скачать книгу бесплатно
– Ну и где тебя носило столько времени? Пятый день ждем…
Услышав голос Китса Черенка, Марч с трудом стряхнул с себя липкое забытье и сфокусировал взгляд на лице деревенского кузнеца, невесть как оказавшегося перед мордой Росинки.
– Че молчишь-то? Язык проглотил?
– Мутит меня что-то… – буркнул Лисица и, вспомнив о раненом, испуганно повернулся к прикрытому дерюгой телу.
– В пот бросает? Кашель есть? Покажи грудь… – отшатнувшись, встревоженно воскликнул Черенок.
– Не бойся, не огневица, – удостоверившись, что раненый все еще дышит, Марч рванул ворот рубахи и продемонстрировал кузнецу чистую, без алых пятен и кровавых язвочек, кожу.
– Ну, мало ли… – смутился Китс. – Просто морда у тебя серая. И глаза мутные – прям как с перепою…
– Так, наверное, с перепою и есть! – хохотнул возникший рядом с братом-близнецом Растик Оглобля. – Небось, взял в Молаге пару бурдюков с красненьким. Ну, и прикладывался всю дорогу…
– Угу… – мрачно отозвался Лисица. – Хотел бы я посмотреть, как ты на пару с бурдюками с вином груженую телегу до Просеки бы довез…
– А я бы в нее и не впрягался! – расхохотался Оглобля. – Для этого, вон, кобыла есть…
Поддерживать пустопорожний разговор Китс не стал. Сделав пару шагов вперед и внимательно осмотрев грудь Лисицы, он облегченно перевел дух и, виновато пожав широченными плечищами, шагнул к телеге:
– Крицы привез? Почем брал? А-а-а… это кто?
– Раненый… Подобрал на дороге… Дворянин… Если доживет до Ярены – заработаю немного деньжат…
Несмотря на недюжинную физическую силу близнецов, втащить груженую телегу на перевал удалось только к полуночи. К этому времени горы затянуло густым туманом, и вымотанный до смерти Марч грязно выругался: спускаться в долину Белого Камня ночью, да еще не видя звезд, было форменным самоубийством.
– Мда… Застряли… – стянув с себя мокрую от пота рубаху, мрачно пробормотал он. И покосился на мечущегося в лихорадке раненого: – Как думаешь, Черенок, доживет он до рассвета?
– Нет, – буркнул кузнец. И, приложив пальцы к шее воина, уверенно добавил: – Еще часа три. От силы – четыре…
– Тогда надо нести его к Ярене, – вздохнул Лисица. – Прямо сейчас.
Оглобля молча кивнул.
Китс почесал подбородок, задумчиво посмотрел куда-то сквозь грязно-серую стену тумана и решительно хлопнул ладонью по бедру:
– Несите вдвоем. Я останусь с телегой… Кстати, поосторожнее там, у Ледышки, – одесную[20 - Одесную – то есть справа… (устар.).] от нее скала крошиться начала. Как бы на голову не упала…
…Изба Ярены вынырнула из тумана неожиданно: буквально мгновение назад Марч видел перед собой только широченную спину, бычий загривок и коротко стриженую голову Растика, а потом над ней возник скат пятистенки деревенской знахарки.
– Фу… Добрались… – аккуратно опуская носилки рядом с крыльцом, облегченно выдохнул Оглобля. И с интересом посмотрел на неподвижное тело раненого: – Ну что, он еще живой?
– Вроде, да… – прислушавшись к еле слышному дыханию дворянина, кивнул Лисица. И, в два прыжка оказавшись у двери, забарабанил по ней кулаком.
В избе тут же послышался душераздирающий скрип кровати и недовольное кряхтение проснувшейся старухи. А вскоре за дверью раздался встревоженный голос:
– Улвас, ты? Что, схватки начались?
– Это не Улвас, – хмыкнул Растик. – А че, Кара все еще не разродилась? Говорили же, что надысь должна была…
– Оглобля, ты, что ли? – удивленно спросила Ярена.
– Угу. И Марч… Раненого тебе приволокли…
– Он что, уже верну… Какого раненого? – В сенях что-то загрохотало, потом заскрежетала дверь, и в проеме возникла щупленькая фигурка почти отжившей свой век старухи: – Ну, и что стоите? Раненый-то где?
– Тут, у крыльца. На носилках, вона, лежит…
– Пройти дайте! – Ярена бесцеремонно уперлась сухонькими ладошками в живот Марча и, не дожидаясь, пока он сделает шаг назад, сдвинула парня в сторону. – Та-а-ак… Ну, и что у нас тут приключилось? – сбежав по ступенькам и присев на корточки рядом с носилками, негромко пробормотала Ярена. А потом взвизгнула, упала навзничь, перевернулась и, мгновенно оказавшись на четвереньках, быстро-быстро поползла к поленнице!
– Ярена! Ты что? – выдохнул растерявшийся охотник. И, увидев, с какой скоростью передвигается разменявшая шестой десяток лет женщина, зачем-то выхватил из-за голенища засапожный нож.
– Куда ты? Постой! – с небольшим запозданием взвыл Оглобля. И, добежав до знахарки, упершейся лбом в поленницу, рывком поставил ее на ноги и развернул к себе лицом: – Хватит трястись! Говори – что с ним не так?
– Эта… она… силу… – залепетала женщина. И, вывернувшись из рук парня, юркнула за его спину.
– Объясни нормально! – взбесился Растик. И, мгновенно развернувшись, пару раз встряхнул дрожащую, как в лихорадке, женщину.
Хорошая встряска оказалась весьма кстати – только зашипев от боли в прикушенной губе, Ярена наконец смогла оторвать взгляд от носилок. А потом, уперев руки в бока, прошептала:
– Вы что, совсем сбрендили, недоумки? Зачем вы его ко мне принесли? Я… мне еще рано уходить![21 - Уходить (в Сияние) – т. е. умирать.]
– А никто тебя и не заставляет, – буркнул Марч, и, заметив, что все еще сжимает в руке нож, подумал и убрал его за голенище. – Хватит говорить загадками! Объясни нормально!
– Печать на нем видите?! – взвыла старуха. И, сообразив, что видеть нити силы ее собеседники не в состоянии, тяжело вздохнула: – На вашем раненом висят плетения, которые… которых… ну… просто не может быть… Или… в общем, я о таких даже не слышала… Не понимаю, как, но они тянут жизнь из всего, что рядом… Из того, что само – живое… А потом вливают в его тело!
– Как это? – удивился Оглобля.
– Очень просто! С таким количеством мелких ран долго не живут! – продолжая трястись, пробормотала старуха. – Если бы вы видели, что творится в его каналах силы и чувств! На сеть просто смотреть страшно! То, что он все еще не ушел, заслуга не его организма, а этой самой печати… Ладно, Создатель с ней! Скажите мне лучше, где вы его подобрали…
– Нашел я. Один. На Просеке… Неподалеку от Полуночного тракта… – хмуро отозвался Лисица. – Лежал поперек колеи…
– Ну и оставил бы его там! Зачем он тебе был нужен?
– Хороший меч. Кольчуга. Следы от колец на пальцах. Серьга[22 - Серьга – в этом мире дворянина от простолюдина можно, кроме всего прочего, отличить по серьге в левом ухе.] бастарда в левом ухе… – пожал плечами охотник. – Я уверен, что он найдет чем заплатить за спасение своей жизни. В общем, если ты его вылечишь, то я поделюсь с тобой пятой частью того, что получу после его выздоровления.
– Я к нему даже не подойду! – истерически взвизгнула Ярена. – Никогда и ни за какие деньги! Сколько мне осталось? Год? Два? Три? Я хочу прожить все время, отмеренное мне Создателем! А он… он выпьет меня за несколько часов!
– Даже так? – удивился Марч. И, вспомнив свое состояние перед тем, как подъехать к перевалу, испуганно посмотрел на знахарку. – Так! А… сколько эта тварь выпила у меня?
– Понятия не имею! – фыркнула старуха. – Кстати, и с тебя, и с Оглобли он подпитывается до сих пор…
– Недолго ему осталось! – нехорошо усмехнулся Растик, и, выдернув из поленницы чурбак поувесистей, двинулся к носилкам. – Никогда не любил магов: от них одни неприятности…
– Он – не маг. Совершенно точно. Печать на него наложена… – буркнула старуха. И, увидев, что Оглобля поднимает полено, заорала: – Не бери грех на душу! Он-то при чем?
– А что мне делать? – остановив замах, спросил здоровяк. – Ждать, пока он выпьет и меня, и Лисицу, и всех тех, кто к нему приблизится?
Марч задумчиво посмотрел на раненого, на полено в руке Растика, потом перевел взгляд на знахарку и негромко поинтересовался:
– А эту печать снять нельзя?
– Смеешься? – Старуха посмотрела на него, как на юродивого. – Я тебе что, маг Жизни? С моим запасом силы я могу только заговорить кровь, убрать боль и… кое-что еще… Будь я хоть чуточку сильнее, меня бы тут не было…
– Было бы, не было бы… Нашли тему для разговора… Что с этим-то делать будем? – хмуро глядя на Ярену, спросил Растик. – Может, просто выбросить за околицу и дело с концом? Все равно лечить ты его не собираешься…
– Мда… – вздохнул Марч. – А я надеялся получить с него как минимум два золотых…
– Сколько?! – одновременно воскликнули знахарка и брат кузнеца. – Целых два?!
– Вы его меч не видели! – Лисица подергал себя за бороду и расстроенно сплюнул. – Небось, обошелся ему в целое состояние…
– Так, может, его и продадим?
– Ну, если твой брат сможет привести его в нор… – начал было Марч, но договорить не успел – старуха внезапно всплеснула руками и вцепилась в свои космы:
– О чем ты говоришь? Какие «два»? Эта печать должна стоить не меньше пятидесяти. А то и ста! Ста полновесных монет! Значит, за спасение своей жизни он отвалит нам… не меньше двадцати!
– Ты же только что сказала, что не собираешься его лечить! И ни за что к нему не подойдешь! – ехидно ухмыльнулся Марч, расслышав в голосе знахарки нотки алчности.
– А зачем подходить-то? – искренне удивилась старуха. – Печати моя помощь не нужна – вон, кровь давно заговорила, жар уже сгоняет… Побольше жизни, регулярное питание – и через пару месяцев он даже сможет самостоятельно ходить…
– Ну, и чьей жизнью мы с ним будем делиться? – хмуро поинтересовался Оглобля. – Мне своей как-то не хочется…
– Дурень! – фыркнула Ярена. – Твоей-то зачем? Отвезите его в Седое урочище и оставьте в кошаре… Овец там – море… Каплю жизни с каждой – и он быстро придет в себя. А животные даже не почувствуют. Впрочем, если парочка-другая и подохнет, то включим их стоимость в плату за лечение…
– А… кто смотреть-то за ним будет? – задумчиво почесав в затылке, поинтересовался Марч. – Кормить, поить, мыть? Одними овцами тут не обойдешься!
– Марыська! – пожала плечами старуха. – Чай, не первый мужик в ее руках… Сказать, чтобы держалась подальше, и все…
– А… Рогатине говорить будем? – Оглобля вернулся к поленнице и аккуратно положил полено туда, откуда взял. – Староста все-таки…
– Угу… – кивнул Лисица. – Будем. И не только говорить, но и делиться…
Глава 5
Мейн Лоуд Молния
Первую половину дня мейн Лоуд умирал со скуки: в том, что делали на полигоне лучшие студенты третьего курса стихийного факультета, не было ничего интересного. Обладатели алых нашивок на ученических мантиях[23 - Алая нашивка на мантии демонстрирует статус отличника.] старательно выплетали канонические печати, наполняли их силой и обрушивали на несчастные мишени. Неподвижные деревянные манекены, облаченные в стеганки, кольчуги, кожаные или бронзовые нагрудники, то и дело вспыхивали, трескались, покрывались льдом или инеем. И наглядно демонстрировали скорость создания и наполнения плетений и точек их фокуса, а также дистанцию, на которой был способен работать будущий боевой маг.
По сути, все те навыки, которые демонстрировали экзаменуемые, пока никуда не годились. Плетения создавались крайне медленно и в непосредственной близости от студента; обретя форму, печати начинали двигаться к мишени с небольшими задержками, а достигнув точки срабатывания, не всегда оказывались достаточно мощными. Но самым слабым местом всех этих Огненных плетей, Ледяных копий и Солнечных брызг была концентрация. Будущие стихийники каким-то образом умудрялись отвлекаться на все, что угодно, включая даже разговоры экзаменаторов! Впрочем, ничего удивительного в этом не было – работать против мечников, под дождем стрел или в секторе атаки боевых магов их еще не учили.
Нет, конечно же, среди них были и своего рода самородки – трое подающих надежду ребят искренне старались копировать работу студентов пятого-седьмого курсов: создавали плетения не линейно, на безопасном расстоянии от себя и порой даже изображали что-то похожее на трансформацию – создание боевого заклинания из нескольких небоевых. Однако во всей их работе не было главного – новизны. Того, что архимаг называл Созиданием: все их печати от первого и до последнего штриха повторяли базовые. И даже создавались так, как рекомендовали преподаватели…
Зато после обеда этой самой «новизны» должно было быть предостаточно: предсказать, во что преобразуют канонические печати перепуганные атмосферой экзамена посредственности, было практически невозможно…
…Первое же плетение, которое создал обладатель потрясающего по объему запаса силы, но тупой, как обух топора, Гешер Дубина, вызвало у эрра Лоуда неподдельный интерес: вместо того чтобы превратить мишень в кусок льда, безумная паутина из алых линий почему-то окутала ее облаком из превратившейся в пар бронзы. А через мгновение до столов, за которыми восседала экзаменационная комиссия, донесся ужасающий смрад – судя по всему, какая-то из частей плетения заставила мгновенно сгнить кожаные ремешки, крепившие панцирь к опорному столбу…
Принимать участие в обсуждении бесталанности Дубины, от отката заклинания покрывшегося инеем с ног до головы, архимаг не стал – закрыв глаза, он старательно запоминал только что увиденную структуру. Стараясь успеть до того, как перестанет действовать активированная им руна Ясности…
– Простите, что прерываю ваши раздумья, мейн[24 - Мейн – уважительное обращение к ректору Академии.], но в Академию только что прибыл верховный маг его величества Азама Манорра эрр Урден!
Услышав еле слышный шепот возникшего за спиной ученика, Молния чуть было не выругался вслух: мало того, что появление в Элинваре верховного королевского мага должно было помешать ему собрать достаточное количество материала для будущих исследований, так еще и наверняка сулило очередные крупные неприятности.
Еще раз пробежав взглядом по узловым точкам запоминаемого плетения и уверившись, что гарантированно сможет создать такую же структуру, архимаг открыл глаза и хмуро поинтересовался:
– Ну, и где он сейчас?
– В вашей приемной, мейн! – Деррик опустил взгляд и виновато пожал плечами.
– Ясно… – вздохнул Молния: судя по выражению лица ученика, и в этот раз эрр Урден отказался от ванны, обеда и возможности отдохнуть с дороги.
Тем временем в центр полигона вышел очередной студент – Винс по прозвищу Затычка. И, церемонно поклонившись экзаменационной комиссии, повернулся к выбранной им мишени.
Вглядевшись в создаваемое им плетение и не увидев ничего интересного, архимаг вздохнул, встал и, прикоснувшись к плечу декана стихийного факультета, угрюмо пробормотал:
– Дальше без меня. Там эрр Урден приехал. Пойду узнаю, что ему от нас надо…
– Хорошо, мейн, – вскочив на ноги и склонив голову, ответил маг. И, услышав характерное шипение устремившегося к цели Ледяного копья, тут же забыл про уходящее начальство.
Увидев возникшую на лице подчиненного ухмылку, мейн Лоуд оглянулся. И, всмотревшись в то, что теперь вдохновенно ваял Затычка, расстроенно покачал головой – судя по отсутствию в плетении блокирующей руны, в ближайшее время магу Жизни, присутствующему на экзамене, должна была подвалить работенка…
…Вопль студента, обожженного собственной Огненной плетью, Молния услышал уже во дворе. И демонстративно постучал себя пальцем по голове.
– А я стараюсь, мейн! – тут же отозвался следующий за ним Деррик.
– Угу… Конечно, стараешься… – раздраженно буркнул мейн Лоуд. – А пряжку собственного ремня ты вчера расплавил, конечно же, специально…
– Так я просто не успевал, мейн! Вы же видели – ко мне неслось Облако льда, и если бы я не…
– Если бы не твоя тупость, ты бы выиграл бой на первой же минуте! – рыкнул Молния и, кивнув воинам, охраняющим вход в Алую башню, рванул на себя дверную ручку.
…За полгода, прошедшие с последнего визита в Элинвар, эрр Урден ничуть не изменился – впалые, покрытые трехдневной щетиной щеки, узкий, похожий на лезвие топора, нос, прячущиеся глубоко под надбровными дугами глаза. А еще – оттопыренные уши, тоненькая, как у цыпленка, шея, и теряющиеся в рукавах мантии жилистые руки.
В истинном зрении верховный маг его величества смотрелся не лучше – весьма посредственный запас силы, каналы, развитые на уровне не самого хорошего студента выпускного курса Академии, и аура, испещренная мутными, с темными разводами, оттенками темно-красного и грязно-зеленого цветов[25 - Темные оттенки красного в ауре человека – свидетельство того, что он жаден до удовольствий, агрессивен, вспыльчив, коварен и ненадежен. Грязно-зеленый – это хитрость, предательство, зависть…].
А вот мелкопластинчатая бригантина[26 - Бригантина – доспех, наклепанный под суконную основу.], надетая эрром Урденом прямо поверх мантии ритуалиста, в истинном зрении смотрелась просто ужасающе: чуть ли не каждая четвертая пластина, просвечивающая[27 - Просвечивающая – в истинном зрении.] сквозь зеленый бархат, горела какой-нибудь руной! Причем не просто так – фигура королевского мага была укутана в кокон из доброго десятка сложнейших плетений, большинство из которых взаимодействовало между собой!
«Ничуть не удивлюсь, если окажется, что и тело у него сплошь покрыто татуировками…[28 - Татуировки тоже могут быть использованы в рунной магии.]» – мысленно усмехнулся архимаг. И, церемонно поздоровавшись со Щепкой, перевел взгляд на его спутников.
Оба телохранителя, с разноцветными татуировками на лицах, в юшманах[29 - Юшман – кольчато-пластинчатый доспех.] поверх длинных, до колен, кольчуг, смотрелись не менее угрожающе, чем их хозяин – защищенные рунами чуть ли не от всех видов магии, они могли выдержать две-три атаки пары хороших стихийников. Или выстоять минуты три против доброго десятка мечников.
По достоинству оценив пластику и стать обоих телохранителей, Молния перевел взгляд на третьего спутника эрра Урдена. Если бы не пустой, абсолютно ничего не выражающий взгляд и не силовой поводок, идущий к эрру Урдену, молоденькую и довольно симпатичную жрицу второй категории можно было бы принять за содержанку…
– Вы удовлетворили свое любопытство, мейн? – решив, что молчание слишком затянулось, раздраженно поинтересовался эрр Урден. – Может, все-таки спросите, что именно привело меня в вашу Академию?
– Простите, эрр, но я привык обсуждать серьезные вопросы с глазу на глаз, – стараясь не реагировать на хамство, ответил Молния.
