скачать книгу бесплатно
Затем он добавил:
– Спектроскоп ясно показал, что в том небольшом количестве воздуха, которое здесь имеется, есть водяной пар. Его должно быть ничтожно мало. Если бы воздух был таким же влажным, как земной, мы бы не смогли разглядеть поверхность с такой высоты.
Заманчивая на вид долина находилась теперь менее чем в ста милях внизу. Но привлекательной она была только в общих чертах, а по цвету – серовато-бурая, выжженная и неприветливая. Холмы были более желтыми, а их вершины – щелочно-белыми.
– Кто-нибудь из вас заметил хоть что-нибудь зеленое? – спросил инженер чуть позже. Они молчали; каждый из них давно заметил, что даже вблизи полюсов нет ни малейших признаков растительности.
– Нет шансов, если нет растительности, – пробормотал доктор, обращаясь скорее к самому себе.
Архитектор спросил, что он имеет в виду. Тот пояснил:
– Насколько нам известно, вся животная жизнь зависит от растительности в плане получения кислорода. Не только от содержащегося в воздухе кислорода, но и от кислорода, содержащегося в растениях, которыми питаются животные. Если нет зелени…
Он сделал паузу, услышав негромкое восклицание Смита. Глаза инженера с удивлением и волнением смотрели на ту часть долины, которая лежала на стыке буквы "Г" под ними. Она имела в поперечнике около шести миль, и по всей ее сравнительно гладкой поверхности торчали темные выступы. При взгляде через бинокль они имели правильный, однообразный вид.
– Боже мой! – воскликнул доктор едва ли не с трепетом.
Он наклонился вперед и в десятый раз протер до блеска окуляр. Все четверо мужчин напрягли глаза, чтобы все рассмотреть.
Тишину нарушил архитектор. Остальные трое оставались в молчании, поскольку чувство восторга от увиденного не покидало их. Для эксперта в области археологии подобные чувства были не слишком важны.
– Ну что ж, – ликующе заявил он своим юношеским голосом, – либо я съем свою шляпу, либо это настоящий, подлинный город!
Так же стремительно, как опускается лифт, и так же безопасно, Куб устремился прямо вниз. С каждой секундой пейзаж сужался и уменьшался, а оставшиеся детали становились все крупнее, четче, резче. Постепенно удивительное нечто под ними превратилось в настоящий мегаполис.
Через пять минут они были уже менее чем в миле над городом. Смит прибавил силу потока, и спуск прекратился, а Куб неподвижно повис в пространстве.
Еще пять минут четверо мужчин в напряженном молчании наблюдали за происходящим. Каждый из них знал, что остальные ищут одно и то же – какой-нибудь признак жизни. Маленькое зеленое пятнышко или, может быть, что-то движущееся – одного дымка было бы достаточно для радостного крика.
Но никто не вскрикнул. Не из-за чего было кричать. Нигде во всей этой местности не было ни малейшего признака того, что кто-то, кроме них самих, все-таки жив.
Вместо этого прямо под ними раскинулся самый необычный город, который когда-либо видел человек. Он располагался в точке пересечения трех больших дорог, которые вели к этому месту из стольких проходов через окрестные холмы. И город, казалось, естественным образом был разделен на три сегмента, одинаковых по размеру и форме, каждый из которых имел свою систему улиц.
Ведь это, несомненно, были улицы. Ни в одном мегаполисе Земли кварталы не были проложены с такой безупречной точностью. Меркурианский город состоял из одних лишь идеальных равносторонних треугольников, а сами улицы имели абсолютно одинаковую ширину.
Однако здания не отличались таким единообразием. На окраинах этой блестящей загадочной территории кварталы, казалось, не содержали ничего, кроме странных куч грязной, выжженной солнцем грязи. На крайнем севере, однако, располагалось пять кварталов, сгруппированных вместе, здания которых, как и в центре города, были довольно высокими, квадратной формы и того же пыльно-кремово-белого оттенка.
В центре города находилось несколько строений, особенно выделявшихся своей высотой. Они возвышались настолько, что можно было легко разглядеть их верхние окна. Судя по всему, их высота составляла сотни этажей!
То тут, то там на улицах виднелись небольшие пятна, окрашенные в более темный цвет, чем весь этот ослепительный пейзаж. Но ни одно из них не двигалось.
– Будем спускаться дальше, – неуверенно произнес инженер.
Комментариев не последовало. Он постепенно уменьшил отталкивающее усилие, и небесный корабль возобновил спуск.
Они снижались до тех пор, пока не оказались на одном уровне с верхушкой одного из этих невероятных небоскребов. Крыша казалась совершенно плоской, если не считать большого круглого черного отверстия в ее центре. Никого не было видно.
Оказавшись напротив верхнего ряда окон, на расстоянии примерно двадцати футов, Смит остановил машину, и они заглянули внутрь. Стекол не было, окна выходили прямо в огромное помещение, но в непроглядной тьме не было видно ничего, кроме очертаний проемов в противоположных стенах.
Они спустились дальше, держась примерно посередине пространства между домами и улицей. В каждом втором дворе они внимательно высматривали жителей, но, насколько они могли судить, их приближение оставалось совершенно незамеченным.
Оказавшись в пятидесяти ярдах от поверхности, все четверо мужчин стали искать внизу провода. Их не было; не было даже столбов. К их удивлению, не было и тротуара. Улица тянулась, не ограниченная бордюром, от стены до стены и от угла до угла.
Когда Куб медленно опустился на землю, искатели приключений оставили в покое фонари и воспользовались иллюминаторами. На мгновение обзор заслонил вихрь пыли, поднятый струей потока, затем это облако исчезло, опустившись на землю с поразительной внезапностью, как будто подхваченное невидимой рукой.
Прямо перед ними, на расстоянии около сотни ярдов, лежала желтовато-коричневая конструкция необычной восьмиугольной формы. В одном из ее концов было небольшое овальное отверстие, но люди с Земли тщетно пытались разглядеть в нем какое-либо существо.
Доктор молча принялся за работу со своим прибором. Из герметичного двухстворчатого отсека он получил образец наружного атмосферного вещества и с помощью заранее приготовленных химических реактивов быстро выяснил истину.
Никакого воздуха не было. Не было не только кислорода – элемента, от которого зависит вся жизнь, но и азота, углекислого газа, ни малейших следов водяного пара или других менее распространенных элементов, которые в небольших количествах содержатся в нашей атмосфере. Очевидно, как сказал доктор, что тот воздух, который наблюдали астрономы, должен существовать только на окружности планеты, а не в этом залитом солнцем районе северо-центральной части.
На внешних стенках Куба, размещенных так, чтобы их было видно через окна, находились различные приборы. Барометр не показывал давления. Специально разработанный термометр, в котором вместо ртути использовался газ, показывал температуру в шестьсот градусов по Фаренгейту.
Ни воздуха, ни воды, ни зноя; как заметил геолог, разве там может существовать жизнь? Но архитектор предположил, что, возможно, существует какая-то форма жизни, о которой люди ничего не знают, и которая может существовать в таких условиях.
Они достали три костюма. Они были очень похожи на те, которые носят водолазы, за исключением того, что внешний слой был сделан из непроводящей алюминиевой ткани, гибкой, герметичной и прочной. Между ним и внутренней подкладкой находился слой ячеек, в которые теперь закачивалось несколько пинт жидкого кислорода. Ужасающий холод этого химического вещества делал тяжелую фланель внутренней подкладки весьма приятной, а сам кислород, быстро испаряясь, обогащал воздух внутри большого шлема со стеклянным забралом.
Надежно застегнув неуклюжие скафандры, Джексон, Ван Эммон и Смит заняли свои места в тамбуре, а доктор, который вызвался остаться, наблюдал за тем, как они открывают внешнюю дверь. С шипением из тамбура вырвался весь воздух, и доктор искренне поблагодарил звезды за то, что внутренняя дверь была сделана очень прочно.
Мужчины вышли на площадку. Сначала они двигались с большой осторожностью, не будучи уверенными в том, что их подошвы достаточно утяжелены, чтобы нейтрализовать ослабленное тяготение крошечной планеты. Но последние три дня они жили в очень своеобразных, с точки зрения гравитации, условиях, и быстро приспособились. Немного переместившись, три искусственных существа еще раз внимательно осмотрели свои телефонные кабели, затем, держась на расстоянии не более десяти футов друг от друга, чтобы не допустить потери связи, с деланным спокойствием направились к ближайшему дверному проему.
Минуту-другую они стояли у странной кособокой арки, их сверкающие костюмы причудливо выделялись в слепящем солнечном свете. Затем они смело шагнули в проем, в мгновение ока исчезли из поля зрения доктора, и чернильная темнота проема вновь уставилась на него с этой ослепительной стены.
Глава III. Дом пыли
Геолог, силач, а по профессии – исследователь неизвестного, Ван Эммон, взял инициативу на себя. Он направился прямо в огромное помещение, которое без всякого коридорчика заполнило весь треугольный блок.
Прежде чем глаза привыкли к тени – "Довольно холодно", – пробормотал архитектор в телефонный передатчик; он был закреплен на внутренней стороне шлема, прямо перед его ртом, а приемник находился рядом с ухом. Все трое остановились, чтобы настроить друг другу электронагревательные приборы. Для этого они использовали не пальцы, а хитроумные немагнитные плоскогубцы, прикрепленные к концам утепленных рукавиц без пальцев.
Не успели они закончить работу, как на архитектора, ломавшего голову над тем, с какой необыкновенной внезапностью осело это облако пыли, снизошло вдохновение. В руках у него были блокнот и фотоаппарат. Плоскогубцами он вырвал лист из первого и, держа в одной руке блокнот, а в другой – лист, позволил им выпасть в одно и то же мгновение.
Они упали на землю одновременно.
– Видите? – повторил архитектор. Архитектор повторил эксперимент. – У нас дома, где есть атмосфера, бумага полетела бы по воздуху; ей потребовалось бы в три раза больше времени, чем книжке.
Смит кивнул, но думал он о другом. Он произнес глубокомысленно:
– Помните, что я вам говорил: именно воздух изолирует землю от эфира. Если здесь нет воздуха, – он посмотрел на безжалостный солнечный свет, – то я надеюсь, что в нашей изоляции нет изъянов. Мы сейчас идем в электрической ванной.
Они огляделись. Предметы теперь отчетливо выделялись. Было видно, что на полу стоят машины, расположенные в определенном порядке. Здесь, как и снаружи, все было покрыто мелкой пылью кремового цвета. Она заполняла все уголки и щели, колыхалась под ногами при каждом шаге.
Геолог повел их по широкому проходу, по обе стороны которого возвышались огромные механизмы. Смит хотел было остановиться, чтобы осмотреть их по очереди, но остальные отклонили пыл инженера и зашагали дальше, к концу треугольника. Больше всего на свете они ждали, что вот-вот покажется исчезнувший народ.
Вдруг Ван Эммон остановился.
– Может быть, они все спят?
Он добавил, что, несмотря на то, что солнце светит круглый год, люди должны иметь время для отдыха.
Но Смит взбил ногой пыль и покачал головой.
– Я не вижу никаких следов. Эта пыль лежит здесь уже несколько недель, а может быть, и месяцев. Если люди уехали, то они, должно быть, отправились в отпуск.
В конце прохода они попали в небольшое, огороженное перилами помещение, сильно напоминающее по своей структуре какой-нибудь офис на Земле. Посреди него стоял низкий стол с плоской столешницей, всем своим видом напоминающий стол преуспевающего агента по недвижимости, разве что на полфута ниже. Стула не было. За неимением видимой калитки в перилах исследователи переступили через них, стараясь не задеть.
Сверху на столе не было ничего, кроме привычного слоя пыли. Внизу было оставлено очень широкое пространство для ног того, кто его использовал, а по бокам стояли две тумбы, в которых располагалось множество очень маленьких ящичков. Смит нагнулся и осмотрел их: судя по всему, они не имели замков, и он, не колеблясь, протянул руку, взялся за ручку одного из них и потянул.
Бесшумно, в одно мгновение весь стол рассыпался в порошок. От испуга Смит попятился назад, ударившись о перила. В следующее мгновение письменный стол лежал на полу, его осколки были едва различимы на фоне того, что уже покрывало поверхность. Возникло лишь небольшое облачко пыли, которое через полсекунды улеглось.
Все трое многозначительно посмотрели друг на друга. Очевидно, произошедшее доказывало, что с того момента, как пользователь этого стола работал в этом корпусе, прошло очень много времени. Похоже, что предположение Смита о "неделях, возможно, месяцах" придется изменить на годы, возможно, столетия.
– Как вы себя чувствуете? – спросил геолог.
Джексон и Смит утвердительно закивали, и снова шагнули наружу, на этот раз по проходу вдоль внешней стены. Сквозь овальные проемы хорошо просматривалась их небесная машина.
Здесь можно было более внимательно рассмотреть механизмы. По словам Смита, они напоминали автоматические испытательные весы, такие, какие используются для взвешивания сложных металлических изделий после отделки и сборки. Кроме того, они были соединены между собой бесконечными ремнями, что, по мнению Смита, свидетельствовало об автоматическом производстве. Судя по всему, покрытое пылью оборудование стояло так же, как и было оставлено после прекращения работы, произошедшего неопределенно давно.
Смит не проявлял никакого желания прикасаться к предметам. Видя это, геолог нарочито медленно протянул руку и соскреб пыль с ближайшей машины; к огромному облегчению всех троих, никакого ущерба нанесено не было. Пыль упала прямо на пол, обнажив блестящую полированную полоску зеленовато-белого металла.
Ван Эммон сделал еще несколько пробных взмахов кистью в других местах, и результат был тот же. Под всей этой пылью лежал чистый, не потускневший металл. Очевидно, это был какой-то непроводящий сплав; чем бы он ни был, он успешно противостоял воздействию стихии все то время, пока такие, предположительно, деревянные предметы, как стол и перила, подвергались неуклонному процессу разложения.
Воодушевившись, Смит забрался на станину одной из машин. Он внимательно осмотрел кулачки, муфты, зубчатые передачи и другие детали, достаточно важные с точки зрения его профессиональной подготовки. Он отметил их регулировку, внимательно осмотрел подающий механизм и вернулся с цилиндрическим предметом, который он снял с автоматического патрона.
– Вот что они делали, – заметил он, стараясь скрыть свое волнение.
Все остальные смахнули пыль с этого предмета – огромного куска металла, который на земле был бы слишком тяжел для их сил. Мгновенно они распознали его.
Это был пушечный снаряд.
И снова Ван Эммон вел их за собой. Они бросили успокоительный взгляд в окно на знакомый Куб, затем прошли по проходу к дальнему углу. Подойдя к нему, они увидели, что в нем находится небольшое ограждение из тяжелых металлических завитков, внутри которого стоит треугольный лифт.
Мужчины как можно внимательнее осмотрели его, обратив особое внимание на очень низкий табурет, стоявший на его платформе. Похоже, что во всей конструкции использовался один и тот же не поддающийся коррозии металл.
После тщательного изучения двух рычагов, которые, как выяснилось, управляли этой штуковиной, Смит объявил: "Я собираюсь испытать эту штуковину", прекрасно понимая, что остальные должны будут пойти с ним, если они собираются сохранить телефонную связь в целости и сохранности. Они возразили, что эта штука небезопасна; Смит ответил, что они не видели ни лестницы, ни чего-либо похожего на нее.
– Если этот лифт сделан из подобного сплава, – с восхищением сказал он, – значит, он безопасен.
Но Джексону удалось его отговорить.
Когда они вернулись к куче измельченного дерева, служившей когда-то письменным столом, Смит заметил под соседним окном длинный верстак. Там они обнаружили самые обыкновенные тиски, в которых был зажат кусок металла; если бы не пыль, он мог быть положен туда десять минут назад. На верстаке лежало несколько инструментов, некоторые из них были знакомы инженеру, а некоторые – весьма диковинные. В глаза бросился набор отверток разных размеров. Он взял их в руки и снова ощутил, как от его прикосновения дерево превращается в пыль. Зато лезвия остались целыми.
Продолжая поиски, инженер обнаружил квадратный металлический комод, каждый из ящиков которого он быстро открыл. Содержимое было покрыто пылью, но он смахнул ее и обнаружил множество очень изящных инструментов. Они больше напоминали инструменты стоматолога, чем механика, но явно предназначались для использования в механике.
В одном из ящиков хранилось то, что, по-видимому, было рулоном чертежей. Смиту не хотелось прикасаться к ним, и он с бесконечной осторожностью сдул пыль с помощью кислородной трубки. Через минуту-другую поверхность стала чистой, но ничего не прояснилось – это была чистая поверхность бумаги.
Ничего не поделаешь. Смит крепко сжал рулон плоскогубцами и в следующую секунду уставился на пыль.
В нижнем ящике лежало нечто, вызвавшее любопытство всех троих. Это были небольшие катушки диаметром около двух дюймов и толщиной в четверть дюйма, каждая из которых была заключена в плотно прилегающую коробку. Они чем-то напоминали измерительные ленты, за исключением того, что ленты были сделаны из удивительно тонкого материала. Ван Эммон предположил, что в одном рулоне было сто ярдов. Смит оценил его в триста. Похоже, что они были сделаны из металла, похожего на тот, из которого сделаны машины. Смит рассовал их по многочисленным карманам.
Строителю пришло в голову заглянуть под скамейку, а Смит достал фонарь. С его помощью они обнаружили очень маленький аппарат, очень похожий на игру "Биржевой тикер", только без стеклянного купола, а с одним концом на диковинном металлическом диске диаметром около фута. Судя по всему, он находился в ремонте, и угадать его назначение было невозможно. Гордость Смита тут же взыграла, он спрятал его под мышку и с нетерпением ждал возвращения к Кубу, где можно было бы более тщательно изучить свою находку с помощью кончиков пальцев.
Именно тогда, когда они уже собирались покинуть здание, им пришла в голову мысль осмотреть стены и потолок. Ничего примечательного там не было: поверхности казались совершенно чистыми и оголенными, если не считать неизбежной пыли. Даже в самых верхних углах, на высоте десяти футов над головой, в свете электрического фонаря Смита виднелась пыль.
Ван Эммон остановился и как зачарованный уставился на это место. Остальные уже были готовы к дороге; они повернулись и с любопытством посмотрели на него. На какое-то мгновение показалось, что ему стало трудно дышать.
– Боже правый! – задыхаясь, почти шепотом произнес он.
Лицо его побелело; двое других бросились к нему, боясь, что он начинает задыхаться. Но он резко оттолкнул их.
– Мы дураки! Слепые, безмозглые идиоты – вот кто мы!
Он показал на потолок рукой, которая заметно дрожала, и продолжил голосом, который он старался сделать твердым, несмотря на благоговейный трепет, который его сотрясал.
– Посмотрите еще раз на эту пыль! Как она туда попала?
Он сделал паузу, пока остальные, до которых наконец-то дошла эта мысль, почувствовали странный холодок, пробежавший по затылкам.
– Пыль может оседать на стене только одним способом! Для этого должен быть воздух! Без воздуха она не может туда попасть!
– Эта пыль осела задолго до появления жизни на Земле! Она появилась там с тех пор, как воздух исчез с Меркурия!
Глава IV. Библиотека
– Я думал, вы никогда не вернетесь, – раздраженно заметил доктор, когда все трое вошли внутрь.
А ведь их не было всего полчаса.
В следующее мгновение он уже изучал их лица и сразу же потребовал рассказать о самом важном. Они рассказали ему, и не успели договорить, как он уже был на полпути к своему скафандру. Он был весь в нетерпении, но почему-то все трое были очень рады снова оказаться внутри Куба и решительно настояли на том, чтобы переместиться в другое место, прежде чем приступать к дальнейшим исследованиям.
Через минуту-другую Куб завис напротив верхнего этажа здания, в которое они попали, и, когда иллюминатор летательного аппарата отделял от покрытой пылью стены всего один фут, люди с Земли долго осматривали внутреннее пространство. Посветив фонарем по сторонам, они пришли к выводу, что это приемный цех, куда на лифте привозили необработанные железные заготовки, а оттуда они спускались на этаж ниже. В одном конце, точно на том же месте, где стоял уничтоженный Смитом стол, стоял такой же стол, а рядом с ним – низкий и очень широкий стул.
Насколько можно было судить, в этом сооружении не было ни дверей, ни оконных стекол, ни ставней.
– Для того, чтобы в них было достаточно света и воздуха, – предположил доктор. – Может быть, поэтому все здания треугольные – наибольшая площадь стен пропорциональна площади пола.
Поднявшись на несколько сотен футов выше, они стали искать приметные здания. Только в моменты задумчивости каждый из них осматривал местность в поисках признаков жизни; теперь они знали, что таковых быть не может.
– А вот там мы должны что-то узнать, – сказал через некоторое время доктор, указывая на особенно большое, приземистое, неправильной формы здание на краю "делового квартала".
Архитектор же высказался в пользу исключительно большого и высокого здания в обособленной зоне пригорода. Но поскольку так было ближе, сначала совершили маневр в направлении, выбранном доктором.
Машина приземлилась на большой площади напротив, как показалось, главного входа в здание. Из иллюминатора было видно, что приземистость здания объясняется только его площадью, ведь это было здание высотой в целых пять этажей.
Доктору не терпелось отправиться в путь. Смит с готовностью остался: он уже увлеченно рассматривал найденную им диковинную машину. Через две минуты Кинни, Ван Эммон и Джексон стояли перед порталами огромного здания.
Они остановились, и неудивительно. Теперь было видно, что весь фасад здания покрыт массивной резьбой; в основном это были рельефные статуи. Все они были в высшей степени фантастичны, но намеренно или нет, сказать было невозможно. Конечно, земной художник за такие произведения получил бы клеймо либо сумасшедшего, либо непостижимого гения.
Прямо над входом располагалась группа, которую можно было бы назвать "Триумф грубой силы". Огромный мощный мужчина, почти такой же широкий, как и высокий, стоял, ликуя, над своей жертвой – менее крепкой фигурой, распростертой у него под ногами. Оба были облачены в доспехи. Лицо победителя было искажено в диком оскале, поражающем своей чудовищной величиной, так как голова его была посажена прямо на плечи, ибо шеи у него не было. Глаза были расположены так близко друг к другу, что на первый взгляд казались одним. Нос был плоским и похожим на африканский, а рот, лишенный изгибов, просто отвратителен своей огромной, толстой губой, лишенной пропорций. Подбородок был квадратным и агрессивным, лоб, как ни странно, чрезвычайно высоким и узким, а не низким и широким.
