скачать книгу бесплатно
Не вдаваясь в подробное рассмотрение различных классификационных оснований, следует отметить наиболее важные виды процессуальных решений, имеющие принципиальное значение с позиции производства по уголовному делу, его движения по стадиям процесса.
Заслуживает внимания классификация процессуальных решений на административные[72 - В контексте рассматриваемой классификации термин «административные» употребляется с целью акцентирования внимания на невозможности обжалования подобных решений в инстанционном порядке. Вместе с тем само по себе понятие «административные решения» вовсе не исключает их процессуальный характер в уголовном судопроизводстве.] и юрисдикционные. Данная классификация широко распространена в западной процессуальной доктрине[73 - См., в частности: Pradel J. Op. cit. P. 525.], но при этом не получила должного признания в отечественной процессуальной науке даже в какой-то иной терминологической версии. В то же время такая классификация отражает потребности практики и заслуживает внимания с точки зрения приводимых в западной процессуальной доктрине критериев разграничения «административных» и юрисдикционных процессуальных решений, что, в частности, позволяет определить, преимущественно в рамках досудебного производства, какие из решений подлежат инстанционному судебному обжалованию, а какие – нет. Так, административными признаются в западной теории те принимаемые следователем процессуальные решения, которые не подлежат обжалованию в суд (о начале и дальнейшем движении предварительного расследования, о передаче дела от одного следователя другому, о производстве следственных действий и др.). Такие решения не подлежат обжалованию, поскольку либо являются сугубо техническими, либо связаны с собиранием доказательств (в некоторых случаях они обеспечиваются другими формами судебного контроля – судебным санкционированием, возможностью признания полученных доказательств недопустимыми и др.), либо неизбежно влекут не только проверку законности и обоснованности самого решения, но и рассмотрение основного вопроса уголовного дела, тем самым предрешая его исход (например, решение о привлечении в качестве обвиняемого). Напротив, юрисдикционные решения подлежат судебному инстанционному обжалованию, поскольку либо представляют собой разрешение автономного процессуального спора (отказ в признании потерпевшим и др.), либо сопряжены с ограничением конституционных прав и свобод участников судопроизводства (решение о применении меры пресечения), либо затрудняют или вовсе исключают доступ граждан к правосудию (решение об отказе в возбуждении уголовного дела, о его прекращении и т.п.).
Надо признать, что проблема подлежащих и не подлежащих автономному судебному обжалованию процессуальных решений актуальна и для российского уголовного процесса в контексте ч. 1 ст. 125 УПК РФ[74 - См. также подробнее п. 1 § 6 гл. 13 настоящего курса.]. Она является предметом острых научных дискуссий и особого внимания в практике Конституционного Суда РФ. В частности, Конституционный Суд РФ, обосновывая административный характер решения о возбуждении уголовного дела и выводя его таким образом из сферы судебного контроля в рамках досудебного производства, указал, что само по себе возбуждение уголовного дела не приводит к ограничению конституционных прав (права на свободу, неприкосновенность личности, жилища, частной жизни). Данные ограничения связаны с последующими процессуальными действиями (заключением под стражу, обыском и т.п.), которые в свою очередь подлежат отдельному судебному контролю[75 - См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 23 марта 1999 г. № 5-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 133, части первой статьи 218 и статьи 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан В.К. Борисова, Б.А. Кехмана, В.И. Монастырецкого, Д.И. Фуфлыгина и общества с ограниченной ответственностью «Моноком»».].
Кроме того, процессуальные решения необходимо различать в зависимости от их функционального назначения. Здесь следует выделить четыре основных вида процессуальных решений.
Во-первых, это процессуальные решения, связанные с производством отдельных следственных действий (например, обыска, выемки, судебной экспертизы). В подобных ситуациях лицо, осуществляющее производство по делу, выносит в необходимых случаях отдельное постановление, письменно фиксируя, таким образом, сам факт принятия решения о производстве соответствующего следственного действия и мотивируя наличие оснований для его производства.
Во-вторых, это процессуальные решения, определяющие движение уголовного дела по стадиям процесса. К таким решениям относятся, в частности, процессуальные решения о возбуждении уголовного дела, прекращении уголовного дела, приостановлении производства по уголовному делу, привлечении лица в качестве обвиняемого и т.п.
В-третьих, это процессуальные решения, касающиеся мер процессуального принуждения, применяемых в уголовном судопроизводстве (кроме задержания и обязательства о явке).
В-четвертых, это решения, принимаемые в связи с обращениями участников уголовного судопроизводства (жалобами, ходатайствами и т.п.). К ним относятся, например, постановления об удовлетворении или отклонении ходатайств или, допустим, принятое на основании жалобы потерпевшего решение суда об отмене постановления следователя о прекращении уголовного дела.
В отличие от процессуальных действий процессуальные решения оформляются не протоколом, а постановлением следователя, дознавателя, прокурора, судьи или определением суда. В то же время в судебных стадиях уголовного процесса решения могут отражаться в протоколе судебного заседания без составления отдельного судебного постановления (определения).
5. Отдельные поручения
Отдельное поручение является основным способом взаимодействия лица, ведущего производство по уголовному делу, с иными субъектами уголовно-процессуальной деятельности, уполномоченными производить следственные и (или) оперативно-розыскные (розыскные) действия, но не имеющими отношения к производству по конкретному делу.
В российском уголовном процессе применение института отдельного поручения имеет место в рамках досудебного производства по уголовному делу, способствуя более эффективному решению задач данного этапа уголовного процесса (установлению лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности, формированию доказательственной базы и т.п.). Но в теоретическом (сравнительно-правовом) плане институт отдельных поручений вполне может использоваться судом, по крайней мере в рамках континентальной системы судопроизводства, когда один судья поручает другому произвести судебно-следственное действие[76 - Впрочем, подобные подходы сегодня можно обнаружить и в российском уголовном процессе, правда, пока в основном в связи с допросом, производимым с помощью видеоконференц-связи (ст. 278
УПК РФ), т.е. в достаточно специальных случаях.].
Исходя из положений действующего уголовно-процессуального закона и оставляя в стороне судебное производство, институт отдельного поручения выполняет следующие функции в отечественном уголовном судопроизводстве.
Во-первых, отдельное поручение является способом делегирования следователем (дознавателем) полномочий по производству конкретных следственных и иных процессуальных действий в рамках производства расследования по конкретному уголовному делу.
Во-вторых, отдельное поручение служит способом обеспечения надлежащего хода предварительного расследования по уголовному делу. Возможные варианты содержания отдельного поручения (его предмет) предусмотрены п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ. В частности, посредством применения института отдельного поручения обеспечивается исполнение процессуальных решений, связанных с применением мер процессуального принуждения (задержание, привод и т.п.), производятся оперативно-розыскные и розыскные мероприятия, направленные на получение информации, необходимой для производства процессуальных действий и принятия процессуальных решений по уголовному делу, оказывается необходимое содействие в производстве следственных действий.
Адресатом отдельного поручения как способа делегирования полномочий по производству следственных и иных процессуальных действий может выступать как орган дознания, так и следователь (ч. 1 ст. 152 УПК РФ). Что касается случаев применения института отдельного поручения в качестве способа обеспечения надлежащего хода производства по уголовному делу, то в таких ситуациях отдельное поручение адресуется органу дознания. Кроме того, институт отдельного поручения может применяться до появления уголовного дела (в рамках доследственной проверки – ч. 1 ст. 144 УПК РФ) в целях проведения оперативно-розыскных мероприятий. В такой ситуации адресатом отдельного поручения выступает орган дознания, наделенный полномочиями по производству оперативно-розыскной деятельности (ч. 1 ст. 40 УПК РФ).
Отдельное поручение в уголовном судопроизводстве должно иметь исключительно письменную форму (об этом говорится в п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ). Это важно с позиции четкого установления пределов компетенции органа, которому оно адресуется. В частности, если отдельное поручение касается производства конкретного следственного действия, то соответствующее лицо становится в положение надлежащего субъекта доказывания обстоятельств, установленных в ходе производства данного следственного действия.
Таким образом, с точки зрения определения пределов компетенции лица, исполняющего отдельное поручение, и, как следствие, законности производимых им процессуальных действий, в том числе оценки допустимости доказательств, полученных в ходе производства следственных действий, письменная форма отдельного поручения имеет принципиальное значение.
В уголовно-процессуальной доктрине затрагивается вопрос об определении пределов дискреционного усмотрения следователя при применении института отдельного поручения[77 - См., в частности: Есина А.С. Каким должно быть содержание отдельного поручения следователя? // Российский следователь. 2002. № 2.]. Прежде всего это касается допустимости использования отдельного поручения при наличии реальной возможности самостоятельного производства следователем необходимых следственных и иных процессуальных действий. Иначе говоря, речь идет о ситуациях, когда отдельное поручение является способом делегирования полномочий по производству следственных и иных процессуальных действий.
В этом плане уголовно-процессуальный закон упоминает об использовании института отдельного поручения только в случае необходимости производства следственных и розыскных действий вне места предварительного расследования (ч. 1 ст. 152 УПК РФ). Вместе с тем, как свидетельствует правоприменительная практика, необходимость в применении института отдельного поручения может возникать и в иных случаях, в частности, при необходимости производства одного или нескольких следственных действий одновременно в нескольких местах (речь может идти, например, об одновременном производстве обысков в жилище сразу нескольких обвиняемых). Поэтому в данной ситуации при толковании положений уголовно-процессуального закона следует не только исходить из буквы закона, но и учитывать всю совокупность обстоятельств, имеющих значение в рамках производства по конкретному уголовному делу. Однако при любых обстоятельствах делегирование лицом, ведущим производство по делу, другому должностному лицу части своих полномочий путем направления отдельного поручения на производство следственного действия должно быть обоснованным и объясняться исключительной физической невозможностью или затруднительностью совершения следственного действия самим следователем или дознавателем (проживание свидетеля в другом городе, необходимость одновременного производства нескольких следственных действий и т.п.).
Необходимо отметить, что специфической особенностью института отдельного поручения является запрет делегирования полномочий по принятию процессуальных решений. Логика законодателя в данном вопросе достаточно проста и понятна: любое процессуальное решение требует оценки всей имеющейся в уголовном деле совокупности доказательств. Надлежащим субъектом оценки, обеспечивающей законность и обоснованность принимаемых процессуальных решений, может выступать только лицо, ведущее производство по уголовному делу, поскольку именно в его распоряжении находятся все материалы уголовного дела. Из данного правила вытекает и иное не менее важное процессуальное последствие, сформулированное Конституционным Судом РФ, а именно – неприменение института отвода к должностным лицам, действующим в рамках отдельного письменного поручения[78 - См.: Определение Конституционного Суда РФ от 22 апреля 2010 г. № 460-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Быковцева Валерия Геннадьевича на нарушение его конституционных прав частями второй и пятой статьи 163, частью первой статьи 152 и главой 9 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации».].
6. Процессуальные средства взаимодействия с лицом, ведущим производство по делу: ходатайства и жалобы. Виды жалоб в уголовном процессе
Ходатайства и жалобы в уголовном судопроизводстве следует рассматривать в качестве единого правового института, к использованию которого могут прибегать участвующие в уголовном процессе частные лица независимо от их процессуального статуса с целью реализации своих прав и законных интересов в ходе производства по уголовному делу.
а) ходатайства
Ходатайство представляет собой официальное обращение участника уголовного судопроизводства к лицу, ведущему производство по уголовному делу, с требованием совершения определенных процессуальных действий либо принятия определенных процессуальных решений.
По общему правилу ходатайство может быть заявлено в любой момент производства по уголовному делу (исключение составляют случаи, прямо предусмотренные законом[79 - В частности, ходатайство о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве может быть заявлено подозреваемым или обвиняемым с момента начала осуществления уголовного преследования до объявления об окончании предварительного следствия (ч. 2 ст. 317
УПК РФ).]). Устное ходатайство подлежит отражению в протоколе процессуального действия или судебного заседания, письменное ходатайство приобщается к уголовному делу. По содержанию заявленное ходатайство должно быть направлено:
1) на установление обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, что, как правило, предполагает производство определенных следственных действий (например, ходатайство о назначении судебной экспертизы);
2) на обеспечение прав и законных интересов лица, заявившего ходатайство или представляемого им лица, что в свою очередь может означать как производство «иных процессуальных действий» (например, ознакомление с материалами дела), так и принятие необходимых процессуальных решений (например, изменение меры пресечения).
Следует обратить внимание, что до недавнего времени законодатель ограничивал круг лиц, имеющих право на заявление ходатайств, перечнем только тех участников, которые прямо приведены в ст. 119 УПК РФ. При этом данный перечень имел исчерпывающий характер[80 - К лицам, имеющим право заявить ходатайство, относились только подозреваемый, обвиняемый, его защитник, потерпевший, его законный представитель, представитель, частный обвинитель, эксперт, а также гражданский истец, гражданский ответчик, их представители.]. Однако судебная практика (главным образом за счет правовых позиций Конституционного Суда РФ) развивалась в сторону расширения перечня участников, имеющих право на заявление ходатайств в ходе производства по уголовному делу. В частности, Конституционный Суд, опираясь на сформулированную им универсальную правовую позицию, согласно которой «предоставление гарантируемых Конституцией прав и свобод в уголовном судопроизводстве должно быть обусловлено фактическим положением лица как нуждающегося в обеспечении соответствующих прав», указал на необходимость применять содержащиеся в ст. 119 УПК РФ нормативные предписания не изолированно, а в системном единстве с нормами уголовно-процессуального закона, устанавливающими процессуальный статус иных участников процесса[81 - См., в частности: Определение Конституционного Суда РФ от 16 декабря 2008 г. № 1036-О-П «По жалобе гражданина Бакова Алексея Алексеевича на нарушение его конституционных прав пунктом 5 части четвертой статьи 56, частью первой статьи 81, пунктом 2 части второй статьи 82, статьями 119 и 131 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации».].
Таким образом, с точки зрения Конституционного Суда РФ, нет никаких формальных препятствий для заявления ходатайств любыми лицами, чьи права и интересы затронуты производством по уголовному делу (например, свидетелями).
Поэтому, учитывая сложившуюся правоприменительную практику по данному вопросу, законодатель отказался от исчерпывающего перечня соответствующих участников процесса, дополнив ч. 1 ст. 119 УПК РФ следующими положениями: «… представитель администрации организации и иное лицо, права и законные интересы которых затронуты в ходе досудебного или судебного производства, вправе заявить ходатайство о производстве процессуальных действий или принятии процессуальных решений…»[82 - См.: Федеральный закон от 28 июля 2012 г. № 143-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации».].
Праву участника процесса на заявление ходатайства корреспондирует обязанность лица, осуществляющего производство по делу, разрешить заявленное ходатайство по существу путем вынесения соответствующего процессуального решения. По общему правилу заявленное ходатайство подлежит рассмотрению и разрешению непосредственно после его заявления. Однако на стадии предварительного расследования предельный срок рассмотрения и разрешения ходатайств может составлять до трех суток со дня его заявления, если немедленное принятие решения по ходатайству невозможно (ст. 121 УПК РФ).
Что касается формы процессуального решения, принимаемого по итогам рассмотрения заявленного ходатайства, то согласно положению, сформулированному в ст. 122 УПК РФ, решение об удовлетворении либо о полном или частичном отказе в удовлетворении заявленного ходатайства выносится в форме постановления (дознавателем, следователем, судьей) или определения (судом). Однако применительно к процессуальной регламентации отдельных стадий процесса вышеприведенное требование закона не столь категорично, что выражается в отсутствии обязанности при положительном разрешении заявленного ходатайства выносить каждый раз отдельное процессуальное решение. В частности, в рамках досудебного производства положения ч. 4 ст. 159, ч. 3 ст. 219 УПК РФ обязывают лицо, осуществляющее предварительное расследование, выносить соответствующие процессуальные решения только в случае полного или частичного отказа в удовлетворении ходатайства. Подобный подход представляется оправданным, но исключительно в тех случаях, когда производимые на основании заявленного ходатайства процессуальные действия или принимаемые процессуальные решения, направленные на его удовлетворение, вносят правовую определенность по существу поставленного перед должностным лицом вопроса. Скажем, ходатайство о назначении судебной экспертизы разрешается вынесением одноименного постановления. Очевидно, что в такой ситуации процессуальное решение о назначении судебной экспертизы ясно и однозначно свидетельствует о положительном разрешении заявленного ходатайства. Если же результат рассмотрения ходатайства автоматически не влечет совершения процессуальных действий или принятия процессуальных решений, свидетельствующих о его положительном разрешении, то решение об удовлетворении заявленного ходатайства требует процессуального оформления в письменном виде. В частности, примером может служить решение (постановление) об исключении доказательств, принимаемое по ходатайству сторон, поскольку в такой ситуации иные процессуальные средства не способны внести ясность по существу поставленного вопроса.
Решение, принимаемое по ходатайству лица, может быть обжаловано как в ведомственном (в вышестоящий орган или вышестоящему должностному лицу), так и в судебном порядке. Вместе с тем следует отметить, что если решение о полном или частичном отказе в удовлетворении заявленного ходатайства, как правило, подлежит обжалованию[83 - Исключение здесь составляют случаи, предусмотренные ч. 2 ст. 389
УПК РФ, касающиеся заявления и рассмотрения ходатайств в судебном заседании.], поскольку имеет юрисдикционный характер, то решение об удовлетворении ходатайства может обладать как «юрисдикционными», так и «административными» свойствами (если использовать приведенную выше терминологию западной процессуальной доктрины). В первом случае обжалованию подлежит не само по себе решение об удовлетворении заявленного ходатайства (его как отдельного процессуального документа может и не быть), а принимаемые на его основе процессуальные решения (скажем, постановление о прекращении либо о приостановлении производства по уголовному делу). Во втором случае если производимые на основании ходатайства процессуальные действия имеют «неюрисдикционный» (так называемый «административный») характер (производство судебной экспертизы, допрос свидетеля), то не подлежит обжалованию соответственно и решение об удовлетворении ходатайства, что не мешает сторонам ставить вопрос о признании полученных доказательств недопустимыми, в том числе с помощью очередного ходатайства.
б) жалобы
Действующий уголовно-процессуальный закон предусматривает три основных варианта обжалования процессуальных решений и действий, которые могут быть использованы в ходе производства по уголовному делу:
1) обжалование участниками уголовного судопроизводства действий и решений органов предварительного расследования, принимаемых в ходе досудебного производства по уголовному делу – ч. 1–3 ст. 124 и ч. 1 ст. 125 УПК РФ;
2) обжалование должностными лицами, осуществляющими производство по уголовному делу, действий и решений прокурора и руководителя следственного органа в вышестоящий орган или вышестоящему должностному лицу – ч. 4 ст. 124 УПК РФ и др.;
3) обжалование судебных решений в инстанционном порядке – ст. 127 УПК РФ[84 - См. гл. 27–30 настоящего курса.].
Другими словами, надо различать: а) жалобы, которые являются процессуальным средством взаимодействия участвующих в уголовном процессе частных лиц с должностным лицом, ведущим производство по уголовному делу, – такие жалобы характерны для досудебного производства; б) жалобы sui generis (иерархические «жалобы» должностных лиц, например, следователя на указания своего руководителя вышестоящему руководителю); в) судебно-инстанционные жалобы (апелляционная, кассационная, надзорная) – такие жалобы характерны для судебного производства.
При этом, строго говоря, само понятие «жалоба» предполагает, что речь идет об обращении частного лица, несогласного с действиями и решениями органов расследования или суда, затрагивающими его права и интересы. Использование категорий «жалоба» или «обжалование» применительно к должностным лицам возможно лишь в условном смысле, поскольку они не «жалуются», а имеют право в некоторых случаях официально изложить свою позицию, расходящуюся с позицией их ведомственного руководителя, прокурора или суда. Поэтому, например, закон говорит об апелляционных (кассационных, надзорных) представлениях, а не о «жалобах» прокурора, которые ранее именовались «протестами».
Если подробнее остановиться на институте жалобы как способе процессуального взаимодействия участников процесса с должностным лицом, ведущим производство по делу в досудебных стадиях, то закон допускает возможность обжалования участниками уголовного судопроизводства действий и решений органов расследования в ведомственном (в вышестоящий орган или вышестоящему должностному лицу), прокурорско-надзорном и судебном порядке[85 - Более подробно данный вопрос в дальнейшем будет рассмотрен в § 3 гл. 14 настоящего курса.].
Правом обжалования обладают любые лица, чьи права и интересы затрагиваются производимыми процессуальными действиями и принимаемыми процессуальными решениями. Иначе говоря, речь идет не только об участниках уголовного процесса в строгом смысле, обладающих официальным процессуальным статусом, полученным в рамках производства по делу (скажем, обвиняемых, потерпевших, свидетелях), но и об иных лицах, в той или иной степени вовлеченных в уголовное судопроизводство. В частности, в качестве таковых могут выступать поручитель, залогодатель, заявитель, которому отказано в возбуждении уголовного дела, и т.п.
По действующему УПК РФ ведомственный порядок обжалования не является обязательным этапом, предшествующим обращению с жалобой в суд или прокурору. Поэтому допустимо как применение ведомственного порядка обжалования с возможностью последующего обращения в суд, так и непосредственно судебное обжалование действий и решений лица, осуществляющего производство по уголовному делу, а также независимо от этого обращение к прокурору. Кроме того, не исключено обращение с жалобой на конкретное действие или решение одновременно в ведомственном, прокурорско-надзорном и (или) судебном порядке. Поэтому в связи с наличием у лица права по собственному усмотрению выбирать тот или иной алгоритм обжалования Пленум Верховного Суда РФ рекомендовал судам каждый раз выяснять, не воспользовался ли заявитель ведомственным или прокурорско-надзорным порядком обжалования и не имеется ли решения об удовлетворении такой жалобы. В случае удовлетворения поступившей жалобы вышестоящим органом или прокурором судья в зависимости от этапа ее рассмотрения выносит постановление об отказе в принятии ее к рассмотрению либо о прекращении производства по жалобе[86 - См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2009 г. № 1 «О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации».Аналогичные решения выносятся в случае, если предварительное расследование по уголовному делу окончено и уголовное дело направлено в суд для рассмотрения по существу, кроме случаев, когда ставится вопрос о признании незаконными и необоснованными решений и действий (бездействия), которые в соответствии с УПК РФ не могут быть предметом судебной проверки их законности и обоснованности на стадии судебного разбирательства.].
Следует обратить внимание, что при этом недопустим обратный алгоритм обжалования действий и решений органов предварительного расследования: от судебного к ведомственному или прокурорскому порядку. В данной ситуации подлежит применению одно из правил преюдиции, согласно которому обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным решением, признаются прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки (ст. 90 УПК РФ)[87 - Об институте преюдиции см. § 12 гл. 10 настоящего курса.].
Необходимо добавить, что уголовно-процессуальный институт жалобы применим также к порядку обжалования действий и решений должностных лиц органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность[88 - О понятии оперативно-розыскной деятельности см. подробнее § 3 гл. 14 настоящего курса.], принимаемых в порядке выполнения отдельного письменного поручения лица, ведущего производство по уголовному делу[89 - См. п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2009 № 1.]. Вместе с тем обжалование действий вышеуказанных должностных лиц, осуществленных ими в ходе оперативно-розыскных мероприятий, но вне рамок отдельных письменных поручений, производится в порядке административного судопроизводства[90 - См.: Кодекс административного судопроизводства, введенный в действие Федеральным законом от 8 марта 2015 г. № 21-ФЗ с 15 сентября 2015 г. До того в данной ситуации применялась гл. 25 ГПК РФ. Кроме того, см.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2009 г. № 2 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих», которое было принято в период действия гл. 25 ГПК РФ, но не утратило силу и сегодня.]. Кроме того, в аналогичном порядке производится обжалование отказа в предоставлении лицу, виновность которого не доказана в установленном законом порядке, полученной о нем при осуществлении оперативно-розыскных мероприятий информации либо предоставление данной информации в неполном объеме (ст. 5 Федерального закона от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»).
Таким образом, в ситуации, когда оперативно-розыскная деятельность (ОРД) имеет акцессорный по отношению к уголовному судопроизводству характер и осуществляется, соответственно, на основании отдельного письменного поручения лица, ведущего производство по уголовному делу, обжалование действий и решений органов ОРД производится в порядке ст. 125 УПК РФ. Вышеуказанный порядок обжалования распространяется и на случаи производства оперативно-розыскных мероприятий в рамках доследственной проверки (ч. 1 ст. 144 УПК РФ), т.е. до появления уголовного дела в официальном смысле.
Рассмотрение жалоб участников процесса на действия или решения органов расследования является исключительной компетенцией районного суда чаще всего по месту производства предварительного расследования. Но в некоторых случаях, когда уголовное дело подследственно органу предварительного расследования, юрисдикция которого охватывает сразу несколько районов, в том числе район, на территории которого совершено преступление, а фактическое месторасположение данного органа не совпадает с районом совершения преступления, то жалобу рассматривает районный суд по месту совершения преступления[91 - С учетом Постановления Конституционного Суда РФ от 20 июля 2012 г. № 20-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 125 и части первой статьи 152 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки Р.Г. Мишиной».].
7. Пределы производства по уголовному делу и их формирование
Пределы производства по уголовному делу представляют собой классический институт уголовно-процессуального права, присущий любой уголовно-процессуальной системе вне зависимости от ее типа, хотя надо признать, что учение о пределах производства в большей мере разработано в континентальной науке уголовного процесса. Его основу составляет тезис о том, что производство по уголовному делу не может быть «беспредельным» (безграничным), а должно осуществляться в строго обозначенной системе координат.
Принято выделять две основные системы координат, в рамках которых уголовное дело возникает и движется по стадиям процесса: пределы производства in rem – по кругу деяний, предполагающие связь производства по делу конкретным фактом или эпизодом преступного деяния, и пределы производства in personam – по кругу лиц, означающие ограничение производства по делу не только кругом деяний, но и кругом лиц, предположительно их совершивших.
Для российского уголовного процесса, традиционно принадлежащего к континентальному типу, характерным является формирование пределов производства по уголовному делу уже на начальном этапе предварительного расследования (в отличие от англосаксонской правовой системы). Поэтому важнейшей аксиомой служит положение о том, что возбуждение уголовного дела, выступающее начальным моментом производства предварительного расследования, формирует пределы только in rem – по кругу деяний. При этом пределы производства in rem имеют абсолютный характер в том смысле, что дальнейшее производство по делу, его расследование и в конечном итоге разрешение по существу, возможны только по тому факту (эпизоду) преступного деяния, в отношении которого состоялось процессуальное решение о возбуждении уголовного дела. Соответственно, выявление в ходе расследования каких-либо новых эпизодов, которые могут быть связаны либо не связаны с расследуемыми преступными деяниями по различным объективным и субъективным причинам, для начала осуществления по ним полноценной процессуальной деятельности требует принятия решения в форме постановления о возбуждении уголовного дела. Это в свою очередь служит процессуальной гарантией от незаконного и необоснованного производства по делу, выражающейся не только в необходимости начала расследования в отношении каждого выявленного преступного деяния по строго определенной процессуальной форме, но и в обязанности принятия соответствующего итогового процессуального решения по конкретному факту (эпизоду) преступного деяния. Вышеприведенное положение обеспечивает реализацию таких основополагающих принципов уголовного судопроизводства, как принципы res judicata (каждое уголовное дело должно быть разрешено вступившим в законную силу и по общему правилу непоколебимым судебным решением) и non bis in idem (лицо нельзя преследовать дважды за одно и то же деяние).
Пределы производства in personam в отличие от пределов in rem имеют относительный характер, что предполагает возможность их изменения в ходе расследования по уголовному делу по мере установления всех обстоятельств исследуемого события, а также круга лиц, причастных к совершению данного преступного деяния. Соответственно, установление каждый раз «новых» соучастников преступления, по факту совершения которого ведется производство по уголовному делу, в целом не препятствует его дальнейшему движению, но требует персонификации уголовного судопроизводства путем привлечения в качестве обвиняемого каждого из этих соучастников.
Таким образом, с позиции классического подхода формирование пределов производства как in rem, так и in personam вызывает необходимость принятия процессуального решения строго определенного вида и предполагает разновременное формирование пределов производства in rem – в начальный момент производства по делу и in personam – при наличии достаточных доказательств, дающих основание для обвинения конкретного лица в совершении преступления.
Однако, учитывая некоторое забвение института пределов производства по уголовному делу в отечественной процессуальной доктрине и правоприменительной практике, к сожалению, нередко возникают его отдельные деформации, находящие выражение, в частности, в следующем:
– в отказе признавать необходимость возбуждения уголовного дела по каждому эпизоду преступного деяния, если новые факты (эпизоды) выявлены в ходе расследования других преступных деяний;
– в возникающем иногда стремлении связывать пределы производства in rem не только фактической стороной исследуемого события (деяния) но и его уголовно-правовой квалификацией, что позволяет «обходить» принципы res judicata и non bis in idem посредством иной уголовно-правовой оценки исследуемого события, проводя якобы новое производство по тому же факту (данный подход, безусловно, является недопустимым);
– в попытках формирования пределов производства не только in rem, но и in personam уже в начальный момент производства по делу в отсутствие достаточных фактических данных не только об обстоятельствах совершенных деяний, но и о лицах, их совершивших, что ставит в определенный «процессуальный» тупик дальнейшее производство в случае установления новых соучастников преступления[92 - Гипотетически данная возможность предусмотрена п. 1 ч. 1 ст. 46 УПК РФ: подозреваемым является лицо, в отношении которого возбуждено уголовное дело, хотя смысл этой нормы совершенно в другом – обеспечить процессуальными правами лицо, если имеются данные о его причастности к расследуемому деянию в момент возбуждения уголовного дела.]; при этом признание возможности возбуждения уголовного дела каждый раз по тому же факту, но в отношении вновь установленных лиц не может быть признано правильным в юридико-техническом аспекте движения уголовного дела (наличие нескольких производств по одному эпизоду, необоснованное дублирование процессуальных действий, отсутствие разумной процессуальной экономии и т.п.).
Однако следует признать, что на сегодняшний день российская процессуальная доктрина и правоприменительная практика постепенно отходят от признания «нормальным» явлением вышеприведенных деформаций и демонстрируют стремление к возврату в русло классических подходов к формированию пределов производства по уголовному делу[93 - Примером тому служит правовая позиция Конституционного Суда РФ относительно пределов судебного разбирательства (ст. 252 УПК РФ), сформулированная в Постановлении от 2 июля 2013 г. № 16-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Республики Узбекистан Б.Т. Гадаева и запросом Курганского областного суда».].
8. Техника расширения и сужения пределов производства по уголовному делу
Итак, как уже отмечалось выше, объем производства по уголовному делу характеризуется его пределами, в качестве которых выступают круг деяний (in rem), в связи с наличием которого ведется производство по уголовному делу, и круг лиц (in personam), предположительно их совершивших.
При этом пределы производства могут меняться посредством использования строго определенных процессуальных институтов, предусмотренных законом. К таковым относятся:
– институты соединения и выделения уголовных дел, предназначенные соответственно для расширения и сужения пределов производства как in rem, так и in personam в зависимости от оснований их применения в рамках производства по конкретному уголовному делу[94 - См. более подробно §10 гл. 14 настоящего курса.];
– институт частичного прекращения уголовного дела по отдельным фактам (эпизодам), когда сужаются пределы производства по уголовному делу in rem;
– институт прекращения уголовного преследования в отношении отдельных лиц (обвиняемых) на том этапе движения уголовного дела, когда пределы производства сформированы не только in rem, но и in personam (данный процессуальный институт обеспечивает возможность сужения пределов in personam при производстве по уголовному делу)[95 - См. более подробно § 2 гл. 18 настоящего курса.].
§ 3. Уголовно-процессуальные функции
1. Множественность критериев разграничения уголовно-процессуальных функций
Понятие «уголовно-процессуальная функция» многозначно. Его содержание зависит, главным образом, от признания или непризнания связи данного понятия с принципом состязательности и равноправия сторон. Иными словами, первичным является выбор критерия, на основании которого разграничиваются уголовно-процессуальные функции.
В то же время следует иметь в виду, что в уголовно-процессуальной теории не может быть единственного критерия для разграничения уголовно-процессуальных функций. Таких критериев несколько, и все они одинаково важны.
Одни критерии получили развитие в современной российской уголовно-процессуальной науке. Другие по сугубо историческим причинам оказались утрачены, хотя считались основополагающими, например, в ходе Судебной реформы 1864 г. Как бы то ни было, задачей современной российской доктрины уголовного процесса является комплексный анализ всех основных критериев разграничения уголовно-процессуальных функций, независимо от того, учтены они в действующем российском уголовно-процессуальном законодательстве или нет. Правильное уяснение всей совокупности этих критериев необходимо не только в общетеоретическом смысле, но и с точки зрения понимания путей развития российского уголовного процесса.
2. Разделение функций обвинения, защиты и разрешения дела
В российской науке уголовного процесса уголовно-процессуальные функции традиционно рассматриваются в рамках принципа состязательности сторон как основные направления уголовно-процессуальной деятельности участников уголовного процесса, а именно обвинение, защита и разрешение дела.
При таком подходе значение правильного определения уголовно-процессуальной функции участника процесса заключается, во-первых, в обеспечении запрета соединения в одном лице функций обвинения и разрешения дела. Поскольку «разрешение дела» в контексте принципа состязательности сторон есть функция суда, смысл названного запрета состоит в обеспечении беспристрастности суда, без чего не может быть достигнута самостоятельность судебной власти. Если бы суд одновременно выдвигал обвинение и оценивал его обоснованность, говорить о незаинтересованности суда в исходе дела не приходилось бы.
Во-вторых, обособление функции обвинения и появление обвинителя требует выделения функции защиты и введения в процесс фигуры защитника. Возможность искать помощи защитника, не полагаясь на обязанности государственных органов по обеспечению прав обвиняемого, получила название формальной защиты. «Процесс, где обвиняемый поставлен лицом к лицу против обвинителя, вооруженного всесильной помощью государства, недостоин имени судебного разбирательства; он превращается в травлю»[96 - Цит. по: Васьковский Е.В. Организация адвокатуры: историко-догматическое исследование. Ч. II. СПб., 1893. С. 5.], – писал еще в XIX столетии выдающийся российский процессуалист И.Я. Фойницкий.
Кроме формальной защиты, существует понятие материальной защиты, обнимающее все средства и способы по опровержению обвинения, осуществляемые как самим обвиняемым (реализация всех предоставленных ему законом прав для защиты от обвинения), так и ex officio государственными органами, обязанными по долгу службы предпринять все меры для защиты любого лица от необоснованного обвинения.
Наличие понятия «материальная защита» затрудняет отделение уголовно-процессуальной функции защиты от функций обвинения и разрешения уголовного дела. Так, Конституционный Суд РФ в Постановлении от 29 июня 2004 г. № 13-П сделал вывод, что «по своему конституционно-правовому смыслу в системе норм положения ч. 2 ст. 15 УПК не исключают необходимость использования прокурором, следователем, дознавателем в процессе уголовного преследования всего комплекса предусмотренных уголовно-процессуальным законом мер по охране прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве. Осуществление указанными лицами своей процессуальной функции именно в таком объеме, гарантируемое особым процессуальным статусом и полномочиями прокурора, следователя, дознавателя… обеспечивает в рамках уголовного судопроизводства выполнение государством своей обязанности по признанию, соблюдению и защите прав и свобод человека и гражданина, их обеспечению правосудием»[97 - См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // СЗ РФ. 2004. № 27. Ст. 2804.].
Таким образом, процессуально корректное разграничение функций защиты, обвинения и разрешения уголовного дела возможно только при строго формальном понимании функции защиты (защита в формальном смысле).
3. Разделение полицейской, прокурорской и судебной функций
Несмотря на то, что законодатель отдал предпочтение традиционной трактовке понятия уголовно-процессуальной функции[98 - Убедиться в этом можно, обратившись к п. 45, 55 ст. 5, ст. 15 УПК РФ.], она не является совершенной. Дело в том, что в уголовном процессе смешанной формы[99 - См. § 5 гл. 3 настоящего курса.] возникают уголовно-процессуальные функции, выходящие за рамки принципа состязательности и равноправия сторон (например, функция производства предварительного следствия[100 - Подробнее о сущности следственной функции см. § 2 гл. 8 настоящего курса.]). Поэтому в науке уголовного процесса сформировался подход к понятию уголовно-процессуальной функции, выводящий ее не из принципа состязательности, а из теории разделения властей как гарантии личной свободы граждан. Как государственные полномочия распределяются между конкретными государственными органами во избежание злоупотреблений, так и в уголовном процессе полномочия по расследованию и разрешению уголовных дел распределяются между различными органами и должностными лицами, которые к тому же нередко принадлежат к различным ветвям государственной власти в конституционно-правовом смысле.
Институциональный аспект такого разделения заключается в обособлении полицейской, прокурорской и судебной функций. В данном случае уголовно-процессуальная функция обретает значение совокупности полномочий определенного государственного органа, а критерием классификации выступает именно принадлежность указанного органа к той или иной ветви власти.
Так, во французском уголовно-процессуальном законодательстве описанному разделению функций придается настолько большое значение, что норма о нем после принятия Закона от 15 июня 2000 г. помещена в преамбулу УПК Франции 1958 г.: «в уголовном процессе… должно обеспечиваться разделение государственных органов, ответственных за публичный иск и судебную деятельность».
Судебная функция реализуется органами судебной власти (поскольку таковые обладают качествами самостоятельности и независимости)[101 - В законодательстве и процессуальной науке могут использоваться разные термины для обозначения данных органов: суды, судьи, следственные судьи, магистраты.] и состоит в установлении обстоятельств дела (следственная составляющая) и принятии на их основе процессуальных решений (юрисдикционная составляющая) в рамках определенной процедуры, в том числе и решений об ограничении прав личности (применении мер принуждения).
Полицейская функция реализуется органами исполнительной власти, по своей природе наиболее приспособленными к такого рода деятельности[102 - Эти органы также могут носить различные названия: полиция, милиция, жандармерия и т.п.]. Будучи сходной со следственной составляющей судебной функции, полицейская функция обычно не связывается определенной формой и лишена юрисдикционной составляющей[103 - Так, согласно ст. 254 Устава уголовного судопроизводства 1864 г. «при производстве дознания полиция все нужные ей сведения собирает посредством розысков, словесным расспросом и негласным наблюдением, не производя ни обысков, ни выемок в домах».]. Поэтому и результаты полицейской деятельности имеют, как правило, вспомогательное значение по отношению к судебной деятельности.
Очевидно, что в рамках полицейской функции не должны применяться и меры принуждения, за исключением кратковременного задержания.
Прокурорская функция стоит особняком, так как единого подхода к определению места прокуратуры в системе разделения властей не сложилось. Традиционно в континентальной Европе прокуратура входит в состав министерства юстиции, но действует при судах, занимая тем самым промежуточное положение между исполнительной и судебной властью.
Этим положением определяется и специфика содержания прокурорской функции. По отношению к полицейской деятельности она является руководящей, т.е. прокуратура наделяется правом давать обязательные указания полицейским органам и при необходимости осуществлять их полномочия самостоятельно[104 - Снова обратимся к Уставу уголовного судопроизводства 1864 г.: «по производству дознания о преступных деяниях полицейские чины состоят в непосредственной зависимости от прокуроров и их товарищей» (ст. 279).].
По отношению к судебным органам прокурорская функция реализуется через обвинительные полномочия: формулирование первоначального обвинения, поддержание государственного обвинения в суде, обжалование вынесенных приговоров[105 - Обозначение прокурорских полномочий в целом как обвинительных традиционно, но весьма условно, в чем можно убедиться далее при изучении курса.].
Значение описанного разделения функций состоит в обеспечении независимости судебной власти и создании гарантий личной свободы:
– во-первых, органы исполнительной власти лишены возможности по ограничению свободы личности иначе как путем обращения к судебной власти. С другой стороны, от злоупотреблений застрахована и судебная власть, так как «если судебная власть соединена с исполнительной, то судья получает возможность стать угнетателем»[106 - Монтескье Ш.-Л. О духе законов // Избранные произведения. М., 1955. С. 290.];
– во-вторых, прокуратура хотя и формулирует обвинение, но лишена возможности сбора сведений, пригодных для исследования в суде (судебных доказательств). Таким положением компенсируется зависимость прокуратуры от администрации, неизбежная при организационной принадлежности министерству юстиции;
– в-третьих, автономия судебной функции обеспечивает самостоятельность судебной власти по отношению как к администрации (через запрет на использование в суде данных полицейского расследования), так и по отношению к прокуратуре (через освобождение от обязанности инициировать расследование и возможность распоряжаться обвинением путем реализации юрисдикционных полномочий).
Как и сама теория разделения властей, которую сложно обнаружить воплощенной в «чистом» виде, описанное разделение уголовно-процессуальных функций при реализации в законе претерпевает трансформации, на которые в дальнейшем будет обращаться внимание читателя.
4. Разделение уголовно-процессуальных функций обвинения, предварительного следствия и разрешения дела
Разграничение полицейских, прокурорских и судебных функций проводится не только по принадлежности к той или иной ветви власти, но и по содержанию реализуемых в рамках этих функций полномочий. Для уголовного процесса смешанной формы классическим стало выделение уголовно-процессуальных функций обвинения, предварительного следствия и разрешения дела. Наиболее яркое воплощение такой подход нашел опять-таки в уголовном процессе Франции – страны, сформировавшей к началу XIX столетия теоретические основы современного уголовного процесса континентального типа. При этом следует иметь в виду, что предварительное следствие есть в данном случае судебная функция, осуществляемая особым следственным судьей.
Значение выделения названных функций заключается в обеспечении беспристрастности участников процесса путем воспрещения возложения нескольких функций на одно лицо. В частности, запрет соединения функций обвинения и предварительного следствия приводит к тому, что следственный судья не связан выводом о наличии признаков преступления, сделанным прокурором при возбуждении уголовного преследования (публичного иска). В то же время сам следственный судья ни при каких условиях не вправе в такой ситуации инициировать уголовное преследование, что приводит к подлинно независимому следствию и минимизирует репрессивные начала в деятельности следственных юрисдикций. Аналогично, недопущение соединения в одном лице функций предварительного следствия и разрешения дела (хотя по предыдущей классификации обе эти функции относятся к числу судебных) позволяет суду объективно исследовать материалы, собранные на стадии предварительного следствия. Иначе говоря, судья, производивший предварительное следствие (следственный судья), никогда не вправе рассматривать уголовные дела по существу.
Заметим, что в рамках данной классификации существование функции защиты нисколько не отрицается, однако подчеркивается, что обязанность защищать возлагается не только на защитника, но и на все государственные органы (материальная защита).
5. «Синтетическое» определение уголовно-процессуальной функции
