скачать книгу бесплатно
– Он меня ликвидирует?
– Что ты, бог с тобой, – сдвинул брови Елисей Юрьевич. – Он и дьявол – по разные стороны баррикад. Инфарх всего лишь Координатор Круга, Верховный Хранитель, а не судья и не палач. В случае твоего своеволия тебя просто отключат от Хроник.
– От астрала?
– Астрал – это еще не Хроники, это скорее искажение реальности, обход истинного знания. Не увлекайся походами в него.
Сбитый с толку Тарас недоверчиво посмотрел на учителя, но тот не шутил, пребывая в состоянии тоскливой отрешенности и ожидания. Можно было позавидовать тому, как он держится, и Тарас внутренне поежился, вдруг еще раз осознав, какая причина погнала их ночью на другой край земли. Сам он тоже терял близких: отца, двух дедов и бабушку, других родственников, дошедших до края жизни, но все они умерли от старости, естественной смертью, или от болезней (исключая отца-шахтера, погибшего во время взрыва газа под землей), и потеря их не казалась чрезвычайным событием, хотя и была нежелательной. Случай с учителем был качественно иным: самых близких ему людей убили! И он ничего не мог сделать, находясь в тот момент далеко от них.
Тарас почувствовал волну ненависти к неведомым убийцам и поклялся в душе, что сделает все, чтобы воздать им по заслугам.
– Она была такая мягкая и несамостоятельная… – заговорил вдруг Елисей Юрьевич с легкой грустной улыбкой на губах, глядя перед собой отсутствующим взором. – Мы плыли на теплоходе в Туапсе, начался пожар… Все бросились к шлюпкам, началась паника… А она стояла у борта, прижав кулачки к груди, в каком-то старомодном блестящем плащике…
Елисей Юрьевич снова улыбнулся.
Тарас замер, понимая, что учитель сейчас находится далеко отсюда, в своем прошлом.
– И в глазах ее стыла такая печальная покорность судьбе, что я не мог не остановиться… «Прыгай!» – кричу. А она вздрогнула, посмотрела удивленно и, в ответ, тихо и беспомощно: «Я плавать не умею»… Я сгреб ее в охапку и в воду… Так и познакомились. Ей было тогда девятнадцать лет. А прожили мы вместе сорок с лишним…
Тарас молчал. Собеседник учителю был не нужен, он разговаривал сам с собой.
Елисей Юрьевич закрыл глаза, привалился спиной к стенке салона и замолчал. Тарасу очень захотелось прижать его к себе, сказать что-нибудь ободряющее, однако делать этого он не стал. Учитель не нуждался в утешении.
Вскоре самолет снова затрясся, снижаясь, сделал круг над аэродромом у столицы Чечни и приземлился. Первыми из него выбрались Елисей Юрьевич и Тарас, попрощавшись с пилотами. За ними начал высаживаться притихший спецназ. Небо над аэродромом было затянуто тучами, утро занималось холодное и мглистое, дул пронизывающий ветер, и парни ежились, отворачиваясь от ветра, не умея регулировать внутренний теплообмен, как это делали Тарас и учитель.
Гостей из Москвы у черной «Волги» с грозненскими номерами ждали двое мужчин. Один из них, плотного телосложения, в черной кожаной куртке, лысоватый, пожал руки прилетевшим, кивнул на «Волгу»:
– Садитесь, поехали.
Гости уселись в теплой кабине, «Волга» тотчас же тронулась в путь, пересекла территорию аэродрома и выехала на шоссе, соединяющее аэропорт с Грозным. За машиной сразу пристроился БТР сопровождения, а вперед вырвалась «Нива» дорожного патруля, что говорило не столько о возможности нападения боевиков, сколько об уважительном отношении к гостям.
Мужчина в куртке сел рядом с Елисеем Юрьевичем, и они заговорили о чем-то, понизив голос. Видимо, встречал гостей сотрудник местного отделения ФСБ, знавший Елисея Юрьевича в лицо.
Рассвело, когда небольшая колонна миновала блокпост на въезде в Грозный, достигла окраин столицы Чечни и снизила скорость. Бронетранспортер отстал. Шедшая впереди машина ДПС посигналила и тоже отвалила в сторону. Дальше «Волга» ехала по улицам города без сопровождения, ничем не выделяясь среди редкого потока автомобилей преимущественно отечественного происхождения.
Тарас не был в Грозном ни разу, поэтому с мрачным интересом осматривал улицы, отмечая появление новых трех- и пятиэтажных домов, а также читая вывески магазинов. Судя по их количеству, жизнь в городе налаживалась, несмотря на постоянную угрозу нападения боевиков-камикадзе, готовых «во славу» Аллаха подорвать себя и кучу народа.
Свернули на улицу Ленина, подъехали к двухэтажному зданию главного корпуса больницы. Открылись решетчатые ворота, «Волга» заехала во двор больницы. Мужчина в черной куртке повел гостей к одноэтажному строению на территории больницы, на котором косо висела табличка: «Морг». Здесь их встретил худой лохматый чеченец в белом халате, открыл дверь.
Зашли внутрь. Помещение с цинковыми столами неожиданно оказалось стерильно чистым. Столов было с десяток, и на каждом лежали под простынями тела мертвецов. Работник морга откинул простыни с двух тел, отступил в сторону.
Елисей Юрьевич подошел к столу, замер, наклонившись над телом жены. Потом уткнулся лицом в ее грудь и снова застыл. Переглянувшись, Тарас и сопровождавший их особист вышли из морга.
– Как это случилось? – глухо спросил Тарас.
– Они возвращались с рынка, – таким же глухим голосом, нехотя ответил мужчина в куртке. – Их встретили в переулке, недалеко от автобусной остановки. Подъехала старая «четверка» без номеров, из нее выскочили двое и открыли стрельбу из автоматов. Две очереди…
– Бандитов задержали?
Мужчина скривил губы:
– Как же, задержишь таких. Свидетелей было трое, но они запомнили только машину и то, что нападавшие якобы были в камуфляже и в масках. По таким приметам в городе можно задерживать каждую вторую машину и любого собровца в комбезе.
– Но ведь должны же быть какие-то следы, зацепки… Неужели свидетели ничего больше не разглядели?
Лысоватый особист смерил Тараса взглядом:
– Вы из конторы?
Тарас понял, что речь идет о ФСБ.
– Нет.
– Тогда не задавайте лишних вопросов, молодой человек. Может пострадать язык. В прямом смысле. Тут все живут по волчьим законам, по волчьим же и умирают.
Коллега Елисея Юрьевича отошел.
Тарас вздохнул, понимая его чувства. Он и сам с настороженностью отнесся бы к человеку, задающему вопросы о свидетелях на территории Чечни.
Елисей Юрьевич вышел через несколько минут с каменным, ничего не выражающим лицом.
– Поехали.
– Куда?
– Сначала в комендатуру. Договоримся о перевозке моих… – Елисей Юрьевич запнулся. – О перевозке тел на аэродром. – Он вдруг с тихой тоской ударил кулаком о ладонь. – Я же говорил им: не выходите лишний раз из дома! Собирайте вещи и уезжайте! А мама уперлась: я здесь родилась, здесь и… – он умолк, тяжело дыша, с видимым усилием справился с собой. Лицо Елисея Юрьевича снова приобрело каменно-бесстрастное выражение. – Извини, что не сдержался… как видишь, люди Круга – не более, чем люди.
– Я понимаю, – тихо обронил Тарас. Елисей Юрьевич болезненно усмехнулся, разглядывая его запавшими глазами, и Тарас убежденно добавил: – Мы их найдем!
– А вот это лишнее! – твердо проговорил Елисей Юрьевич. – Выбрось это из головы! Расследованием занимаются компетентные органы, это их прерогатива. Мы приехали сюда не ради мести. Понял?
Тарас вздрогнул. Учитель прочитал его мысли.
– Ты понял или нет, спрашиваю?
– Понял, – кивнул Горшин, стискивая зубы.
Елисей Юрьевич еще раз смерил его оценивающим взглядом, отвернулся и зашагал к машине.
Из-за туч выглянуло солнце, заявляя об улучшении погоды, но Тараса это не обрадовало. Он знал, чем будет заниматься в Грозном после соблюдения всех формальностей по отправке «груза-200» в Москву.
Весь день они провели в переговорах с разными ответственными лицами Грозного и встречах с людьми разных возрастов, званий и полномочий в разных концах города. Не без напряга им удалось договориться с военными летчиками о доставке тел жены и матери Смирнова в Москву, и лишь в больнице случилась заминка, едва не переросшая в инцидент.
Главврач больницы Хусаин Борзоев наотрез отказался выдать тела из морга, «до выяснения обстоятельств убийства», как он туманно выразился, хотя на руках у Елисея Юрьевича находилось предписание мэра Грозного о содействии «особому представителю» из Москвы всем, к кому он обратится за помощью.
Получив отповедь санитара, не пустившего их в морг, Елисей Юрьевич и Тарас направились к главврачу на прием.
Хусаин Борзоев оказался немолодым человеком с темным костистым лицом горца, на котором выделялись усы и кривой нос. Глаза у главврача прятались в глубоких глазницах, и определить их цвет оказалось делом нелегким, хотя изредка они вдруг светлели и становились по-ястребиному зоркими. Выслушав посетителей, он коротко, с акцентом сказал:
– Забрать погибших нельзя. До выяснения обстоятельств гибели. Вопросы еще есть?
– У меня разрешение мэра, – хладнокровно сказал Елисей Юрьевич, доставая сложенный вчетверо лист бумаги с подписью и печатью.
– Здесь я хозяин! – тем же непреклонным тоном бросил Борзоев. – И будет так, как я сказал!
– Не надувай щеки, лопнут! – не выдержал Тарас. – Читать умеешь?
– Спокойно, Граф, – посмотрел на него Елисей Юрьевич недовольно. – Человек просто не понял, что ему требуется всего лишь выдать убитых.
– Ахмет! – повысил голос Борзоев, сверкнув недобрыми глазами. По всему было видно, что русских он не любит и готов идти до конца. Хотя причин для такого поведения, в общем-то, не существовало.
В кабинет ввалился могучего телосложения чеченец, похожий на известного всем террориста Басаева: бритая голова, усы, борода по грудь, волчьи глаза. Одет он был во все черное, кроме коричневых ботинок с высокой шнуровкой.
– Проводи гостей до выхода, – приказал главврач.
Тарас шагнул к вошедшему, сделал «медвежью стойку» и «качнул маятник», вызывая волну страха и бессилия. Ахмет-«Басаев» отшатнулся, бледнея. Тарас подтолкнул его к двери:
– Вас здесь не стояло… ждите в приемной!
Дверь за помощником главного врача закрылась.
Елисей Юрьевич шевельнул бровью, выражая тем самым неодобрение действиями ученика, повернулся к опешившему Борзоеву.
– Я думаю, нет смысла вызывать сюда спецназ. Или вы будете настаивать?
– Я тоже… могу… вызвать…
– Велик приказ да мал начальник, – усмехнулся Тарас.
Главврач опомнился, пригладил волосы, глянул на дверь, на Тараса, наткнулся на его ледяной взгляд и вздрогнул.
– Что ж, может… э-э, мы договоримся. Кто эти люди, вы говорите?
– Моя мать и жена, – тяжело сказал Елисей Юрьевич.
– Понимаю ваши чувства… – Главврач сделался вежливым. – Давайте бумагу.
Он взял из руки Елисея Юрьевича письмо мэра, прочитал, покосился на Тараса и снял трубку телефона.
– Шамиль, оформи документы на выдачу тру… убитых… да, на женщин, что вчера привезли. – Он повернулся к москвичам: – Можете забирать.
– Их заберут завтра утром, – сказал Елисей Юрьевич. – С вашего позволения я зайду в морг.
– Это против наших правил, но вам я разрешаю. Ахмет! – На пороге возник тот же бородатый чеченец. – Проводи гостей… э-э, на территорию. У них распоряжение большого начальства.
Ахмет молча посторонился, косясь на Тараса. Было видно, что он его боится по-настоящему. Пси-атака Горшина оставила в душе чеченца неизгладимый след.
В морг Елисей Юрьевич зашел один, не пустив ни Тараса, ни сопровождающего. Пробыл там десять минут и вышел с каменно-неподвижным лицом. Лишь взгляд его, слепой и сосредоточенный на внутреннем переживании, выдавал душевную боль этого сильного человека.
За воротами их ждала знакомая «Волга» с тем самым чекистом в кожаной куртке, который встретил их на аэродроме. Садясь в машину, Тарас обратил внимание на остановившуюся в отдалении «десятку» серого цвета с затемненными стеклами, но тут же забыл о ней. Голова была забита размышлениями о том, как найти и покарать убийц семьи учителя.
– Куда тебя? – спросил человек в куртке, обращаясь к Елисею Юрьевичу. – Может, поедем ко мне?
– Не хотелось бы стеснять, – проговорил Елисей Юрьевич отсутствующим голосом. – Мы лучше переночуем в гостинице или в комендатуре.
– Никого вы не стесните. Сын уехал, у дочки своя комната, а мама и Дина будут только рады гостям. – Чекист тронул водителя за плечо. – Поехали ко мне, Саша.
«Волга» развернулась и устремилась прочь от центра города. Спустя минуту за ней двинулась и серая «десятка» с затемненными стеклами.
Глава 12
Атака
Приятель Елисея Юрьевича, которого Тарас принял за сотрудника ФСБ, оказался старшим советником юстиции, прокурором чеченской столицы. Звали его Антоном Кирилловичем Хованским. Жил он в собственном доме на окраине Грозного, в полукилометре от реки Сунжи. Дом был окружен глухим деревянным забором и охранялся овчаркой по имени Гриц. Вокруг дома росли яблони и сливы, участок был ухожен, чувствовалось, что ему хозяева уделяли много внимания. Тарас и сам любил возиться в саду, поэтому порядок усадьбы одобрил.
Хозяйство усадьбы состояло из двух строений – сарая и хлева, где содержались две козы и корова. Ни свиней, ни кур семья Хованских не имела.
В доме, накрытом разнокалиберными металлическими листами, было четыре комнаты и небольшая кухонька с русской печью. Мебель везде стояла старенькая, на полу лежали домотканые половики, создавая особый домашний уют. Тарас поразился совпадению: полы у него дома тоже были накрыты половиками, сотканными еще бабушкой Надей.
Встретили гостей домочадцы: дородная женщина с рыхлым, болезненным лицом – мать Антона Кирилловича, Валентина Матвеевна, его жена Дина, тихая и улыбчивая, и дочь Антонина, Тоня, очень похожая на мать, такая же тихая и милая, но почти не улыбающаяся. За весь вечер Тарас увидел ее улыбку лишь однажды, когда отец хвастался, что Тоня рисует «как заправский художник».
В самом деле, как оказалось, она прекрасно рисовала. Стены ее комнатушки были увешаны акварелями и рисунками цветным карандашом, хотя определить сразу, чем они нарисованы, не удавалось.
Рисовала Тоня в манере малевичевского супрематизма[5 - От латинского supremos – высший.], передающей как ритмику и пластику движения, так и многозначительность положений. Такие положения сама Тоня называла «застывшей явью». О Казимире Малевиче и его методе самовыражения она почти ничего не знала, но вполне могла претендовать на место в Витебском объединении художника «Утвердители нового искусства», хотя дар ее был, наверное, масштабнее, чем у последователей Малевича, создателей русского авангарда. Во всяком случае, Тарас, регулярно посещавший художественные музеи и выставки и не раз бывавший на вернисажах Малевича, отметил не только точнейшую и тончайшую технику юной художницы, невероятную палитру и удивительное сочетание форм, но и глубину мысли, заложенную во всех полотнах.
Особенно долго он разглядывал рисунок под названием «Предок».
На нем в манере авангардистов пересечением спиральных и параллельных линий был изображен странный зверь, более всего похожий на… Инсекта! Точнее, на разумного таракана, блаттоптера сапиенс! Тарас готов был отдать голову на отсечение, что изображен именно Инсект, предок Перволюдей, а не просто фантасмагорическое существо Апокалипсиса.
– Что это? – поинтересовался он у девушки, когда взрослые вышли из комнаты.
Тоня покраснела, но ответила простодушно и твердо:
– Это наш предок. Такие звери жили на Земле. Очень давно. Я их часто вижу во сне.
Тарас пристально посмотрел на девушку, перевел взгляд на картину, покачал головой.
– Вам не нравится? – робко спросила хозяйка.
– Вы не представляете, как вы близки к истине! Дело в том, что я тоже иногда вижу таких… гм, зверей. Во сне. – Уточнять, где он видит Инсектов на самом деле, Тарас не стал. – Но главное не в этом.
– А в чем?
– Эти звери существовали реально и назывались Инсектами. Точнее, знающие люди их так назвали.
– Правда? – Глаза Тони стали большими, в них проступило недоверие. – Вы шутите?
Тарас невольно залюбовался девушкой. Ее нельзя было назвать красавицей, по сути она была еще подростком с угловатой фигуркой, тоненькая, длинноногая, с едва наметившейся грудью. Но женщина в ней уже начинала брать свое, и этот зов чувствовался на расстоянии. А лицо Тони, милое, простое, с большими губами, чуть вздернутым носиком и с печального разреза глазами отчего-то притягивало взор и заставляло искать ее улыбку, преображавшую девушку настолько, насколько преображает природу солнце, выглянувшее из-за туч.
