скачать книгу бесплатно
Лихо подкатив, Коля развернул сани, братья водрузили меня на место и продолжили путь. А, чтобы я не вывалился снова, привязали к саням верёвкой, которая была заранее предусмотрительно намотана на санки.
Когда до горки оставалось совсем немного, Коля вновь почувствовал, что с санями что-то неладно: они стали слишком тяжело катиться.
Оглянувшись, увидел, что они перевёрнуты полозьями набок и едут вместе со мной.
Мне это явно не нравилось, хотя я не мог протестовать: в полушубок снова набился снег. Он попал в рот, за шиворот, я задыхался.
И потому, как только я смог набрать в лёгкие воздуха, с возмущением возвестил о том округу громким ревом.
Мы с Колей, – продолжал рассказ Виктор, – решили разделиться: он по-прежнему тащил санки за верёвку, а я толкал их сзади.
На горке давно уже кипели мальчишеские страсти. Ребятня с азартом атаковала склон, носилась сверху вниз на разных подручных средствах – жестянках, фанерках, досках.
Мы с Колей по очереди сажали тебя позади и скатывались вниз, ветер и снег летели навстречу».
Виктор рассказывал это с молодым азартом, словно только что вновь пережил прошлые забавы.
Почему именно это вспомнилось ему, не знаю, но теперь и я вижу в памяти эту картину, словно сам помню эту историю.
О предках и метаморфозах
Мои предки родом с Кубани. Дед, по словам отца, был конезаводчиком. Жили они вполне зажиточно.
Расскажу об одном эпизоде из жизни отца. Мне удалось выудить у него кое-что после детдома.
На верхней части его головы был глубокий синий шрам, заканчивающийся у лба. Мне страшновато было смотреть на него, но я решился спросить о нем, и он ответил просто, как о чём-то будничном, что это «память от бати, оставленная молотком…».
И, видя недоумение в моих глазах пояснил: «Когда я был подростком лет шести, отец решил отремонтировать входную дверь с улицы в сенцы.
Снял её с петель. Закончил ремонт, оставалось прикрепить к косяку. Поставил меня на стул и велел придерживать дверь. Я стоял на шатком стуле и с трудом держал тяжёлую дверь, подпёртую снизу кирпичом.
Налетел порыв ветра, дверь вырвалась из рук и упала на моего отца, видимо, больно ударив.
В сердцах старый казак, не раздумывая, запустил молоток в «непутёвого» сына. Молоток, как томагавк индейца, описав дугу, попав в переднюю часть черепа, чуть выше лба…»
От ужаса я онемел, представив эту картину…
Что тут сказать? Это показалось мне дикостью. Любой нормальный человек возмутился тоже бы и был бы тысячу раз прав.
Я тогда промолчал, не зная, как реагировать на дикую выходку своего деда, осознав всю трагичность ситуации гораздо позже. Отец же говорил спокойно о той давней истории, о том в прямом смысле ударе «судьбы», оставившей свою зарубку на голове отца…
Можно ужасаться подобным приступам бешенства и диким нравам того времени, но история, как говорится, не имеет сослагательного наклонения.
Слава богу, он выжил… Заботливый уход матери, моей бабушки (о которой я не знаю ничего, даже имени) всё-таки сохранили Власа.
Не судьба ему погибнуть от молотка, не погиб он и ещё во многих передрягах того времени, прожив долгую и трудную жизнь. Просто однажды пришло время, и он ушел из жизни в возрасте то ли семидесяти девяти лет, то ли в девяносто один. Его возраст называю со слов Виктора, так сказал мне брат, когда я спросил у него год рождения отца: он назвал дату – кажется 1896 или 1894 годы. Понадеялся на память, а она подвела…
По такой жизни это все же неплохо. Время было суровым: войны, репрессии… Тут и подумаешь: насколько всё относительно в этом мире.
Или всё предопределено?
По малолетству я не расспрашивал отца о его жизни, а ведь мог узнать много чего. Достались тому поколению и невзгоды, и радости. Революция, Гражданская война, коллективизация, раскулачивание, ссылка…
Гораздо позже мне захотелось узнать, как занесла судьба его с Кубани на Дальний Восток?
Под Благовещенском, в селе с простым русским названием Михайловка жил Влас Николаевич сначала со своей первой женой и детьми.
Сбежал ли потом от первой жены в Оренбургскую область или она умерла, и он поехал искать счастья в наши края? Это уже навсегда для меня останется тайной.
Вспомнился ещё один рассказ отца.
Однажды он простудился и потом, как следствие, сильно болел всю жизнь, как он говорил, бруцеллезом.
Было это зимой. Отец пришёл поздно вечером с какой-то вечеринки. Еле держался на ногах, но, говорил, что знал всегда твёрдо – надо дойти до дому.
И зайдя в хату, свалился на пол, как раз головой к приоткрытой двери…
Всю ночь так и проспал. А под стоячий воротник полушубка задувал сквознячок. Жена даже не удосужилась разбудить или хотя бы оттащить в сторонку.
И потом всю жизнь мучился по ночам болями, не спал. Днём же чувствовал себя относительно нормально.
Встретив мою будущую мать Елену Михайловну, он стал отцом еще двоих сыновей – нас со Славиком.
Думаю, разрываясь между первой и второй семьями, он вскоре оставил нас и уехал к первой, пообещав вызвать нас к себе, как только обустроится.
В нашей стране многое было и есть такого, что покруче шекспировских трагедий. Можно взять любой кусок истории России – сплошные метаморфозы, в которых блуждали, пропадали или, наоборот, выживали чудным образом миллионы соотечественников.
Нет нужды напоминать о всех перипетиях и бесконечной чехарде событий в истории нашей многострадальной Отчизны…
Мы с братом были маленьким, когда пришло письмо от отца, и мама тут же собралась в дальнюю дорогу.
Каково было матери, уже немолодой тогда оставаться с двумя малыми детьми, не считая старших, которые тоже не до конца были устроены в жизни.
К счастью, отец оказался человеком слова.
И вот мы отправились через пол страны в невиданные места, на очень Дальний и загадочный Восток.
Удивительно, но мама доверилась отцовскому письму, бросив худой, но свой домишко, и отправиться к чёрту на кулички…
Виктор
Брат по матери Виктор Прокофьевич, после нашего отъезда на Дальний Восток, вскоре тоже переехал к нам на житьё. Он был предпризывного возраста и устроился на работу пастухом в колхоз, ожидая обещанную работу на машине. Но не дождался и был призван в армию.
Через год, на службе у него обнаружили огромную опухоль в голове. Врачи вынесли смертельный приговор.
Помню смутно про разговоры родителей, их переживания. Но неожиданно нашёлся светила-профессор, в порядке эксперимента он прооперировал и удачно, жизнь брату спасли, но комиссовали вчистую.
Перед этим с нашей родины неожиданно прибыла его невеста Галина, обещавшая ждать любимого, но Виктор, возможно, узнав о своем состоянии, не писал последнее время, не желая расстраивать любимую. И вот она сама примчалась, жаловалась маме, что ей тяжело ждать, но узнав, что Виктор в госпитале, отправилась в часть к своему избраннику.
Вернулась снова чем-то недовольная, высказывая родителям какие-то претензии. Кажется, она была беременной. Побыв немного, уехала на родину.
Вскоре появился спасенный и счастливый брат. Он любил Галину и умчался за ней.
Молодые поженились, и всё у них поначалу складывалось хорошо, о чем можно судить по появившимся трем дочкам, почти погодкам.
Виктор в армии стал классным шофером, и на родине повезло, он стал возить Первого секретаря райкома, приобрел авторитет у начальства, получил домик с печным отоплением, где мне пришлось пожить пред детдомом. Потом он добился благоустроенной квартиры.
То ли с жиру, то ли от глупости, уже после того, как они забрали меня из детдома, достигшего шестнадцати лет, Галина, работая уборщицей в райкоме, куда ее устроил муж, пошла на супружескую измену, связавшись с каким-то райкомовским хлюстом.
Брат, узнав об этом, все же пытался образумить супругу, но она обманывала его.
С отчаяния, бросив работу, семью, уехал в Казахстан крутить баранку огромного «Белаза» на урановом руднике.
Галина, поняла, что сделала глупость, оставшись с тремя детьми, и через некоторое время помчалась с ними к мужу.
Вновь склеенное семейное счастье длилось недолго, хотя Виктор, вроде и простил супругу, делая всё, чтобы жизнь наладилась, старая история повторилась.
Устроил её на не пыльную работу – в тепличный комплекс по выращиванию цветов… Хорошая зарплата, дети в детском саду.
У Галины вновь появилось свободное время, и возникли старые проблемы, связанные еще и с алкоголем…
Виктор в отчаянии снова уехал от них, возвратившись в Оренбургскую область, устроился на работу в другой поселок с интересным названием – Сырт, что недалеко от областного города, сошёлся с многодетной вдовой, у которой своих было четверо.
Галина же, потеряв последнее чувство приличия и контроля над собой, запила, её уволили с работы, и она вернулась на родину, чтобы оставить Виктору трёх дочерей…
К сожалению, я не знаю дальнейшую её судьбу…
Виктор достойно сумел поднять на ноги свою многодетную семью, его родные дети – прекрасные девчушки и сейчас поддерживают со мной связь по интернету…
После возвращения с Дальнего Востока полгода я жил в их семье. Они работали, порой оставляли девочек со мной. Мне было лишь десять лет. Я исполнял все наказы Галины: кормил приготовленной едой малышек, менял пеленки, играл с ними. Оказалось, этого было недостаточно: нас с братом всё равно отдали в детдом.
Николай
Николай Прокофьевич – старший брат по матери, отслужив в Белоруссии, привёз с тех краёв красавицу-жену Валентину. У молодых родились дочка Надя и сын Коля.
Жизнь не очень благоволила Николаю. Она была отравлена чрезмерной ревностью супруги.
Зная Николая, уверен, что все это было лишь в воображении его жены. Всю жизнь он проработал водителем на «скорой помощи». Трудяга до мозга костей и прекрасный семьянин. Построил собственный дом, несколько месяцев мне довелось пожить и у них после детдома, когда ушёл сначала от Виктора, потом от отца с мачехой.
Повторилась та же история: сначала всё было прекрасно, потом от снохи посыпались претензии на недостаточность квартплаты, а с ними и оскорбления. Пришлось снова искать квартиру. Меня пустила к себе женщина с какую-то глиняную хату на берегу Самары, у которой тоже были дети, я с ними купался в реке, мы ловили рыбу в свободное время. Как-то, помню, с дури поймали гуся на берегу и поспорили – утонет он или нет, если его подольше подержать под водой.
Как мы ни пытались, он все равно не утонул…
Жена Николая умерла рано, не знаю от чего, я уехал уже в то время в Сибирь со своей девушкой. Мы шутили: как декабрист. Ее после учебы направили на отработку. Мне уже никто не пытался помешать, отговорить, я практически не общался со своими родственниками.
О смерти Валентины мне сообщили не сразу, гораздо позже. Недолго прожил и их младший сын Коля, умер от диабета, будучи совсем молодым. Не соблюдал режим, начал пить…
Судьбу Надежды и вовсе не ведаю. Переписки с Николаем у меня не было. Он не любил писать, мне было тоже не до писем на новом месте.
Помню, когда мы с женой приехали из Сибири в свадебное путешествие после регистрации в ЗАГСе на свадьбу, у её родителей, сидя за накрытым столом, выпивший Николай жаловался мне, что его все игнорируют… Ему хотелось бы чаще общаться с нами, но из-за Валентины вынужден был сдерживать себя.
Расчувствовавшись до слёз, говорил, что даже с Виктором почти не общается.
Погиб Николай Прокофьевич ужасной, нелепой смертью, будучи уже на пенсии.
Представляю, как одиноко было ему, когда умерла его любимая и мучительница. Он остался совсем один и все чаще стал наведываться к Виктору в Сырт.
Однажды, после встречи Нового года у брата, возвращался он на своём «Запорожце» домой. Въехав на высокий железнодорожный переезд, стал спускаться с другой стороны насыпи. «Зюзик» заскользил по гололёду и свалился с крутого обрыва, метра на полтора вниз…
Зимы в Оренбургской области бывают суровыми, а «сервис» даже на железной дороге тогда был никаким, дороги даже на переезде успели, наверно, посыпать, вот и случилось непоправимое.
Водительская дверца от падения распахнулась. Она, как известно, у старой модели «Запорожцев» открывается так, что встречным ветром при езде ее может заломить в обратную сторону.
Но двери во время езды никто, конечно, не открывает, хотя позже конструкторы все же изменили крепления, теперь, даже во время движения машины, открытую дверь встречный поток воздуха обтекает, стремясь как бы закрыть. Но конструктивные особенности двери и переднего расположения багажника сыграли катастрофическую роль в судьбе моего брата: из багажника, тоже открывшегося во время падения машины, выпал незакреплённый аккумулятор и ударил своим углом вывалившемуся из машины брату в висок…
О трагической гибели Николая Виктор мне тоже не сообщил. Об этом я узнал спустя год, когда с женой снова приехал в отпуск к родственникам.
О братьях по матери и по отцу я думал, будучи уже в состоянии осмыслить их роль в моей жизни.
Братьях по матери не отказались от нас напрямую, как это сделали дети по отцу, но и не очень-то мы значили что-либо в их жизни. Они вспомнили обо мне, когда я нужен стал им, а нужен оказался только тогда, когда смог работать, принося им выгоду.
Два года, выйдя из детдома, я трудился на заводе, зарабатывал по тем временам хорошие деньги, работая сдельно, получал до 250 рублей в месяц, когда у отца была пенсия в 19 рублей.
Мне не жалко было отдавать все до копейки, я не понимал, что несу для них «золотые яйца», лишь бы кормили, одевали и ладно.
Мачеха сама назвала сумму в сорок рублей, а потом и другие называли эту же цифру, поначалу считая ее достаточно неплохой. Но алчность через какое-то время брала свое, видимо думали, что я уступлю, и буду также отдавать все, как Виктору вначале.
А я, уйдя от него, понял, что нужно самому как-то приодеться, скопить на черный день немного, уже не хотелось быть бессеребренником.
Позже это помогло мне, слава богу, не пришлось во время переезда садиться на шею своей девушки…
В судьбе Славки они вообще не принимали участия. Когда он отслужил в армии и приехал на родину, они не приютили его. Ему пришлось срочно подыскать женщину с квартирой и в «довесок» получить двух неродных детей.
Вот тогда почему-то взыграло ретивое у Виктора, он «пожалел» молодого парня, надевшего себе «хомут» на шею, хотя по его умозрению мог бы найти девушку без «приданного».
Виктор написал мне о своей обеспокоенности, и предложил вызвать брата к себе, чтобы разрушить его «порочную» связь.
Послушав его, я всю жизнь теперь думаю: имел ли право вмешиваться в судьбу брата? Вопрос, конечно, риторический…
Сладкая жизнь
Вернусь к началу своего повествования, к тому, как отец встретил нас в Благовещенске.
Выгрузившись с поезда, мы встали у какого-то фонтана без воды, ожидая отца. Мама, поглядывая по сторонам, волновалась, время летело, казалось, прошла целая вечность, а его всё нет…
Примерно через полчаса он все же появился, и мать кинулась навстречу.
Оказалось, паром через реку Зею пришёл с опозданием.
