скачать книгу бесплатно
– Похоже, на сегодня всё, ребятушки. Поздно уже, пора мне спать.
Молчание продолжалось не дольше минуты.
– Если позволите, уважаемый…
Взгляд Хабуа переместился в угол: туда, где сидело трое мужчин. Один – высокий, с длинными курчавыми волосами – был облачён в белое с бардовой каймой (вернее, уже серое), двое же других были одеты в тёмно-бардовое – типичное одеяние жрецов Ткавела, или санхи как по названию местечка, где они построили первый храм Ткавелу, называли их обитатели Седогорья, представлявшее собой странную смесь доспехов и жреческих балахонов.
– Санхи? Откуда они тут? – удивился Билу.
– Из храма Ткавела в Гевере, – ответил несведущему северянину Саима и отщипнул от края столешницы давно мозолившую ему глаза щепку. Вир шикнул и, восприняв сие действо за часть игры, попытался схватить онталара за палец.
– С этими лучше не связываться, – добавил Тэйд.
– Ага, – кивнул Саима, дразня пееро пальцем, – слов совсем не понимают.
– Я хотел бы услышать историю извержения вулкана Веркора, – сказал кучерявый – обладатель орлиного взгляда и квадратного с ямочкой подбородка.
– …что услышать? – на лице Хабуа появилось озадаченное выражение. Не могли бы вы, уважаемый, выразить свою мысль яснее?
– Я хочу попросить вас поведать нам про извержение вулкана Веркора и историю гибели Кеара, – уточнил враз сделавшийся грубым и низким голос. – За это я заплачу вам, уважаемый Хабуа, три дииоровые тифты, – кучерявый поднял руку и продемонстрировал три пальца. – Три полновесные тифты! – произнёс он со значением. – Хорошая цена за хорошую историю, вы так не считаете, уважаемый?
Онталар поскрёб висок.
– Цена хорошая, даже слишком! Если вы, простите, не знаю, как вас… – он выдержал паузу, ожидая, что говоривший из полумрака представится…
– Да кто ты такой, чтобы спрашивать?! – грозно вскинулся один из троицы и с размаху саданул кулаком по столу, так что звякнули тарелки.
– Вот видишь, – кивнул головой Саима. Вир насторожился, он прижал уши и встал в стойку.
– Звери дикие, – согласно буркнул Тэйд, инстинктивно втягивая голову в плечи.
– Да просто эля перебрал, – возразил Билу.
– Они здесь дома, – сказал Саима, – а значит в своём праве. Впрочем, они и в Такрите себя хозяевами чувствуют, и в Досаре не гости. Я даже в Иллионде пятерых видел.
– Там-то они что забыли?
– Веру истинную несут, варварам.
– Далеко не донесут, – хмыкнул Билу. – Текантул быстро их лавочку прикроет.
– Пока не прикрыл.
– Может у них соглашение дружеское. Здесь кнуров Текантула тоже как грязи, а ведь это не их территория. Санхи же их не трогают.
– Успокойся, брат Тамк, – ладонь говорившего первым санхи властно легла поверх кулака бузотёра. – Здесь творятся дела, угодные Первым Богам. Я брат Этро, – представился он, снова переводя взгляд на Хабуа. – А это братья Тамк и Римо.
– Так вот, – продолжил Хабуа, – если вы, уважаемый Этро, желаете отблагодарить меня, не вижу причин отказываться, но имейте в виду – многое в этой истории может вам не понравиться, более того, она не коротка, а час нонеча поздний. Потому предлагаю поступить так: сегодня я поведаю вам первую половину этой чудеснейшей истории, а закончу её завтра. Если вы, разумеется, будете здесь завтра и согласны с моим предложением. Устал я, знаете ли, очень.
– Почему нет? – снисходительно пробасил брат Этро, он поднял руку с треугольными, сверкавшими отполированными гранями монетами. Другой рукой сделал повелительный жест стоявшему неподалёку одному из сыновей трактирщика и, когда тот подошёл, вложил ему три чёрные как смоль тифты в ладонь. – Завтра так завтра. Мы не против. Слово за вами, маэстро, – вторя ироничным интонациям Хабуа, произнёс он.
– Одну минуту, уважаемый. – Старичок-онталар повернулся к трактирщику: – Барг, дружище, принеси мне кружку эльтарского тёмного и самого крепкого, что отыщешь, табака, – попросил он, сгребая с ладони мальчика дииоровые монетки.
Публика «Лиса» заметно оживилась. Барга засыпали заказами, подавальщицы так и засновали с кружками меж столов.
– Из уст певца, плачущего вместе со своими слушателями, рассказ проникает в самое сердце, согревает душу и дарует надежду! – Хабуа выдержал паузу и театрально раскланялся, после чего, основательно затянувшись, выпустил в потолок тонкую струйку сизого дыма. – Итак, друзья мои: Веркор, Сид Сароса и город городов – Великий Кеар.
Давным-давно, – начал он, – в незапамятные времена, когда Ганис вращался вокруг Сароса, а твердь его была покрыта девственными лесами и не делилась на Верхнюю и Срединную, спустились на Ганис с Сароса Первые Боги: Ткавел и Сэволия. Ганис Богам понравился, и решила Сэволия навечно заселить его своими непослушными детьми, что питали страсть ко всему непознанному и давно молили родителей отпустить их в Неизведанное. И сказала Сэволия Ткавелу: «Муж мой, отпусти детей наших. Пусть живут здесь и растят детей и внуков по своему пониманию. Даруй всем потомкам их бессмертие и вечное благо».
Ответил тогда Великий Бог Ткавел: «Отпущу детей наших: Тэннара, Эрока, Виноки, Тамбуо и Фору. Хор же и Суо – мои любимцы – останутся с нами. Пусть Ганис будет домом детям нашим, пусть властвуют и живут здесь. Дарую бессмертие детям их и внукам вплоть до восьмого колена. И будут они знать всё, что я знаю, и видеть не то, что можно видеть глазом, а то, что я вижу, и слышать не то, что можно слышать ухом, а то, что я слышу. И мысли их будут не те, что думает ум их, а те, что я думаю. Да будет так!»
Санхи одобрительно закивали.
– И началась с того дня новая эра – эра величественных и свободолюбивых Вторых Богов и детей их – мудрых греолов. И было прекрасно тогда на Ганисе всё: греолы жили, проявляя уважение и любовь друг к другу; не было в их мире таких слов и напастей, как война, голод, нищета и болезни. Греолы трудились, не покладая рук, и, как беззаботная ребятня радуется ласковому свету Сароса, радовались каждому новому дню. Крестьяне возделывали поля и сажали сады, снимая от четырёх до шести урожаев за год. Амбары ломились от зерна, погреба были забиты припасами и восхитительными винами. Ремесленники постигали тайны мастерства и изготовляли огромное множество всяких товаров. Кузнецы и углежоги, скорняки и кожевенники, гончары, ткачи, портные, плотники и ювелиры – все успешно трудились и были в полной мере вознаграждены Богами-родителями за труды свои. Бескрайние леса Ганиса были полны дичи, грибов и ягод. Звенящие ручьи, полноводные реки и глубокие озёра кишели рыбой. Греолы овладевали знаниями, открывали всё новые и новые земли, постигали стихии и обогащали разум абстракциями и закономерностями природы, гармониями материи и хаоса. Они познавали науку о движении звёзд и планет. А мудрейшие из них научились магии, чем особо порадовали Великого Ткавела – Первого Бога…
Хабуа кинул торжествующий взгляд на жрецов санхи.
– Чего это он? – Саима аж привстал от удивления. Встал на задние лапки и Вир.
– Что не так? – спросил Билу.
– Ну даёт! – зашептал онталар. – Он же издевается – санхи дразнит.
– Ага, – согласился Тэйд, морщась.
– Почему?
– Всем известно, что санхи отрицают магию и считают её порождением зла, – хрипло пояснил Тэйд. – Уж кто-кто, а Первые, по их представлению, точно не имеют к магии никакого отношения.
– С тобой всё в порядке? – забеспокоился Саима, видимо, уловив перемены в его голосе.
– Всё хорошо, не беспокойся, – ответил Тэйд.
– И был у греолов великий правитель – Алу’Меон, – продолжал Хабуа как ни в чём не бывало. – Самый великий король из всех когда-либо живших на Ганисе. И самый могущественный маг того времени, разум его владел всеми тремя изначальными стихиями: водой, воздухом и твердью. Это был великий дар Первого Бога…
– Опять, слышите? – зашептал Саима.
– …и Алу’Меон за многие годы довёл своё умение до совершенства. Но сколь ни велик был Алу’Меон своими знаниями, дела его были ещё более велики, и вершил он их во благо своего народа. Славился он честностью и другими добродетелями. Был хоть и строгим, но справедливым правителем, никто не мог поколебать его суждений ложью, недоверием, лестью или хитростью.
И стоял в самом центре Ганиса на пересечении двух рек и стыке земель город. Огромный блистающий город, сверкавший под небом золотом и благородным дииоро. И было имя ему – Кеар!
Был сей город во много раз больше и восхитительнее самого Сулуза. Стоял он в вечнозелёной долине Эльдорф, у подножия высочайшей на Ганисе горы Веркор. Стены его из благородного белого камня уходили высоко в небо и терялись в облаках. Кеар был прекрасен: дома, храмы и башни великолепной архитектуры; скульптуры, арки, балюстрады, вырезанные из камня, украшенные золотом и драгоценными камнями, мощёные улицы, сверкавшие всеми цветами радуги фонтаны, аллеи из вековых дубов и задевавших облака верхушками стройных дииоро.
Хотите знать, что представлял собой Кеар на самом деле? Возьмите все города и величайшие храмы Ганиса, подгорные города Витиама, добавьте к ним воздушные замки Давианара и подводную Кнэтирию, соедините их в одно и приумножьте… и тогда, быть может, вы сможете оценить величину и красоту Кеара!
Хабуа умолк, давая слушателям время подумать, отхлебнул немного из кружки и смачно затянулся. Пустил колечко, одно, другое и, дождавшись, пока дым рассеялся, продолжил:
– Но был в этой безупречности, как и замышлено Первыми, один крошечный изъян, ничтожно малый, но сильно повлиявший на дальнейший ход событий…
***
Уже час Крэч кружил вокруг «Лиса и Ягнёнка» в надежде отыскать двоих оставшихся къяльсо. Трижды обойдя улочки, примыкавшие к основному зданию, заглянув во все подворотни и тёмные уголки, он устроился за большой пятидесятиведёрной бочкой и стал наблюдать за приоткрытой чердачной дверцей сарайчика, который стоял чуть левее главного входа «Лиса».
«Отличное местечко, – отметил на будущее Крэч, глядя на дверцу. – Сухо, тепло и обзор, наверняка, оттуда великолепный».
«Вейзо Ктырь, Вейзо Ктырь, Вейзо Ктырь, Ктырь, Ктырь!»
Спустя три четверти часа, окончательно потеряв терпение и преисполнившись решимости отыскать притаившихся злодеев, он начал медленное движение в сторону сарая.
«А почему бы и нет?! Сверху всяко-разно лучше видно».
Ветер разнёс тучи, и тусклый свет Оллата теперь освещал левую, противоположную от Древорука половину улицы.
Лестница под его весом предательски скрипнула и зашаталась. Крэч насторожился – тихо, никакой реакции сверху. Добравшись до окошка.
«Кты-ырь? Ты здесь?»
Тишина.
Он подтянулся и, кряхтя от натуги перевалился внутрь на мягкое.
Чердак оказался пуст, не считая вездесущего кота Паськи, с пристрастием копошащегося в ворохе мелкого древесного мусора.
«Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты, напугал меня блохастый! Мышкуешь здесь что ли? – Крэч осмотрелся. Внутри – горы соломы, корзины с яблоками вдоль стены. Снаружи – прекрасный обзор: главный вход „Лиса“ и два ряда окон, одно из которых Тэйда и Саимы, конюшня, сарай и три насквозь просматривавшиеся, улицы. – Отличный вид, здесь я, пожалуй, и подожду».
– Не возражаешь? – поинтересовался он у обалдевшего от такой наглости кота.
Паська, как ни странно, возражать не стал.
Скоро ожидания Крэча оправдались: от стены дома напротив отделились две тени и, ничуть не таясь, прошествовали каждая в свою сторону; одна направилась к конюшне – туда, где почил первый къяльсо; вторая – к колодцу, где Древорук приголубил длиннобудылого вартарца.
«Ага, – застучало сердце часто и гулко. На душе стало тревожно: Крэч ждал беды, чувствовал её. Он замер, стараясь не дышать. – Смена караула? Ну что же, пора в таком разе и мне выбираться. – А ещё ему подумалось, что очень неплохо, что он знает теперь места, где къяльсо рассчитывают застать своих. – Но! – Древорук потёр зудевшую бородавку, ещё в далёком детстве проросшую у основания носа. – Но и плохо тоже, во-первых, не найдя своих подельников, они кинутся…»
Он не успел закончить мысль, потому как образовалось неожиданное «во-вторых».
Прямо перед его лицом блеснула тонкая стальная нитка. Послышался резкий свист. Крэч даже не успел понять, каким это чудом удавка не обвила его шею. Лишь старые рефлексы спасли его.
Он лихорадочно задвигал так удачно приподнятой деревянной рукой. Но не тут-то было! Стальная нить глубоко врезалась в кору, и все попытки высвободиться из её объятий были обречены на провал и только усугубляли и без того плачевное его положение. От натуги лицо Крэча стало пунцовым, виски вспухли синими жилками. Сзади послышались булькающее сопение нападавшего и злобный скрежет его зубов. Древорук дёрнулся, свернулся, толчком подался вперёд, утягивая къяльсо за собой, а после, откинувшись, схватил его левой рукой за волосы. Резко наклонился и перебросил через себя.
Сквозь пелену, застившую глаза, он не мог разобрать силуэт обидчика, а потому просто выхватил рап-сах и ткнул им наугад, в темноту. Противник заорал, и Крэч узнал его голос.
– Ктырь, ты!
– Я!
– Есть на Ганисе Боги! – уже довольно выдохнул Древорук, выхватывая нож. – Ну! Давай, – оскалился он. – Иди сюда, гадина зеленорожая!
– Зря ты тех двоих убил, – прошипел Вейзо, зажимая ладонью раненое бедро. – Следовало бы начать с меня!
С этим было трудно поспорить, учитывая, что Крэч собирался прикончить их всех и особого внимания на порядок, в каком ему приходилось делать это не обращал. Он пожал плечами и взглянул на лезвие, с кончика которого одна за другой срывались багряные капли.
– Ничего. Они на меня не обиделись. – Крэч поводил рап-сахом, эффектно вертанул ножом в другой руке. Замер в ожидании. – Ну?!
– Приступим? Имя своё сперва назови, пока говорить можешь, – просипел Ктырь, кровожадно скалясь. – Хочу знать, кого я сейчас прикончу.
– Ой, а ты меня не узнал?
– Нет, а должен? – Вейзо отпустил рану на ноге, пожалуй, посчитав её несерьёзной, и теперь в грудь Крэча хищно нацелились иззубренные клинки двух ножей, в три пальца длиной оба.
Онталар и феа настороженно закружили вокруг друг друга, солома мягко хрустела под сапогами.
– Даже удивительно, что ты успел так быстро меня забыть… Хотя… – Крэч остановился и демонстративно приподнял дииоровую руку. – Ты случайно не знаешь, где я руку свою оставил? Или, может, вспомнишь, где и когда тебе морду раскроили?
– Ух ты! Деревянная рука?
Несмотря на внешнюю развязность и наглый тон, что-то изменилось в лице онталара – Крэч почувствовал это сразу. Теперь он видел глаза, наполненные поселившимися в них сомнениями и даже страхом.
– Издеваешься? Ну-ну.
– Никак не можно, – осклабился Вейзо. – Но, тебя я не помню.
– Уверен? – переспросил Древорук. Он чувствовал, как дрожат от напряжения сжимавшие холодную рукоять пальцы левой, и услышал, как поскрипывают пальцы дииоровой. – Тогда считай меня призраком… или своей смертью.
– Смерть так смерть. Как скажешь, карла, как скажешь, – он густо сплюнул, мотнув головой, и кинулся в атаку.
Надо отдать ему должное – чем-чем, а ножами он владел виртуозно.
Крэч ожидал рывка, но с места всё ж таки не сдвинулся. Лишь когда онталар оказался совсем рядом, дёрнулся, ныряя под сверкнувшие в темноте клинки, и плоско рубанул рап-сахом, целясь в живот. Вейзо изогнулся, легко уклоняясь от удара, отскочил и пошёл кривляясь – петушиным шагом.
Они сошлись и закружили в невероятном вихре, выбивая клинками искры: удар, другой, третий, ещё и ещё… Несколько секунд обменивались рубами и тычками. В какой-то момент все четыре клинка сомкнулись, удерживаемые гардами. Искажённое злобой лицо онталара оказалось так близко, что Крэч не удержался и плюнул в него. Ктырь провернулся, сделав полный круг всем телом, не меняя положения рук, и отскочил, высвобождая из захвата клинки. И тут же, изящным движением увернувшись от посланного ему вдогонку рап-саха, коротко полоснул Древорука кончиком ножа по лицу.
Крэч почувствовал на губах собственную кровь: «Как?!»
– Это лишь начало, коротышка! Сдача с плевка. Кривым тебя девки больше любить будут! Есть у тебя девка, карла? Нет? Так это от того, что рожа больно противная. Придётся тобой заняться и маленько неровности подправить.
– Вот уж не думаю. Сейчас посмотрим, кто, кому и что подправит, – Крэч делал ударение на каждом слоге, при этом было слышно, что голос его дополнился шипящим присвистом – сквозная рана щеки сочилась алым.
– Как скажешь, карла, как скажешь.
Вейзо рванулся вперёд, сокращая расстояние, и ударил. Крэч отпрянул, дёрнул рукой и отбил клинок дииоровым предплечьем. То, что выверенный удар не достиг цели, смутило онталара, но он быстро пришёл в себя и ударил снова. Крэч отбил и этот удар, отводя лезвие ножа вниз. Он попробовал зацепить его гардой рап-саха, но немного перемудрил – движение получилось неуклюжим, деревянные пальцы хоть и были более хваткими, обладали меньшей пластичностью, чем обычные. Рап-сах он не удержал, и оружие, отлетев в сторону, вонзилось в подпиравший крышу столб.
– Убить тебя – это удовольствие, – развязно огрызнулся Ктырь и перебросил нож из руки в руку.
Они снова сошлись. Крэч парировал удар за ударом, но и он, и Вейзо уже успели нанести друг другу по несколько малозначительных ранений. В конце концов, Крэч сумел-таки подловить онталара – тот был выше феа, и ему постоянно приходилось наклоняться и пригибать голову, дабы избежать столкновений с балками и стропилами, что при правильном подходе давало противнику весомое преимущество. Вот и сейчас Ктырь находился в непосредственной близости от одной из поперечин, а его левая нога почти упёрлась в деревянный брус.
Крэч сделал выпад, Вейзо отпрянул, нисколь не подозревая об опасности подстерегающей его сзади. Древорук, качнулся влево и сильно накоротке ткнул онталара кулаком, целя под вздох. Вейзо оступился и удары, этот и следующий – со всей дури, в челюсть, достигли цели.
Нож онталара описав дугу, отлетел в солому. Крэч отбросил свой, он мешал ему наслаждаться кулачной расправой, и нанёс ещё один удар, в подбородок. Коротко. Мощно.
