скачать книгу бесплатно
Как изобрели огнестрел, так и решили, что ничего лучше не бывает, дилетанты несчастные!
А Костя отлично знал, что самое страшное оружие – это человек. Он до сих пор занимался восточными единоборствами. Очень ценил метательное оружие. Любил удавки. И – с удовольствием бы освоил пращу. Не освоил. Но может, все еще впереди?
Естественно, на входе его обыскали. Так же естественно – нашли и отняли пистолет. И скривились в презрительных ухмылках. Чего еще ждать от старика?
Костя знал – чего. Если бы он был уверен, что может положить Кацояна и уйти безнаказанным – он бы и секунды не задумался. Останавливало его другое. Бизнес сильно зависел от него. Женька не удержал бы вожжи. А Костя не хотел садиться в тюрьму, тратить время на юристов и всякую пакость, которая непременно полезет изо всех дыр.
Недаром говорят – не за то вора бьют, что украл, а за то, что попался.
Вывод – Кацояна он бы прикопал под забором лично. Но попадаться не хотелось.
Наезд был построен вполне в кацояновском духе. Косте продемонстрировали фотографии его близких. «Очаровательный дэвчушк, да? И такой мылый малчик! Будет ужасно жалк, если с ными что-ныбудь слючится, да?»
Как Костя сумел не показать вида – он и сам не знал. Но вместо этого только улыбнулся тогда.
«Представь себе, мне наплевать. Они все равно не от Женьки. Только этот тюфяк ничего не знает. А я молчу, чтобы семью не позорить».
Врал он тогда безбожно. Но Кацоян, кажется, поверил. Костя ушел на своих ногах. Живой и целый. И уверенный, что его внуков никто не тронет. Пока не тронет. О сыне он беспокоился чуть меньше – взрослый же мужик! Немного времени он себе выговорил. И стал готовить ликвидацию Кацояна. Нет человека – нет проблемы. Хотя даже условно Кацояна он к людям не относил. Любой, кто угрожает детям, да и вообще – его семье, приравнивался Костей к фашистам – и приговаривался автоматически.
Ему потребовалось ровно три дня. Но за эти три дня и Кацоян успел нанести свой удар.
И Костя лишился сына.
Танюшка… ее смерть тоже была на его совести.
Костя осознанно подставлял сына в надежде на его здравый смысл, на умение защитить себя, но – просчитался. Впрочем, выбора все равно не было. Займись этот подонок его внуками, было бы еще хуже.
Костя не любил вспоминать об этом.
Фактически обе смерти – и жены, и сына, были на его совести. Только Женька умер от пули неизвестного снайпера, а Таня – от тоски. Через два года после его смерти. Врачи говорили – рак. Костя знал – ей было просто безумно плохо без сына. Так она и не смогла оправиться до конца после его потери.
Дети не должны умирать раньше родителей.
Аля тогда тоже резко сдала.
Похудела, побледнела – и целиком посвятила себя детям.
Что-то серьезное у них началось только через три года после смерти Татьяны. Опять-таки Костя ничего не планировал. Он старался не выдавать себя. И Аля действительно ничего не замечала.
Он рассуждал так. Если сейчас он покажет Але, что чувствует, она просто уйдет. И она, и дети… а он останется совсем один.
Этого ему не хотелось.
Эгоистично?
Может быть. Но так у него была хоть какая-то семья. Поэтому Костя сцепил зубы – и продолжил строительство своего бизнеса. И «Леотранс», словно в компенсацию его любви, которую надо было постоянно давить и прятать, рос, как на дрожжах.
Единственное, чего он боялся – была любовь. Он был готов к тому, что Аля однажды придет и скажет: «я хочу выйти замуж за…», а что? Молодая женщина. Красавица. Между прочим, с ней пытались знакомиться на улице – до сих пор. Поэтому он с ужасом ждал этой минуты. «Я собираюсь замуж за…» – и он сделает все, чтобы опять видеть ее, хотя бы видеть… видеть счастливой с другим!!!
Что такое ад?
Ад – это то, что внутри нас. Наши чувства. Наши мысли.
Свой ад мы строим для себя – сами.
И рай – тоже.
Тот вечер он помнил отчетливо и ясно.
Они с Алей были на даче. Вдвоем. Славку отправили в летний лагерь на месяц. Костя считал, что ребенок должен уметь общаться с себе подобными. И такие вот лагеря – отличный полигон для отработки навыков. Славка поехал с радостью. Юля была тогда еще маленькой. И так получилось – доигралась. Ее укусила мышь. Все бы ничего, но мышь могла быть бешеной. Поймать ее на анализы не получилось – и ребенка уложили на уколы под наблюдением врачей. А Алю отговорили ложиться вместе с ней. «Ребенок у вас спокойный. Навезите ей побольше книжек – и нормально. У нас и так места мало… А неделю в больнице ваша дочь перенесет спокойно».
Аля вздохнула – и согласилась. Тем более – это была чистая правда. С книгой Юля могла перенести все, что угодно. Хоть подвешивание к потолку кверху ногами и пироги с начинкой из касторки.
И они сидели одни. На веранде. Догорал закат. И золотые искры плясали в глазах женщины. Костя любовался ей. И безумно хотел сказать о своих чувствах, хоть что-нибудь сказать, но привычка – больше чем десятилетняя привычка – въелась в кровь. Лучше промолчать сейчас, чем пожалеть потом.
Как-то незаметно рука Али нашла его руку. И он наслаждался ощущением прохладных тонких пальцев в своей руке. Хотел погладить их, но не решался. Решилась Аля.
Одним движением. Одним взрывом.
– Я так больше не могу! Довольно!
Она вскочила, как подброшенная пружиной – и убежала в дом. Костя подумал – и пошел за ней. Чтобы увидеть ее – в гневе меряющую шагами комнату. Никто бы не сказал, что она родила двоих детей. Что старшему уже шестнадцать лет! Никто и никогда. Та же стройная фигурка. Те же молодые, сияющие глаза. Такие же сильные движения. Или это верно только для любящего взгляда? И привычно кольнуло сердце старыми страхами. Ждал? Боялся? Вот и дождался. Похоже, кончилась твоя семья. И нечего было воображать себе, что Аля – твоя жена, а твои внуки стали твоими детьми. Не забывай кто ты такой… старик… пусть даже и не чувствуешь себя стариком и дашь фору многим сорокалетним… они – не твои… и Аля, наверное, собралась уходить! Она же сама сказала, что больше не может…
– Что случилось? – осторожно спросил он.
И тут же получил подушкой в плечо.
– Что?! Ты не понимаешь – что?!
И вдруг сломалась. Рухнула на диванчик и замерла там. И тихо, сквозь прижатые к лицу руки:
– Мне надо уйти. Я не могу так больше! Я знаю, ты Татьяну любил! А я… Господи, какая я дура! Почему так получилось?! Почему я тебя полюбила?! Почему так?! Я не могу перестать любить тебя! НЕ МОГУ!!!
Он не сразу поверил тому, что услышал. Несколько минут Костя стоял, как памятник Ленину. А потом опустился на колени перед любимой женщиной…
Потом было многое. Слова, признания поцелуи…
Было – все. И двое счастливых людей, встречающих рассвет – вместе.
Им больше не надо было скрываться. Прятаться. Таиться друг от друга. И они были счастливы. Только не решались признаться детям. Да и вообще – никому.
И – зачем?
Как объяснить глупым и завистливым, что они разрешили себе любить? Теперь – разрешили. Но до смерти Женьки и Татьяны у них ничего не было. Да и быть не могло. А сейчас они были птицами, вырвавшимися из клетки. И радующимися свободе.
Радость нарушилась через пару лет. Славкой. Что-то внук заподозрил. И устроил скандал. Одно утешение, Юля в тот момент была уже достаточно взрослой. И все поняла. Смогла понять. И это было хорошо. Одного ребенка они потеряли. С точки зрения Кости – внука по имени Станислав у него больше не было. Померши. И все тут. Второго сохранить удалось.
А вот во что вляпалась его внучка на этот раз?
Костя коротко и невесело рассмеялся. При коммунизме хоть вампиры не водились! Зато сейчас…
Он отлично помнил, как они с Алей улетели зимой отдохнуть. А вернувшись – нашли Юлю в больнице с воспалением легких и весьма неутешительным прогнозом. Тогда ему впервые стало страшно. Не за себя. За Алю. Как-то она сможет пережить гибель дочери?
Но Юля выкарабкалась. А он – был удивлен впервые за много лет.
В ту ночь он остался вместе с Алей дежурить у постели внучки. И когда любимая вдруг в одну секунду уснула у него на руках, искренне удивился. Это было совершенно непохоже на нее. И еще больше он удивился, когда в палату спокойно вошли трое мужчин.
Без халатов, без бахил, и откровенно ничего не боясь. Они шли странной, плывущей походкой, чем-то непохожей на обычную, человеческую. И Костя понял – они специально чуть шумели при ходьбе. Специально ломали свои движения, искажали их, сутулились, шаркали ногами, старались не показать свою странную, нечеловеческую силу. И старались походить на людей. Иначе он ничего не услышал бы.
Первым заговорил черноволосый тип во всем черном.
– Константин Савельевич? Доброй ночи. Прошу простить наше вторжение, но нам есть о чем поговорить.
– Например?
– О том, как ваша внучка оказалась на больничной койке. Прошу вас не шуметь зря. И не будить вашу жену. Нас никто не услышит. Все спят.
– Неужели?
В это слово Костя вложил всю доступную ему иронию. Брюнет улыбнулся.
– Мы можем усыплять.
– Мы? Николай Второй?
– Нет. Мы – вампиры.
И брюнет улыбнулся, показывая острые, вовсе уж нечеловеческие клыки.
В ту ночь Костя убедился в существовании вампиров. И вовсе не обрадовался этому. Но – принял как данность. Выбора все равно не было. Алю они решили в это не посвящать. И не сталкивать ее с вампирами ни в каком виде. Мечислав помог Косте оплатить и обставить квартиру для внучки. И Костя перевез туда девушку.
Это не было уступкой. Если бы он видел, что Юле лучше оставаться дома, рядом с родными и близкими, он бы так и поступил. И пусть вампиры хоть на окнах виснут! Чеснока у нас много выращивается! Святая вода тоже не в дефиците. Отбились бы! Но Юля физически не могла жить рядом с людьми. Ей просто становилось плохо. Временами. Припадками, которые оставляли ее полностью разбитой. Ночными кошмарами, после которых больные в соседних палатах жаловались на дикие Юлины вопли. Шок? Истерика? Нервный срыв?
Косте были неважны слова. Важнее было другое – если девочку оставить в покое и дать ей прийти в себя – она восстановится. А он пока поработает вместе с вампирами. Мечислав ему, как ни странно, понравился. Редкая сволочь. В красивой, очаровательной упаковке скрывался стальной стержень. С ним можно было иметь дело.
Особенно если сразу показать зубы, а потом по три раза проверять все предложенное вампиром.
Как только Мечислав это понял, он стал относиться к Косте более уважительно. Два битых жизнью человека (пусть один из них уже давно и не человек) нашли общий язык.
И Костя ни разу не пожалел о своем решении.
Потом было многое. Возвращение его внука. Бывшего внука. Куча дел. Много проблем.
Но настоящую тревогу он почувствовал только сейчас.
Черные кляксы. Что это такое? Почему Юля их видит, а он – чувствует? Шестым ли, седьмым чувством, но… Ему было противно даже глядеть на оборотня и ту журналистку. Он безоговорочно поверил Юле тогда. И не прогадал. А потом, от греха подальше, уехал с Алей на дачу. Но сейчас его терзало беспокойство.
– Костенька, ты ужинать будешь? – позвала его Аля.
– Буду, – отозвался он.
Вечером они накрывали на веранде. И любили сидеть, смотреть на закат, разговаривать…
– Когда-то Юлька нам еще внуков подарит, – вздохнула Аля, расставляя чашки для чая.
– Надеюсь, скоро, – улыбнулся Костя. – Только пусть себе мужа найдет.
– И не абы какого! Костя, у тебя никого нет на примете? Может, ее стоит с кем-нибудь познакомить?
Костя только фыркнул. Вообще-то на примете у него был Мечислав. Да, сволочь. Да, гад тот еще. Но вот внучку Константин Леоверенский доверил бы ему, не раздумывая. Именно поэтому. Ей пришлось бы тяжело с Мечиславом какое-то время. Это – так. Но потом, потом они нашли бы друг друга. И рыдали бы от них все окружающие.
– Я подумаю, – ушел он от ответа.
Что заставило его насторожиться? Мотоциклетный треск? Что бы в нем было странного – летом, в дачном поселке? Но в следующий миг Костя уже лежал на полу веранды, закрывая собой Алю, прижимая ее к полу. В стороне вытекала заварка из чайника. А по доскам веранды застучали пули. Недолго. И совсем негромко. Даже на соседней улице не подумают, что это – выстрелы. Глушители, черти б их съели! Автоматная очередь полоснула – и стихла. Но высовываться Костя не торопился.
– Лежи, – шепнул он Але на ухо. А сам протянул руку и сдернул со стола скатерть, досадуя, что оставил оружие в тайничке дома. Больше он такой ошибки не совершит!
Где этот нож, черт его дери?! Да, ножом против огнестрела не многое сделаешь в такой ситуации, но все не даром жизнь продать!
Мотоцикл взревел – и начал удаляться.
Нож нашелся быстро. И он рискнул подползти к ближайшей щели между досками. Никого не было. Аля начала приподниматься, но он резко махнул рукой, приказывая лечь и не двигаться. Надо бы отправить ее в дом, но дверь располагалась слишком неудобно и простреливалась минимум с двух позиций.
А потом скрипнула калитка.
Добивать? Посмотрим…
Но вместо этого раздались испуганные голоса.
– Константин Савельевич, с вами все в порядке?! Это Антон! И Дмитрий! Мы от Валентина, помните нас?
Он помнил эти голоса. И рискнул приподняться. Немного. Но ему хватило. Этих людей он тоже помнил. То есть не-людей. Оборотней.
– Проходите. Где – те?
– Уехали. За ними погнались наши. Как вы?
– В порядке. Мы оба в порядке, – проворчал Костя, поднимаясь – и поднимая с пола Алю, которая дрожала, как испуганная лошадка. – Пройдите в дом и разъясните, что происходит! И вызовите сюда врача, наконец!
– Не надо врача, – отмахнулся Антон. – Мы попросим приехать одного из специалистов Мечислава. Они работают лучше любого успокоительного.
– И когда ждать «специалиста»?
Костя отлично понял, кого подразумевают под этим словом.
– Через полчаса. Как свечереет.
– Вот через полчаса я с вами и поговорю, – отрезал он. – И с ним – тоже. Алечка, все кончилось. Пойдем, я уложу тебя в кровать. Мы живы, все в порядке…
