скачать книгу бесплатно
Из акмеизма белых лебедей.
24 АВГУСТА 1922 ГОДА
Вот уж год, как нет его на свете,
Круглый, скоро прокатился он,
А в ушах наматывает сети
Закаленный и чеканный звон.
Я читаю медленно и грубо,
Временами тороплюсь скорей,
И «Болонью» тихо вторят губы —
Пятистопный золотой хорей.
И звучат томительно и кротко
Образы, волнующие кровь:
«Подошла неслышною походкой,
Посмотрела на меня любовь».
Все стихи его, без исключенья,
Я люблю, наверно навсегда,
И не лучше ангельское пенье
В райских упоительных садах.
Их читать ничто не помешает,
Не заставит никогда забыть,
Неужели их не всякий знает,
И не каждый сможет полюбить.
1922
* * *
Через год я прочел во французских газетах,
Я прочел и поник головой…
Н. Гумилев «Шатер»
«Середина странствия земного»
Оказалась странствия концом,
Смерть взяла тебя от нас иного —
С просветленным, радостным лицом.
Если даже «на земле не хуже» —
Смерть твоя была не так «проста»,
Над тобой никто почти «не тужит»
И не смеет «целовать в уста».
И молчит за райскою оградой
Огнекрылых трубачей отряд.
Их сердца сверкающей лампадой
В сумраке таинственном горят.
Пусть Георгий, храбрых покровитель,
За тебя поручится в раю,
Аполлон снесет к нему в обитель.
Лиру многострунную твою.
И тогда, быть может, по заслугам
Будешь ты за смерть вознагражден.
Я же вспомню в светлый час досуга
Мрачный день забытых похорон…
1922
* * *
Это сделал, в блузе светло-серой,
Невысокий старый человек.
Н. Гумилев. «Костёр»
Пробил час и старая Россия
Повернулась красным колесом. —
Не приход обещанный Мессии
Это был, и не намек о нем.
То народ-титан распутал сети,
Без труда, как ворох паутин,
И шутя сломал тиски столетий,
Все сметая на своем пути.
Был он мастер «ремесла святого» —
Офицер последнего царя —
С помощью отточенного слова
Обо всем стихами говоря.
Но погиб, посту не изменяя,
Сохраняя твердость до конца,
Ничего врагам не выдавая
Мускулами своего лица.
И рабочим старым отлитая
Пуля просвистела не с холмов,
Не к Двине, а, гулко замирая,
У холодных невских берегов.
Он упал на влажный пол сарая,
Окровавлен, бледен, недвижим,
И в глазах померкших – вестник рая —
Промелькнул крылатый серафим.
Не в побоище на поле бранном,
Не с победой при звучаньи труб,
А в столице северной туманной
Замерла улыбка мертвых губ.
Так он кончил с верой и надеждой
Свой недолгий, плодотворный век.
Это сделал в кожаной одежде
Зачерствелый, злобный человек.
1922
* * *
Густаву Шпету*
Должно быть обезумевший портной
Скроил меня потомству в назиданье,
Чтоб грубое моё существованье
С тех пор отягощало шар земной.
И вот – угрюмый, зоркий часовой,
Я над Землёй застыл, как изваянье,
Чтоб пенью птиц внимать и слушать ржанье
Коней, бегущих к влаге голубой.
Чтоб всё познать как маги и факиры,
И песен злых просить у нищей лиры,
И петь в закат, пылающий вдали.
А по ночам, старея год от года,
Как в детстве, слушать древний бред Земли,
Запоминать твой дивный лик, Природа!
1923
НАСЛЕДИЕ
Мы пасынки Европы с давних пор,
К её груди прижались, как щенята,
Наш жребий брошен и глядит в упор
Беззубый призрак будущей расплаты.
Но горькое чужое молоко
Нам с каждым годом и родней и слаще,
И всё же, в путь пускаясь далеко,
Мы юность жизни вспоминаем чаще.
Мы вспоминаем – и нередкий день
Являет запись о былых молитвах,
О зареве хазарских деревень,
О силе духа в рукопашных битвах.
А лихорадку варварских телег
Не вылечит Петрово начинанье —
Лишь утром выпадает первый снег
И детское сильней воспоминанье.
1924
О РАЗЛУКЕ*
Какая нам разлука предстоит,
Кто скажет нам, при слове расставанье
Что нам сулит петушье восклицанье,
Когда огонь в Акрополе горит
О. Мандельштам
Не все ли мы – нелепые завистники,
Забывшие о прелестях тоски.
Мечтаем о простом четырёхлистнике
И с розы обрываем лепестки.
Ужели мы не ведаем, что горе
Одно целит в зловещие года,
Что ярче пламень светится во взоре,
В котором мы не прочитаем: «Да».
А пьяный хмель ненужного изгнанья —
Заманчивый и радующий хмель,
И не весна ведёт очарованье,
А тёмный час и тёмная метель.
И лишь тогда встаёт воспоминанье,
Несущее назад былые дни,
Когда мы пьём вино и расставанье
И к новым встречам тянемся одни.
11 марта 1924 года
Н.Д.*
Мы жизнь свою творим скупой и темной,
Под ветхой кровлей делим страсть и сон,
Наш дом надолго памятью огромной
И снежными пластами занесён.
