скачать книгу бесплатно
– Па-вел Ар-кадь-евич! – пытался он говорить во время бега. – Я посчитал деревья – их ров-но одиннадцать! Мож-но я не буду бежать еще один круг?
– Ты уверен? – крикнул он с сомнением. – Ничего не пропустил? Всё же еще один круг давай сделай и будь внимательней! Прибавь темпа! Прибавь, давай! – выкрикивал физрук, смотря на свой секундомер.
Расстроенный Каченцов начал еще интенсивнее размахивать руками. Будто это могло ему помочь в беге.
Перестав обращать внимание на запыхавшегося Каченцова, Павел Аркадьевич, отвернувшись, что-то увлеченно рассказывал стоящей рядом Марье Сановне.
– За что это ваш физрук заставляет бегать этого парня? – спросила тихо Кристина.
Я думаю, она и сама не поняла, как озвучила свой вопрос.
Уходить я не хотела и не отвечать я тоже не могла, потому что тогда она также почувствовала бы себя одиноко.
– Слишком много умничал, – проговорила я, просто констатируя ответ, не продолжая разговор.
– Ааа, – произнесла Кристина, опустив голову. Она вернулась к вождению веткой по земле. Мне показалось, ей было стыдно за неожиданно начатый разговор.
– Я… слышала, что Марья Сановна – очень хорошая учительница… это так? – спросила я, понимая, что если продолжу задавать вопросы, может получиться разговор, а где разговор, там всегда может зародиться дружба.
Кристина удивленно на меня посмотрела, прекратив свое занятие.
– Правда. Особенно, если увлечь ее разговорами о себе и своей любимой собаке, то уроки проходят незаметно.
Я непроизвольно улыбнулась.
– Да уж, неплохо, вот бы такую учительницу по русскому языку. Писать диктанты тогда было бы гораздо веселее!
Мы обе одновременно рассмеялись, прикрывая рот рукой, чтобы не выдать свое местоположение. Аккуратно выглянув из-за листвы, я увидела идущую недалеко от нас Софию, что резко повернула голову на послышавшийся шум нашего куста. Но ее внимание тут же было отвлечено другим первоклашкой, что по неосторожности выглянул из-за ступенек школы. София тут же помчалась обратно к своему месту, дабы зарегистрировать пойманного.
– Вроде бы пронесло, – произнесла я шепотом.
– Угу, – поддакнула Кристина.
– Чуть не попались. Надо сидеть тихо, иначе нас обнаружат.
Наступило снова молчание, но на этот раз в нем не было неприятного напряжения.
Спустя пару минут мы услышали звонок.
– Что ж… – начала я неуверенно, поднявшись с земли. – Пора идти домой.
– Да, – ответила Кристина. – Здорово, что нас так и не нашли здесь. Это счастливый куст.
– Да! – повторила я за ней, смеясь. – Теперь он мой самый любимый из всех кустов в школе.
Мне было приятно немного поболтать с Кристиной, пока мы шли обратно к нашим классам. А то, что она была моей родной сестрой, добавляло еще больше интереса в наше общение.
Кристина, как и ее класс, вернулись во владение Марьи Сановны, а мы – к нашему физруку, что ждал подбегающего к финишной черте Каченцова. Он как раз закончил бежать второй круг. Тяжело дыша, он, весь мокрый, оперся на колени, не поднимая головы.
– Ну что, Шерлок, пересчитал снова деревья? – крикнул ему физрук.
Каченцов устало поднял голову.
– Павел Аркадьевич, – выговорил он с трудом, – их там ровно одиннадцать, как я вам и говорил в первый и во второй разы.
– Разве? – удивился физрук, качая головой. – Значит, я ошибся. Я же говорил, у меня были проблемы с математикой. Так, ребята, переодевайтесь и идите домой. На сегодня все свободны.
И как ни в чем не бывало направился в школу. Никогда я еще не видела Каченцова таким злым. Мне даже показалось, что он всё-таки сможет прожечь спину вслед уходящему физруку. Мы также направились к школе.
– Вы что, теперь с Кристиной дружите? – спросила София.
– Нет! – воскликнула я в испуге. – С чего это ты взяла?
– Мы видели, как вы обе над чем-то смеялись, выходя из своего укрытия, – вставила тут же Наташа. – И вообще, как так получилось, что вы спрятались там вместе? – спросила она озадаченно.
– Слушайте, мы просто разговаривали, понятно? Не молчать же надо нам было всё то время, что нас не могли найти, – ответила я подругам с раздражением.
– Ты чего это так злишься? – высказала мне Наташа. – Я, например, не понимаю, почему ты с ней не общаешься. Ну и что, что родители развелись, вы с Кристиной же не виноваты в этом. Вы не просили их рожать, – сумничала Наташа как всегда.
Но в чем-то она здесь была права…
– Я хоть живу с обоими родителями, но одна в их маленькой семье, – продолжила она. – Я была бы рада иметь еще кого-то, помимо себя. А еще, если это была бы сестра, вообще было бы здорово! Я даже готова делиться с нею своими красивыми платьями, лишь бы было с кем поделиться.
Наташа замолчала. Было непривычно видеть ее такой расстроенной. Мы с Софией и не подозревали, что ей так плохо одной в семье. А откуда мы знали, ведь у нас были братья и сестры. То, что есть у одного, всегда хочет кто-то другой.
Глава 5
– Алис, я, кажется, видела машину твоей мамы, стоящую около школьных ворот, – проговорила задумчиво Наташа. Это была первая ее реплика за всё то время, что мы переодевались в девчачьей раздевалке после того внезапного одинокого ее признания.
Я сомневалась, что это могла быть моя мама.
– Ты, наверно, ошиблась. Мама давно уже не забирает меня из школы. Она привыкла, что со мной ничего не случается.
– Значит, сегодня она об этом вспомнила, – продолжила настаивать Наташа, закрывая свой шкафчик. – Так бывает иногда. Забываешь важное, а потом вспоминаешь.
– Сейчас мы это выясним, – ответила я равнодушно на ее замечание. Я не обижалась на ее язвительные замечания. Совсем недавно она показала свою слабость и теперь злится из-за этого. К тому же мы еще и подруги.
Покинув наконец-то еще один день из жизни школы, на улице около ворот, как и говорила Наташа, действительно стояла мамина серая машина. Это и вправду была она.
– Я же говорила, – не удержалась еще раз напомнить свою правоту Наташа.
– А вот и мой отец тоже здесь! – воскликнула рядом София, указывая на соседнюю машину рядом с маминой. – Ладно, девочки, пока. Сегодня каждый идет своим путем.
– Пока, – проговорили мы с Наташей, помахав ей в ответ.
Мама посигналила мне несколько раз подряд, что привлекло пристальное внимание проходивших мимо нас. Спасибо тебе, мам!
– Тебя подвезти? – спросила я у стоящей еще рядом подруги, похожей вроде на Наташу. Стоит один раз повести себя по-другому, как тебе уже заново приходится привыкать к человеку.
– Нет, спасибо. Я хочу немного прогуляться, – ответила она задумчиво. – До завтра, Алис.
– До завтра, – повторила я ей вслед.
Мама посигналила еще раз. На этот раз оповещение о ее приезде было более продолжительным. За взглядами теперь шел тихий шепот среди учеников. Нужно было поскорее спрятаться в машину. Сделав два шага, я заметила Кристину, шагающую с какой-то темноволосой девочкой с массивным бантом на голове, который больше ее самой. Они над чем-то вместе смеялись. Кристина перевела взгляд на меня. Я в испуге отвернулась и опустила глаза, смотря на землю так, словно видела ее впервые. Так я шла до самых дверей машины, зная точно, сколько я сделала шагов за это время.
– Привет, мам, – проговорила я быстро, сев в машину. – Ты не предупредила, что заберешь меня сегодня. Что ты здесь делаешь?
Мне нравился запах, поселившийся в машине. Здесь были мамины любимые духи, пахучая наклейка, предназначенная специально для создания аромата, и был еще какой-то запах, принадлежавшей только этой машине. Ее собственный. Видимо, он поселился, как только ее собрали на заводе. Как имя, что дают всем нам с рождения.
– Разве я не могу забрать свою дочурку из школы? Для этого мне не нужно тебя предупреждать, – ответила она, смотря куда-то вдаль.
Мимо нас проходили ученики.
– Ты что, расстроена моим приездом? – спросила она после короткого молчания. Она не переставала словно кого-то высматривать в идущей мимо нас толпе.
– Нет, что ты, мам… я просто удивлена, вот и всё! – произнесла я как можно спокойнее. – Ммм… может, мы поедем уже? Я так есть хочу.
Забота всегда ее отвлекала от других дел. А голодная дочь – особенно.
– Хорошо, – ответила она, вздохнув. Оторвавшись наконец-то от идущих лиц, она быстро завела машину, и мы тронулись с места. Я неуверенно повернула голову туда, где последний раз стояла Кристина с девочкой и с бантом. Его нетрудно было найти среди прочих. Они всё так же болтали на том же месте. И только Кристина, как и я, неуверенно посматривала в мою сторону. Она не улыбалась мне. Не посылала никак прощальных жестов или вроде этого, что обычно делают друзья. Ничего. Может быть, перед тем как она увидела испуг в моих глазах, и теплилась надежда на дружественное прощание, ведь мы всё же прятались вместе за одним кустом сирени, но теперь только немые взгляды незнакомцев, которые словно никогда и не разговаривали. Здесь было слишком трудно прятаться. Я отвернулась. Мне не хотелось больше туда смотреть. Мне нельзя с ней дружить. Нельзя иметь сестру. Поэтому об этом не стоит больше думать.
– У тебя всё хорошо? – спросила обеспокоенно мама. – Ты выглядишь какой-то подавленной. Проблемы в школе?
«Если бы я рассказала тебе, в чем дело, ты бы выглядела гораздо более расстроенной, чем я. И злее», – подумала я про себя.
– Я просто очень устала. Последним уроком была физкультура, и мне пришлось бегать дольше остальных, чтобы избежать отжимания в конце урока. Не люблю эти отжимания! Потому что они не получаются у меня, – лгала я так правдоподобно, что, кажется, поверила в это сама.
Это лучше, чем другая правда. Мама заметно расслабилась. На ее лице появилась довольная улыбка от полученной информации.
– Ты вся в меня, – проговорила она с гордостью. – Я тоже в школе терпеть не могла все эти отжимания на руках и всё такое. Слишком много сил тратила на то, что отсутствовала в руках. Не переживай, ты пошла в свою мать, – проговорила она ласково, словно была довольна таким исходом природы.
Странно… но это прозвучало как-то… без меня, что ли. Я же другой человек, а не ее клон. Но вместо озвучивания своих подозрений я просто улыбнулась в ответ на ее приятное замечание. Для нее, конечно. Я знаю, она не хотела меня обидеть. Я думаю, что никто не хочет на самом деле кого-то обидеть или задеть чем-то неприятным, все всего лишь навсего не хотят чувствовать себя одинокими.
– Ты… – начала она неуверенно, – случайно не встретила еще Кристину в вашей школе? – проговорила мама после минутного молчания. Она не смотрела в мою сторону, когда это произносила. Все ее внимание было сосредоточено на практически пустой дороге, где машины встречались крайне редко.
– Да… я видела ее пару раз… наверно… но я с ней не разговаривала! – воскликнула я чересчур громко на всю машину.
Мама пристально взглянула на меня. Но, видимо, мое вранье она приняла за страх. Она тяжело вздохнула.
– Алиса, я знаю, что тебе хочется иметь обоих родителей и, возможно, даже общаться с ней… но ты должна понять – мы чужие друг для друга, несмотря на то что у нас много общего.
Она быстро взглянула на меня. Кажется, я поняла, кого именно она подразумевала.
– Сейчас тебе может это показаться слишком сложным и запутанным, но будь уверена: когда подрастешь, всё изменится. Тебе не придется слушать это повторно, так как сама захочешь об этом говорить и жаловаться на всё, что происходит вокруг тебя.
– Да, да, да, – ответила я, закатив глаза, – я уже и это слышала.
Мама тяжело вздохнула, продолжая пытаться объяснить свою правоту:
– Наша семья – это ты, я, Никита и Гриша со своей семьей. А твой отец, – она сделала паузу, – покинул нас и обзавелся другой семьей с чужими для нас людьми.
Я ничего ей не ответила. Молча отвернувшись к окну, я погрузилась в себя. В последнее время я всё чаще стала так делать. Не сказать, что мне нравилось это занятие, но я ничего не могла с этим поделать. Стоило появиться хоть одной мысли в моей голове, как тут же возникала другая, далее третья и так далее, тянувшие меня всё дальше и дальше, обгоняя одну за одной по сложной, порой нелогичной последовательности. В стеклянных глазах от проносящихся мыслей отражались только мелькающие деревья, пробегающие мимо, или наоборот, мы их обгоняли… «Если что-то стоит на месте, значит, только мы можем это обогнать, но, быть может, это вовсе и не нужно?» – гадала я. Гнаться за тем, что не стоит твоего времени. Получается, деревья умнее нас? Кто знает, что есть на самом деле. Взрослые говорят, что только Бог всё знает и видит.
«Непросто ему наверняка живется…» – подумала я, улыбнувшись. С таким-то багажом знаний. Я вот недавно пыталась выучить заданное на дом стихотворение из двадцати строчек и в итоге сдала его на тройку. А тут такое!
Присмотревшись к тусклому отражению в окне, помимо деревьев, я заметила мамину улыбку.
Глава 6
Семья – очень хорошее слово… Оно согревает тебя, когда тебе плохо, и защищает от возникающего периодически странного чувства – будто ты один в этом мире. Ничто на свете так не важно, как собственная семья. Здесь принцип простой – тебя любят за то, что ты здесь родился. Но, к сожалению, в последнее время это слово для меня превратилось в смятение. Семья – это не просто место, где о тебе забоятся. Здесь ты дышишь тем кислородом, что выпускают твои родные. Это их собственная атмосфера, так сказать. Общая кровь делает тебя автоматически приверженцем данной семьи, но это еще не значит, что из-за одинаковой крови что течет по твоим венам, тебя будут любить. Это относилось к Кристине и к моему отцу.
Я люблю свою семью, потому что они единственные, кого я так долго знаю и кто заботится обо мне с самого моего рождения, пускай я даже это и плохо запомнила. Младенческое детство и всё такое. А когда кого-то любишь, ты не хочешь его обижать или расстраивать чем-то неприятным.
С мамой мы больше не возвращались к теме о плохом отце и его чужеродной семье. По крайней мере, в оставшемся остатке дороги до дома. Мама время от времени напоминает о том, что отец оставил своих детей, словно это делалась для того, чтобы ее дети знали, как выглядит предательство.
– Садись за стол, я сейчас быстро разогрею тебе покушать, – проговорила мама, доставая глубокие тарелки из кухонного шкафа.
– Эммм… мам, знаешь, мне что-то уже не хочется есть. Может, позже?
Мама застыла с тарелкой в руках.
– Ты же совсем недавно говорила, что чуть ли не умираешь с голоду. Я даже боялась, что не довезу тебя домой, – попыталась она пошутить, убирая назад посуду.
Я улыбнулась. Как же всё-таки приятно, когда о тебе беспокоятся. Я быстро подбежала к маме и крепко ее обняла. В ответ я почувствовала, как мамины руки так же крепко прижимают меня к себе.
– Доченька моя, – проговорила она ласково, проводя рукой по моей голове. – Как же я люблю своих детей. Вы для меня весь смысл в этой жизни!
Я дышала очень тихо, боясь нарушить мамино счастье. Перестав гладить, она поцеловала меня прямо в макушку. Мне всегда нравилось, когда мама так делала. Поцелуй в голову или лоб значит «Я забочусь о тебе».
– Хорошо. Беги тогда делай уроки. Скажешь, когда проголодаешься наверняка.
– Угу, – ответила я, высвобождаясь из ее объятий.
«Смысл в этой жизни», – размышляла я над мамиными словами в своей комнате. Это, конечно, здорово, что ты наполняешь смыслом жизнь другого человека, но ты должен в первую очередь сам с этим справляться. Если твоя жизнь будет зависеть от другого, тогда тебе никогда не стать счастливым. Я так считаю. Ведь мало ли что может произойти с человеком, в которого ты поместил всю свою жизнь? Мой отец, в отличие от мамы, скорее всего, таким не страдает. Он редко даже навещает нас, с тех пор как ушел. Не знаю, почему он так поступает. Приходить к своим детям ему не запрещали. Была ли причина в маме, которой было больно его видеть в те нечастые встречи? Или из-за своих детей, к которым его отцовские чувства просто-напросто стали чуть менее важны остального. Но мне не хочется так думать, будто мой собственный папа, возможно, меня больше не любит. Даже несмотря на то что его нет в этом доме, отказываться от близких людей никто тебя не заставляет. Никиты тоже нет рядом, но это не значит, что он перестал нас любить. Мама была права. Во-первых, я хотела иметь обоих родителей, а во-вторых, отец нас предал. Почему он так сделал, я надеюсь понять со временем, как и говорит мама.
Отложив ответы на потом, я занялась уроками. Учителя не поскупились на задания в этот раз. Здесь было всё для кошмара. Русский язык, английский, куча математических задач и чтение. Просмотрев дневник, я в ужасе обнаружила еще и рисование! Наша классная руководительница попросила нарисовать две вещи: то, что мы больше всего любим, и то, что нас сильнее всего беспокоит, или по-другому – не любим. Говорит, этот специальный опрос нужен для психолога, что временно поселился в нашей школе. Может, они отыгрываются на нас за свои школьные годы, проведенные за уроками? На рисование она дала нам месяц. Как же хорошо! Хоть одним предметом меньше. Первое время я думала, какой урок сделать первым из всего этого ужаса. Выбор пал на русский язык. Правда, я сомневалась, какой из двух языков проще учить. Русский со всеми возможными запятыми или английское произношение, где четыре буквы дают всего один звук? Зачем везде так нужно все усложнять? Наверно, каждая нация хочет выглядеть особенной наряду с другими, и только избранный может постичь их язык и сойти за своего.
На изучение двух этих языков я потратила почти полтора часа. От одного болели мозги, а от другого – язык. После математических задач самочувствие никак не улучшилось, но, когда пришло время для чтения, я ощутила прилив неземного счастья. Здесь можно было расслабиться и не спеша обдумывать полученную информацию.
Разобравшись и с чтением, я упала без сил на мягкую кровать. От нее исходил запах стирального порошка. Неподвижно я смотрела в белый потолок надо мной. Запах порошка и белая белизна потолка сливались в моей комнате воедино. Я представляла, как потолок неожиданно обрушивается на меня, на эту чистую кровать, что сегодня меняла мама. И как внезапно обрывается между тем моя жизнь. Интересно, каково будет моей семье без меня… К сожалению, если такое со мной случится, я, увы, этого не узнаю. Я буду жить, покуда себя помню.
Невольно, рассматривая свой всё еще оставшийся на месте потолок, я вспомнила про Кристину. Любопытно, а как выглядит ее комната? Возможно, ей тоже нравятся обои оттенка небесной бирюзы или совершенно противоположный цвет. В гостях я у нее вряд ли побываю, чтобы это выяснить. И тут мне пришла в голову простая идея. Можно ведь попробовать поискать ее в интернете! Сейчас выкладывают абсолютно всё, чем можно похвастаться. Я резко поднялась с кровати. Выглянув осторожно за дверь, я проверила, нет ли поблизости мамы или Гриши, но тишину дома нарушал лишь шум на кухне, который и создавала сама мама. Закрыв дверь на замок, я включила компьютер. Сердце в груди бешено колотилось, пока я набирала на клавиатуре ее фамилию и имя. Нажав поиск, я затаила дыхание. Всего около десяти человек в нашем городе было зарегистрировано с похожими инициалами.
«Я же не делаю ничего плохого! Я просто хочу посмотреть, как выглядит ее комната. И это вовсе не значит, что я предаю маму!» – успокаивала я себя, листая открывшийся список в интернете. Перебирая фотографии неизвестных лиц, я встретила среди них именно ту Андропову Кристину Леоновну, которую пыталась разыскать.
На основном фото профиля она улыбалась. У Кристины была красивая улыбка. От нее хотелось заулыбаться в ответ. Затаив дыхание, я кликнула на фото два раза.
О себе она указала не так много в профиле. А о чем можно, собственно говоря, рассказывать, когда ты заканчиваешь только первый класс. Я заметила, что о себе и о жизни слишком много говорят лишь взрослые. Выставленных фото было крайне мало. В основном это сфотографированные цветы в саду и пара семейных фото. На одном снимке я разглядела рядом с ней отца. Он обнимал ее так же крепко, как и мама меня совсем недавно… На его лице была счастливая улыбка, и такая же красивая с ямочками на щеках, как и у Кристины. Не помню, чтобы у меня была такая же. Я подбежала к зеркалу и проверила свою улыбку. Не-а. Ни улыбки, ни похожих снимков. Я вернулась обратно к компьютеру. На секунду я вообразила, что на этом семейном снимке есть и я. Может, и без ямочек на щеках, но такая же счастливая вместе с родным папой и сестрой…
