скачать книгу бесплатно
– Цветы, – женщина тяжело вздохнула и опустила лицо. – Зачем?
– Что зачем? – Федечка оставался как всегда, невозмутим. Он еще раз пренебрежительно оглядел жену с головы до ног, а затем как ни в чем не бывало, продолжил играть. На экране монитора полз жирный змей и жрал какие-то разноцветные шарики.
Сегодня они спали в разных комнатах. Олеся, зачем-то положила икону под подушку, но потом ей вдруг стало страшно. Она в темноте встала с постели и поставила ее на стол.
– Так будет лучше, – решила женщина и снова легла на диван, но сон к ней не шел. Олеся старалась ни о чем не думать, никого не вспоминать, и, спустя полчаса задремала.
– Привет! – такой знакомый и ужасно родной голос.
– Ты? – Олеся удивилась и тут же испугалась. – Павлик?
– Я. Позвони мне. Я жду.
– Но… – она откинула мокрую прядь со лба. – У меня нет твоего номера!
– Записывай, – и Павлик начал диктовать цифры.
Звон будильника моментально вернул все на свои места, Олеся вскочила как ужаленная и протерла глаза. Хлопнула входная дверь, Федечка ушел на работу раньше обычного. Олеська облегченно вздохнула, хорошо что удалось избежать утренней «промывки мозгов». Женщина опустила ноги на ковер и поежилась. Несмотря на весну, утрами было еще довольно холодно, и открытый на ночь балкон выстудил всю комнату.
«Орхидеи замерзнут!», испугалась Олеська, а потом вспомнила, что все, нет больше орхидей, и закурила прямо в постели, чего некурящий муж просто не выносил. Олеся курила и злилась, ей стало так обидно, словно вчера Федечка убил их родного ребенка. Женщина тяжело вздохнула: погибла огромная коллекция из двадцати восьми цветков, собранная по крупинкам, в течение трех лет, а скоро на носу ежегодная городская выставка, которую она так ждала.
– Зачем? – еще раз повторила Олеся, словно пустая комната могла ей чем-то помочь и начала собираться в школу. Сегодня был первый день выпускных экзаменов, и опаздывать категорически запрещалось. Олеся напялила серенький костюмчик, сделала хвостик на голове и понеслась на работу.
Возле «Булочной» она столкнулась с Татьяной Борисовной, учительницей английского языка. Тоже молодая и начинающая, Татьяна Борисовна была просто пропитана карьерным ростом и «правильным воспитанием подрастающего поколения».
– Здравствуйте, Олеся Викторовна, – Татьяна Борисовна сделала недовольную мину. – Вы представляете себе, что позволяют нынешние детки?
– Что? – Олеся пыталась вспомнить цифры, которые ей диктовал во сне Павлик, и совсем не слушала Татьяну. – Что?
– Я говорю, – тщательно прожевывая каждую букву, ответила женщина, – что у современной молодежи нет никакой морали. Вот вчера, например, я видела Соломонову из 10 «А», она целовалась около подъезда с мальчиком. Прямо на улице! Возмутительно!
Олеся про себя усмехнулась, год назад Татьяна Борисовна, не состоящая в браке, родила девочку, неизвестно от кого. И всему педагогическому составу 56 школы, конечно, было известно, что мужа или даже постоянного друга у нее нет.
– Почему возмутительно? – Олеська зачем-то ввязалась в этот глупейший разговор. – Они, наверное, любят друг друга?
– Любят? – Татьяна Борисовна сотрясалась от праведного гнева. Орлиный нос покрылся красными пятнами. – Любят? Вот поставят штамп в паспорте, потом пусть и любятся!
Олеся еще раз пожала плечами и промолчала, наконец, они поднялись наверх, и Татьяна Борисовна толкнула тяжелую школьную дверь:
– Проходите, Олеся Викторовна, – молодую учительницу разрывали какие-то сомнения. – А Вы, ну, собираетесь в экспедицию?
– В экспедицию? – Олеська замерла на месте, и тотчас на нее налетели две девочки-первоклашки:
– Извините, – пискнули девчонки и помчались в столовую.
– Как экспедиция? – Олеся ничего не понимала. – Я первый раз об этом слышу.
Татьяна Борисовна залилась краской и отмахнулась:
– Ну, значит, я что-то перепутала, – и быстрым шагом пошла к учительской.
– Подождите, – Олеся догнала ее через пару метров. – Что за экспедиция? Куда?
Вместе они зашли в кабинет, а Олеся продолжала громко вопрошать:
– Да объясните же мне, наконец!
– Здрасте! – «физкультурник» Семен дурашливо поклонился вошедшим женщинам. Татьяна Борисовна надменно поджала губы, а Олеся приветливо улыбнулась в ответ.
– Вы что, Олеся Викторовна, до сих пор ничего не знаете про школьную экспедицию? – Учительница географии, Мария Соломоновна, подошла вплотную. – Как это Вы так умудрились?
– Ничего не понимаю – Олеся без сил опустилась на стул. – Все меня спрашивают, но никто, никто ничего не объясняет.
– Я объясню, – Зоя Михайловна, слоновьей походкой прошла в свой кабинет. – Зайдите ко мне, Олеся Викторовна.
Олеся удивленно вытаращила глаза, но, покорно опустив голову, вошла в кабинет завуча:
– Здравствуйте, Зоя Михайловна.
– Привет, привет, – завуч не обращала на Олеську никакого внимания. Она медленно стянула с себя плащ, потом так же медленно повесила его на плечики, подошла к зеркалу и чуть подправила тщательно уложенные, блондинистые волосы. Потом села напротив Олеси и еще некоторое время с интересом разглядывала длиннющие, перламутровые ногти на руках. – Так значит, Вы ничего не знали? – с поддельным удивлением переспросила она.
– Ничего, – Олеся мотнула головой. – Сегодня меня про это спросила Татьяна Борисовна!
– Да? – завуч подняла брови «домиком». – А зачем?
– Что зачем? – Олеся была совершено, сбита с толку.
– Вы опаздываете, – Зоя Михайловна как бы ненароком взглянула на часы. – У Вас сейчас начнется экзамен. Зайдите ко мне завтра, вот тогда и поговорим.
Олеся молча поднялась и вышла из кабинета, на душе было муторно, словно от нее скрыли что-то важное. Но едва ей стоило переступить порог своего класса, как она тотчас забыла обо всем, всматриваясь в напряженные мордашки «выпускников».
– Здравствуйте, давайте начнем, – Олеся подошла к учительскому столу.
И начался обычный рабочий день. К обеду в классе остался только один мальчик, Влад, красный, с испариной на лбу он пытался рассказать про «растительность тропических лесов Азии».
– Ну, значит, так, – наконец подытожил свой рассказ парень и облегченно выдохнул. – Сколько?
– Три, – ответила Олеся и улыбнулась. – Мало?
– Мало, – Влад обиделся. – Папа специально для нашей школы поездку организовал, а Вы мне тройку ставите! – и надул губы.
– Какую поездку? – Олеся удивленно подняла глаза.
– Да ладно, будто Вы не знаете!
– Не знаю. Честно.
Влад удивленно взглянул на учителку и объяснил:
– Вы знаете кто мой папа?
– Конечно. Одни из самых известных предпринимателей нашего города. А что?
– А то! – Влад потер руки. – Его наша директриса попросила спонсировать поездку в Азию, и он согласился. Насколько я знаю, туда едут несколько училок, парочка ребят и завуч. А Вы разве не собираетесь?
– Я? Нет. А зачем мне туда ехать? – Олеська все еще не могла понять, что это и есть та самая загадочная экспедиция, про которую сегодня утром интересовалась Татьяна Борисовна. – Что мне там делать?
Влад ошарашено уставился на Олесю:
– Так, это, ну едут то за орхидеями. Вы чего? Ведь вся школа знает, что Ваш музей орхидей должен в этом году выступать на областной выставке.
– В городской, – машинально поправила парня Олеся и переспросила еще раз. – А зачем это твоему папе это надо?
– Так это, благотворительность это модно, да и характеристика мне нужна для института, – гоготнул Влад. – А Вы что, серьезно ничего не знали?
Олеся мотнула головой и молча протянула парню дневник:
– Мне идти?
Олеся утвердительно кивнула, и как только Влад вышел из класса, Олеська быстренько собрала все бумаги и рванула в учительскую.
– Зоя Михайловна на месте?
И не дожидаясь ответа, зашла в кабинет:
– Почему я об этом ничего не знала?
– Ну, во-первых, здравствуй, – завуч недовольно оторвалась от чтения какого-то женского журнала. На развороте красовалась ухоженное личико модели. – Садись.
Олеся села и выразительно замолчала.
– Не надо на меня так смотреть, милая! Эта экспедиция на Малаккский полуостров, по его восточному побережью, к Южно-Китайскому морю.
– Но музей-то орхидей я организовала! – не выдержала Олеся. – А Вы меня даже в известность не поставили.
– В Вашем музее нет ни одного цветка! – взорвалась завуч.
– Конечно, потому что Вы там уже второй месяц делаете ремонт и цветы я держу дома! – огрызнулась Олеся, «сволочь, ты, Федечка, как меня подвел».
– Ну, это неважно, – Зоя Михайловна взяла себя в руки. – Просто мы решили, что Вы туда не захотите ехать. Там комары, эти, как их, малярийные, гады всякие.
– И кто туда едет? – Олеся уставилась на женщину тяжелым взглядом.
– Влад Тихомиров их одиннадцатого «А», парочка преподавателей из местного Университета, ну еще Татьяна Борисовна, в качестве переводчика, я, и сам Тихомиров, естественно.
– А биологи Вам в этой поездке не нужны? Я правильно Вас поняла? – Олеся саркастически ухмыльнулась. – Действительно, орхидеи может собрать и переводчик.
– Ну, прекратите, – завуч поморщилась как от зубной боли и перешла на «Вы», – Вы все равно уже не сможете с нами поехать.
– Почему?
– Потому что Вам надо было сделать кучу прививок, а для некоторых нужна повторная вакцинация. Да и нельзя ставить прививки за один раз, кучей так сказать, организм то не справиться.
– Я поеду так, – Олеся сама не понимала, что на нее вдруг нашло.
– Рискуете, – зло отчеканила завуч. – Очень рискуете.
– Ничего страшного. Так, когда мы собираемся? – Олеся сделала ударение на слове «мы».
– Через две недели, седьмого июня. Подумайте Олеся Викторовна хорошо, а завтра мы с Вами поговорим об этом еще раз.
Олеська не прощаясь, вышла из кабинета и почти выбежала из гимназии.
«Значит, они решили меня кинуть. Ну, то что, мать Татьяны Борисовны подруга нашей директрисы все знают. Значит, в экспедицию едут одни «блатные», отдыхать нахаляву, мать их», Олеська зло бежала домой.
Немного успокоившись, уже за кружкой ароматного чая с вареньем, Олеська решила, что действительно, зачем ей туда ехать? Далеко и страшно, а музей все равно придется просто закрыть. На время.
– К чему мне эти приключения на одно место? – вслух спросила себя Олеся и окончательно решила. – Не поеду.
Федор пришел, как и ожидала Олеся, с двумя горшками орхидей и искренне попросил у жены прощения за вчерашнее:
– Олеся, я так взбесился, когда вернулся домой, котлеты сгорели, вода из кастрюли выкипела, вонь страшная, а тебя дома нет. Ну, ты же женщина, как так можно? Мне иногда кажется, что кроме твоих орхидей тебя вообще больше ничего не волнует, даже родной муж.
Глава 5
Марина ждала Воронина, сидя у окна в спальне, неподвижно и обреченно, словно верный пес Хатико. К пяти утра у нее потемнело в глазах и стало тошнить от усталости и напряжения. Ей казалось, что кто-то стучится в дверь, и тогда она бежала открывать, а там – никого. Марина поняла, что это последний сигнал от измученного организма и решила немного взбодриться. Женщина прошла на кухню и сварила крепчайший кофе, такой крепкий, что он казался почти густым. Красная кружка, на удивление, хранила отпечатки чьих-то грязных пальцев, но Марина только безразлично отметила пятна и вылила содержимое «турочки» в стакан. Вкуса кофе она не почувствовала, просто пила обжигающую жидкость и старалась не думать про загулявшего мужа. Сотовый телефон Воронина был отключен, и где он провел эту ночь, Марина знать не хотела. Размышляла она и о том, что потерять Воронина не может, просто не может ни при каких условиях. И тут же ей так некстати, вспомнился Дима, можно сказать случайный знакомый.
Когда муж к ней так откровенно охладел, и секса в их жизни стало меньше, чем грязной посуды в мойке, Марина решила завести себе друга, чтобы заставить Воронина ревновать.
С Димой они познакомились на книжной выставке, и с первой же минуты он проникся к ней симпатией. Сбегал в буфет, купил два апельсина, как выяснилось позже, это был первый и последний знак внимания и начал говорить. Долго и умно. О теософии и нашем месте в этом мире, о порочности денег и всепродажности, о том, как его не понимает жена и как он больше физически не может спать в обнимку с темнотой. Марина слушала в пол-уха, разглядывая ужасные, дешевые ботинки «гения», старые брюки с вытертым до блеска задом, небритое лицо и огромные прыщи на шее. Почему-то именно прыщи просто приковали ее внимание. Она хотела, искреннее хотела, послушать про великое и прекрасное, о котором с таким воодушевлением говорил Дима, а ее взгляд, как назло, намертво прилепился к вулканообразным наростам, с белой головкой. Марину передернуло, и она поняла, что переспать с Димой не сможет ни при каких условиях, поэтому оставался второй вариант – дружить. А для настоящей дружбы надо было понять тонкую душу непризнанного гения. И они начали встречаться.
Дима носил ей книги, много умных книг, рассказывал про Штаты, куда он выезжал по работе пару раз. Новый знакомый оказался преподавателем местного университета, этакий книжный червь с замашками киношного ковбоя, наверное, его идеалом был Индиана Джонс. Марина страшно боялась, что их увидят вместе на улице, таким жалким, мятым и потрепанным выглядел «Индиана Джонс» и поэтому когда Дима пригласил ее в пустую аудиторию поговорить, моментально согласилась. Что тогда на нее нашло, она, и сама не знала, но под тусклым взглядом непризнанного гения, Марина, опустив глаза в пол, рассказала о себе все. Все без утайки, практически первому встречному человеку. Наверное, так сказался дефицит общения. Дима ее внимательно выслушал и посоветовал подать милостыню.
– Тебе сразу же будет легче! – уверенно заявил он. – В наше время женщины стали такими меркантильными. И думают только о деньгах!
На Диме была рубашка неопределенного цвета с закатанными рукавами, все те же брюки и безобразные сандалии, так некстати, демонстрировавшие рваный носок и желтый, больной ноготь на большом пальце правой ноги. Марина только на третьей встрече решила рассмотреть своего друга поближе. Да, все такая же ужасная небритость на худом, впалом лице, давно немытые волосы и хлопья перхоти на плечах. Марина размышляла почему «гений» не моется, а Дима, пересказывал ей один из рассказов О, Генри.
Четвертой встречи не было. Они поговорили по телефону, и Марина поняла, что ее просто, по – настоящему тошнит. Дима долго пересказывал ей один из романов Лукьяненко, потом пустился в разговоры о вечном, о глупости женщин и о продажности людей. И Марина не выдержала:
– Дим, но ведь все мы работаем и из-за денег тоже. Почти все. Деньгами могут не интересоваться только безумные или дети олигархов. Как ты не понимаешь? Деньги – это лекарства, это образование для детей. Просто не надо возводить их в культ, и не надо зарабатывать их любыми способами. Вот и все. Но к чему отвергать огромную роль денег в жизни человека? Я не отрицаю призвание человека в жизни, альтруизм, но деньги – это слишком серьезно, что бы их игнорировать вообще.
Дима долго молчал, а потом выдал:
– Надо думать о спасении души, о творческом взлете, а не о материальных благах.
Марину прорвало:
– У тебя дети есть? Есть? Сын, говоришь. Десяти лет? Понятно. И что, кто его содержит? Кто покупает ему игрушки, кто будет оплачивать его образование? Да кто его просто кормит? Жена? Здорово. А ты, значит, занимаешься вечным? А чем, можно спросить? Где твои шедевры? Творческие взлеты, как ты говоришь, к чему привели? Ты сделал хоть что-то путное в своей жизни?
