скачать книгу бесплатно
– Эй! – окликнул нас Гидеон снизу. – Я, вообще-то, постелил Одри на диване…
– Она ляжет со мной.
– Но…
– Спокойной ночи, Гидеон.
Если это было и не завершение их конфликта, то хотя бы тайм-аут. Уже неплохо.
Комната Коула будто осталась нетронутой с его школьных времен: воздушные змеи под потолком, флуоресцентные наклейки-звезды на шкафах, горящие неоновым зеленым в темноте; доисторический радиоприемник и двухспальная, но узкая кровать с одеялом в клетку. Я нашла ее на ощупь и, бесстрашно переодевшись прямо перед носом Коула (в таком освещении все равно ничего не было видно), забралась поскорее в постель, пропитанную запахом сонных трав, которыми была набита подушка.
Коул шуршал где-то в изголовье, и я уставилась в потолок, пока он вытаскивал из шкафа одеяла и подушки, сооружая из них на полу спальник. Рухнув на него пластом, Коул затих, и я затихла тоже.
– Теперь понятно, почему я так не понравилась Гидеону, – осмелилась сказать я чуть позже, и Коул лениво поморщился, даже не размыкая глаз от усталости.
– Ты не понравилась ему не потому, что ведьма. Гидеону в принципе никто не нравится, – хмыкнул Коул. – Он всегда был сварливее нашей бабки, а ей, чтобы ты понимала, было за восемьдесят. Да к тому же она, как оказалось, в прошлом охотилась на ведьм. Теперь представь себе весь масштаб невыносимого характера Гидеона.
– Мне кажется, он хороший, – призналась я, чуть-чуть приукрасив слово «пугающий», и повернулась на бок, наблюдая сверху за Коулом, растянувшемся возле кровати. – Гидеон очень любит тебя. Это факт.
– Не лгал бы, если бы действительно любил так сильно, как ты мне твердишь.
– Иногда близкие лгут во благо. Так им кажется.
– «Кажется», Одри. Это слово здесь ключевое.
Я вздохнула, побоявшись спорить с ним, и натянула одеяло до самой шеи, пытаясь забыть это колкое ощущение под челюстью, куда еще недавно впивался кончик разделочного ножа.
Коул зашелестел одеялом, устраиваясь поудобнее, и я свесилась с края постели снова, чтобы еще раз взглянуть на него. Взлохмаченный и помятый, он подложил под кучерявую голову руки: локоны окрасились в черный с наступлением ночи. Его живот вздымался от глубокого дыхания, и я отметила, что не такой уж он и тощий: под футболкой проступали рельефные мышцы, пускай он и был длинным, как каланча. Одеяло с трудом доходило до его босых ступней. И я подавила смешок. Коул сощурился и зевнул, но я поняла, что он лишь притворяется сонным, а на деле с трудом сдерживает тремор и обдумывает все, что поведал ему Гидеон. Его глаза еще были красными, а губы сжимались.
– Ты правда собираешься спать на полу? – решилась спросить я, чтобы отвлечь его. – На кровати обоим места хватит.
Коул отреагировал не сразу, но, когда повернулся, то побелел еще сильнее. Я почти пожалела, что предложила ему это.
– Спать с тобой? – уточнил он с надрывом. – В одной постели то есть?
– Да. Можем взять разные одеяла. Или три одеяла… Одного для тебя маловато будет, шпала.
Я ухмыльнулась, когда мне удалось его развеселить: рот Коула расслабился и изогнулся, но Коул остался лежать на полу, будто окаменевший. Я вздохнула и отодвинулась, демонстративно освобождая ему нагретое место.
– Или ты соблюдаешь завет целомудрия? Тебе страшно ночевать с ведьмой? Бу!
Коул ухмыльнулся и, к моему потрясению, поднялся, бросая на свободную половину постели одеяла. Устроившись рядом, он, кажется, стал постепенно оттаивать, как мороженое: сначала перестал подгибать ноги, распрямился, а после и вовсе раскинул руки. Единственное, что выдавало его напряжение, – конвульсивно сжимающиеся пальцы, которые Коул пытался спрятать под подушку, чтобы унять тревогу и наконец-то заснуть.
– Где твое зеркало? – спросила я, когда эти его танцы на постели выбили и из меня сон.
– Забыл в машине.
– Тебе нужно что-нибудь держать в руках, чтобы заснуть, да? – спросила я, садясь. – Что-нибудь похожее на зеркало или… Может, сгодится что-нибудь мягкое?
– Люблю мягкое, – шепнул Коул, но вдруг скривился. – Гидеон сказал, что я не болен. Это из-за синдрома я позволял себе эти компульсии. Но раз никакого синдрома нет, я не должен больше…
– Привычка – это не болезнь, – подбодрила Коула я, и его глаза выражали куда больше благодарности, чем могло вынести мое сердце. – Ты просто привык вечно теребить в руках какую-нибудь безделушку, вот и все. В этом нет ничего плохого. Ты сказал, что любишь мягкое? Какая-нибудь ткань?
– Угу, – Коул слабо кивнул, ерзая. – Одри, необязательно…
– Шелк сгодится?
Я перегнулась через тумбу и дотянулась до рюкзака, стоящего у стула. Расстегнув первый попавшийся карман, я всучила в неугомонные руки Коула небольшой кусочек шелковой ткани.
– Что это? – поинтересовался он, и его пальцы заскользили по гладким швам.
Он сразу переменился, откинулся на подушку и вздохнул, умиротворенный. Я же абсолютно перестала дышать и, судя по растекшемуся жару, зарделась до корней волос при виде того, что всучила Коулу в руки: лунный свет из окна падал на шелковые трусы.
– Это… Г-хм… Мое нижнее белье. Ничего другого подходящего не нашла, – оправдалась я, решив, что лучше прозвучать уверенно, как будто так и задумывалось.
Коул приоткрыл один глаз. Побоявшись смотреть на меня, чтобы тоже не сгореть со стыда, он смял трусы в одной руке и отвернулся, перекатившись на бок лицом к двери.
– Мне нравится. Спасибо.
– Ага. Обращайся.
– Хм, действительно чистый шелк…
– Можешь оставить себе. Дарю.
– Ты правда даже трусы из шелка носишь?
– Коул!
Он замолчал, и я облегченно зарылась в одеяло, тоже перевернувшись на бок спиной к его спине. Выступающие лопатки Коула касались моих – и жар, что источала его кожа, быстро передался мне, грея не только снаружи, но и внутри.
– Ты останешься?
Я почти провалилась в сон, когда на поверхность меня вновь выдернул его шепот. Почувствовав, что жар усилился и Коул прижался ко мне спиной совсем вплотную, я покрылась мурашками.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты ведь не уйдешь после того, что рассказал Гидеон? Я – охотник на ведьм. Не лучший кандидат в напарники и уж точно не лучший сосед по квартире.
– Выжившая Верховная с клептоманией, которую пытается убить собственный брат-близнец, – тоже не лучшая соседка.
– Что правда, то правда.
Я толкнула Коула под ребра локтем, и он глухо рассмеялся.
– Останься со мной, Одри, – прошептал он так близко, что я вздрогнула и едва не повернулась, решив, что он навис надо мной. – Пожалуйста. Я хочу тебя защищать. Ты сама слышала… Охота на ведьм – это может быть охота и на твоего брата. То, что тебе нужно. Охотник, защищающий Верховную ведьму и убивающий тех ведьм, что хотят ей навредить.
Я не нашлась что ответить и вжалась в подушку, когда рядом раздалось:
– Не наказывай себя снова.
– Что?
– Ты вечно наказываешь саму себя одиночеством, когда чувствуешь вину. Поэтому и сбегаешь. Я не хочу оставаться без тебя, Одри.
В груди что-то предательски надломилось. Я зажмурилась, проглатывая ком слез при звуке имен, проносящихся в голове: Рэйчел, Дебора, Ноа… Мое одиночество никогда не было добровольным, как считал Коул, но в одном он был прав: быть одной – сущее наказание.
– Гидеон, конечно, вряд ли обрадуется, – протянул Коул. – Но он тоже тебя защитит, если я попрошу. Все будет хорошо, Одри. Верховная ведь не может жить без ковена вечно, верно? Думаю, из нас двоих выйдет неплохой ковен.
Во сне мне показалось, что Коул обнимает меня, но, проснувшись и обнаружив поутру другую половину постели пустой и холодной, я убедила себя, что мне действительно просто показалось.
VIII
Покой
Я почти до полудня валялась в постели только потому, что Гидеону и Коулу требовалось поговорить наедине. Слушая хриплые голоса, до того похожие, будто сам с собой разговаривал один человек, я знала, что поступаю правильно: не суюсь в семейные разборки и даю возможность Коулу самостоятельно уладить конфликт с братом. Он вскочил на ноги с рассветом, желая закончить все распри до моего пробуждения. Я ничего не имела против, чтобы бездельничать дольше положенного, разглядывая плакаты музыкальных групп и старые рисунки Коула. Однако в тот миг, как мой живот заурчал, время Гастингсов вышло.
– Слушай, я должен спросить… Ты когда-нибудь чувствовал, что хочешь убить ее?
Я остановилась на середине лестницы и пригнулась, сев за перилами.
Застегивая сапоги, Коул глумливо повел бровью и без тени веселья ответил:
– Постоянно, да, но я уверен, что это нормально. Любой бы захотел убить ее, если бы узнал поближе.
Я фыркнула в кулак и юркнула назад на второй этаж, успев прежде, чем Гидеон обернулся.
– Тогда все в норме, – снова раздалось снизу. – Я тоже прекрасно контролирую свои инстинкты. Разве что Одри в самом деле держит тебя под действием приворотного зелья… Правда же не держит, да?
– Гидеон!
Дверь хлопнула, и я, облегченно вздохнув, подождала еще пару минут для правдоподобности, прежде чем спуститься.
– Доброе утро, Инквизитор, – поприветствовала я бодро Гидеона, уже занявшегося готовкой.
Он приветственно махнул мне поварешкой.
– Доброе утро, Салем. Садись завтракать.
Я оглядела гостиную, где кроме Гидеона, виртуозно подбрасывающего на сковородке румяные блинчики, сидели облизывающиеся звери. Нетерпеливо виляя хвостом, Штрудель широкими зрачками-блюдцами следил за летающими блинами, а Бакс капал слюной себе на брюхо.
Я присоединилась к этой паре, не менее голодная, сев у стола и отхлебывая домашнее какао из кружки.
– Спасибо, – поблагодарила я Гидеона, когда тот поставил передо мной тарелку. – А куда подевался Коул?
Он плюхнулся рядом и, неохотно поделившись с псом и котом одним из блинов, свернул другой трубочкой и принялся заливать кленовым сиропом.
– Уже поел и возится с Меркурио в конюшне. Сказал, что хочет прокатиться разок-другой перед отъездом.
– Вы ведь помирились, да? – решилась спросить я, и Гидеон сдержанно кивнул. – Вчера вышло очень… неловко. Ну, когда ты приставил нож к моему горлу и вдруг вошел Коул, а затем началась эта перебранка и…
– Да, Одри, я понял.
Мы оба переглянулись и продолжили завтрак в гробовой тишине.
Охотники. Ведьма могла столкнуться с ними лишь единожды, ведь для нас такие встречи всегда заканчиваются смертью. Моему ковену везло не навлекать на себя эту беду многие столетия… И вот я – первая из Шамплейн, которая не просто нарвалась на охотника, но и осталась жива.
А теперь сижу здесь и завтракаю с одним из них.
Входная дверь распахнулась, и Коул впорхнул следом за сквозняком, встреченный возбужденным лаем Бакса. Он на ходу своровал с тарелки Гидеона пару блинов и быстро запихал в рот, пока тот не успел возмутиться.
– Не хватает соли, – вынес Коул свой вердикт, громко жуя, привычно взлохмаченный и сияющий после поездки на лошадях. – Одри! Ты уже проснулась. Готова ехать?
Он дернул меня за рукав, и, отложив вилку, перепачканную в меде, я подняла на него глаза. Прошлая ночь откликнулась покалыванием румянца на щеках. Отчего-то – быть может, как раз от воспоминаний о вчерашнем – я смутилась, но меня быстро отрезвил ядовитый запах, перетянувший на себя все внимание.
– Ты что, чистил стойла? – спросил Гидеон, подавив рвотный рефлекс. – От тебя за версту несет навозом. Мы тут едим вообще-то!
– Это не навоз. Меркурио сбросил меня в болото, – оправдался Коул и, заметив, что я скривилась не меньше его брата, обреченно выдохнул: – Ладно, сначала приму душ. Оставьте мне пару блинчиков!
Спустя полчаса мы с Гидеоном стояли на крыльце в ожидании, пока Коул, отмывшийся и терпко пахнущий лосьоном, подготовит машину. Он тщательно чистил ее от листьев, стараясь не уколоться о ветки шиповника, которые ветер принес на лобовое стекло невесть откуда.
– Я не извинился за свое поведение, – вдруг сказал Гидеон, даже не удосуживаясь повернуться, будто смотреть мне в глаза было выше его достоинства. – Я повел себя некрасиво. Надеюсь, ты понимаешь почему. Мне все еще не по душе, что мой брат живет вместе с ведьмой…
Я чуть не подавилась грушей, стащенной из фруктовой корзинки на кухне. Разговор Коула и Гидеона длиной в несколько часов остался для меня тайной. Я сумела подслушать лишь обрывки фраз: советы, как сосредотачивать свой охотничий дар, крики да ругань. Как же я упустила момент, когда Коул раскрыл ему наши секреты?
– Ты одна из ковена Шамплейн, – продолжил Гидеон приглушенно, не сводя с леса глаз, в которых плескалась вся зелень Вермонта. – Наверно, Коулу не стоило так много болтать, но в его оправдание скажу, что я бы не отпустил вас, пока не узнал детали. Жаль, что тебе пришлось услышать обвинения в адрес твоей Верховной вчера. Слышал, ваш ковен постигла ужасная участь. Тебе и впрямь повезло, что ты успела спрятаться.
Я постаралась сохранять спокойное лицо, пока соображала, о чем говорит Гидеон. Он знал обо мне все и ничего одновременно: Коул не соврал ему, но не стал рассказывать, что я и есть та самая Верховная. Дозированная правда – лишь то, что знать Гидеону было позволено.
– Одри Маршалл, – поддержала версию Коула я, натянуто улыбнувшись. – Приемная дочь Рэйчел Маршалл. Она тоже была атташе, как ваши родители.
– Тогда ты знаешь, – прошептал Гидеон.
– Знаю что?
– Что значит быть атташе. Быть атташе – это умирать за ведьм.
Я промолчала, чувствуя, что мы оба понимаем, о чем идет речь: не просто об атташе, а о Коуле. Там, где слышалось слово умирать, на самом деле звучало «а если Коул умрет?». Скулы у меня свело, но я не дрогнула, не выдала того же страха, что терзал и Гидеона: связавшись с ведьмой, Коул может захотеть заняться ремеслом покойных родителей.
– Ты ведь не знаешь клятвы атташе? – спросил меня Гидеон с надеждой, многозначительно приподняв брови. – Для того чтобы служить ведьме, сначала нужно принести клятву верности. Провести ритуал. Единственная магия, которой подвластны охотники, потому что она создана с их помощью. Ты…
– Нет, – тут же выпалила я. – Я не знаю слов клятвы. Понятия не имею, как это делается.
– Славно, – выдохнул Гидеон облегченно, услышав ложь, которую жаждал услышать всем сердцем, и снова посмотрел на Коула, ругающегося с незакрывающимся багажником. – Любовь – сложная наука для моего брата. Коул никогда не влюблялся и не привязывался к людям, потому что боялся их. Раньше. Ты же делаешь его бесстрашным, а бесстрашие – это безрассудство. Не дай ему умереть из-за тебя или за тебя, потому что иначе ты станешь первой ведьмой за последние триста лет, которую сожгут на костре.
Я нервно сглотнула, и Гидеон добродушно похлопал меня по плечу.
– О, погляди, Коул завел машину! Ну что же, вам пора в путь. Счастливой дороги!
