скачать книгу бесплатно
Сэм опустил пистолет. Освирепев, волк снова встал на дыбы и, нависнув над ним, оскалил длинную пасть, похожую на акулью из-за обилия клыков.
– Это никакой не волк, – прошептал Сэм, и Ганс вцепился зубами ему в плечо.
Тот пронзительно вскрикнул, и оборотень сомкнул челюсть так сильно, что струйками брызнула кровь. Он оторвал Сэма от пола и ударил лапами ему в грудь, отбросив на несколько метров дальше по коридору.
А затем посмотрел на меня.
– Ганс Фредерик Хармонд!
Оборотень передернулся, неестественно содрогнулся от звука своего имени и повернул морду к Коулу, удерживающему в одной руке ломоть хлеба, а в другой – мою серьгу.
– Ганс Фредерик Хармонд, – повторил Коул еще раз и всадил острие серьги в подушечку своего пальца. Та с легкостью проткнула его, и палец побагровел. – Ганс Фредерик Хармонд!
Он повторил его имя трижды – и трижды капнула кровь, пропитывая мякоть свежего хлеба, будто вареньем. Волк замер, и Коул швырнул багет ему в лапы. Волк вонзился в него зубами, жадно слизывая капли шершавым языком, и, когда от хлеба остались одни крошки, прилипшие к его перепачканной морде, кости волка вдруг стали ломаться изнутри. Дробление и хруст, как будто кто-то наступил на печенье, – с таким звуком выкручивались лапы зверя, ребра, таз, шея. Его будто сложило пополам, и Ганс взвыл от боли, рухнув навзничь.
Коул отступил, вытирая кровоточащий палец о штанину.
– Он скоро перевоплотится, – прошептал он и бросил панический взгляд на Сэма, съежившегося под окном. Пол под ним тонул в крови. – Одри, ты сможешь… позаботиться о нем?
И я все поняла. Голос Коула, обычно нейтральный и собранный, сейчас сказал мне больше, чем любые инструкции: увести Сэма, остановить кровь, остановить заражение, а после уложить в постель и заставить забыть. Да, я справлюсь. Ведь именно этим я занималась каждый день своей жизни, до знакомства с Коулом Гастингсом, – исправляла ошибки и заметала улики.
Коул молча вынул из кармана пальто связку ключей и перебросил их мне через весь коридор.
– Вот! Забирай Марту и уезжайте. Я приеду сразу же, как закончу с Гансом. Пожалуйста, не сбей никого на дороге!
Я нервно ухмыльнулась и помогла Сэму подняться. Он старался держаться изо всех сил, но давалось ему это прескверно: кровоточило не только его разорванное плечо, но и верх живота, располосованный когтями от удара в грудь. Сэм что-то невнятно бормотал себе под нос – ругательства вперемешку с обрывками вопросов, – а я упрямо вела его вниз, надеясь, что болевой шок и адреналин не позволят ему заметить, как волк, забившийся в угол, на глазах меняет шкуру на человеческую кожу.
Посадив Сэма в машину, я бегом вернулась наверх и ввалилась в детскую комнату, ища Марту.
– Я сама собрала рюкзак. Мне его мама подарила, – раздалось за спиной, и уже в дверях я увидела девочку в полной боеготовности: сиреневая курточка, башмачки и кулек вещей за плечами. – Что это? Папа?
Она покачнулась в сторону коридора, залитого кровью, где ревел и метался по полу Ганс. Схватив малышку, я прижала белокурую голову к себе, зажимая ее уши, и быстро спустилась вниз, вынося Марту из дома.
– Я не хочу уезжать без папы! – взвизгнула она, взвинтившись в моих руках, мне с трудом удалось затолкать ее в машину. – Пожалуйста, давай возьмем папу с собой!
– Папа не может поехать сейчас с нами, милая. Ему надо отдохнуть.
– Я не поеду без папы! – разрыдалась Марта, пытаясь отстегнуть ремень безопасности. Я перехватила ее крошечные руки, ласково вкладывая в них шерстяного мишку, который вывалился с сиденья под колеса машины.
– Знаешь, там, куда мы едем, живет очень большой и пушистый кот по имени Штрудель. Он обожает, когда его тискают и обнимают.
– Котик? – Марта недоверчиво нахмурилась, сморгнув жемчужины слез, и вытерла лицо рукавом куртки. – Ладно.
Облегченно вздохнув, я захлопнула двери автомобиля и села за руль.
Мне потребовалась минута, чтобы прийти в себя и все осознать. Впервые со времен ковена я снова несла ответственность за чьи-то жизни. Убедившись, что Сэм, заляпавший кровью пассажирское сиденье, еще дышит, я проверила Марту через зеркало заднего вида. Выжидающе стуча туфельками, она обняла рюкзак вместе с мишкой и робко перегнулась в проем между сиденьями, чтобы дотянуться до Сэма.
– Кажется, дяде плохо.
– Ну, хоть кто-то заметил, – прохрипел он, жмурясь и судорожно перевязывая плечо кашемировым шарфом Коула, найденным в бардачке. – Мы когда-нибудь поедем?! Или ты не знаешь, как заводится эта штука?
Встрепенувшись, я повернула ключ зажигания, предусмотрительно оставленный Коулом в разъеме, и вдавила ногу в педаль газа. Уроки вождения Рэйчел не прошли даром, и, сумев без происшествий выехать на дорогу, я двинулась по навигатору к дому.
– Подожди… – Сэм встрепенулся, на миг отвлекшись от своих ран и выглянув в окно. – Куда это мы? Ты разве не должна отвезти меня в больницу?
Я не нашлась что ответить. Не позволяя панике взять верх, я продолжила ехать согласно карте, и тогда Сэм истерично рассмеялся.
– Ну да, зачем мне уколы от бешенства, когда животное, которое меня покусало, совсем не животное? Не хочешь рассказать, что за бесовщина там творилась, а, куколка? – Сэм фыркнул, ничуть не удовлетворенный моим затяжным молчанием. – Не гони ты так! На спидометр посмотри. Расслабься, мне уже лучше… Не подохну. По крайней мере, пока не получу объяснений!
Последнее слово Сэм не сказал, а прокричал мне в ухо. И если бы не ребенок на заднем сиденье машины, то он бы точно сказал мне еще пару крепких словечек. Но вместо этого он только отвернулся, пока я ворочала руль трясущимися руками, сосредоточившись, чтобы не снести светофор.
Благо доехали мы быстрее, чем Сэм успел разбушеваться. Помогая вылезти сначала Марте, а затем и ему, я вцепилась Сэму в рукав, не давая сбежать или упасть. Дотолкав его до квартиры Коула, я надежно заперла входную дверь, чтобы никто из них двоих не удрал.
– Марта, – обратилась я к девочке, поспешно стягивая с нее ветровку и ведя в спальню. – Ты голодная?
– Нет, – затрясла хвостиками та. – А конфеты есть? Где котик?
Я свистнула, привлекая внимание Штруделя, и, перехватив его при попытке к дезертирству, подняла на руки и передала в теплые объятия Марты, пищащей от восторга. Проведя ее вместе с котом в спальню Коула, я усадила их на заправленную кровать и не придумала ничего лучше, чем включить проектор с мультиками.
Дождавшись, когда ее увлечет «Секрет крыс» и рисование карандашами в детском альбоме, я бесшумно прикрыла за собой дверь и вернулась в коридор.
– Теперь ты, – сказала я Сэму, сгорбившемуся на обувном пуфике Коула.
Он скептично нахмурился и поднял глаза, смотря на хрустальную люстру под потолком.
– Вот это берлога, – присвистнул он. – Да наш бравый детектив, оказывается, мажор! Как та штука называется, которую ты включила мелкой в спальне?
– Проектор.
– А телевизор уже не в моде?
Я вздохнула и, запрыгнув на стул, достала с верхней полки на кухне аптечку.
– Идем в ванную.
– Помыть меня хочешь? Или утопить?
– Еще не решила.
Сэм передразнил меня сиплым, булькающим голосом, и я поняла, что он только храбрится, хотя дела его плохи: дойдя до ванны лишь с моей помощью, он тут же рухнул на бортик, зашипев, когда я попыталась отодрать от кожи хлопковую рубашку. Та намертво припеклась к ране.
– Всего пара царапин… – снова завел он старую песню, и я прижала ладонь к его губам, а затем рванула прилипшую ткань на себя.
Сэм дернулся, едва не прокусив мне ладонь, и, виновато потупившись, я принялась торопливо расстегивать оставшиеся пуговицы.
– Давай раздевайся, а то вся кровь засохнет, и тогда одежду точно придется отрывать от тебя вместе с кожей.
– Вроде бы говоришь омерзительные вещи, а меня все равно заводит.
Я покосилась на Сэма. Следя за мной из-под опущенных век, под которыми тянулись глубокие тени, он оскалился в несносной улыбке, и тогда я опустила взор ниже. На плече, разорванном поперек, не было живого места. Скинув разодранную рубашку Сэма на пол, я нашла еще одну рану прямо под ребрами – длинные полосы от когтей. Над ними, уходя вверх, тянулась дорожка темных волос и родинок, которые украшали тело помимо пары татуировок.
– Хочешь прочесть мне сказку перед сном? – спросил Сэм, когда я, помчавшись в гостиную, притащила вдобавок к аптечке свой гримуар. – Кто ты такая, Одри?
Листая страницы, я постаралась сохранить самообладание, но не выдержала.
– Ведьма.
– Хм, – многозначительно изрек Сэм, ничуть не изменившись в лице. – А тот волк…
– Оборотень.
– Так я и думал. А Коул тоже ведьма? То есть колдун или…
– Нет. Он… почти человек.
– Почти, – ухмыльнулся Сэм. – Допустим, ты сейчас говоришь абсолютно серьезно, а не с целью довести меня до нервного срыва и посмотреть, как я плачу, точно девчонка… Почему ты рассказываешь мне это?
– Потому что уже через полчаса я сделаю так, что ты забудешь этот день.
– А что ты собираешься делать прямо сейчас?
– Спасать твою душу.
На этом вопросы у Сэма иссякли, и я вдруг осознала, что коленки у меня предательски дрожат. Сэму, к счастью, было все равно: по его взгляду стало понятно, что он верит в мои россказни не больше, чем я верю в то, что его раны безболезненны. Стараясь не отвлекаться на приступы искренности, я взялась за антисептик и бинты.
– Черт! – воскликнул Сэм, когда я наклонила над его торсом пузырек с прозрачной жидкостью и та запузырилась на коже, дезинфицируя. – Если ты и впрямь ведьма, то что, нет никакого другого чудодейственного способа быстро поставить меня на ноги?!
– Я молодая ведьма, – оправдалась я, стирая сгустки крови, собравшиеся на рваных краях его изувеченной плоти. – Считай, новичок.
Я услышала, как скрипят зубы Сэма, будто на них был песок, – он откинул назад голову, кривясь, когда я проделала то же самое с его животом, поливая антисептиком и ярко-розовые полосы на боку.
Продев бинт под рукой Сэма и обмотав его тело в несколько слоев, я глубоко вдохнула.
– Хотя бы кровь остановилась, – обрадовалась я, но следом за этой новостью пришла следующая: если первая проблема устранена, то пришел черед решать вторую.
Заражение.
– Оборотень, – вдруг произнес Сэм пересохшими губами. – Разве от его укуса ты сам им не становишься?
Я посмотрела Сэму в глаза.
Чтение мыслей – прерогатива ведьмаков, но Сэм был исключением. Для того, чтобы видеть человека насквозь, ему не нужна была магия – детективный опыт с лихвой восполнял ее. И как мне только хватало раньше смелости лгать ему прямо в лицо?
– Я не допущу этого, – пообещала я, приседая на корточки, чтобы поднять свою книгу с душевого коврика, который уже залила кровь Сэма, оставляя алые кляксы.
– Что особенного в Коуле Гастингсе?
Я снова открыла гримуар на странице про versipellis – сменяющих кожу – и встала напротив Сэма. Эти разговоры сбивали с мысли. Будто яд, текущий в его жилах, внушал ему отвлечь меня и дотянуть до момента, когда тот успеет въесться в костную ткань, и всякая магия станет бессильна.
– Что есть в нем такого, чего нет во мне?
Я прижала книгу корешком к подбородку и встревоженно глянула на Сэма. Его лицо осунулось, изнеможенное, будто он неделю не выходил из ночного патруля. Мертвенная бледность, с которой я доставила его в квартиру Коула в центре Бёрлингтона, сменилась на тошнотворный зеленый оттенок. Красные капилляры и сосуды просвечивались под кожей, как флуоресцентные.
– Его глаза, – ответила я. – Карие.
– Самый обычный цвет…
– Вовсе нет.
– Ага. Значит, ты влюбилась в него из-за глаз, – прыснул со смеху Сэм, неуклюже покачнувшись на бортике ванны, и я удержала его, ухватив под локоть. – И все?
– Ну, еще мне его кудрявые волосы нравятся и то, что он с легкостью может повесить новые шторы, даже не забираясь для этого на кухонный стол. Сэм, ты задаешь мне неправильные вопросы… Нельзя влюбиться в человека за что-то конкретное. Это происходит само собой, а лишь потом тебе начинает казаться, что все случилось из-за красивых глаз да кудрей. Но ведь на самом деле причина совсем не в них…
– А может, как раз в них? – вскинул брови Сэм. – В мелочах… Может, будь у тебя глаза зеленые, а не серые, то и мне было бы плевать на тебя с высокой колокольни?
Сэм схватил меня раньше, чем я успела понять, что вскочил он вовсе не от внезапной и острой боли в плече. Его пальцы – цепкие, сильные, холодные на фоне кожи, охваченной жаром, – сдавили мое запястье так сильно, что я выронила книгу, ахнув. Сэм обездвижил меня, и все, что я смогла, обескураженная, – это уткнуться носом ему в щеку, стараясь не слиться с его быстрым и рваным дыханием, из-за которого заразным казалось уже не волчье проклятье, а это безумие.
Я подняла руку и приложила ладонью к горячему лбу Сэма, блестящему от испарины в свете ламп и зеркал.
– У тебя лихорадка. Обращение началось…
– На кой черт тебе сдался наш захолустный городишко? – прорычал Сэм мне в лицо, буравя взглядом, подернутым яростью, в которой была виновата отрава, что жгла его тело изнутри. – Ты будто сама Шамплейн… Это проклятое ледяное озеро с мифическим чудовищем, обитающем на его глубине! Коул когда-нибудь говорил, какие у тебя красивые губы? – он надавил большим пальцем на мою нижнюю губу так, чтобы та приоткрыла ряд нижних зубов. – У тебя на лице ни одной родинки, ни одной веснушки. Как чистое полотно. – Его палец скользнул влево, очерчивая линию моей челюсти. – Каждый раз, как представляю тебя, ощущаю себя лютым извращенцем. Ты ведь еще совсем девочка… Зачем Коул втянул тебя в это расследование? Он не имел права. Ты этого не заслужила – быть частью такого дерьма. Пожалуйста, уезжай из города…
– Сэм, – спокойно сказала я, хладнокровно встречая его взор. – Отпусти меня. Сейчас же.
Он столкнулся со мною лбами, и я почувствовала привкус соли во рту: его поцелуй походил на морскую волну Мертвого моря, что обжигает до сукровицы.
– Ты не должна умереть в этом чертовом городе!
– Сэм!
Я схватила дезодорант, стоящий на ванной полке, и хорошенько приложилась им о его висок. Руки Сэма, обившиеся вокруг моей талии и задирающие кофту, разжались. Мне не хотелось добавлять ему больше травм, чем у него уже было. Поэтому, толкнув его назад, я подняла Книгу и стремительно начала:
– Шкура. Зубы. Вой, – Сэм осел на бортик, обхватив голову руками. – Когти. Копья. И огонь. – Он ударил кулаком по стенке, и плитка пошла трещиной. – Что выжигает порчу крови. Вожак людей, вожак волков. Оба – жертвы для богов. Шкуру сняли, бой утих. Вожак людей их победил!
Я повторила это несколько раз, боясь, что заклинание не сработает, но оно работало. Спина Сэма выгнулась. Он упал, выташнивая на коврик то, что походило на деготь, но пахло в десять раз противнее: кислая черная жижа, которая копилась внутри его тела и распространялась по венам, отравляя вместе с телом и душу. Магическое кровопускание.
Сплюнув едкую гниль, Сэм захрипел и принялся заваливаться на бок. Я придержала его, сев рядом, и помогла подняться, отложив Книгу на стиральную машину.
Я довела Сэма до дивана в гостиной и аккуратно уложила, уже представляя, как раскричится Коул, когда увидит изгаженную ванну и перепачканные подушки. Смешав в глубокой фарфоровой миске ивовую кору и розовое масло, я залила смесь крутым кипятком и, смочив в нем полотенце, приложила к лицу Сэма, стирая свежие красные градины с его щетины, рта и шеи. Веки, устало сомкнутые, трепетали от моих прикосновений, как крылья бабочек. Я тщательно промыла тем же полотенцем и рыжие волосы. Они стали походить на кораллы, о которые можно порезаться. Сэм ежился от озноба, стискивая побелевшими пальцами ремень собственных штанов, и, укрыв его сверху шерстяным пледом, я вдруг увидела, что он открыл глаза и в упор разглядывает меня.
– Значит, ведьма, – прошептал он. – А теперь ты сделаешь так, чтобы я обо всем забыл? У тебя и для этого особое заклинание есть?
– Да, – соврала я. – Все, что от тебя требуется, – это заснуть. Отдыхай, Сэм.
Впервые в жизни Сэм Дрейк оказался послушным. Он зарылся глубже в одеяло и прислонился виском к спинке дивана. Дыхание его сделалось размеренным, и мне тоже дышать стало легче. Я наклонилась и, запечатлев на его остывающем лбу целомудренный поцелуй, отстранилась, оттягивая резинку для волос, сдавливающую запястье.
– Эго, Спор и Блуд, – шепнула я в воздух. – Кажется, настал ваш звездный час. Пора отрабатывать пончики!
