зелёными или голубыми глазами. Старики рассказывали легенду: прародительницу монголов звали Алан Гоа. Она родила от мужа двух сыновей. Потом, к ней в юрту через дымовое отверстие стал проникать светловолосый, красивый юноша. Он проводил с Алан Гоа ночь, а утром превращался в жёлтого пса, и уходил из юрты. От таких посещений, родила Алан Гоа третьего сына, Бодончала, который был светловолос и голубоглаз. Бодончал стал основателем монгольских родов: ноянкин, аралуд, тайджиут, сунид, хабурход, хонгхотан, куят – гергес, оронар и многих других. Есугей происходил от потомков Бодончала, из рода «борджигинов». С монгольского языка название рода переводится: «синеглазые». Однако хватит углубляться в родословную Есугея, тем более трое татар сидевших возле костра, встали и пригласили богадура присоединиться к ним. Степняк не имеет права отказываться от приглашения отдохнуть возле костра, и Есугей распряг коня, сел возле костра. Поев, легли спать. Утром Есугей распрощался с татарами, и поехал дальше. На третий день, он почувствовал себя плохо, ещё несколько дней добирался до дома. Пролежав целый день в юрте, Есугей понял, что умирает, вызвал своего нухура Мунлина, сказал ему, что татары отравили его, и попросил вернуть домой Тимуджина.
Мунлин привёз Тимуджина домой, но проститься с отцом тот не успел, Есугей умер раньше. Тем временем нухуры Есугей – богадура, разграбили его имущество, (а главная ценность для кочевника скот), и разъехались, оставив на произвол судьбы двух женщин Оэлун и Сочихэл с детьми. Так в девять лет Тимуджин стал главой рода. Он с братьями охотился в степи на сусликов, в лесах на зайцев, собирал дикий чеснок, ловили рыбу. Учитывая, что следовало ещё делать запасы на зиму, то работать приходилось не покладая рук. Зимой работы поменьше, можно поиграть на льду Онона в «белого верблюда» или в камешки. На берегу Онона Тимуджин познакомился с Джамухой из племени джаджиратов, был тот сыном старейшины. Мальчики подружились, а вскоре решили стать андами (побратимами). Впоследствии Джамуха станет верным союзником Тимуджина, а потом его главным врагом. Но это впереди, а пока, у них только мальчишеские игры.
Дети Сочихэл: Бектер и Бельгутей, были ровесниками Тимуджина и Хасара. Причём Бектер постоянно дрался с Тимуджином за главенство, и хвалился, что его соплеменники сделают его главой рода, а Тимуджин станет его рабом. Мальчишки постоянно ссорились, и одна из таких распрей, закончилась тем, что Тимуджин взял лук и убил Бектера. В ту пору убийце и его жертве было по шестнадцать лет. Глава племени тайджиутов Тургутай – Кирилтух, узнав об убийстве Бектера, который считался членом его племени, взял тургаутов[96 - Тургаут – на монгольском языке означает «стражник».] и приехал в аил Тимуджина. За убийство тому полагалась смерть, но хан Тургутай – Кирилтух пожалел мальчика, он сохранил ему жизнь, велев забить в деревянную колодку. Она надевалась на шею, и лежала на плечах, руки тоже сковывались колодкой. В таком положении Тимуджину предстояло ходить всю оставшуюся жизнь. Колодка никогда не снималась, и самостоятельно он не мог ни поесть, ни попить, даже согнать муху с лица без посторонней помощи невозможно.
