скачать книгу бесплатно
Он показал удостоверение и попросил: – Можно я войду?
В его внешнем виде было нечто такое, что не позволило мне отказать, хотя пускать в квартиру постороннего человека, пусть и милиционера, было не в моих правилах. Я посторонился:
– Проходите.
Он прошёл на кухню, снял фуражку, пригладил рукой волосы, сел на стул, и предложил:
– Садись, что стоишь.
Я сел на стул напротив него.
– Ты уже взрослый парень, поэтому буду говорить по существу. Сегодня вечером, когда твои родители ехали домой, на дороге в них врезался грузовик. В лоб. Тормоза отказали у грузовика. Удар был сильным. В общем, твои родители погибли.
Я не сразу понял, что он говорит. Я ничего не понимал. Слова доходили до меня, я его слышал, но не воспринимал. До меня не доходил смыл. Как это погибли? Я их видел утром, веселых, улыбающихся.
– Егор, Егор, – вдруг услышал я его, – есть кто у тебя из родственников? Есть, кому сообщить?
Я встал и, ни слова не говоря, вышел в комнату, где взял записную книжку с номерами телефонов и, вернувшись, протянул ему. Родственников я знал плохо, близких не было, а с дальними я не общался. Он взял книжку, полистал, потом поднялся и сказал: – Я позвоню.
Я остался сидеть на кухне. Я был пустой, во мне не было ни одной здравой мысли, какие-то были в голове, но это был хаос. Я прошел за ним в комнату.
– Вы можете прийти, – разговаривал он с кем-то, – хорошо, я вас дождусь, – и, повернувшись ко мне, сообщил: – Сейчас придет твоя тётя Таня. Она побудет с тобой. Ты её знаешь?
– Знаю. А вы у меня спросили? – с вызовом ответил я.
– Нет, не спросил, но в такой ситуации человек не должен оставаться один, ещё будет у тебя для этого время. Жизнь ещё впереди.
Знал бы он, насколько пророческими будут его слова. В последующем мне часто приходилось оставаться одному и добровольно, и по принуждению.
– Ты извини, если я не прав, но просто поверь, так лучше.
Как ни странно, но на меня наибольшее влияние оказало его извинение. Я кивнул головой и ушёл в свою комнату. Разговаривать мне ни с кем не хотелось. Я, молча, сидел на стуле и смотрел в ночное небо. Оно было усеяно сотнями светлых точек, которые, если присмотреться, мигали. Небо было тёмным, как моё состояние, вот только светлых точек у меня на душе не было. Я ни о чём не думал, не думал, что будет дальше, что теперь делать, я просто тупо смотрел на небо. На глаза набежала слеза, которую я смахнул, но на её место тут, же пришла другая. Я закрыл глаза рукой и сжал веки, не давая выхода слезам.
Вскоре пришла тётя Таня, она о чём-то поговорила с милиционером, и он ушёл, а она вошла в мою комнату:
– Я не буду тебе надоедать разговорами, если что надо, я в комнате, – и тихо вышла. Я был ей благодарен за это; мне очень не хотелось кого-либо видеть или слышать, и она это поняла.
Из своей комнаты я слышал, что она разговаривает по телефону, видимо сообщает о трагедии. Мне было всё равно, что там происходит. Не знаю, сколько прошло времени, на часы я не смотрел, но до меня стало доходить, что я обязан, обязан выдержать и проводить родителей. Выйдя из комнаты, увидел тётю, сидевшую в ожидании меня, на диване. Она сидела и ждала.
– Чай будешь?
Я отрицательно покачал головой.
– Егор, я позвонила всем, кого нашла в записной книжке. Мы всё сделаем. Как ты относишься, если я несколько дней поживу у тебя?
– Хорошо, – вымолвил я. Она была одна из немногих, кого я знал и хорошо к ней относился.
Последующие несколько дней я провёл словно в тумане. Приходили люди, что-то спрашивали, что-то я им отвечал. Все зеркала были завешаны. Родителей привезли только на третий день. Комнату освободили от лишней мебели. Дома они пролежали часа два, а потом их повезли на кладбище. Я держался. Слез у меня не было, я плакал внутри, не потому, что так хотел, а так получалось. Народу было много, некоторых я знал в лицо, тех, что приходили в гости, а были они родственниками или друзьями, я не знал.
После похорон были поминки в кафе. Тётя Таня всегда была рядом, но ненадоедливо возле меня, а в пределах видимости.
Домой мы ехали на черной «Волге». Откуда она взялась меня не интересовало. Водитель был крепкий молодой парень; рядом с ним сидел мужчина, лет пятидесяти, коротко стриженный, плечистый. «Наверное, с папиной работы», – мелькнула мысль. Я несколько удивился, насколько мог в том состоянии, что находился, когда мужчина по прибытии к дому, велел водителю:
– В гостиницу съездишь и привезешь мои вещи. Дальше посмотрим.
Тот, ни слова не говоря, дождался, когда мы вышли из машины и отъехал. Втроем мы поднялись в квартиру. «Кто он такой? Почему идет с нами?» – думал я, но посчитал, что всё проясниться. Дома тётя Таня представила его мне:
– Егор, это твой двоюродный дядя, со стороны отца. Ты не видел его, поэтому он тебе не знаком и ему есть о чём с тобой поговорить. Он поживёт у тебя, а я побуду у себя дома.
– Хорошо, – мне было всё равно, кто будет. Я понимал, что одного меня пока не оставят, поэтому кто будет в доме кроме меня, мне было всё равно, лишь бы не надоедали. Я взглянул на него. Взгляд его был спокойный, уверенный, не расположенный к участливым беседам. Когда тётя ушла, он прошёл и сел на диван:
– Давай знакомится. Меня зовут Иван Семенович, можно просто дядя Ваня. Тебе за последнее время много говорили, сочувствовали. Я тоже приношу свои соболезнования. Ты меня не можешь помнить, я тебя видел совсем маленьким, так как долго жил вне пределов страны, а когда вернулся, дела одолели. Мы поддерживали с твоим отцом хорошие отношения, так у нас сложилось, хотя близкими никогда не были. Но я счел обязанным приехать проводить их, а также поговорить с тобой о твоём будущем. Я поживу у тебя с недельку, у нас будет время поговорить… Не сегодня. Поверь, я много что видел и простые человеческие отношения, соучастие в жизни других, для меня не пустой звук, но об этом потом.
Примерно через час водитель привез его вещи. Остаток дня он не надоедал мне; он читал книгу, потом приготовил ужин и позвал меня. Есть не хотелось, но надо было занять себя. Я сидел и ковырял вилкой в тарелке.
– Съешь, сколько можешь, но в будущем надо помнить, что есть надо всегда, неизвестно, когда придется в следующий раз. Завтра, если хочешь, в школу не ходи, я договорился, а потом надо возвращаться к учёбе. Как бы ни высокопарно звучало, но жизнь продолжается, и если есть жизнь на небесах, то ты должен пытаться сделать всё, чтобы родители гордились тобой глядя на тебя сверху, они в тебя верили, я это знаю.
Я сидел, молча, не реагируя на его слова. Он больше никаких наставлений не давал и вообще был не навязчивым, и даже симпатичен тем, что не сюсюкал, а разговаривал спокойно, взвешенно.
На другой день, после завтрака, он предложил мне прогуляться по городу. Я согласился, так как сидеть в квартире было тошно. Машина, но с другим водителем, ждала у подъезда. Я ничего не спрашивал, сам расскажет, он же хочет поговорить со мной.
День был теплый, и мы гуляли по парку, обедали в кафе. Я видел веселые лица людей, которые радовались весне, радовались своему настроению, но не я. Когда шли по алле, он, не поворачиваясь, сказал:
– Егор, я думаю, время рассказать тебе чуть больше о себе. Ты наверняка обратил внимание, что за мной приезжает машина, но не спрашивал, почему и кто я. Твоя выдержка достойна похвалы, но к делу. Я генерал комитета госбезопасности.
Я взглянул на него. Роста мы были почти одинакового, и он встретил мой взгляд.
– Этим объясняется отношение ко мне. Как бы тяжело тебе ни было, но ты, оканчиваешь школу, и тебе надо думать о будущем, что делать после окончания. Ты что-то для себя решил?
– Собираюсь или собирался в политехнический, а теперь не знаю.
– У меня к тебе другое предложение. Я навел справки о тебе. Ты умный, сообразительный, у тебя не плохо с английским, занимаешься спортом, и вообще тебе легко дается учёба. Так вот. Может, оставим инженерное дело другим? Я предлагаю тебе поступать в военное училище, там и на всем готовом, а не то, что в институте быть студентом и думать о хлебе насущном. После окончания училища помогу.
– И в какое училище? Танкистом, летчиком? Кем? Мне не хочется ездить по частям по стране. Честно.
– Что честно это хорошо, но училища бывают разные, я предлагаю тебе училище, где готовят специалистов иного профиля. Там тоже есть специализация, но всё же, иная. Это училище готовит сотрудников для службы в госбезопасности. Ты его не найдешь ни в одном справочнике. Туда берут только по рекомендации, а она у тебя в моём лице есть. Чему там учат? Тому, что нужно в жизни: технике, психологии, языкам и не одному. Сам понимаешь специфика. Закончишь, возьму к себе. Нам такие умные парни нужны.
– А если не соглашусь? Не нравиться мне ходить в форме.
– Не согласишься, настаивать не буду, но предлагаю подумать. Способности думать у тебя есть. Взвесь «за» и «против». А форма? Я не хожу в форме, думаю, и тебе не придется её надевать, разве на специальные мероприятия. Подумаешь?
– Подумаю.
Больше мы к этому разговору не возвращались. Он пробыл у меня еще несколько дней. Я начал ходить в школу, где сразу заметил изменившееся отношение к себе: мне сочувствовали, но старались не напоминать. Я так же ходил с парнями после школы, но весёлости мне эти прогулки не придавали, а мне нужно было занять себя, вот я и ходил с ними.
Тётя Таня переехала ко мне. Так время и шло. Что-то готовила она, что-то научился я. Занимался делами по дому: убирался, стирал, делал то, что раньше и не думал. Всё это время я размышлял о предложении дяди Вани. Если я поступлю в институт, то, конечно, студенческая жизнь была более свободной, и не факт, что я не расслаблюсь. А то, что предложил он, было заманчиво. Да, там дисциплина, но это была работа, скрытая от глаз, что придавало ей долю авантюризма. Мне было семнадцать, а значит, я был мечтатель и хотел приключений. Знал бы я, сколько их у меня будет, на несколько жизней хватит.
Когда дядя Ваня уезжал, он дал мне листок:
– Здесь телефоны, рабочий и домашний. Если меня не будет, скажи, что ты, Егор, и я тебе перезвоню. Лучше, если запомнишь. И никому не говори ни обо мне, ни о том, что я тебе предложил, если согласишься.
Я обещал. Незадолго до выпускных экзаменов, я принял решение и позвонил ему. Он снял трубку сам.
– Дядя Ваня, это я, Егор. Здравствуйте. Я согласен.
– Правильное решение. Тогда так. Через два дня подойди в военкомат, к военкому. Он будет в курсе. Дальше всё по порядку.
Так и получилось. Когда я пришёл к военкому, то он уже знал обо мне. Мне дали какие-то бумаги, и я заполнял их полдня. Затем он сообщил, что после экзаменов в школе, меня вызовут.
На один день приезжал дядя Ваня, которого я был рад видеть. Он помог решить вопрос с квартирой. Не факт, что я вернусь в нее, и прописали тётю Таню. После выпускного меня вызвали в военкомат и вручили направление в училище. Оно было далеко от моего города, что было не плохо.
Перед отъездом, я собрал близкие мне вещи, как память о родителях, и, попрощавшись с тётей Таней, сказал:
– Не надо хранить здесь вещи прошлого. Мне они не понадобятся. Сохраните альбом с фотографиями, я потом заберу. Вы же понимаете, что сюда я вряд ли вернусь.
Мои слова были пророческими – я лишь пару раз приезжал в родной город. На глазах тёти Тани были слезы:
– Храни тебя Бог! Удачи, мой мальчик.
Я спустился по лестнице, постоял во дворе, запоминая его, окинул взглядом дом, где провёл столько лет.
– Ну, вот и всё. Прощай моё детство. Прощай мой двор, дом. Прощайте пацаны, сверстники моих забав. Увижу ли вас когда-либо.
Сердце защемило от безысходности. Никто не знал, куда я уезжаю. Для всех я исчезал из поля зрения; у них теперь жизнь отличается от моей. Я тряхнул головой, отгоняя грустные мысли, и подхватив сумку с вещами, пошёл от дома.
Вскоре поезд уносил меня в моё неизвестное будущее.
3
– Подъём, – резанул уши голос дежурного. Мы вскочили со своих кроватей и начали лихорадочно одеваться.
– Ну, вот опять, очередной марш бросок, – посетовал мой сосед Лешка, – поспать не дают. Одно успокаивает, что скоро каникулы.
Позади было уже почти три года учёбы в училище. Сначала было трудно, как и всем, а потом привык. Дисциплина давала о себе знать. Занятия спортом пригодились, и физические нагрузки я переносил не то, чтобы легко, но сносно. Свободного времени во время учёбы почти не было, да оно мне и не нужно было, писем писать некому, и свободное время я проводил в спортзале или библиотеке. Иначе скучно. К окончанию третьего курса я свободно работал на рации, мог управлять разными видами техники, знал шифровальное дело, взрывное дело. Иногда складывалось впечатление, что нас готовили в диверсанты, но это было не совсем так. Учили многому: мы занимались танцами, изучали историю разных стран, их культуру, обычаи. Учили разбираться в живописи, музыке, литературе. Что-то изучали поверхностно, что-то более глубоко. В общем, нам было не стыдно показаться в приличном обществе. Думаю, что не ударил бы в грязь лицом, если бы оказался на приеме у английской королевы, тем более большое внимание уделяли иностранным языкам.
Английский мне давался легко, наследство от матери. Но это было только начало. Нас учили так, что порой было невозможно понять, что вообще говорят и на каком языке, но все рано или поздно заканчивается. Однажды в голове раздаётся щелчок, и ты начинаешь улавливать, а потом и понимать смысл услышанного. К английскому это не относилось. Это относилось к французскому и арабскому. Много внимания уделялось произношению. Брали в рот воду и как бы полоскали горло, чтобы произнести французское «р». Трудность была в том, что устраивали перекрёстный разговор на разных языках два преподавателя, а я должен был не просто понять, а ещё и перевести с одного на другой. Но все проходит, и я уже умел переводить, минуя в голове перевод через свой родной язык. Сейчас было проще, а в начале, еле добирались до постели.
А сейчас ранний сбор, хоть и не был в радость, но и не тяготил. Думать не надо, хотя бы временно.
Утро встретило свежестью, прохладой, когда днём уже тепло, а ночью ещё лето не наступило – конец мая. Мы стояли на плацу. Группа у нас была не большая – пятнадцать человек.
– Товарищи курсанты, вы сейчас получите задания. Срок выполнения сутки. Кому что достанется. Кто-то будет в лесу, кто-то в поле, кто-то в городе работать. Задание на приспособляемость к местным условиям, установлению контакта с жителями. Задание получите в кабинете заместителя начальника училища. У вас будет время переодеться и пораньше отправиться в путь. А сейчас разойдись для получения заданий.
– Стоило в такую рань поднимать, – проворчал Лешка, – могли позже.
– Не ворчи. Им самим, небось, спать хочется, – возразил я.
– Егор, а ты, куда на каникулы поедешь?
– Не знаю, – пожал я плечами. Куда мне было ехать? После первого курса я ездил в свой родной город. Ностальгия была, но он стал для меня чужим. Тётя Таня встретила приветливо. В квартире она сделала ремонт, и правильно, подумал я тогда. Пробыл у нее с неделю, сходил к родителям на могилу, встретился с одноклассниками. На вопросы где я учусь, отвечал, что в ракетном училище. Меньше искать будут. Кто знает, где я? Страна большая. Вспомнил наши увольнения. Мы выходили в город в гражданке, иногда знакомились с девчонками, но серьёзных отношений я старался избегать, слишком мое будущее было неопределенно, а связывать себя не хотел.
– Так куда? – вывел меня из задумчивости голос Лешки.
– Сказал же, не знаю.
– Поехали со мной, ко мне домой. А то ты съездишь в свой город и снова в часть. А у меня там родители, погуляем. Я тебя с классными девчонками познакомлю.
– Школьницы что ли? Из какого класса?
– Да ладно тебе подкалывать.
– Да у тебя все классные, все общедоступны у доски.
– А что? В каждой надо увидеть шарм, найти изюминку.
– Да ты этих изюминок столько насобирал, что уже на рынке продавать можно.
Лешка действительно был очень общительный и легко знакомился. Я от него старался не отставать, иначе какие мы специалисты человеческих душ. Своего рода практика. Мы иногда даже спорили, кто быстрее познакомиться, но без обид для девчонок.
– Я подумаю, – ответил ему, чтобы отстал.
– Думай, решай, не пожалеешь. Домашняя постель, домашняя еда, – и он мечтательно вздохнул.
– Не соблазняй.
– Ага. У самого слюнки текут.
– Да, поесть сейчас не мешало бы. Кстати, а как будут разбивать на группы?
– Кто их знает. Кого с кем объединят или отправят на хозяйственные работы.
– И не мечтай.
– Нет в тебе, Егор, полёта фантазии. Мечтать не вредно. Все, сейчас все мечты обломают, уже пришли.
Пока мы разговаривали, подошли к кабинету. Вызывали по одному. Каждый выходил, получив задание, но кто его напарник, не знал. Место встречи, вид, одежда каждому сообщались индивидуально. Значит, встреча не известно с кем. Когда вышел Лешка, то загадочно улыбался.
– Что хозяйственные работы? – поддел я его.
– Нет, Егор, лучше. Сладкая жизнь. Хорошо бы нам вместе. Ну, я пошёл собираться, – он открыл дверь из коридора и, с видом заговорщика, вышел. Меня вызвали последним. Я зашёл в кабинет и увидел, что там кроме хозяина кабинета находится незнакомый мужчина.
– Товарищ полковник, – начал я, но он махнул рукой.
– Отставить. Ну, вот и он, – обратился к мужчине.
– Здравствуй, Егор, – он подал мне руку, которую я пожал. – Ты, человек военный, поэтому всё конкретно. Скоро твои товарищи разойдутся, а ты пройдёшь к себе, соберёшь личные вещи и всё, сюда больше не вернёшься, а продолжать учёбу будешь в другом месте. Форму оставь, поедешь в гражданке, – он подошел к столу и достал из папки документы.
– Вот твой паспорт, – протянул он мне, – вот военный билет. В общем, всё, что положено гражданскому человеку. Деньги на дорогу. Тебе даётся две недели отпуска.
