скачать книгу бесплатно
– Люблю! – призналась Варя. – Давай, гони!
И они погнали по шоссе вдоль береговой полосы. Тронувшись с места мягко, почти незаметно, а потом наращивая такую головокружительную скорость, что Варвара едва не визжала от восторга. И вот что интересно: несмотря на бешеную скорость, на отсутствие боковых дверей и стёкол, на, казалось бы, хрупкое и заниженное лобовое стекло, совсем не ощущалось неминуемого сопротивления воздуха и встречного ветра. Более того – когда Робин заметил в свете фар застывший на дороге силуэт оленя и резко притормозил – у неё перехватило дыхание от мягких объятий кресла, внезапно обтёкшего её со всех сторон и загасившего силу инерции… но и только. Никаких бросков вперёд! Оленя они объехали, не спеша, а затем опять помчались так, будто за ними гнались с видеокамерами все посетители «Янтаря».
– Нравится? – сверкнул улыбкой блудодей. Лицо его подсвечивалось мягким сиянием, исходившим, казалось, прямо из стен мобиля.
–Восторг! – призналась Варя. И осмелилась попросить: – Дашь потом повести? Я очень аккуратная!
Откинувшись на сиденье, её кавалер расхохотался. Потом с удовольствием кивнул:
– Непременно. А теперь – держись. Скоро взлетаем. Ты ещё не ездила на воздушке?
И тут Варвара, наконец, не выдержала и завопила от полноты чувств:
– Ийехоу!
…Проводив взглядом удалившуюся на мобиле парочку, джентльмен-наблюдатель не спеша расплатился, поднялся с места и перешёл на открытую веранду для курящих. Выбрал укромный уголок, затянулся душистой сигаретой, активировав заодно в мундштуке устройство, блокирующее возможную прослушку. Несмотря на то, что находился в гордом одиночестве, он был верен старым надёжным привычкам.
Вновь коснулся переговорника.
– Эрих? Да, отбыли. Он, конечно, шустрый малый, но и ценьора не промах; уверен, скучать им не придётся. Послушай, дружище, пользуясь случаем, поделюсь информацией: странные дела тут у нас творятся. Пока готовили заказ для твоего… для объекта, Феликс решил на всякий случай пройтись по здешней кухне. Ты же помнишь: у него особое зрение… Так вот, в бутылке одного интересного винца, которое твой… объект обычно заказывает к рыбе, он углядел приличную дозу яда. Хватило бы на слона. Я знаю, что на него никакая отрава не действует, но, похоже, кто-то не знает, и просчитался. Нет, пока ещё выясняем. Конечно, не успел нахлебаться; да он и не пил, он, видишь ли, взял да и повторил заказ дамы: вместо вина затребовал бокал пива. Как тебе везеньице, а? В общем, я немного над ними покружусь, а если они отправятся к нему домой – наблюдение сниму совсем: как я понял, в его гнезде безопасно… Всё, отбой.
Через минуту с перил веранды сорвался ввысь и устремился вслед за силуэтом парящего в небе «Единорога» огромный кондор. Стая летучих мышей, отправившихся на ночную охоту, шарахнулась, рассыпавшись на множество негодующе пищащих комочков.
Глава 16
Первый раз они поцеловались в небе. Между маревом огней столицы под ногами – и сиянием звёзд над головой. Они поднялись даже выше трасс воздушки – этакого летающего метро для избранных, опутавшего Авилар сюрреалистической паутиной прозрачных тоннелей; выше полицейских мобилей, следящих за порядком в никогда не засыпающем городе; выше редких птиц, приспособившихся к присутствию человека в небе и либо огибавших город стороной, либо набирающих вовсе уж невиданную высоту, с которой столица превращалась в этакое бисерное пасхальное яичко… Казалось, ещё немного – и в подобную, пылающую ночными огнями сферу, превратится и сама планета, а «Единорог» рванёт ещё дальше, в стратосферу, а потом и в космос.
Но хозяин твёрдой рукой направил его на одну ему известную цель, поколдовал над рулём, и, дождавшись, пока обозначилась-таки некая приборная панель с разноцветными огнями, повернулся к Варваре. Та следила за его манипуляциями, затаив дыхание.
Отчего-то ей совсем не было страшно.
Наверху «Единорог» вновь нарастил крышу, оставив её при этом почти прозрачной. Ни холода, ни встречных потоков воздуха не ощущалось, хоть, если судить по клочьям стремительно пробегавших мимо облаков – скорость мобиль развил нешуточную. И даже высота не внушала страха, как в самолёте, когда её практически не ощущаешь: глаза видят землю, расчерченную полями и домиками, как увеличенную географическую карту, а ноги чувствуют твёрдый надёжный пол – и чего, спрашивается, бояться? К тому же, зрелише, раскрывающееся перед глазами, оказалось настолько фантастичным, что… им можно было неустанно восхищаться, но обмирать от страха – чистое кощунство!
И вот сейчас, когда горизонт отодвигался всё дальше и дальше, когда прозрачная обшивка дарила иллюзию настоящего полёта, будто ты и есть чудо-птица или дракон… Робин поколдовал над рулём – и повернулся к ней.
Мягко, без привычной уже дурашливости и лукавства, улыбнулся – и привлёк к себе.
Она и не заметила, как оказалась у него на коленях. Губы их встретились – соприкасаясь сперва осторожно, почти робко, а затем смелее, настойчивей… Но главное – он не хватал и не притягивал Варю за затылок, чем грешили немногие, рискнувшие когда-то её поцеловать, как будто боялись, что она вот-вот начнёт брезгливо отворачиваться. О нет, её нынешний мужчина нашёл рукам куда более интересное применение, притиснув её к себе так, что хрустнули рёбра. Впрочем, кажется, это пострадало несколько пуговок на жакете, потому что Варваре стало вдруг трудно дышать, и она попыталась сделать это полной грудью, а та, кажется, аж сплющилась о сильный мужской торс. Стоило вдохнуть поглубже, от души – пуговки-то и того-с.
А потому что – ох уж, этот торс…
Даже сквозь ткань своего жакета и его рубашки она чувствовала напрягшиеся мускулы. («Мы-ши-цы», вспомнилось не вовремя…) И так увлеклась своими чудесными ощущениями – а тут ведь ещё и поцелуй! – что когда одна из загребущих лап блудодея нежно погладила и сжала её ягодицу – отреагировала как-то ненормально: вместо того, чтобы возмущённо отпрянуть, застонала – и даже подалась немного вперёд, так что второй мужской руке стало удобно лечь симметрично первой. Как же это было восхитительно…
Совершенно забывшись и поведясь на инстинкты оголодавшей по ласке женщины, она в ответ стиснула в объятьях «Робина» – кто бы он ни был, но целовался потрясающе! – и с удовольствием провела всеми пальчиками по напрягшейся спине, сперва к пояснице, потом к сильной жилистой шее…
И тут ей всё же не хватило воздуха.
Отстранившись – деликатно, не то, не дай боже, кавалер решит, что он ей противен и обидится – она прошептала с придыханием:
– Сумасшедший! Ведь расшибёмся!
– Магопилот, – коротко ответил он – и вновь припал к её рту жадными умелыми губами. На миг оторвался и счёл нужным пояснить: – Домчит до самого дома и сядет сам, не волнуйся…
«До чьего дома?» – ехидно хотела переспросить Варя. Но слова, звучащие у самых губ, так возбуждающе щекотали, что зуд этот требовалось немедленно унять.
И лишь осознание того, что она, укуси её пчела, в конце концов взрослая солидная дама, и не полагается ей лишаться вдовьей невинности где-то под небесами, удержало от нахлынувшего желания опрокинуть кавалера на уже подавшуюся вниз спинку умнющего кресла, и вжать собой, грудью… чтобы не сбежал.
Но не школьница же она, в конце концов, сопливая – заниматься сексом в автомобиле. Это молодёжи некуда приткнуться, вот они и выбирают мало-мальски удобные сидячие и лежачие места, а ей, шикарной женщине, не к лицу тащить с партнёра штаны, а самой при этом прислушиваться: не сбоит ли что в системе? Магопилот магопилотом, а всё-таки Варя не слишком доверяла этой самой техномагии. Согласитесь, на земле оно как-то надёжнее.
Но попытку распластать его на сиденье блудодей уловил – и откинулся сам, с немалым удовольствием. Он и Варю за собой потянул, но та, фыркнув и погрозив пальчиком, отстранилась.
– Ты чудо, – рассмеялся мужчина. – Превосходное, изумительное чудо… Неужели все земные женщины таковы?
– За всех не скажу, а я такая, – с достоинством ответила Варвара. И даже плечи расправила от этого своего достоинства. Почти сидя верхом на своём «прынце», ага… Что-то вновь явственно треснуло. Робин с удовольствием скосил глаза на её бюст, не стесняемый более отлетевшими застёжками воротника и последними пуговицами… и благоговейно возложил на него ладони. Как на святыню.
Просто возложил. И чуть погладил, как бы ощущая, взвешивая…
– Словно налитые плоды, – промурчал. – Ах, ты моя яблонька…
Коротко рыкнув, Варвара ужом выскользнула из-под этих рук, исследовавших её грудь с тщательностью слепого, читающего по азбуке Брайля.
– Дорогая, ценьора, что я сделал не так? – взмолился герцог, поспешно приводя себя в сидячее положение. – Скажу откровенно, я ведь думал, что никто не против… небольшого тяжёлого флирта в небесах, а?
Ценьора с удовольствием поёрзала в кресле и улыбнулась так предвкушающе, что у пятого герцога Авиларского сладко заныло в паху. Впрочем, ныло там давно, но сейчас – особенно приятно.
– Я как-то предпочитаю обосноваться на чём-нибудь твёрдом, – заявила она.
– Дорогая, а разве ты не оценила мою твёрдость? – Пыжась, он напряг мускулы – и губы его невольно разъехались в ответной улыбке. – Кстати, я твёрд уже во всех местах… чем тебя это не устраивает?
Настоящая Женщина расхохоталась. Искренне, до слёз.
– Я имела в виду землю, – оттирая уголок глаза, выдала она. – Побереги свой пыл… дорогой. Должна же я чего-то бояться на высоте!
Кристофер огорчился.
– Ну вот… А ведь могли быть такие незабываемые минуты!
Женские губы нарочито сурово сжались, и он поспешил добавить:
– Возможно, в другой раз, а? Когда моя ценьора привыкнет к «Единорогу» и доверится ему полностью?
Глаза Настоящей Женщины потеплели.
А герцог сам сперва и не понял, что сказал.
Потом со вздохом, виновато улыбнувшись, потянулся к управлению…
Во-первых, чтобы отвлечься. Иначе после приземления будет весьма неудобно ходить по причинам чисто физиологического характера. А между тем его прелестницу надо ещё довести до спальни: не юнцы они, в конце концов, безумствовать прямо в ангаре или в холле, где, кстати, наверняка полно дядиной подглядывающей и подслушивающей техники…
Вот, кстати, и во-вторых. Не забыть поставить глушилки в спальне. Тогда уж точно это будет самая безопасная комната в округе столицы.
И в-третьих… Что за дурацкая привычка перечислять? Ну, хорошо, пусть будет в третьих. То, что невольно сорвалось у него с языка, означало лишь одно: он сам уже окончательно решил, что сегодняшней ночью их отношения не ограничатся. Барлоговы веники! Даже если секс у них выйдет посредственный, что маловероятно – с этой Женщиной просто… интересно быть рядом! Так хочется поводить её по красивым местам, показать здешние водопады, прокатить по…
Точно! Озеро!
Удивительно красивое место. Даже сейчас, в темноте, тот кусочек, что будет высвечиваться в пламени костра, её очарует. У Кристофера есть свой приватный уголок на одном из островков, куда он однажды перетащил простецкую самораскладывающуюся палатку, пару матрацев и подушек, и оставил погребок с продуктами в стазисе да пару удочек. Идеальное место для укрытия от надоевших жён сегодня могло стать таким же идеальным островком безопасности для двоих…
Любовников?
Возлюбленных. Так романтичнее. Он ведь задумал красивый роман? Надо соответствовать.
На подлёте к озеру включил круговое освещение, чтобы высветить как можно больший кусок пейзажа. И услышал восторженное: «О-о-о…»
Пролетел над островком. Специально завис: мощные фары на днище мобиля высветили сквозь прозрачную воду мягкое даже с виду песчаное дно, полого уходящее вниз – глубина здесь небольшая, ни коряг, ни острых камней, идеальное место для ночного купания. Да и дневного тоже. А вот берег был не песчаный, в котором проваливались бы женские каблучки, а заросший мягкой низкой травкой, не нуждающейся в стрижке, и на редкость приятно льнущей к босым ногам и… обнажённому телу. Гхм. Да.
Успокоиться. Помнить, что надо ещё нормально выйти из мобиля…
Нет, всё-таки Настоящая Женщина ещё и практична, и наверняка предпочтёт матрас. Мало ли, что там, в траве, ползает и бегает… Но пусть не рассчитывает на палатку, во всяком случае – первых два часа. Нет, три. Нет, четыре.
Ибо нет ничего прекраснее, чем любовь под звёздами. Хорошо, пусть не в небе: оно и понятно, ценьора с непривычки побаивается. Но тогда – здесь. Остров ведь – это достаточная твердыня?
Глава 17
Ему отчего-то казалось, что кожа её непременно должна пахнуть морем. Источать свежесть и прохладу летней ночи, покрываться мурашками – и от холодка, и от предвкушения предстоящей страсти, но при этом обязательно пахнуть солёной пенистой волной. Потому что именно в ней родилась когда-то Богиня Любви, щедро одарившая Настоящую Женщину своими дарами…
И ещё – в ней, вроде бы, совершенно ничего не было от Дианы. На первый взгляд. Но, если подумать, его первая жена, единственная, кого он любил когда-то, порывистая и серьёзная, целеустремлённая и умеющая вовремя бросить весёлое словечко и разрядить напряжённость, тонкая в талии, как муравьишка, но обожавшая возиться на кухне и кормить его вкусно и досыта, да и сама не стеснявшаяся хорошо покушать – она, наверное, сейчас была бы такой же, как… хорошо, пусть будет «Хильда». С виду беззаботная, но не легкомысленная, а просто знающая цену жизни, оттого дорожащая каждым её мгновением; отмахивающая от негатива не по глупости и недальновидности, а из-за философского взгляда на бытие. Герцог был более чем уверен: прежде, чем согласиться пойти с ним – ясно же, зачем пойти, ведь не дети оба! – очаровательная пышечка, как и он сам, мысленно всё взвесила, достаточно вдумчиво, пришла к какому-то решению – и, разок определившись, ни тени сомнения, ни колебаний больше не проявляла. Она постановила – и быть по сему. Хорошо бы, их с Кристофером логика и взгляды на будущее совпадали…
Всё это промелькнуло у него в голове за считанные секунды, пока он пристраивал «Единорога» на специально приспособленной для него поляне.
Он с удовольствием отметил, что женщина, хоть и взялась за ручку дверцы, но медлит, в ожидании его, шалопая и бездельника… а как, интересно, ещё она могла его воспринять? Что ж, он таков, великовозрастный балбес. Однако это не мешает ему помнить об обязанностях кавалера. С лёгкостью выскочив из мобиля, он помог ей выйти – и не спешил отпускать её руку.
– Это остров? – уточнила она, с любопытством оглядываясь.
– Необитаемый! – подтвердил он. – Во всяком случае – был необитаем, пока мы сюда не нагрянули. Он небольшой, шагов триста поперёк, и раньше, если на озере штормило – заливался полностью. Пришлось тут кое-что усовершенствовать…
– Так ты маг? Ты что-то говорил про родовую магию.
Он скорчил злобную рожу:
– Колдун! Заманиваю сюда девственниц и творю с ними разные непотребства! Но по обоюдному согласию, заметь. Пойдём, покажу кое-что… Кстати, можешь разуться. Здесь очень приятная трава, ноги не наколешь.
– Ух…
Она с наслаждением коснулась земли босыми пятками. Ступни у неё были маленькие, аккуратные, Кристоферу ещё в «Янтаре» хотелось их покусать – до чего хороши ножки, точно сахарные… Он представил, как замыкает на одной из щиколоток ножной браслет с россыпью гранатов и жемчужин. Точно. Вот что надо будет потом непременно подарить…
… и вывел её к воде, не забывая придерживать за талию.
Лунная дорожка протянулась от самого горизонта до берега.
– Это Селена, покровительница женщин, – кивнул он на небо. – Говорят, лучи её несут благословение тем, кто в них искупается. А там…
Невольно обернувшись, чтобы проследить за взмахом его руки, Хильда так и впилась взглядом в зелёную луну… и отчего-то вздохнула.
– Там – Кора, она взошла совсем недавно, поэтому пока зависла на той стороне. Она покровительствует мужчинам. И тоже, говорят, одаривает… многим. Очень удобно ориентироваться, особенно, когда у женщины нет при себе купальника. Естественное деление на зоны…
Он принялся неторопливо расстёгивать рубашку, как-бы любуясь при этом Селеной, а сам косился на гостью: как-то она воспримет завуалированное предложение?
Впрочем, от такой Женщины всего можно было ожидать.
Внезапно опять его кольнуло смутное беспокойство. Кажется, кто-то предупреждал его, причём совсем недавно: «Забудь всё, что раньше знал о женщинах…» Но и этот тревожный сигнал он подавил усилием воли. Вздор. Сигизмундова тёща сейчас с настоящим Робином, где-нибудь в Синематографе или в казино, случись что неординарное – у секретаря достанет ума ему сообщить. А прямо здесь и сейчас с ним – его женщина. И точка!
Она тем временем задумчиво и даже как-то ласково смотрела на водную гладь. Прошептала:
– А ведь я всю жизнь мечтала… Чтобы лес, тихая вода – и голышом, чтобы каждой клеточкой чувствовать и воздух, и воду… Это просто чудо какое-то.
– Там, немного левее, бьёт подводный ключ…
Кристофер почему-то охрип. Не сдержавшись, обнял со спины Хильду за плечи.
– Он не слишком сильный, но ты почувствуешь контраст: холодные струи разбегаются по телу, словно лаская. Будто тысяча шаловливых пальчиков, таких же, как твои…
Она прильнула к нему всем телом, и наверняка уже ощущала его нетерпение. Но лишь прогнула шею, коснулась затылком, позволила его рукам скользнуть к последним, оставшимся в живых, пуговичкам жакета и освободить её от лишних пут. Казалось, даже ниточка на их телах будет сейчас лишней.
– Что за глупости – разные луны, разные зоны… – пробормотала она и, соблазнительно покачивая бёдрами, да ещё чуть прогнувшись вперёд, так, что герцог едва не озверел от вожделения, избавилась от бриджей. Барлоговы… Какие на ней трусики! Не крошечные треугольнички, вернее сказать – плотные-то лоскутики оставались на стратегических местах, но всё остальное было прикрыто пеной кружев, сквозь которые просвечивала складочка меж ягодиц, и крошечная родинка у самого копчика…
– Что за глупости это ваше деление на зоны для мальчиков, для девочек…
Она обернулась и крепко обняла за шею.
– Ведь мужчина и женщина всё равно соединятся. А луны – никогда.
Провела тёплой ладонью по его груди – и вдруг прильнула туда же щекой.
– Пойдём вместе. Иначе я всю ночь проищу эти твои шаловливые пальчики. Тебе-то хорошо – для тебя найдутся мои, а вот мне…
Волна давно не испытываемой нежности захлестнула Кристофера.
Осторожно, не торопясь, словно прикасаясь к тончайшему фарфору, они избавили друг друга от последних ненужных лоскутов.
И жадно изучали друг друга глазами, и трепетно – руками. Без стеснения, но с восторженным любопытством, как прозревшие после запретного плода Адам и Ева. Только не было грехопадения в их соединении, ибо, что есть Добро и Зло, они давно уже познали, оставалось только убедиться, что любовь и единение – это высшая радость…
Он всё же успел еле заметным касанием магии изгнать из травы насекомых, а саму мураву заставил приподняться – и нарастить мягкое ложе, куда и опустил, чуть дыша, своё сокровище. И, еле сдерживаясь, чтоб не накинуться на неё рыча и урча, поглаживал ножки, чуть полноватые, но восхитительно округлые бёдра, дивясь шелковистости кожи на внутренней стороне, потёрся щекой о заветный холмик, покрытый светлым руном-кудряшками… Он ничего не мог с собой поделать. Ему нравились женщины в их первозданной красоте, крепкие, налитые, самой природой предназначенные любить – и одаривать любимых детьми; оттого-то, должно быть, истощённые, депилированные до мраморной гладкости навязанные жёны его никогда не возбуждали. Ну, не горела в них этой женственная искра! Единственное, что он познал, сходясь с ними – тяжесть навешенного свыше супружеского долга, не более.
Но сейчас он чувствовал нежное, трепетное, живое тело, откликающееся на его ласки. Потёрся щекой вновь – и даже испугался, вспомнив, что давно небрит; но Хильда, застонав от удовольствия, запустила пальцы в его загривок.
– Ох, Робин, я никогда так…
Он опустил ладонь, размыкая её колени, и они послушно подались, допуская его к долгожданной цели.
