скачать книгу бесплатно
– Можно ли услышать самого мистера Эмми? Я прилетела, чтобы работать, а не молиться и ждать, и у меня нет времени на долгий разговор о таком важном явлении природы, как полнолуние… – Элиза вела себя уже почти грубо, она чувствовала, что совершенно не владеет ситуацией.
– Простите, он поставил меня в курс дела, и я ждала Вашего звонка.
– Чтобы сообщить мне о чем?! Будьте добры, переключите на Вашего шефа.
– Еще раз простите, но это невозможно. Уже обед. И с 12 до 16 часов во время обеда мы не работаем. Мистер Эмме спит, как и все мы.
– О!!!
Элиза повесила трубку. Она не могла и представить, что есть остров в океане, в котором вполне себе взрослые люди спят после обеда прямо на работе, празднуют полнолуние и молятся по два дня.
Ощущение нехорошего розыгрыша немного спасало ее вскипающий ум… Она позвонила шефу.
Разговор длился не более пяти минут, в которые выяснилось, что все это правда и ей придется «быть немного снисходительной и иметь терпение, а так же что она сможет немного отдохнуть и прийти в себя после долгой дороги, изучить местные традиции и немного вникнуть в суть организации их дел…».
Все это означало, что она застряла тут… И у нее есть пять дней совершенного безделья.
«Что ж… Что ж…» Элиза нервничала и наматывала круги по комнате. Она не знала, что ей делать с этим внезапным подарком – свободным временем.
«Пять дней. Нет, пять суток. 120 часов простоя». «Когда я была в отпуске последний раз?»
Она вспомнила свою поездку в Египет два года назад, пирамиды, песчаные барханы… Всего семь дней, как полгода… Она вспомнила египтянина, мужчину не то «на обед», не то «на ужин», но точно не для «позавтракать». С ним она объехала львиную долю этой страны. В ее воспоминаниях проснулись фараоны, огромные глыбы камней пирамид, бескрайние просторы пустыни. Она погружалась с аквалангом в природном заповеднике Рос Мухамед и ездила на джипах в пустыне, чье название уже не могла и вспомнить, а улетая, ощущала, что «выполнила программу минимум на все 100».
Элиз улыбнулась, вспоминая Омара. Его глаза были темными, как вишни, кожа цвета горького шоколада, высокий, худой и породистый, как черный жеребец. Он смотрел на нее во все свои вороные глаза, полные влюбленности и желания. Это было так по-детски, так трогательно… Она вспомнила, как уезжала от него однажды утром, невпечатленная и немного уставшая, думая о том, что стоило бы с собой взять крем для загара и попить сока алоэ, дабы прогулка на яхте накануне не испортила ее загар.
Она по привычке вызвала такси и на глазах у изумленного, едва проснувшегося мужчины, спокойно уехала к себе. «Да, так женщины в его стране не делают… Хм». Это было забавно. Он думал, что соблазнил, а она… она просто решила провести ночь не так скучно, как прошлую. Так она не поступала ни прежде, ни после. На самом деле, ее мало тронуло все то, что было, и она дала себе обещание больше никогда не делать этого без особого желания со своей стороны.
Но то был Египет. А эта другая страна. Шри-Ланка… Она закрыла глаза и представила, что могло бы ее заинтересовать или порадовать, удивить тут. Ей не хотелось пользоваться интернетом и строить планы, как она всегда делала в таких случаях, но ни одна оригинальная идея не шла на ум.
«В таких ситуациях нужно просто сделать маску для лица и отдохнуть».
Да, обычно все решалось просто. Она достала свою косметичку – маленький ридикюль, размером в пол-чемодана, и стала методично выставлять на столик в ванной комнате все необходимое: от патчей для глаз до масла-увлажнителя для кончиков волос. Это успокаивало и дарило ощущение защищенности и покоя. Разобрав свой чемодан, освободив вещи от чехлов и пройдясь пульверизатором по льняным туникам, выставив туфли на все случаи жизни на специальную полочку, она принялась разбирать привезенные документы. Ощущение было необычное. Влажный теплый воздух из окна отвлекал. Мысли и слова не складывались в планы. Она отложила дела в сторону.
«Странно. Видимо, я действительно устала. День был непростой».
Переодевшись к ужину в просторную сливовую тунику с оранжевым орнаментом и золотые сандалии – последнее приобретение, бросив оценивающий взгляд в огромное, встроенное в стену напротив кровати, зеркало и улыбнувшись отражению в нем, Элиза вышла в просторный холл. Ее длинные, до талии, каштановые волосы были убраны в пучок на затылке, а на губах нежно розовел прозрачный охлаждающий блеск. Она была вполне довольна собой, впрочем, как всегда.
В холле царили тишина и прохлада. Женщина в бирюзовом сари плавно шла к двери. За ней семенили трое детишек-погодок и грузный бородатый мужчина в чалме и белоснежном одеянии. Стеклянная дверь была темной. «Тонированная, наверное».
Выйдя на улицу, она погрузилась в серую дымку заката. Взглянув на часы с золотым циферблатом – ее первое серьезное приобретение, – она изумленно посмотрела вдаль. «Закат в 18.00!» Нет, этот остров был для нее полон сюрпризов. Ужин был включен в ее путевку, хотя она предпочла бы его не брать. Но оплачивала ее организация, и было непонятно, можно ли безопасно питаться за пределами ее отеля.
Ее провели за сервированный столик в ресторане, справа от лобби-бара, с широкой открытой террасой. В центре ресторана на низких подушках сидели музыканты с экзотическими трещотками, барабаном, а солист в оранжево-желтом одеянии типа сари, с кожей темнее темного, стоял и безжалостно мучил скрипку. Музыка была весьма неоднозначная, и Элиза не могла определить свое к ней отношение. Точно можно было лишь сказать, что вряд ли когда-то слышала подобное.
Прошло немало времени, прежде чем к ней подошел официант и вежливо, весело улыбаясь, осведомился о ее предпочтениях на этот вечер. Просмотрев меню, она остановилась на салате. «Сомнительное меню… куча странных индийских карри-блюд, европейских пицц, итальянских паст…» Официант на все ее вопросы отвечал утвердительно, и было неясно, понимает ли он ее.
Элиза сделала заказ, и прошло минут 40, прежде чем салат, сок и бокал вина стояли на ее столе. Официант медленно кружил вокруг стола, и казалось, он больше медитирует, чем обслуживает. Он по-прежнему улыбался и выкладывал каждый предмет на стол под звук барабана. Видимо, это было особым развлечением. И Элиза с интересом наблюдала за этим необычным действом. «Вот уж действительно жизнь не бьет ключом на этом острове, она течет еле-еле, по капле. И единственное исключение – солнце». Оно стремительно двигалось к горизонту, и буквально за полчаса весь остров погрузился в темноту.
Положив немного салата в рот, Элиза замерла, поднесла салфетку и выплюнула все… «Есть это нельзя», – раздраженно резюмировала она. Острота была запредельной. Вкуса не чувствовалось совершенно. Запив вином и не дождавшись воды, она бросила салфетку в тарелку и встала из-за стола. «Ужин закончен. М-да… уж».
По выходу из ресторана стало понятно, что кругом темнота и прогуляться по берегу не представляется возможным. «Что ж… снова в номер». Тут же придумав, чем себя занять, она поднялась к себе. Бунгало было уютным и просторным. Простые материальные блага всегда успокаивали и повышали ей настроение.
Достав профессиональный планшет для чертежей, она решила выполнить часть сложного заказа, который оставила на потом. Время позволяло. Элиза загрузила программу и попыталась подключиться к местной сети Wi-Fi. Как только соединение было установлено, стало ясно, что работать не получится: интернет тормозил сильно, и трафика совершенно не хватало для нормальной работы. Побродив по номеру в поисках наилучшей связи, она отложила планшет. «Связи нет… Такое возможно?! Вот это да…»
Походив по бунгало и в очередной раз успокаивая себя обещаниями «справиться завтра» и уже засомневавшись в этом не на шутку, она уселась в широкое плетеное кресло у ночного прикроватного столика. У нее возникло ощущение, что время встало колом, а она попала в какую-то безвременную яму, и завтра все повторится точь-в-точь…
«Это какой-то Бермудский треугольник, я просто попала куда-то в совершенно странное место, где никто ничего не делает, не спешит, и все само как-то успевается при этом, или не замечается то, чего не успели… Как так можно жить?!»
Делать было нечего. Элиза улеглась на широкую двуспальную кровать под изумрудным балдахином с золотой отделкой и почувствовала, как сон сладкой ватой окутывает ее тело. Это было очень приятное чувство. Наверное, первое за последние пару суток… или пару последних лет.
Утро встретило сизым туманом и духотой. Элиза обычно просыпалась быстро, еще в кровати обдумывая план действий, проверяя сообщения и емейл. Потянувшись за телефоном, она обнаружила, что он разряжен. Планшет не подключался к сети.
«А да… заколдованное место», – подумала она и улыбнулась. Странное дело, но раздражение ослабло. Она отложила все свои гаджеты, вскочила с кровати и принялась за утренние привычные и обязательные дела. Практически машинально она умылась и долго чистила зубы щеткой, пастой и флоссом. Наложив питательные утренние патчи от припухлости под глаза, она достала свой любимый бамбуковый коврик, который всегда брала с собой во все деловые поездки, и, распахнув настежь окно и балконную дверь, принялась растягиваться. Ее любимым и постоянным утренним комплексом был Сурья-намаскар —приветствие солнцу – вот уже около пяти лет, и каждый год она прибавляла по одному обороту этого комплекса. И вот, повторяя его в 28-й раз, она услышала знакомую медитативную музыку. Часы показывали 7 утра. Закончив свое занятие, Элиза выскочила на балкон и попыталась найти ее источник. Балкон был оформлен в виде небольшой террасы с низким ограждением и открывал панорамный вид на океан. Слева от ее бунгало, между цветущими деревьями и пальмами, на приличном удалении расположилась небольшая группа в разноцветных шароварах, спортивных майках и без оных. Вся группа во главе с низкорослым индусом в оранжевых шароварах, с обнаженным торсом, двигалась медленно и ритмично, то замирая в позе «дерева», то наклоняясь лицом вниз, прогибая позвоночник. Люди в группе были разные: от темнокожих девушек до бледно-серых пожилых женщин в убедительно хорошей спортивной форме. Элиза улыбнулась, вспоминая то время, когда она еще начинала заниматься йогой в маленькой студии в Питере, с искусственным освещением, небольшой группой и наилучшим образом подходящим для нее инструктором.
«Да, интересное было время. А интереснее всего было то, что я еще не считала время на дорогу в эту студию безвозвратно потерянным…»
Элиза поджала губы и решила, что хоть музыка ей и приятна, но необходимости присоединиться к этой группе у нее нет никакой: комплексы упражнений она знает, коврик и обстановка со свежим воздухом и видом на океан ее вполне устраивает. Аккуратно сняв патчи, она наложила изрядную порцию крема и сделала массаж лица, уделяя внимание овалу и скулам. Ей нравилось свое отражение в зеркале, нравилось поддерживать себя в хорошей форме, нравились комплименты относительно ее возраста, которые она слышала настолько часто, что уже верила практически полностью.
Уход за лицом и телом был частью ее утренней медитации, не иначе. Так она настраивалась на быстрый темп своей жизни, кучу дел и задач. Приняв контрастный душ и насладившись исправной работой сантехники – на душевом шланге были так любимые ей режимы массажа, – она промокнула себя мохнатым белым полотенцем и выдавила на грудь питательный крем. Хорошенько помассировав себя и убедившись в идеальности своих подтянутых упругих форм, прочесав и уложив волосы в объемный пучок на затылке, Элиза почувствовала себя гораздо лучше. Расстраивало, точнее, тревожило отсутствие плана на день.
– Могу я услышать администратора? – на идеальном английском обратилась она по телефону к поднявшему трубку человеку.
– Разумеется, мадам Элизи. Чем я могу Вам помочь? – Элиза удивилась. «Не решают вопросы, не спешат, но запоминают людей даже по голосам. Наверное, не людей все же, а клиентов…»
– Да, я хотела бы позавтракать на берегу, в вашем ресторане. Не нужно обслуживание в номер.
– Безусловно. Уже отменил доставку. Хорошего дня!
– Благодарю.
Элиза не любила завтракать в постели, ведь для этого ей нужно было бы забираться в постель после всех своих процедур, что было бы смешным и нелогичным, и она не любила, когда за нее выбирают. А к тому же ей просто нечем было заняться.
В это утро Элиза облачилась в шелковое зелено-фиолетовое кимоно с широким поясом и надела бежевые сандалии дзоури на небольшой платформе. Это был ее любимый наряд, который она надевала крайне редко, зато его созерцание в своем гардеробе доставляло ей удовольствие. Шелк был тончайшим, а обувь более чем подходящей. В некотором роде это было немногочисленное исключение, ибо то, что не носилось, постепенно переезжало к ее маме, к подругам мамы и просто к мусорному баку.
Дымка над океаном была густой, сквозь нее пробивалось солнце. Пляжная полоса была широкой и пустынной. Одиноко стоящие высокие пальмы отбрасывали редкие косые тени. «Солнцезащитным кремом неплохо бы и руки покрыть…» – подумала Элиза, всматриваясь в береговую полосу. Сквозь стекла солнечных очков зелень казалась еще более насыщенной по тону, а песок – оранжево-охристым.
Быстрым шагом Элиза обошла свое бунгало и, миновав лобби-бар, оказалась у ресторана. Белый цветок с плотными полукруглыми листьями упал ей прямо на голову и, соскользнув, оказался под ногами. Дерево было усыпано цветами и периодически они слетали с увесистых ветвей. Дама, шедшая впереди, обернулась, и Элиза узнала в ней одну из группы пожилых женщин, занимавшихся сегодня утром у океана йогой. Одета она была во все те же яркие шаровары, через плечо было переброшено влажное полотенце. «Очевидно, все это время она провела у океана», – подумала немножко с удивлением Элиза. Единственным новым в наряде этой женщины было украшение на голове. В сбитые пучком на макушке седые волосы был вставлен именно такой цветок.
– Доброе утро, – поздоровалась с Элизой на французском и улыбнулась пожилая дама.
Ответив что-то из того, что помнила еще из курса обучения французскому языку, Элиза на пару секунд ощутила какое-то особое обаяние и шарм, исходивший от незнакомки. Мысленно она переодела ее в дорогой серо-голубой шерстяной костюм в тонкую фиолетовую клетку, шарф, уложенный петлей на пару тонов светлее, вложила в руку саквояж из дубленой кожи ягненка цвета жженой кости и – чуть светлее – туфли-лодочки, уложила и обесцветила волосы, мысленно выбросив странное, не по возрасту, украшение – цветок, и довольно кивнула в ответ.
Она всегда так делала, когда люди ей были хоть чем-то симпатичны, но не могла вспомнить ни случая, когда переодевать не было необходимости и ее устраивало то, что она видела. Всегда было, что можно улучшить. И она знала, что именно. Впрочем, эта странная привычка-игра была еще с детства и сейчас это происходило просто на автомате. Элиза считала это даже чем-то сродни благородству и уж точно теплому отношению к окружающим.
«Если нельзя принять, как есть, если взгляд цепляет несовершенства и всякие допускаемые несуразицы, почему бы не создать возможную красоту, не дописать немножко образ? Так хотя бы легче общаться, видя, какой человек может быть… немножко приложив усилий».
Ресторан встретил ее прохладой, несмотря на то, что был никоим образом не изолирован от воздуха и океана. Большие открытые террасы охлаждались вентиляторами-кондиционерами. Плетеные белые стулья из ротанга украшены оранжевыми подушками для удобства, столики покрыты скатертями в цвет. Свободные столики были сервированы на две и более персон. Выбрав столик в отдалении от основной массы людей, поближе к открытому пространству с видом на океан, Элиза устроилась в удобном кресле. Официанты не спешили, как и вчера вечером. Сегодня спешить и ей было некуда. И она принялась разглядывать присутствующих.
Уже знакомая ей француженка без умолку что-то рассказывала подошедшему официанту и своей подруге, такой же пожилой даме с короткими всклокоченными волосами. Справа от нее сидела арабская семья: три жены и один мужчина. Самая молодая из них важно кормила из ложки довольного мужчину средних лет. Элиза отвернулась с отвращением. Такого «расклада» в отношениях она не то что не понимала, но и не находила ему никаких оправданий.
За соседним столиком расположились индусы – две семьи. Женщины были одеты в легкие голубые сари и ели медленно, молча. Мужчины же активно обсуждали что-то и с удовольствием поглощали горы риса с чем-то еще. А по диагонали, за столиком спиной к Элизе, сидела европейская женщина. Ее бледная кожа выдавала в ней вновь прибывшую. Льняная белая туника с кожаным рыжим пояском, бежевыми капри и плетеными сабо выглядели вполне сносно. Женщина тряхнула короткими пепельно-светлыми, чуть вьющимися волосами, сняла солнечные очки и немного развернулась.
«Так… а мы уже знакомы… Это мисс-чужое платье от Chanel», – с мелкой усмешкой заметила Элиза, и тут же ее взгляд приковала ее собеседница. Она была явно старше и это был, вероятно, единственный минус в ее образе. Элиза придирчиво нахмурилась и в ее голове всплыли строки из детской сказки: «Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?…».
Незнакомка сидела лицом к Элизе и заливисто смеялась, немного наклонив голову назад. Смущенный ланкиец убрал только что поставленную на стол посуду и, позвав еще одного официанта, заново сервировал столик. Непонятно, что там происходило, но это очень веселило незнакомку. Она небрежным жестом отбрасывала с лица непослушный длинный локон цвета горького шоколада и открыто, приветливо улыбалась одновременно всем. Ее золотисто-кофейный загар и миндалевидный разрез глаз выдавали восточные корни. С этого расстояния не был виден цвет глаз, но яркий контраст с цветом кожи однозначно говорил о светлых оттенках. Батистовая черная блузка с широкими рукавами и узором «ришелье» сползала, оголяя плечо. Тонкие завязки с бомбонами, едва прихваченные в бант, кокетливо свисали вниз, давая возможность оценить красивое декольте и грациозную линию шеи. Женщина ловко встала из-за стола, и Элиза смогла рассмотреть стройную фигуру незнакомки с красивыми покатыми бедрами, затянутую в узкую сатиновую юбку-миди глубокого вишневого цвета. Легким танцующим жестом она подхватила широкополую белую шляпу, водрузила себе на плечо бело-черную плетеную объемную сумку и, широко улыбнувшись снова абсолютно всем и только себе одной, попрощавшись со своей собеседницей, вышла на террасу и пошла к океану.
Официанты смотрели вслед, как и женщины за соседними столиками. Элиза смутилась. Она не помнила, когда в последний раз так пристально разглядывала незнакомых ей людей. Уперев взгляд в уже знакомое и бесполезное меню, она едва услышала робко стоящего у ее столика официанта. Все это время он ждал, пока она выберет, что именно ему наливать в ее чашку – чай или кофе. Заказав кофе, она отправилась к столу с фруктами в самом дальнем углу ресторана, где такой же ланкиец в белой рубашке и длинной оранжевой юбке-саронге медленно, не глядя на нее, нарезал кусочками спелый ананас и чистил оранжевую сочную папайю.
Овощных соков не было, и потому она взяла стакан кокосового молока, несколько долек папайи и что-то странное на пробу в ряду закусок с названием «шри-шри-дхал». Кофе был остывшим и невкусным, странное блюдо оказалось на редкость острым, а кокосовое молоко напоминало березовый сок. Насладившись сочными сладкими январскими ананасами, Элиза рискнула попробовать кусочек оранжевой папайи. Вкус был непонятным, новым. Не то что бы она не любила что-то новое… просто со временем нового становилось все меньше, а однажды приобретенное мнение о чем-либо особенно не менялось. И все же… этим утром со своей обволакивающей дымкой было куда больше нового, чем за весь последний год, а то и не один… И она не могла точно сказать, нравится ей это или нет. Одно было наверняка: она ощущала необъяснимое беспокойство, как птица чувствует приближающуюся бурю, но ее очертания так далеки, так невозможны, что это предчувствие кажется призрачным.
1.3. Таис
Ночной теплый ветер нежно трепал подол ее тончайшей шелковой комбинации. Запах специй окутывал и дурманил.
«Пожалуй, не стоило брать духи в эту сочно пахнущую страну…»
Таис закрыла глаза и снова вдохнула всей грудью воздух с запахом водорослей и карри. На открытой террасе ее номера было темно. Она устроилась в широком удобном кресле, принесенном специально для европейских гостей. Тканый цветастый плед был лишним в такую теплую ночь.
«Как здорово, что я все-таки приехала на пару дней раньше группы!..»
Таис не любила спешки. Точнее, ей она порядком надоела. Большую часть своей жизни ей приходилось быть собранной и организованной, потому так сильно она ценила такие моменты тишины и спокойствия. Она так часто бывала на виду, что в какой-то момент стала замечать, как ее профессиональная улыбка устроителя праздников не сходит с уст даже тогда, когда в комнате уже никого не было.
«Милая моя, держи лицо! Лицо и осанка – это наше все! Слезы?! О, ты хочешь, чтобы тобой восхищались или жалели? Жалость – это так пошло…» – слова ее матери тысячами маленьких молоточков, словно устройство фортепиано, стучали в ее голове каждый раз, когда естественная тревога или подкатывающие слезы грозили испортить идеальный тон ее лица.
Таис потянулась за аккуратно выложенными на тарелочке бурфи, привезенное с собой вино она пить не стала.
«Ммм… странный сладковатый вкус. Пора завязывать со сладостями…»
Она потянулась в кресле как кошка, грациозно соскочила, подошла к зеркалу и потянула комбинацию за тонкую лямочку вниз. Тусклый свет лампады высвечивал сочные округлости ее тела. Красивая полная грудь еще держала форму, но уже не как прежде, покатые мягкие плечи, крутая линия бедер и мягкий наметившийся животик над тонким бледным шрамом от кесарева сечения – следа ее неудачной попытки изменить ход своей жизни.
«Да… шрамы красят только мужчин. А женщин они выдают, как друзья-болтуны».
Она повернулась в профиль и критично окинула свое изображение. Предательски защипало в кончике носа, и на глаза накатились слезы…
«Нет-нет же! Мое тело все еще великолепно. Но освещение поярче уже не стоит делать. Только и всего».
Таис открыла чемодан и достала со дна белую рубашку Александра с длинными рукавами. Надела и застегнула ее на себе под самый ворот. Она забралась на кровать и свернулась калачиком. В глазах стояла смешная и трогательная сцена их прощания перед поездкой. Ночь накануне была совершенно бессонной. И временами она уже не знала, его ли это рука или ее, чьи мысли сейчас высказываются вслух, и кто из них шевелит пальцами ног, оплетая попутно друг друга…
Когда первые лучи коснулись их теплого клубочка и их тела стали оживать, ощутима стала ее затекшая шея, его онемевшая рука. Грусть и тоска от предстоящего расставания повисли в воздухе. Александр встал во весь рост и, не стесняясь, уже привычным жестом стал выуживать из-под кровати свою одежду, одеяла, подушки… А потом, хохоча, натянул пиджак на голый торс, оставив эту рубашку на кресле. И так, не попрощавшись, нежно поцеловав в плечо, отправился в свою контору работать.
Таис лежала и провожала его взглядом до самой двери в полном молчании. Ей не хотелось портить этот момент полного единения шелухой избитых фраз. И лишь потом, когда он позвонил узнать, как она добралась до отеля в Унаватуне, сказал:
– Милая моя, я надеюсь, что моя рубашка в твоем чемодане не позволит тебе соблазнять скромных жителей Шри-Ланки! Ну и если ты соскучишься по моим объятиям, то тоже пригодится. Ты же ее взяла с собой?..
– Санечка, я не понимаю, ты о чем? Какой сентиментальный, однако! Целую, милый! Я же не на год, всего на месяц! Ты и соскучиться не успеешь! – ответила она беззаботным голосом, на какой была способна. О, конечно, взяла… Просто так… приятно касаться. Она еще хранила запах его тела.
«Какой же маленькой девочкой я становлюсь, надевая его рубашки… Будто мне 17 и это мой первый парень, в которого я пылко влюблена… И нет этого странного чувства дежавю. Нет ощущения, что я это уже где-то видела, чувствовала, знаю этот самый вкус… и почти уверена, что сценарий и развязка мне знакомы и известны тоже… И ничего хорошего это знание не предвещает. И еще нет этой всепоглощающей усталости и скуки».
Мысли возникали и пропадали, как актеры-новички, смутившись и позабыв свой текст. Занавес то распахивался, то плотной линией сжимались портьеры, когда не хотелось видеть уже и так знакомые сцены, сюжетные линии, развязки… и снова первые фразы ее отношений.
«Мне кажется, я прожила три жизни за одну!.. И вот опять… аплодисменты!!! На сцене новый актерский состав! Прошу любить и жаловать!!! Собственной персоной – мужчина моей мечты – Александр!» – пронеслось у нее в голове.
«Да, милый мой… нежный, забавный такой… еще юный… Мои 37, твои 26… Но разве мы не одногодки, когда вместе? Нет, я становлюсь 19-летней рядом… Ты старше, гораздо старше. Твоя рубашка до середины бедра мне, и рукава на целую ладошку больше. Мой высокий красивый мужчина… Я – маленькая девочка рядом с тобой… Что же нам с тобой делать, как продлить это маленькую пьесу? Я не хочу больше ничего не с кем начинать, я хочу продолжения, хочу на всю жизнь!.. Но возможно ли это с тобой?! Возможно ли это вообще?!»
Она лежала долго, сон не шел совсем… Ей хотелось быстрых решений непростых вопросов, хотелось сразу, сейчас же…
«Я взяла тайм-аут на целый месяц… Это самое большое, что я могу сделать для нас. Где же ответы? Вот она, эта страна. Этот остров вечно юных танцующих людей, с буддийскими храмами, бесконечными песчаными дюнами и безумными волнами».
Стало тоскливо и одиноко. Одиночество навязчиво мерцало на горизонте собственных ожиданий.
«Или окончить, не начиная. Вот так, просто, по приезду расстаться. По приезду из Шри-Ланки… где всегда лето и ничего не увядает…» Эта мысль уже не в первый раз приходила ей в голову. Она стянула с себя неудобную мятую мужскую рубашку, надела новую шелковую сорочку, еще пахнущую любимым сладковато-цитрусовым парфюмом, закуталась в плед и уснула.
За окном робко забрезжил нежный персиковый рассвет.
– Прошу прощения, мисс… миссис… ээ… Вы просили разбудить вас в полдень! – в телефонной трубке раздался голос с сильным акцентом, и человек нервно закашлялся. Таис узнала администратора – вежливого ланкийца, говорящего на русском языке, любезно предложившего накануне разбудить ее по телефону в любое время суток.
– О, бла-го-да-рю! – сладко потягиваясь на тонких простынях, нараспев отозвалась Таис.
– У меня маленькая просьба: я хотела бы отобедать в кафе напротив гостиницы. Не могли бы вы заказать для меня что-нибудь легкое, из местной кухни, на свой вкус? – она улыбнулась своей необдуманной идее и отсутствию элементарной определенности в просьбе. «О, что-то новенькое!»
– Но, мисс Тайи! Что будет Вам угодно? Тандури? Бирьяни? Тхали? Самоса? Нимбу-пааны? – сбивчиво вопрошал голос.
«Нимбу-пааны?! Ну как же от такого откажешься?!»
– Мистер Аджит, я полностью полагаюсь на Вас. Я всеядна. И очень голодна. И буду признательна Вам, если Вы не забудете про… нимбу-пионы, тюльпаны… то есть паны, па-аны. – Таис накручивала локон на мизинец и просто наслаждалась предвкушением новых ощущений, пусть и гастрономических. – Я буду готова к позднему обеду… скажем, к четырем часам. – прервала она поток непонятных названий, не желая спасать озадаченного мужчину.
Таис побродила неспешно по номеру, играя с солнечным зайчиком, который ее преследовал, куда бы она ни отклонялась от окна, рассматривая картины на стенах блуждающим взглядом, и принялась собираться.
Облачившись в тонкую шелковую комбинацию, встав у зеркала, она меткими движениями накладывала тени, делая лицо более рельефным, умело подчеркивая достоинства широких миндалевидных глаз, правильный контур губ, обозначая нежный румянец, маскируя тонкую сеточку мимических морщинок под глазами, что неизбежно настигают первыми. Они ей шли. Они говорили о ее легком нраве, о сотнях, тысячах улыбок, посланных как женщинам, так и мужчинам. Да, она любила улыбаться. Это было и средство от гнева, и от скуки, и из любви, и из жалости. Ее улыбка была такой разной и такой чарующей. Она знала это, чувствовала и не скупилась.
Натянув тесную в бедрах и широкую к низу шелковую юбку оливкового цвета, нежную кремовую блузу с множеством малюсеньких пуговиц и широким воротом, придирчиво оглядела свой облик. «Да, все великолепно!» Она покружилась у большого зеркала в спальне и лишь на миг приблизилась. Нет, эти маленькие тонкие морщинки у глаз не давали ей покоя. Кардинальных мер она не хотела предпринимать, но и улыбаться своему отражению ей становилось все сложнее.
Схватив шляпу, маленькую шелковую сумочку, впрыгнув на ходу в полупрозрачные туфельки на среднем каблуке, она выпорхнула на улицу как пестрая экзотическая птичка, идеально вписавшись в атмосферу ланкийских пейзажей и архитектуры.
«Да, навстречу новым вкусам, ароматам! Новым знаниям! И начнем с национальной кухни!»
Улица встретила ее шумом, странной музыкой, доносившейся из кафе. Перейти ее никак не удавалось. Не слишком широкая, она была заполнена транспортом. Черно-красные тук-туки, мотоциклы с туристами, старые автобусы с открытыми дверями и свисающими людьми, – все это перемешивалось в безумном потоке. Кто-то обгонял по встречной, без конца включал клаксон. Одна из машин притормозила и стала разворачиваться. Таис дождалась момента и вслед за машиной пулей перелетела улицу. Пролетев мимо сидящих на ступенях людей, она устроилась на краешке резного стульчика кафе.
– Мисс Тай-и? – спросил протяжно официант и указал на накрытый к обеду стол. Поклонившись, он удалился танцевать свой странный танец за кулисы, поближе к кухне.
Кафе при дневном освещении не казалось таким уж интересным, как накануне вечером, когда она его заприметила. Оно было в дымке пыли от дороги и яркое убранство не скрывало сильно поизносившейся интерьер. Однако пышные цветущие кусты фуксии и еще какого-то экзотического растения, сочная свежая зелень и высокие стройные пальмы с гроздями кокосов спасали.
«Азия, самая настоящая…» – с радостью и восторгом подумала она, та, которая никогда особенно не стремилась побывать так далеко от привычной цивилизации. Да, было время, когда она мечтала поехать в Тайланд, взять мотороллер и объехать все самые красивые пляжи, меняя виды и попутчика. Однако мотороллер казался ненадежным, Тайланд – далеким, а жизнь слишком насыщенной, чтобы искать приключения и впечатления так далеко. Зато менять попутчика получалось само собой…
Таис рассматривала людей за соседними столиками как бы невзначай. Вот грузный индус застыл в ожидании своего заказа, как древнее изваяние в длинной желто-красной рубашке. За соседним столиком высокий стройный мужчина с европейскими чертами лица и так сильно контрастирующей с ними цветом кожи темнее темного попивает что-то из узкого длинного стаканчика и присматривается к посетителям, слегка прищуривая при этом свои такие же, как и он сам, угольно-черные глаза. А там респектабельный мужчина средних лет европейской внешности заметно нервничает, ерзая на стуле. Его незадачливая спутница что-то сочно жует и говорит одновременно. Вот официант, такой услужливый мальчик, не то несет странный напиток темно-красного цвета в прозрачной колбе, не то танцует вокруг соседних столиков – не разберешь.
Таис надломила кусочек поджаренного в кунжуте хлеба и обмакнула в неизвестную жидкость, пахнущую пряностями. «Ммм…» И тут же запила водой из стакана. «О, а он кусается в ответ».
Облизнув обожженную специями губу, она заметила, что индус смотрит прямо на нее. «Ну нет, я вовсе не хотела никого смущать». Улыбка озорно заиграла на ее лице.
