скачать книгу бесплатно
То Да Сё
Виктор Алексеевич Гончар
Даже если весь мир сходит с ума, всегда найдётся человек, который на вопрос: «Что ты делаешь?», – ответит: «Осим хаим» – «Делаю Жизнь».
Виктор Гончар
То Да Сё
1. ИНТ. ЦИРК ТРИЗИНИ. МАНЕЖ
Шипит вольтова дуга в прожекторе.
На арену, в круг света, вбегает маленький человечек во фраке.
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР:
– Дамы и Господа! Почтеннейшая публика! Только сегодня на арене цирка Тризини французская борьба! Я сказал борьба? Почему я сказал борьба? Нет-с, господа! Простите великодушно бедного шпрехшталме?йстера. Конечно же никакая это не борьба! Нас ожидает Битва! Битва Титанов! Сегодня! Железный Вурлих Третий – потомок Зигфрида и Брунхильды, и Непобедимый Григорий Тарасыч – отпрыск знаменитого ассирийскаго рода шумерских Гельгаме?шей. Они сойдутся в непримиримой схватке за звание Чампиона Бессарабии и Польши. Сегодня же, непобедимый Заикин покажет свою неподражаемую технику турецкого захвата! Сегодня…
2. ИНТ. ЦИРК ТРИЗИНИ. ЗА КУЛИСАМИ
За кулисами уже выстроились борцы. Все при регалиях, все с бицепсами, с торчащими нафиксатуа?ренными усами.
Особняком держится немец фон Вурлих III. Блондин-альбинос, из-за белого трико похожий на большую алебастровую обезьяну.
Рядом его импресарио-переводчик. Маленький толстяк в цилиндре и с сигарой.
Судья-француз, Жан-Марк, замечает у Вурлиха на запястье левой руки кожаный напульсник.
СУДЬЯ:
– Что это? Это нюжна снимать. Рюка до?лжна быть голым. И белый трико? Это, так здесь не принято! Бороться нюжна в чёрном! Белый, это неприлично!
ИМПРЕСАРИО:
– Херр Арбитра! У фон Вурлих рука больной! Неудачный тренинг! Армбанд помогайт немножко держать боль. Но фон Вурлих готов к борьба абсолют! А, белый трико есть часть ревю! На белом хорошо виден кровь. Публи?к нравится, когда в схватка явится кровь.
СУДЬЯ:
– Пардон, месье. Я виню?жден буду иметь согласование с ваш противни?к господин Тараси?ч. Если Тараси?ч скажет – нет. Напульсни?к нюжно снимать.
В это время, в глубине коридора, появляется Григорий Тарасыч. Огромный, в чёрном трико, усищах с бакенбардами. Рядом с ним идёт секундант. Такой же огромный, борец – Данила.
Тут же, навстречу к ним бросается немецкий импресарио. Что-то говорит борцам, оживлённо тыкая в воздух квёлой сигарой. Те, снисходительно нависают над ним. Тарасыч кладёт на плечо немцу свою лапищу. Улыбается. Немец аж приседает.
Наконец все подходят к судье и Вурлиху.
ДАНИЛА:
– Будем бороться, Жан-Марк. Не один ли нам… Этот самый, с кем манеж работать? Белый, так белый.
ТАРАСЫЧ:
– Ну, давай знакомиться, брат-борец: Григорий, Тарасыч, я.
Улыбается, протягивает руку Вурлиху.
Вурлих смотрит на его руку, потом на Тарасыча, но руку пожимает.
ВУРЛИХ:
–
Фон Вурлих. Барон
ДАНИЛА:
– Вот те на! Фон-барон!
Тут, с манежа раздаётся истошный крик шпрехшталмейстера.
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР:
– Парад алле, господа! Пар-р-рад алле!
Оркестр грянул марш. Судья командует униформистам.
СУДЬЯ:
– Живо открывать форганг! Живо-живо-живо!
Двое униформистов рванули за верёвки, и тяжёлый занавес-форганг дёрнулся, пошёл в стороны.
С манежа, в расколовшийся надвое занавес ударил свет.
3. ИНТ. ЦИРК ТРИЗИНИ. МАНЕЖ
Захват. Бросок через себя. Вурлих вывёртывается как кошка и ухитряется упасть на четвереньки, на бок. Вскакивает.
СУДЬЯ:
– Бра руле! Господа!
4. ИНТ. ЦИРК ТРИЗИНИ. ЗА КУЛИСАМИ
За кулисами борцы смотрят из—за занавеса за схваткой. Борец Батый переживает.
БАТЫЙ:
– Паскудник, он, Вурлих этот. Вацлаву в пах коленом задвинул лукаво, а Заикину сподтишка, под бровь локтем прописал, глаз-то и заплыл.
5. ИНТ. ЦИРК ТРИЗИНИ. МАНЕЖ
СУДЬЯ:
– Тур дё тет!
Захват, тут Вурлих боднул Тарасыча, что есть мочи, затылком. Аккурат в ухо попал.
Тарасыч поморщился, да и взял Вурлиха на «кочергу». Ловок лягаться Вурлих, в последнюю секунду от «лопаток» ушёл.
Тут Вурлих отскочил. Схватился за руку. Поднял левую руку с напульсником. Скривился, взялся правой рукой кисть больную массировать, а сам ремень на напульснике чуть отпускает.
Тарасыч подмигнул публике, наклонился, упёр руки в колени— рассматривает снизу, раскрыв рот от изумления – мол что там соперник его делает? Даёт Вурлиху передышку, ждёт, когда тот поправит напульсник, с болью справится.
Публика рассмеялась, даже засвистела было.
Всё понимает опытный Жан Маркыч. Начал схватку спасать: неуклюже подскочил к столику жюри, что-то спросил возбуждённо: указал на Тарасыча, на Вурлиха, на публику. В Жюри что-то ответили.
Тут Судья грозно направился к Тарасычу.
СУДЬЯ:
– Тараси?ч, ви будете работа?ть манеж, или ви не будете работа?ть манеж?! Или я буду? вас наказывать партер?!
Тарасыч даже выпрямился и от изумления развёл руками.
ТАРАСЫЧ:
– Вот те, на!
Мол, – без вины в виноватые записали.
Публика заулюлюкала:
«Судью на мыло! Долой! Жюри на мыло!»
Тарасыч усмехнулся, поднял руку, успокаивая публику – поддержал игру: кивнул на Вурлиха, да пробасил виновато на весь цирк.
ТАРАСЫЧ:
– Извиняйте, Жан-Маркыч, мне тут вдруг зави?делось, что я со снеговиком борюсь. Не помять бы. А он, натурально, фу?ксом, не растает?
Публика взорвалась хохотом. Вурлих недобро оскалился.
6. ИНТ. ЦИРК ТРИЗИНИ. ЗА КУЛИСАМИ
За кулисами грохнули дружно.
ДАНИЛА:
– Во, даёт, Тарасыч! Уморил!
БАТЫЙ:
– Да уж, окрестил немца! Снеговик! С мясом теперь не отдерёт!
7. ИНТ. ЦИРК ТРИЗИНИ. МАНЕЖ
Вурлих ухмыльнулся и встал в стойку. Руки огромные вперёд выставил, и пошёл «на приём».
Тарасыч, хотел было правой захватить Вурлихово левое запястье, да тут два пальца, аккурат, под напульсник ослабленный и проскочили. Указательный и безымянный.
Вурлих, как ждал этого, резко дёрнул руки на себя, да вниз, аж хруст пошёл.
От боли всё почернело. Тарасыч на колено просел, но, тренированное тело само, перекатом в сторону ушло.
А когда боль чуть «отпустила» увидел Тарасыч, что правая рука, могучая, плетью вниз повисла. А оба пальца в обратную сторону показывать начали.
А Вурлих, улыбается чёртом! Атаковать низом удумал. Да, Тарасыч вовремя увернулся, и пришлось Вурлиху, как бычку переростку, пол манежа лбом пропахать.
Публика хохочет.
Тарасыч, взялся было пальцы на место ставить, да куда там – болью аж оглушило. Только видит:
– Судья рот раскрывает, медленно, как во сне.
– Данила на манеж к Вурлиху рвётся, да его трое держат.
– Вурлих уже встаёт грозно, лыбится, руки к нему тянет.
Не успел немец.
Тарасыч левой ухватил руку Вурлиха. Крутнул, что есть сил, вкруг себя «мельницу», так, что слилось всё в белые полосы: и цирк, и публика. Да и ахнул того Вурлиха на ковёр.
Немец выгнуться дугой – не хочется ему на лопатки.
Да Тарасыч, лёгонько ножку-то подбил, тут-то Вурлих и рухнул. А уж колено на грудь и к ковру дожать, так это дело техники. На обе лопатки прилип Вурлих.
СУДЬЯ:
– Туше!
Эээээ-ееее-эгге-геееее… Ревёт восхищённая публика, – Туш-еееее.
8. ИНТ. УТРО. ТАРКОВИЧИ. ДОМ СОЛОМОНА КАЦА
На стене с обоями, фотографии: Борец в трико, при регалиях, с огромной гирей.
Подпись: "Григорiй Тарасовичъ. Чампiонъ 1898 годъ". Рядом висит фото красивой женщины с семитскими глазами.
