скачать книгу бесплатно
Когда у нас расцветёт сакура
Ирина Грачиковна Горбачева
Марго пытается выяснить, кто похитил и для чего её молодых соседей, кто убил её пожилую соседку и похитил ценную коллекцию нэцкэ. В ходе своего расследования Марго узнаёт историю жизни семьи Карташёвых, какую роль в жизни этой семьи играет любовь к Японии, её культуре, какую тайну хранит в себе одна из фигурок нэцкэ, спасает от несправедливого наказания названного сына Карташевых, а также Лору и других пленниц от криминального суррогатного материнства, знакомится с японским посланцем, который спасает её от помощников Артура и помогает вернуть драгоценную коллекцию.
Ирина Горбачева
Когда у нас расцветёт сакура
Глава 1
***
Япония. 1756 год. Остров Кюсю
Период Эдо (1600-1868). Начало сёгуната Токугава – Иэясу захватывает власть и переносит столицу в г. Эдо (Токио). Повсеместное преследование христиан. Христиане, как представители чужеземной культуры, подверглись ужасающим гонениям. Исповедание христианской веры каралось смертной казнью. Потомки казненных христиан в течение семи поколений считались подозрительными. Япония практически полностью отгораживается от внешнего мира.
***
Шизуко считала себя счастливой женщиной. Не зря родители отдали её за Масао. Недаром в народе говорят: "Среди цветов – вишня, среди людей – самурай". Масао –самурай. Она любила своего мужа. Шизуко понимала своего мужа и во всём старалась быть ему опорой. Зарабатывал он не так много, как истинный самурай Масао относился с презрением к личной выгоде и деньгам, но им хватало для безбедной жизни. Шизуко была счастлива. Когда Масао прикасался к ней, она испытывала те же чувства, какие ощущала каждой весной, наблюдая за рассветом над зарослями цветущей сакуры. Как лёгкий лепесток сакуры, её душа взмывала в небеса, а голова кружилась от любви. Когда любимый заглядывал в глаза Шизуко, ей казалось, что тёплые стрелы пронзают её сердце. Мягкий голос мужа окутывал сознание так, что она словно летела, подгоняемая ветром любви.
Сердце Шизуко, как ручей с чистой водой по весне, полнилось счастьем. Не тем обыденным, повседневным счастьем, каким наполняется человеческая жизнь, а осязаемым ощущением того, как в сердце вместе с каждым прикосновением любимого попадает, разливается по телу, согревая его – счастье любить и быть любимой. Она любила своего Масао. Любила весну, солнце. Ей нравилось встречать рассвет в дни ханами, дни любования соцветиями сакуры. Праздник прихода весны.
Этот март выдался холодным, ветреным. Дождь, казалось, будет лить до бесконечности, навевая на жизнерадостную Шизуко тоску и печаль. Она ждала расцвета весны, потому что с нетерпением ждала рождения своего первенца. Шизуко обязательно должна родить Масао, сына. У самурая первым на свет должен появиться наследник. Сын должен пойти по стопам отца, стать продолжателем рода, хранителем и наследником его традиций. Она понимала Масао.
Но самой Шизуко очень хотелось девочку. Ей так хотелось, чтобы дочь появилась на свет в дни цветения сакуры. Чтобы ей передалась вся красота этого чуда, и она была также прекрасна и легка, как лепесток дикой вишни. Но Масао, напротив, считал, что провидение его не обманет, и у него родится сын. Обязательно будет сын. Он будет красив, как Шизуко, и сильным, как он, его отец.
Под гулкий звук дождевых капель Масао крепко спал. Шизуко, напротив, мучило беспокойство. Тянула поясница, отдавая острой болью в низ живота. Ребёнок то и дело шевелился, упираясь малюсенькими пяточками в её плоть, словно требуя скорее вызволить его на волю. Шизуко нежно гладила себя по округлому животу, успокаивая своими движениями маленькое чудо, спешившее увидеть белый свет.
Сквозь шум дождя ей послышались странные звуки. Шизуко с трудом приподнялась с футона. Этот толстый матрац сейчас казался ей сделанным из камней. Она прислушалась. Ей показалось, что с улицы доносится детский плач.
– Масао, Масао! – позвала она мужа,– там ребёнок! Или мне это кажется?
Переступив порог жилища, Масао поёжился. Холодный дождь лил, колко ударяя его по разгорячённому от сна телу. В отблеске молнии он увидел стоящую поодаль женщину.
– Вы кто? Что вам нужно? – крикнул он ей. Но его слова заглушили громкие раскаты весеннего грома. Сквозь треск разрывающихся молний послышался плач ребёнка. Посмотрев по сторонам, в бликах очередной огненной стрелы он заметил лежащий рядом шевелящийся комок. Подняв его, увидел сморщенное от плача маленькое личико ребёнка, которое, казалось, было синим от холода. Дитя дрожало всем своим крохотным тельцем. Масао посмотрел в ту сторону, где ему показалась женщина, но вдруг увидел её совсем рядом.
– Спасите его, возьмите себе, – женщина плохо говорила на их диалекте. Она совсем не походила на женщин из его города. Упав на колени в липкую землю, размокшую от дождя, она сняла с шеи небольшой шёлковый мешочек на шнуре мидзухики, такие декоративные узлы, которые плетутся из крепкой тонкой бечевки, спрессованных бумажных шнурков, плела и его Шизуко. Поцеловав мешочек с мольбой в голосе, незнакомка протянула его Масао.
– Пусть бережёт вас Всевышний. Умоляю, сделайте так, чтобы он никогда не расставался с ним, и Господь будет милостив к вам и вашему роду за доброту и милосердие. Передайте моему сыну, что, несмотря на гонения, нашему роду удалось сохранить это со времён Симабара. Возьмите, спрячьте до времени. Пусть не прервётся вековая нить, и «Капля крови Христа» спасёт наш род и тех, кто ему помогает.
Масао знал о Симабарском восстании. Знал, что Симабара была одним из центров католического христианства в Японии (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D1%80%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%B8%D0%B0%D0%BD%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE_%D0%B2_%D0%AF%D0%BF%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%B8). Когда японское центральное правительство начало массовые репрессии против христиан, некоторые христианские священники тайно скрывались в этой местности и способствовали росту христианской общины. Он слышал о страшных пытках христиан, на которых надевали соломенный балахон и поджигали солому.
Случись по-другому Масао, не раздумывая, поступил бы с ней, как подобает самураю. Но сердце отважного воина дрогнуло от плача младенца.
Раскаты грома гремели не переставая. Ребёнок в руках Масао закричал с новой силой. Мужчина опасливо посмотрел на заливающегося в крике младенца, а когда поднял глаза, то женщины рядом уже не было. Не заметил он и того, как неизвестная, спрятавшись за стволом дерева, перекрестила Масао с оставленным ею младенцем.
– Шизуко, это ребёнок, – произнёс он ждущей в доме жене.
Масао положил мокрый свёрток с младенцем на циновку. Шизуко, превозмогая боль, нагнулась над ним.
– Приготовь горячей воды, он недавно появился на свет, – прикусив губу от нарастающей боли, Шизуко быстро обмыла плачущего мальчика.
Она передала мужу маленький измученный комочек и тут же застонала от раздираемой боли. Мужчина, растерявшись, положил малютку на приготовленную тряпицу и кинулся к жене.
– Шизуко этот ребёнок принесёт в наш дом беду. За её матерью погоня. Значит, она христианка. К нам могут нагрянуть в любую минуту.
– Масао! Подумав, решайся, а решившись, не думай. Ты принёс этого ребёнка в наш дом. Теперь он наш. А раз он наш ребёнок, мы будем всегда защищать его. Масао! Беги, приведи старую Сетзуко. Видно, время настало появиться на свет нашему ребёнку.
Шизуко ещё долго мучилась в родах. Старая Сетзуко ничего не спросила, увидев рядом с роженицей чужого плачущего младенца. Муки Шизуко подходили к концу, когда в жилище ворвались солдаты.
– Убирайтесь! Не мешайте принять второго младенца, – крикнула старая Сетзуко.
Солдаты не услышали крик родившейся дочери Масао. Они молча вышли, увидев горе на лице самурая.
С рассветом утихла непогода. Старая Сетзуко взяла кричащего мальчика и приложила младенца к груди Шизуко. Она вошла за перегородку, где на циновке лежала мёртвая новорождённая девочка. Положив руку на плечо убитого горем Масао, она сказала ему:
– Старая Сетзуко хранит много чужих тайн. Но в её сердце найдётся место ещё для одной.
Наутро прошла непогода. Вскоре прошёл слух, что на окраине города нашли пришлую женщину.
– Наверное, её пронзила стрела ночной молнии, – судачили люди. А вот Масао и Шизуки страшная ночь подарила сына и отняла дочь, – делились новостью горожане.
Прошёл почти месяц после тяжёлой утраты. Масао мучился, скрывая правду рождения ребёнка. Ложь для самурая равна трусости. А Шизуко не знала, как пережила бы своё горе, но, глядя на маленького приёмного сына, душа её таяла от материнской нежности. Масао вспомнил о шёлковом мешочке, который отдала ему странная женщина. Взяв его, он вышел из дома, развязал узел и заглянул внутрь. От увиденного он непроизвольно отвёл глаза. Солнечный луч, бросив искру света в мешочек, заставил засиять, засверкать находящийся в нём предмет. Масао осторожно извлёк из мешочка небольшой золотой крест. На перекрещении двух его перекладин, вместо распятия горел огнём, струился, преломляясь в гранях красным, необычайно красивым цветом, камень в виде капли. Как капля крови на кресте. Наконец, подумав, Масао решил показать его жене.
– Она дала мне этот мешочек и сказала, что её клан берёг то, что в нём со времён Симабара, что недалеко от Нагасаки. Тогда давно вспыхнуло восстание против политики сёгуната. Почти все восставшие были христианами. Невиданная вещь, Шизуко. Может, стоит избавиться от неё?
– Нет, Масао. Нам с тобой хорошо. Мы вместе и любим друг друга, а значит, мы богаты. Это христианский крест. Мы не знаем христианских правил. Но я знаю одно: эта бедная женщина вымолила у своего Бога самое дорогое, что у неё было: жизнь сына и этот крест. Обратись она в другой дом, неизвестно, чтобы было с мальчиком и с этим крестом. Значит, молитва матери дошла до её Бога. Так спрячь его до лучших времён. Настанет время, вырастет наш сын, и ты расскажешь ему его историю рождения и отдашь этот крест с тем, чтобы он передал его своему сыну.
***
Россия. Москва. 2012 г. Январь
Я сладко потянулась в постели. Пора вставать. Хотя почему пора? Ну и что, что суббота! Я ещё никак не привыкну к своему новому статусу пенсионерки, хотя и нахожусь в нём уже почти два года. Но я жаворонок. И хотя с возрастом ложусь спать всё позже и позже, ночью мучаюсь бессонницей, но встаю всё равно рано. Готовлю кофе и с чашечкой горячего любимого напитка наблюдаю за чудом, название которому рассвет в мегаполисе. Живу-то на двадцать втором этаже. Красота!
Но сейчас январь. Солнце спит, накрывшись тёплыми тёмными облаками. Могу и я понежиться в постели. Но не нет! Хочу кофе! Горячего, ароматного, с густой розовой пенкой.
Для меня приготовление этого напитка всегда было и остаётся настоящим ритуалом. Если не удаётся сварить утренний кофе так, как мне этого хотелось, считаю, что день не удался. Настроение испорчено окончательно и бесповоротно.
Поэтому в былые времена, до развода с Олегом, когда наши сейчас уже взрослые дети были малышами, я всегда старалась встать с утра на часик раньше запланированного времени, чтобы подарить себе минуточку утреннего блаженства за чашечкой крепкого ароматного напитка.
Кофе! Как не любить этот божественный напиток? Пока кофемолка размалывает зёрна, которые блестят, словно их жарили на душистом масле, я ставлю турку на огонь. Самое главное – правильно смолоть кофе. Помол должен быть и не крупным, и ни в коем случае мелким. Золотую середину определит только хорошо натренированный глаз помольщика. При варке кофе всякое действие главное. Необходимо правильно до нужной кондиции довести кипячение воды. Это один из главных моментов приготовления. Ни в коем случае не дать воде перекипеть! Она должна только… чуть закипеть. Когда на поверхности турки появятся маленькие равномерные пузырьки, я делаю газ ещё меньше, настолько, чтобы только он сам не погас.
Мерную ложечку свежемолотого кофе аккуратно нет, не высыпаю, кладу на воду посередине горловины турки. Молотый кофе не утопает сразу в воде. Мелкие пузырьки кипятка делают ему нежнейший массаж, от которого он постепенно млеет и потихоньку дает накрыть себя теплым покрывалом воды.
И вот тут происходит главное, ради чего я всех своих домочадцев приучила обходить в этот момент кухню стороной. Появление пенки! Никаких резких движений! Никаких отвлекающих моментов! "Легким движением руки" вы ложечкой помогаете молотым зернам окунуться в млеющую на малом огне воду. И вот финал действа – горловина турки покрыта розовой, густой, но воздушной искрящейся пенкой. Первая чашечка победителю!
Но вкусить первую чашечку, да со смаком, как говорили ещё мои бабушки, а потом и мама, научившая меня всем этим премудростям. Это тоже своего рода ритуал.
У меня имеется своя красивая чашка для утреннего кофе, которая после трапезы становится на почётное место в буфете. Она используется годами, поэтому привыкнуть к новой очень тяжело. Изменить своему фарфоровому чуду, значит испортить себе настроение ещё больше, потому как неизвестно, сколько на новую вместимость нужно положить сахара. Кстати, сахар или корица, ваниль – дело вкуса.
Вот всё собралось воедино. Я не проспала. Кофе удался, и можно отдаться этому наслаждению в полной мере, пока тебя не отвлекли. И не дай Бог, кофе остынет! Медленно испытав наслаждение ароматом и вкусом, можно продолжить свои утренние хлопоты. Пока я вкушаю божественный напиток, тишина, которую нарушали лишь стрелки часов, неумолимые двигатели времени, начинает таять, как и темнота за окошком. Блаженство.
Но не сегодня. Этот шум за стенкой! Эти новые соседи, просто кошмар! Прошло около десяти лет, как я въехала в этот высотный дом на севере столицы. Всегда на нашей лестничной площадке стояла тишина. А теперь?!
– Настроение ноль, да ещё с утра эти итальянские разборки, – пробурчала я, пригубив глоток кофе.
– Помогите! Помогите! – резкий испуганный крик молодой соседки Лоры эхом пронёсся по пустой лестничной площадке.
Я выскочила на крик. На площадке никого не было, но дверь в соседскую квартиру была открыта нараспашку. Из неё слышался громкий плач и причитания Лорки.
– Деничка, родной, не умирай! Я прошу тебя, не умирай!
Я осторожно пошла на крик и увидела лежащего на кровати лицом в подушку Дениса, мужа Лоры. На его затылке алела небольшая рана, из которой сочилась кровь и тонкой струйкой стекала по шее на плечи, собираясь лужицей в ложбинке красивой шёлковой простыни. Вся его спина была в ссадинах и синяках. На запястьях, которые лежали на подушке, были следы толи от наручников, толи от верёвок. Лора стояла на коленях рядом с кроватью и, уткнувшись в её край, плакала, всё уговаривая мужа не умирать.
– Вы что, с ума сошли, что ли? – недоумённо проговорила я, оценивая ситуацию.
Бросив взгляд в сторону второй половины кровати, я увидела на ней настольные часы в серебристом металлическом корпусе в стиле модерн. Круглый корпус циферблата, испачканный кровью, возвышался над стойкой с маятником в виде стрелы. Они лежали на боку и издавали глухой стук отбиваемых секунд. От этого звука атмосфера в квартире становилась ещё тревожней.
– Удобное оружие убийства. Ничего другого под руку не попало типа скалки? – спросила я, насмерть испуганная произошедшим.
Я взяла из Лориных трясущихся рук мобильник и набрала номер службы спасения.
– Я никак «Скорую помощь» не могу вызвать, – хлюпая носом, проговорила Лора.
– Вам не «скорую»! Вам психушку надо вызвать.
– Говорите, – послышалось из трубки.
– Девушка, пришлите «скорую». Что случилось? Семейная разборка. Нет, я соседка. Хозяйка в трансе, сидит и плачет. У мужа проломлена голова, он, видно в отключке. А вообще… Ты что его пытала? Да это я не вам, жене пострадавшего, у него на теле следы побоев. А может не побоев, сейчас молодёжь такая, фиг их разберёшь, чем занимается от скуки.
Пока я диктовала адрес, в квартире появилась вторая наша соседка из трёхкомнатной квартиры Илона Павловна. Мой громкий диктующий голос, расспросы Илоны Павловны, плач и причитания Лоры смешался со звонким лаем китайского мопса Баси.
– Что у вас там? Шум такой? Сейчас приедет бригада «скорой» и полиции, – успокоила девушка в трубке.
– Полиция? Зачем? – глупо спросила я, но тут же спохватилась.
– Ждите, – закончили разговор на другом конце провода.
Ждать пришлось, конечно, не долго. Что такое по московским меркам двадцать минут? Бригада медиков вошла в квартиру. При появлении врача Денис издал первый стон.
– Милая, а говорите, что убили мужа. Вы словами-то не разбрасывайтесь, – врач стал осматривать пострадавшего.
– Так, да у него ещё и ребро, скорее всего, поломано сотрясение мозга сто процентное, множественные гематомы, а это что? – врач с удивлением посмотрел на Лору.
– Я не знаю, он вчера пришёл весь избитый. А что это? – всхлипывая, спросила врача она.
– А это девушка следы на запястьях от тугого завязывания. Вы что, милая, пытали его?
Денис лежал, не открывая глаз, казалось, он был без сознания.
– Ладно, пусть милиция разбирается. Это их работа. Сами видите? Голова пробита, надо швы накладывать, сотрясение сильное и ребро у него, по-видимому всё-таки повреждено.
В квартиру зашёл мужчина средних лет в штатском с папкой для документов в руках.
Задумчиво посмотрев на опухшую от плача Лору, он попросил её выйти из комнаты.
– Забираете? – спросил он врача, – неужели такая хрупкая девушка и так отделала мужа? Это как надо было насолить ей? – усмехнулся он, – она что, этими часами его оприходовала? Молодец!
– Естественно, забираем. Сами разберетесь, может, она каратистка – феминистка, кто их сейчас разберёт, – усмехнулся доктор, – пусть ваши молодцы помогут с носилками, – попросил врач.
– А вы кто? – обратился ко мне мужчина с папкой.
– Соседка, – ответила я.
– Пройдите, сейчас вас опросят.
Мне не верилось, я не могла поверить в то, что Лора, эта Дюймовочка на шпильках, способна так избить своего горячо любимого муженька.
– Молодой человек, вам не кажется, что у них разная весовая категория? – спросила я пришедшего мужчину.
– Давайте без лирики, – остановил он мой пыл, – отвечайте по существу заданных вопросов. Ответив на все заданные вопросы и поняв, что Лорку не оставят дома, а заберут в отделение, я поинтересовалась у перепуганной насмерть девчонки, где живут её родные и кому позвонить.
– Дедушка за городом живёт, скоро подъедет, – ответила она, еле шевеля синими губами.
– Я понимаю, задержать мужика, избившего женщину. Но задерживать девушку по подозрению в избиении здоровой детины! Это курам на смех! Куда она денется? Оставьте её дома под подписку, – всё ещё возмущалась я.
– Отпустим. Потом, когда докажем, что это не она сделала. Женщина на кровати. Часы, которыми она его приложила. На его руках следы от верёвки или шнура.
– Подождите, а может…?
– Может! Всё может быть. Но ребро возможно и не одно, также возможно, что поломано. Завтра всё узнаем. Может муж очнётся и откроет тайну, чем они здесь занимались с женой. И если это то, о чём вы подумали, а он неаккуратно упал с кровати, какие проблемы? Завтра же и отпустим.
– Конечно! Скажет всё, как было. Подтвердит, что произошло недоразумение. Лорочка так любит Дениску, так заботится о нём, – пыталась защитить молодую соседку Илона Павловна.
Лора, испуганная произошедшим и без сил от сильного стресса, сидела на кухне. Она отрешённо о чём-то думала, когда в квартиру влетел её дед.
– Добрый вечер! Вы, случайно не соседи Лоры Зеленской? – спросил он нас.
– А вы, Григорий Аркадьевич? Нас Лора предупредила, что вы подъедите. А Дениса только что увезли в больницу.
Из квартиры Лоры вышел следователь и остальные полицейские. Лора, увидев деда, кинулась ему на шею.
– Это не я! Это не я! Я не хочу в тюрьму, – дед вопросительно посмотрел на следователя.
– Да не переживайте вы так. Не заберём мы вашу хулиганку. Идите, отпаивайте её валерьянкой. Завтра разберёмся.
После развода с мужем я решила жить отдельно от сына с невесткой.
Моё твёрдое убеждение, что даже при самых хороших и дружных отношениях с невесткой молодая семья должна формироваться отдельно от глаз свекрови. Строить свой семейный фундамент самостоятельно, конечно, если есть такая возможность. У меня такая возможность появилась.
