скачать книгу бесплатно
Я заявил о своём намерении отправиться туда утром, и Локи с готовностью меня поддержал, сказав, что и сам тоже не имеет ничего против того, чтобы посетить приютивший его мир. Раз уж теперь путь в него стал быстрее и проще.
И вот теперь я сидел на скамейке в тени раскидистого куста сирени, считал солнечные блики и гонял в голове имеющиеся в моём распоряжении кусочки картины.
Во что-то целое она не складывалась, хоть умри! Я чувствовал себя дураком, и от этого становилось тошно. С этим чувством я встречался настолько редко, что совершенно не понимал, что с ним делать?
Вопросы легко решались, если прижать особо посвящённых к стенке и… в общем, всё узнать. Но посвящённых, как я видел, было мало: Всеотец (этот-то точно знает всё, вот только вынудить его говорить не каждый может); Локи (но он и так демонстрирует удивительную открытость в отношении меня, по крайней мере сейчас); Златоокий (этот тоже знает многое, а видит и ещё больше, но он скорее свой язык проглотит, чем станет болтать). Были бы вороны, спросил бы у них, но вездесущих птичек как ветром сдуло – были и нет.
Время шло. Мидгардцы тоже шли.
В своих размышлениях я уже подобрался к моменту, когда мы с Ангрбодой пришли к соглашению, что брата надо найти скорее и сделать это вместе. Я тогда ещё прикинул, с чего Один сперва отмахивался от моих расспросов, а после вдруг, по собственному почину, сам же и отправил к великанше? Придумал задачку, которую решить ничего не стоило, нагнал тумана… Ну, ладно, дети у неё с Локи ничего получились, девчонка только мрачновата. Впрочем, как оказалось, и Ангрбода многого не знала.
В животе заурчало, и я решил прерваться. В конце концов, голод ещё ни разу не способствовал нахождению правильного решения.
Локи называл еду, которой кормил нас, когда мы его нашли, но название ускользнуло из памяти. Зато я помнил, как она выглядит и решил, что найду сам. Нет, конечно, будь при мне козлы, и вопрос бы не встал, но Асгард там, я здесь, и голод гложет все сильнее.
Я встал.
Роща со скамьями закончилась быстро, я вышел на дорогу, шумную и пыльную, огляделся и заметил, что из дверей одного дома выходят люди, откусывающие куски какой-то еды. Живот подвело ещё сильнее, и я двинулся в сторону гостеприимного жилища.
В помещении было тесновато, на странных жаровнях что-то шипело и трещало, молодые мидгардцы суетились возле них. Вдоль длинного высокого стола стояли цепью ждущие люди.
Я подошел и опустил руку на серую столешницу, хлопком ладони привлекая к себе внимание:
– Мне нужна еда.
– Туда иди, хвост там, – сердито сказала стоявшая рядом женщина, которую я поначалу не заметил, настолько она была мала, и ткнула пальцем куда-то себе за спину.
Я посмотрел в указанном направлении, но не увидел ни хвоста, ни головы, ни какой-то другой части туши. Там стояли хлипкие столы да ненадежные с виду, сиротские скамьи. Я засмеялся:
– Мне нужна еда, а не хвост!
– Очередь там! – снова сказала маленькая женщина и пихнула меня локтем, отодвигая в сторону.
Мне не нужна была перебранка, так что я молча двинулся вдоль стоящих людей, пока не достиг последнего человека.
Тонкая, как нитка, дева, за которой я встал, всё время встряхивала локонами. А из ушей её свисали длинные и жесткие веревки, тянущиеся куда-то в глубь одежд. Дева притопывала ногой и постукивала тонкими пальцами по поверхности высокого стола, делая короткие шаги вперёд, по мере того, как другие мидгардцы удалялись, унося с собой еду.
Она произнесла: «два хот-дога и капучино с корицей». Из всего сказанного я понял только корицу и начал внимательно следить за тем, что подадут ей.
Еду я узнал сразу! Это было именно то, чем накормил нас Локи, но здесь она лежала внутри разрезанного хлеба, а сверху была полита разноцветными полосами, очевидно, тоже снеди. Корицы я не заметил, но поскольку этих штук было две, значит это было то, что дева назвала «хот-дога».
– Хот-дога и пива, – объявил я глядящему на меня отроку по ту сторону высокого стола.
Он поднял взор и, перекрикивая шум жаровен, пропищал:
– У нас пиво не продается. Есть чай, кофе, соки и вода. Хот-дог один? Кетчуп, горчица, майонез?
Я понял, что мало что понял, и пошел по самому простому пути, назвал всё, что услышал, кроме воды. Воды я не хотел.
Отрок кивнул и увлечённо начал тыкать пальцем в чёрную коробку, на которой, сменяя друг друга, появлялись слова и цифры.
– Триста девяносто девять. Картой? Наличными? – взгляд его был здесь и не здесь.
Я вынул из-за пояса кошель и положил на стол:
– Тут даже больше. Подавай еду.
Отрок тоскливо посмотрел мне в глаза:
– С Комик-Кона что ли?
Я непонимающе поднял брови. Здесь говорили странно, не так, как я это помнил. Этот мир совсем другой! И на известный мне Мидгард он все же не очень похож.
– Не знаю, про что ты, но я даю тебе золото и хочу получить еду. Ты дашь её мне?
Отрок вздохнул:
– Мы принимаем оплату наличными или картой. Игровые валюты не принимаем. Вы задерживаете очередь.
Я испытал голод настолько сильно, что отрок воззрился на мой живот. А во мне поднималась злость:
– Пренебрегаешь золотом Асгарда?
Отрок закатил глаза и тоненько пропищал:
– Охрана!
Где таился неуклюжий детина, я не понял, но возник он рядом, не успел стихнуть зов:
– Мужчина, пройдите на выход, пожалуйста.
– И вот это заберите! – отрок оттолкнул моё золото.
Я здесь не для драки, напомнил я себе, с трудом подавляя закипающую ярость. Ладно, поем в чертогах, но место это запомню. И ещё вернусь. Раз Тора здесь забыли, значит самое время напомнить.
– Хеймдалль! – крикнул я, перекрывая голосом шум негостеприимного дома. – Открой Биврёст!
Сверкнула вспышка, ослепляя опешивших мидгардцев.
– Это золото Асгарда, взятое у цвергов! Цена его в этом мире высока. Ты упустил свой шанс, глупый отрок.
Я сгрёб со стола предложенную мною плату и шагнул в радужное сияние моста.
Я возвращался домой. Злой, голодный и так ничего и не надумавший.
Хеймдалль лишь бровь поднял, когда я шагнул мимо него:
– Уже? Твой визит был краток, воин.
– Там не с кем воевать, – отмахнулся я.
– Ты не доволен новым миром, Тор?
Я обернулся. Страж тяжело упёрся в меня взглядом, словно что-то хотел прочитать в моей голове.
– Я не доволен тем, что мой брат слишком быстро меняет свои планы!
В самом деле, Локи с такой готовностью согласился побыть моим проводником в новом Мидгарде, что мне и в голову не пришло, что уже утром эта идея потеряет для него всякий интерес. Иначе чем объяснить то, что он остался с Фрейей?
Хеймдалль отвёл глаза:
– Ты прав.
– Не понял? Поясни.
Он снова вперился в меня взглядом и словно нехотя произнес:
– Он сейчас у Фрейи.
Я махнул рукой:
– Это я знаю. Сам там третьим был.
– Ты не понял! Локи сейчас у Фрейи. В покоях.
До меня медленно доходил смысл сказанного стражем. Медленно, но неотвратимо.
Так вот в чём причина!
И в самом деле, кому охота в Мидгард, когда есть вариант покувыркаться с нашей богиней любви? Видимо со мной ночью было хорошо, да чего-то не хватило.
Эта мысль шарахнула меня не хуже молота. Я скрипнул зубами:
– В покоях, да? Верни-ка меня обратно.
Дочка Ньёрда
А мне всегда нравилась Фрейя!
Ой, да-да, сейчас вы будете меня подкалывать, типа, ух как я оригинален! Ясно, что краше неё нет никого ни в Асгарде, ни во всех девяти мирах. И когда очередной йотун или какой-нито тролль вонючий придёт диктовать нам свои условия, одним из них непременно будет: «И Фрейю в жёны!» И не надо мне говорить, что я тоже йотун, я в курсе как бы. Что не мешает мне быть асгардцем. Где-то глубоко в душе. Ой, опять вам смешно! А что смешного? Тут кого ни ткни, чистого аса не найти!
Сама Фрейя – заложница по обмену из племени ванов. Тюр наполовину йотун, но кто об этом вспоминает? Из чьей промежности вылезла наша распрекрасная леди Сиф, это, вообще, загадка. Ну, а спрашивать о происхождении Хеймдалля даже я опасаюсь, хотя мне его золотые очи спать спокойно не дают, ох попахивает Муспелльхеймом, прям в нос разит! Но, молчок. И он – молчок, и мы делаем вид, что всё норм, удачная мутация.
В общем, я это к чему… Фрейя умница и красотка. И мы с ней ладим давно, с той ещё поры, как она впервые появилась в Асгарде, с папашей Ньёрдом и братцем Фрейром, и, кроме похотливых взглядов, никакого добра от асов не ждала. Воевали мы тогда с ванами крепко. Так вот… Когда наших двоих заложников прислали обратно, Хёнира целиком, но с головой Мимира в заплечном мешке, Ньёрд побелел как снег и встал с копьём у дверей детской, готовый убить любого, кто придёт за «справедливостью». А Фрейя стояла за его спиной, напряжённая и очень решительная, двумя руками сжимая тяжёлый для неё меч. Но обошлось.
Башку Мимира Один бросил в источник, и что он там наедине с ней делает, одному Одину и известно!
Мимир при жизни был мудр ровно настолько, чтобы помереть эдакой дурацкой смертью, а ещё говорят, что будущее прозревал! Хотя, может, он так и хотел – без тела, одной башкой быть? Умище-то у него ого-го, а тело было немощное. Ни потанцевать, ни бабу отыметь не пригодное. А теперь лежит себе вальяжным мегамозгом в странной воде странного источника своего же имени и релаксирует, медитирует…
Кто знает? Я так точно не знаю, мне так и не удалось туда пробраться. Я пытался, но никак, последний раз старик поймал меня чуть не у входа и сказал ласково: «Локи, вижу, тебе не терпится, чтобы твоя дурная башка оказалась в одной луже с мудрой? Так я тебе это легко устрою!» Чёт мне расхотелось сразу. Не люблю, когда он так ласково, это, значит, всерьёз говорит. Типа последнее предупреждение.
Так, я отклонился от темы!
Фрейя и девчонкой была такая же – острая на язык, не дура подраться, ну, тут я не удивлён, с её статями либо учиться постоять за себя, либо всю жизнь за папой и братом прятаться. Но её мужики как-то быстро обасгардились, а она чувствовала себя чужаком. Вот и спелись мы.
Не все в Асгарде нынче обрадовались тому, что Тор отыскал своего сводного братца, то бишь, меня. Некоторым я почему-то поперёк горла, у меня нет версий, с чего бы?
Но дочка Ньёрда, роскошная наша дикая кошка, с улыбкой, сводящей с ума суровых инеистых великанов и горных гномов – она точно была рада!
Рада до такой степени, что таки затащила меня в свои покои.
Я и сам не понял, как вдруг оказался в её объятиях. Голова отключилась. Ну, с Фрейей всегда так. Неспроста же в Мидгарде её чтут как богиню любви! Никто не может противиться её чарам. Точнее – её сути. Сам Один за ней хвостом бегал и подарки делал такие, что Фригга обзавидовалась бы, если бы не была Фриггой. Взять хоть волшебное соколиное оперение!
Стоило мне вспомнить про него, и лоскутки собрались в одеяло – ведь никому не одалживала Фрейя этот бесценный подарок, только асгардскому йотуну, то бишь, мне! Тело своё роскошное и ласки дарила многим, и делала это мастерски и самозабвенно, а вот пёрышки для перевоплощения – это только другу детства. Это что же – дружба такая крепкая, или я, олух, не замечаю, что кошка в меня втрескалась давным-давно по самые кисточки ушей?
У меня всё это в голове проносится, а тем временем на Фрейе из одежды остаётся лишь одно золотое ожерелье Брисингамен. Роскошное ожерелье, пылающее мягким светом… и она, обнажённая и восхитительная, тянется раздевать меня.
И тут со мной происходит нечто неожиданное. Эдакий момент истины – не могу я сейчас, не хочу и не стану изменять своей любви. Даже с богиней этой самой любви.
Но как?.. Впрочем, за что меня ценят, так это за отличные идеи! И вот я, увернувшись от её губ, очень серьёзно говорю:
– Сестрёнка, а ты знаешь, кто шепнул старику про эту твою цацку на шее?
И пальчиком так поддеваю ожерелье – чпок!
Фрейя резко вскакивает, и я с ужасом замечаю, что пол, стены – всё вокруг – начинает трястись! И вот стоит она – ноги шире плеч, палец мне прямо в лоб направлен, а глаза так и мечутся, вычерчивая огненную линию между моими.
И тихим таким голосом, от которого у меня все кишки скручивает, спрашивает:
– И зачем же ты это сделал, ублюдок?
А я пытаюсь не дрожать, молча улыбаюсь и только одежду на себе поправляю. Как будто я такой герой бесстрашный, типа братца Тора, а сам защитное заклинание плету, непростое, иллюзорное. Оно пипец сложное, но и я не сосунок, и это всё быстро происходит-то! Заклинание уже на кончиках пальцев, но тут на жутком лице страшной богини смертоубийства, в которую внезапно перевоплотилась моя ласковая кошка, появляется что-то вроде прозрения, она перестаёт жечь меня взглядом и трясти мир, расслабляет спину и прищуривается:
– Так ты ревновал! Ко Всеотцу! Вот дурачок. Я сама не знала как избавится от его ухаживаний, веришь? Он не понимает… Я свободная. Я вольна давать свою любовь кому хочу и как хочу, и, знаешь, я тебе признательна, да!
И продолжает щебетать про карликов, нашу дружбу, свою натуру, собственнические взгляды Всеотца, права женщин и ещё какую-то мутоту, явно уже не собираясь ни убивать меня, ни ублажать.
Наверное, физиономия моя выглядит глупее некуда, не знаю! Мне и смешно и неловко. Фрейя истолковала всё по-своему, и, если честно, доля правды в её словах есть, но ох какая малая доля!
Да вы хоть помните вообще эту историю с ожерельем Брисингамен?
Ожерелье Брисингамен
История ожерелья Брисингамен, как её рассказывают сейчас, запутана и полна противоречий.
Неудивительно.
Каждый из её участников вовсе не пылал желанием правдиво поведать миру о своей роли в ней.
