скачать книгу бесплатно
– Выхожу, дяденька, спасибо!
Двери автобуса распахнулись, и через минуту привычные лесные звуки окружили Алёнку. Автобус тронулся в сторону посёлка, а ей ничего не оставалось, как идти в сторожку, где кроме ёжика и несчастного Дантеса, находящегося второй год в заключении, никого не было.
Колючая кочка обошлась молоком из пакета и сыром, а зачитанная тремя поколениями семьи Белкиных книга ожидала на тумбочке под белоснежной салфеткой. В ней аббат Фариа, наверно, в сотый раз под насмешливыми взглядами поведал беспечным потомкам из далёкой России и очередному инспектору историю о сокровищах, но ему опять не поверили, и он так и застрял в тюрьме. Действительно, императоры Калигула и Нерон дали бы шанс несчастному старику. Но тюремный служка равнодушно запер дверь. Потому и воздух, которого просил аббат, так и остался недоступен, и простор, которым он дорожил, и желанная свобода, за которую предлагал столь высокую плату…
На следующий день приехал Женя, постучался в калитку.
– Алёна, это я, открой!
Шум разбудил девочку, она быстро оделась и впустила в дом гостя.
– Извини, что поднял с кровати, но удержаться не смог, потому и приехал. Ну как, следователь готов дать интервью или нет? Я из твоего вчерашнего звонка ничего толком не понял.
– Готов. Чай будешь? Я привезла конфет из города.
– Буду, но конфеты с меня и ещё торт «Пьяная вишня». А когда ему можно позвонить?
– В любое время, скажешь, что ты журналист и ещё, мол, от Лены Белкиной. Только он попросил вначале сделать интервью с его начальником, ну а потом и сам готов излить тебе, как на исповеди, свою грешную душу. Ну про душу, естественно, шучу, а остальное – чистая правда. Заметь, торт «Пьяная вишня» не катит, я ещё маленькая для алкоголя, а тебя могут привлечь за спаивание несовершеннолетней.
– Ура! Ура! Никогда до конца не верил, что получится.
– Только, знаешь, есть один момент…
Женя напрягся, но не сводил счастливых глаз с девчонки, а его рыжие ресницы продолжали слегка подрагивать.
– Ты о чём?
– Ну, мне пришлось ему сказать, что ты ухаживаешь за моей мамой.
Поэтому я тебе и помогаю, ты гораздо лучше дяди Димы, и мне нравишься, но не как мужчина, ну, как возможный отчим, типа мы с тобой одно поколение, понимаешь?
– Постой! Как ухаживаю? Так мне всего двадцать, а Людмила Александровна меня гораздо старше.
– Но я же не заставляю тебя жениться на тридцатидвухлетней старушенции, тем более из неё уже песок сыпется. Я каждое утро заметаю следы. Вот сегодня не успела.
Девочка внимательно посмотрела на пол в поисках домашних барханов. Но улыбка мало-помалу сходила с уст журналиста.
– Да расслабься ты, забудь, возьмёшь интервью и всё! Тебе перед ним отчитываться что ли о своих успехах или неудачах на любовном фронте?
– А вдруг он об этом расскажет кому-нибудь?
– А у тебя есть девушка?
– Да нет у меня никакой девушки.
– Тогда тем более нечего бояться. А он нормальный мужик, ему не до сплетен, в одно ухо влетело, а из другого вылетело. Правда, там была ещё учительница, но она читала дамский журнал и, наверно, ничего не расслышала, о чём мы шептались после допроса.
– Фу, ну ладно. Хотя, если честно, я терпеть не могу женщин с гламурными журналами.
– Кстати, ты что-нибудь узнал о дяде Диме и руководстве комбината?
– Пока ничего, но будь уверена: я работаю над этим.
– Вот теперь у тебя есть лишний повод, так сказать, покопаться в нижнем белье своего соперника на любовном фронте, так это называется в «жёлтой прессе»?
– Я не сотрудничаю с бульварными газетами. Давай я налью чай, пока ехал, продрог на ветру.
– Наливай, торопиться некуда, мы всё равно в тупике.
– Не хнычь, на тебя это не похоже.
– Следователь не собирается заниматься комбинатом и охотником. Говорит, что его уволят и всё такое. Один, оказывается, заслуженный браконьер всея района, у второго «крыша» сам губернатор, вот тебе и справедливость.
– Погоди, что нибудь придумаем.
– Придумывай, пока чай пьём.
Женя смолчал. За столом сидели, не говоря ни слова, изредка был слышен шелест фантиков от шоколадных конфет, или как время от времени ветки сирени хлещут по окнам терраски. Мудрые мысли не посетили в тот день будущего светилу российской журналистики.
– Ну, я поехал, – обмолвился Женя и виновато посмотрел на девочку.
– Езжай, а я так и останусь навечно в тупике имени Карла Маркса и Фридриха Энгельса.
В пятницу вечером лесную дорогу разбудил рык мотоцикла. Алёнка отмывала в саду блюдце для ёжика, а Мила возилась с клубникой.
– Мам, кажется, к тебе гость пожаловал!
– Сама слышу. А к чему твой сарказм?
Облако плутало над лесом, как будто выискивало место для ночлега. Мотоцикл смолк, словно из чаши выскочил разбуженный городским гостем великан, и со всего маха наступил на горло нарушителю тишины.
Калитка стукнула сильнее обычного.
– Мила, ну что за дела! – с обидой крикнул дядя Дима.
– Дима, что случилось?
– Я к тебе с самыми серьёзными намерениями, какой год зову тебя замуж, а ты!
– Что я, Дима, я тебя не понимаю? – недоуменно отвечала женщина.
– Да всё ты понимаешь… Нашла себе молодого хахаля и пудришь ему и мне мозги!
– Заткнись, идиот, здесь ребёнок! – крикнула Мила и махнула рукой дочери, чтобы та уходила. – Скажи спокойно, что произошло?
Дима присел около бочек с водой для полива и обхватил голову обеими руками. Только сейчас стало заметно, что его багровое лицо расцарапано в кровь, а на рубашке две пуговицы вырваны с «мясом».
– Где ты был, что случилось?
– Разбирался с твоим уродом рыжим! Вон, как баба, всё лицо мне поцарапал, придурок. Я терпеть не могу этих журналистов-писателей, ну точно замочу бумагомарателя!
– Ты выпил что ли? Что ты несёшь?
– Как тут не тяпнуть стакан водки, когда твоя любимая женщина изменяет с другим.
– Идиот! Ты избил журналиста?
– Да, поймал в редакции и ввалил не по-детски, да заодно все столы перевернул. Будут знать эти писаки!
– Тебя посадят, Дима! А мне придётся ждать тебя из тюрьмы.
– Что, правда, ждать будешь, не врёшь?
– Наверно, а кто ко мне теперь посватается, если у меня такой ревнивый ухажёр! Ох, Дима, изуродовал ты мне всю жизнь. Только, скажи на милость, журналист-то здесь причём, ну приезжал, интересовался, как идёт расследование убийств. Он же ещё ребёнок! Ты что не видел, кретин! А теперь вставай, и давай, убирайся отсюда, с глаз моих долой. Там точно уже милицию вызвали, и они за тобой сюда приедут, смойся хоть на несколько дней, приведи себя в порядок, пока всё успокоится, а там видно будет.
– Люда, меня посадят? – убрав ладони от лица спросил Дима, не сводя глаз с женщины.
– Не знаю, но могут и посадить. Смотря что ты ему сломал и какой погром устроил. Езжай, видеть тебя не хочу. Что узнаю о твоих подвигах, позвоню. Спрячься на выходные, дома не ночуй.
– Ладно. Только скажи – у вас ничего не было?
– Я тебе сейчас скажу!
Мила вырвала с корнем куст растущей у забора крапивы и начала стегать горе-ухажёра.
– Нет мозгов! Всё равно думай, что делаешь!
– Мила, хорош! Больно, ой-ой! Хватит!
Ревнивому визитёру ничего не оставалось, как бегом ретироваться на улицу и поскорее уехать на ревущем «жеребце».
– Лена, ты слышала, какую ахинею он тут нёс?
Душа девочки разрывалась на две половинки, между желанием признаться в собственном обмане и просто промолчать, но обмануть маму. Она не знала, что ей делать и как быть в эти минуты, она и не предполагала, что такое может приключиться от её невинного вранья. Пришлось спрятаться от мамы в комнату и делать вид, что ничего не понимает.
– Лена, ты где? Убежала со страха? Ну, иду искать.
Мила обошла вокруг дома, по-хозяйски убрав лопату и оборвав чистотел, разросшийся у лавочки. Сняв перчатки и наконец-то выкинув вырванную с корнем крапиву, она заглянула в дом и, увидев баретки дочери, успокоилась.
– Ты где? Сильно испугалась?
– Да нет, – ответила девочка, молчать было бессмысленно, а притворяться спящей в восемь часов вечера, по меньшей мере, глупо. – Просто неприятно.
– А мне как противно! Совсем чокнулся. Ну ладно, вставай и накрывай на стол – попьём чая. Голова разболелась, наверно, к дождю.
– Хорошо, мамочка, я всё сделаю, а ты пока полежи.
– А ты что-нибудь слышала об этих глупых сплетнях? С чего это он так взбесился?
– Нет, я же целыми днями в лесу.
В субботу утром к дому подъехал журналист.
Мила плохо спала ночью и с семи утра, проснувшись, лежала и глядела в окно на серый рассвет, размышляя о вчерашнем явлении Димы. Она ощущала, что, наверно, поспела пора, когда ей следовало наконец-то принять решение – выходить за него замуж или расстаться, заделавшись друзьями-одноклассниками. Их странные отношения тянулись второй десяток лет, сразу с момента возвращение Прозорова из армии. Он оказался надёжен, как автомат Калашникова, и готов был прийти на помощь в любое время дня и ночи, но и так же прост, как первый трактор. И всё это мало походило на дружбу или тем более на серьёзные отношения мужчины и женщины, а финал или развязка всё так и не наступали. Многолетняя неопределённость её злила, она сравнивала Диму и Игоря и понимала, что выбор не в пользу Прозорова. Но ей уже тридцать два, а где найти достойную партию? Кругом толкаются, мельтешат одни спонсоры, любовники, нарциссы. Что делать? Может, Дима всё-таки лучше, он проверен и надёжен? Но где та искра, что промелькнула между ними, поделив жизнь на до и после встречи? Не вспоминается. Возможно, позабыта за давностью лет? Если бы так, а возгоралась ли она? Может, только привиделось или придумалось холодными ночами, когда северо-западный ветер срывает крышу. Почему так не даёт покоя свербящее сердце?
