скачать книгу бесплатно
– Вспомнил бы, если бы ты не начал бунтовать и говорить, что лучше быть художником, нежели программистом.
– А что такого в том, что у меня есть свое мнение? Третьев, вроде как, ценит мнение каждого гражданина, а вот его правое крыло считает, что все должны делать так, как он скажет. Будто царь, – фыркнул Леша, продолжая хмуриться. – Я не на художника учусь, к твоему сведенью, а на веб-дизайнера[1 - Веб-дизайн – это процесс производства сайтов, который состоит из технической разработки, создания удобной структуры веб-страницы, графического оформления и передачи информации в сеть. Веб-дизайнер занимается разработкой сайтов, начиная от выбора общей концепции и цветовой гаммы и заканчивая расположением элементов на экране.].
– Какая, черт подери, разница? Это не профессии наследника.
– Я не собираюсь быть наследником.
В их доме подобные ссоры уже были обыденностью. Из-за статуса отца в обществе, которое сын совсем не хотел принимать, ругались абсолютно все. Только восьмилетняя сестра пока не очень понимала причины, потому просто сидела в такие времена у себя в комнате и ждала брата, чтобы порисовать вместе. А для Леши Алиса (так звали сестру) была единственным человечком, который не станет ругаться, если увидит кисть в его руках.
Через время все успокоились. Леша закрылся у себя, уселся на кровать и обнял свои коленки, воткнув наушники в уши. Его лицо было мрачнее тучи.
– Леша? – послышался детский голос с той стороны двери. Пришла Алиса. – Зайцы прячутся под деревом, – добавила она. Это была их тайная фраза. Когда кому-то одиноко или беспокойно они говорили «Зайцы прячутся под деревом», где зайцами были брат и сестра, а деревом было какое-то место, где оба могут укрыться от «грозы».
Студент вынул наушники и встал на ноги, открывая дверь.
– Входи. Только быстрее, – тихо сказал он.
– Там папа с дедушкой о тебе говорят, – шепнула Алиса.
– Даже слышать не хочу, ты ведь знаешь, – он вновь закрыл дверь на ключ и пошел к столу. – О чем конкретно?
– Ты ведь не хочешь слышать, – не поняла девочка.
– Да, не хочу, – Леша сел на корточки, повернувшись к сестре. – Они про дядю Кирилла? – ненавязчиво спросил он.
– Да. А это правда, что он скоро умрет, а потом ты будешь президентом?
– Конечно нет, зайчонок. Третьев живучий. До ста точно протянет, – равнодушно выдал Леша, зачем-то оглядываясь по сторонам.
– Почему ты так говоришь про дядю Кирилла?
– Забудь. Тебе рано об этом думать.
Кирилл Третьев. Так звали главные глаза страны. Орла, который держал престол в своих руках. Все знали его, все пытались быть как можно ближе к президенту, думая, что так сами приблизятся к власти.
Кажется, в две тысячи пятьдесят четвертом году были последние выборы. Тогда новый президент издал указ о наследовании престола. А через годы править продолжил его двадцатипятилетний сын, Кирилл. Еще тогда врачи поставили ему бесплодие, потому люди знали, что наследником станет человек, по-родственному близкий к президенту. Каждый на улице восхвалял Третьева и его новые законы, а тот думал, что стал лучшим среди лучших. Но лучшим он не стал. Он просто повторял все, что делает его отец, пытаясь стать его точной копией или отражением в зеркале.
– Знаете, Кирилл Дмитриевич, Вы, порой, очень напоминаете Вашего отца, – сладким голосом, будто льстит, сказал один из министров.
– Благодарю, – слегка улыбнулся президент.
Глава
II
Выходные почему-то пролетали очень быстро. Казалось бы, Леша только проснулся, а уже обед. Он сидел за своим рабочим столом, в воздухе дирижируя руками. Так это выглядело, а на деле он просто взаимодействовал с голограммой. Ему нужно было найти Савелия в социальных сетях и написать, с предложением встретиться.
Через пару минут ему удалось это сделать, и они договорились встретиться через час (сейчас Савелий занят) в кафе в пятнадцати минутах езды от дома Леши. У него было время придумать, для чего ему выходить из дома в выходной день.
– Леша, куда это ты собрался? У тебя учеба, помнишь? – с порога набросилась мать.
– Я помню. Я и собираюсь на учебу, – обуваясь, ответил Леша.
– Врешь мне? Сегодня выходной, у тебя полно домашнего задания. Или ты хочешь, чтобы тебя отчислили? У тебя и так небольшая нагрузка. Завтра будешь отдыхать. Попробуешь позаниматься информатикой по курсу, который купил тебе отец.
– Мам, я сам записался на курсы информатики. Сейчас собираюсь идти на них.
– Ох, дорогой, какой ты молодец. Мне стоит обрадовать всех, – ее глаза будто загорелись.
– И может, хватит контролировать каждый мой шаг? Я не ребенок, мне почти восемнадцать.
– Поверить не могу, что наш Леша сам решил дополнительно заниматься информатикой, – продолжала Ангелина, игнорируя слова сына.
– Ага, – сухо ответил он, закрывая за собой дверь.
Конечно, ни на какие курсы он не записался.
До встречи полчаса, а Романов уже бежит к автобусу. Он был горд собой – смог уйти из-под носа матери. В кафе Леша пришел точно ко времени. Он сел за столик у окна и стал ждать. Кафе было довольно уютным, какие редко встретишь в девяносто третьем. Большинство с многофункциональными роботами-официантами и новейшими блюдами, которые должен попробовать каждый. Это же было с мягкими теплыми лампами, едой, что была популярна пару десятилетий назад и приятными роботами, мило улыбающимися, когда делаешь заказ. Романов подозвал к себе одного.
– Добрый день, Вы готовы сделать заказ? – дружелюбно спросил робот-официант, поднимая пиксельные уголки губ (если их можно было так назвать) вверх. Он выглядел дружелюбно, будто и не робот вовсе. И только белая стальная кожа выдавала его. Он был одет в аккуратную белую рубашку и бежевый фартучек.
– Да. Можно мне, пожалуйста, салат…– Леша сделал паузу, разбирая, что написано в меню, – греческий. Ни разу не пробовал.
– Его любили в двадцатые годы этого века. Желаете узнать об этом блюде больше?
– Нет, спасибо.
– Ваш заказ: Один греческий салат. Всё верно?
– Да-да.
– У Вас чудесные глаза, многоуважаемый. Они по-особенному отливают золотом.
– Благодарю.
Для роботов комплимент был частью обслуживания, поэтому Романов не впервые слышал такое и почти никак не реагировал. А кафе своей атмосферой и едой все-таки завоевало звание лучшего для Леши.
Робот уехал, а студент принялся ждать заказ. На столе стояла пепельница, на что студент обратил внимание. Он пододвинул её к себе и рассмотрел: красивые объемные узоры, серебристое покрытие, будто она очень старая. Как раз под атмосферу кафе.
За уютными небольшими столиками сидели люди, которые казались очень холодными и отстраненными. Кто-то печатал какие-то тексты (должно быть по работе), кто-то сидел со своей второй половинкой и мило беседовал обо всем, что видит вокруг себя. Как и всегда. Над столами висела странная гирлянда, которая покрывала все вокруг приятным желтым светом. В паре столиков от Леши сидел мужчина средних лет в пастельном костюме. Рубашка была оливковая, она подходила к салфеткам на столе. У него в руках был планшет, а сам он ел странную лапшу, остроту которой студент чувствовал при одном взгляде.
Савелий опаздывал. Романов уже было начал волноваться и обижаться, ведь встреча была назначена на два часа дня, а прошло уже пятнадцать минут. Когда в колледже преподавателя нет пятнадцать минут – разрешают уходить, а здесь приходится ждать.
– Извини, что опоздал! – чуть ли не выкрикнул Савелий, громко падая на диванчик напротив Леши.
– Тише, мы здесь не одни, – строго подметил тот.
– Извини, просто я на эмоциях.
Савелий поёрзал на диванчике, а через пару минут, наконец, успокоился и сел ровно.
– Чем ты был занят? Что-то личное? – спросил Леша, уложив руки на стол. В обществе не было принято говорить о чем-то личном с друзьями. Будь то семья, отношения или хобби. Считалось некрасивым лезть в чужую жизнь.
– Всё тоже. Историк мне ничего не сказал, я думал уже отложить эту идею…– начал Савелий.
– Опять ты за своё, – перебил его собеседник.
Романову не нравилась тема книг. Это была слишком опасная тема. Тем более для человека, которого собираются делать наследником Третьева. Конечно, Леше не нравилась эта перспектива. Он считал, что ему больше подходит роль веб-дизайнера, нежели президента. Он даже не пытался вникать в политику, а тут такое.
– Ты сам спросил. Пойми, это не так страшно, как говорят люди. Книги ведь не кусаются, – он говорил очень тихо, чтобы никто не услышал.
– Они буквально вызывают галлюцинации. Думай, о чем говоришь. Хуже только наркотики, – так же тихо ответил Романов.
На место книг можно было поставить конфету, о которой ребенку однажды сказали: «Вызывает галлюцинации». Стал бы ребенок ещё хоть раз в жизни трогать эту конфету? Только такой, как Савелий.
– Не правда. Они не вызывают галлюцинации, они развивают фантазию. Как рисунки. Ты ведь представляешь в голове что-то, когда рисуешь? Так и пишут книги. Представляют историю в голове и рассказывают её. Ничего опасного, как многие считают, – тут Савелий тянется к карману и достает оттуда сложенный вдвое листок, на котором что-то написано ручкой, – Вот, взгляни.
На листке было написано неаккуратными буквами, ведь рука не привыкла к письму, а всю жизнь печатала. Буквы то взлетали, то падали ниже строки.
Чем пахнет время? Пеплом. Сырой землей, на которую каждый день падали тела. Слезами, которые проливали люди. Дождливыми теплыми летними ночами, когда кто-то сидел на скамейке у дома и смотрел на звезды, не задумываясь больше ни о чем.
Чем пахнет время? Оно пахнет костром и картошкой, сожженной на углях этого костра. Мокрой травой после ливня и тем прудом, у которого каждый вечер превращался в сказку…
– Это ты написал? – удивился Леша, продолжая рассматривать прописные буквы.
– Да. Я не знаю, как это называется, но про это мне рассказала бабушка. Видишь? Это совсем не страшно. Бабушка говорит, что раньше люди были умнее потому, что читали книги.
– За это могут арестовать, в любом случае. Это опасно, Савелий, – он продолжает крутить в руках бумажку, будто хочет что-то сделать.
– Ты так говоришь, потому что президент промыл тебе мозги. Книги вовсе не опасны.
– Считай, как хочешь. Но никто кроме меня не должен увидеть эту бумажку, – он достал с кармана зажигалку и поджег листик, который в ту же секунду вспыхнул. Савелий широко раскрыл глаза. Леша положил ее догорать в пепельницу, затем посмотрел в глаза друга. – Никогда люди не начнут читать вновь. Это пройденная ступень. Сейчас миром правят технологии. Лучше займись веб-дизайном, – говорит Романов. – Книги – зло, которые прочищают людям мозги.
– Мозги прочищают не книги, а Третьев, которому уж точно не следует верить, – тихо прорычал Савелий. – Будто бы ты сам хочешь заниматься веб-дизайном.
– Хочу, как раз таки. А ты потише такое говори.
– Тогда не приписывай другим то, что Ты хочешь. Как это делает Третьев.
Эта фраза ударила в самое сердце. Леша совсем не хотел быть похожим на президента. В случае своего правления парень бы точно не создавал уйму законов, пытаясь пародировать предыдущего лидера.
Леша вспоминает президента в жизни, ведь они хорошо знакомы. Просто трудно поверить, что это человек способен на такое. Конечно, Третьев далеко не ангел, да и Романов его особо не любил. Но чтобы прочищать мозги – уж точно нет. Студент не верит в то, что он может так наврать про книги.
– Ну и пожалуйста, – после молчания друга говорит русый, встает на ноги и выходит с кафе, спрятав руки в карманы. А Леше только приносят салат.
Глава
III
Квартира Савелия находилась на первом этаже небольшого пятиэтажного дома. В ней было две комнаты: спальня и гостиная. Больше времени он с бабушкой проводил в гостиной. Она казалась по-особенному уютной и родной. Пускай там пахло кашей, которую так любила готовить бабушка на плите, хотя почти никто уже ей не пользовался. Эта каша напоминала Савелию детство. В детстве рядом была мама.
– Баб, это…книга? – тихо спросил русый парень, достав книгу в желтой, выгоревшей обложке со старого сундука, – Они ведь запрещены, откуда она у тебя?..
– Ох, Сева. Она напоминает мне юность, поэтому и храню, – отвечает милая старушка, сидящая в мягком коричневом кресле. Она была укутана в какую-то шаль, но одета так, как одевались в конце этого века – во все пастельное бежевое и мягкое платье. – Я много читала раньше, больше Достоевского любила.
Савелий посчитал эти слова весьма неясными. Он привык считать, что книги – это нечто странное, запретное. Нечто такое, что только засоряет мозги ненужной информацией и вызывает галлюцинации. Эту историю в детстве рассказывала ему мама.
– А почему…их запретили? – спросил он, присаживаясь рядом с бабушкой, на такой же, как кресло, коричневый диван.
– Уже не помню. Знаю только, что запретил Третьев Димка. Он не жилец уже. Решил, что книжки на голову плохо влияют. Уж не знаю, кто ему это сказал. Да и не читали люди тогда литературу больно. Не интересная она была, предсказуемая. А я Достоевского очень любила. Особенно «Преступление и наказание». Несколько раз перечитывала, вот и сохранила. Да глаза уже не те, чтобы читать, Сев. Может, ты прочтешь?
Для Савелия рассказ бабушки, словно какая-то сказка. Он впервые слышит, что о запрещенных по странным причинам книгах так спокойно говорят. Бабушка была не молодая, но бреда никогда не говорила.
– Разве это не опасно?
– Пока Третьев не сидит в шкафу – не опасно.
– Нет, нет. Сами книги не опасны? – осторожно спросил Савелий, оглядываясь по сторонам, будто кто-то может его увидеть и услышать.
– Конечно нет, Сева. Они память и фантазию развивают. Вот открываешь книгу и представляешь себе абсолютно другой мир, другой век, других людей. Как будто рисуешь в голове.
– Разве это не галлюцинации?
– Нет, это совершенно другое. Не дай бог никому настоящие галлюцинации увидеть.
Савелий заворожено смотрит на закрытую книгу, рассматривает почти черный переплет и всё не решается её раскрыть. Словно кто-то выскочит на него в ту же секунду. Мысли переплетаются между собой и вот он открывает её и щурит от страха глаза так, как смотрят на солнце. Сердце замирает, так страшно смотреть на что-то запретное.
– Что такое? Не нравится? – спрашивает старушка.
– Это просто текст, – он посмеялся, – Ничего опасного. Как сборник законов Третьева.
– Ох, нет. Это не сборник законов, это роман.
– А какая разница?
– Прочитай. Просто прочитай.
На этом их разговор закончился. Савелий так и не решился пробежаться глазами по буквам, закрыл книгу и убрал её в свой стол. А на следующий день душе горела от интереса и он, совершенно позабыв об опасности и людях вокруг, сломя голову бежал на поиски историка. Так ему хотелось узнать что-то о книгах. Узнать, почему что-то такое простое, как текст по неясным причинам запрещен.
– Эй, можно аккуратнее? Спасибо, что лишили меня завтрака, – рыкнул какой-то студент.
– Извините, я ищу Павла Андреевича, – ответил Савелий, натягивая рукава кофты на кисти рук. Он испугался.
– Историк? Вы первый курс, что ли? – усмехнулся студент, опуская взгляд на кусочек пиццы, размазанный по полу. Савелию стало стыдно. Он совсем не хотел такого инцидента, просто ужасного спешил, сам не ведая куда.
– Да. Хочу спросить у него кое-что. Историческое, так сказать.
– Не понимаю, для чего Вам это, если всё есть в интернете, – хмыкнул парень, наблюдая, как робот убирает его завтрак в мусорное ведро. Брюнет казался довольно знакомым. Он пах горячим шоколадом, а глаза горели. Одежда была дорогая и красивая, поэтому с первого взгляда было понятно, что он здесь благодаря связям.
