Возвращение блудного Конструктора

скачать книгу бесплатно

Он еще при подходе к жилищу монстрозавров заприметил неподалеку пирамидальную башню грузового метро и прозрачно-туманный столб орбитального лифта; обычно их строили рядом как транспортные узлы разных масштабов, подчиненные одной цели – оперативной переброске грузов с межзвездного уровня на планетарный и обратно. Необходимо было любым путем заманить сросшихся в одну особь монстрозавров к метро и попытаться выбросить их из Системы по «струне» мгновенной масс-транспортации.

Решение созрело мгновенно: если даже в земной атмосфере с температурой, отличающейся от абсолютного нуля на триста градусов, монстры жестоко мерзли, вынужденные тратить огромную энергию на разогрев тела, то стоило попытаться попугать их холодом, близким к холоду космического пространства. У Ратибора не было рации, и он не находился на поддежуривании, когда все члены группы замыкаются в сети компьютерной связи и готовы по первому зову прийти на помощь, поэтому полагаться мог только на себя. Он рванул по дорожке к стоянке легкого транспорта, завладел четырехместным пинассом, за минуту достиг той зоны парка, где под куполом были воссозданы условия одной из ледяных планет типа Плутона, и, ничего не объяснив персоналу «теплицы», в режиме оптимайзинга – когда обостряются все чувства и реакция организма превосходит реакцию любого нетренированного человека – погрузил в пинасс два баллона с жидким гелием.

Самым трудным делом оказалось закрепить баллоны в кабине аппарата, но Ратибор справился и с этим, разбив бластер, и подлетел к жилищу монстрозавра в тот момент, когда чудовище довершало разрушение здания: клубы дыма, пыли, струи щебня и осколков стен скрыли под собой ландшафт на площади в три квадратных километра! Гул, грохот, шипение и треск заполняли окрестности.

Ратибор отыскал монстра по характерным вспышкам и фонтанам огня и с внезапно проснувшейся ненавистью открыл вентиль баллона. Струя жидкого гелия под давлением в триста атмосфер вонзилась в тело неземного животного, взрывообразно превращаясь в газ. Белое облако мгновенно сконденсировавшегося тумана и газа накрыло зверя с головой. Он замер, прекратив искриться электрозарядами, потом вдруг со свистом метнул сквозь облако огненный пунктир антиматерии – разряд прошел всего в пяти метрах от машины пограничника – и с ревом двинулся прочь, круша все, что попадалось на пути.

Ратибор гнал его к метро, увертываясь от чудовищных молний и аннигиляционных струй, с яростью шепча: получай! Получай, гад! На еще, получай!..

Жидкий гелий, способный просачиваться даже в отверстие размером в одну молекулу, покрыл корпуса баллонов и попал внутрь кабины пинасса, но Ратибор, несмотря на угрозу обморожения рук, бросил машину, лишь загнав монстрозавра на ствол орбитального лифта – в ворота метро зверь не полез, – и включил стартовый толкатель. Молодой оператор лифта вовремя сообразил, что надо делать, и успел сообщить наверх, на орбитальный комплекс, какого рода «груз» к ним запущен…

Ратибор очнулся, тронул кнопку витейра – объемного фото на стене, полюбовался изображением Карелии, протягивающей к нему руки, и хмуро бросил в зрачок инка на столе:

– Прошу дать интенсионал по коду «АА» и всю научную информатору сопровождения.

– Выполняю, – ответил инк вежливо.

ЛЕГЕНДА О ПРОЖОРЛИВОМ МЛАДЕНЦЕ

…И словно в ответ Конструктор вдруг передал в эфир отрывок из песни, одной из тех, что записал для него Грехов. И ушел. И во всем мире остался лишь этот печальный звук – тонкий и нежный, хватающий за душу замирающий человеческий голос…

Ратибор задумчиво снял эмкан, выключил аппаратуру. Он был потрясен. Конечно, он родился гораздо позже описанных событий, когда сверхоборотень из споры превратился в Прожорливого Младенца и наконец в сверхсущество, прозванное Звездным Конструктором, а затем, поглотив треть массы Марса, покинул Солнечную систему и Галактику вообще. На Марсе Ратибор бывал несколько раз и, конечно же, знал причину его необычного вида, однако не знал всей информации, достаточно неординарной, чтобы заработали эмоции и воображение. Да и кого могло оставить равнодушным рождение представителя палеоразума, жившего в эпоху, когда еще не существовало ни звездных скоплений, ни самих звезд?! А еще Ратибор был поражен безрассудной смелостью тех, кто захватил спору сверхоборотня (километровое «яйцо»!) и перенес ее в Систему, поместив на Марсе (как это они не «додумались» опустить ее на Землю?!). Мужество, отвага и самоотверженность тех, кто пытался установить контакт с родившимся исполином, были уже вынужденными. Правда, Ратибор не хотел осуждать и пограничников, первыми встретивших рой спор Конструкторов в космосе, никто из них не мог предугадать последовавших затем событий.

После ухода Конструктора из Солнечной системы люди не сразу вздохнули спокойно. Многие специалисты-ксенопсихологи сомневались в желании бывшего Прожорливого Младенца покинуть местный уголок пространства, но они, к счастью, оказались не правы.

Ратибор восстановил в памяти основные моменты истории, происшедшей более ста десяти лет назад.

Конструктора, вернее, его спору, прозванную сверхоборотнем, обнаружили сначала на Юлии, второй планете системы гаммы Единорога, потом на планетах альфы и дельты Орфея, а сумели захватить только возле гаммы Суинберна, в трехстах парсеках от места обнаружения, когда спора успела похитить около двух десятков человек, пограничников и первоисследователей. Почти год ее продержали на Марсе, пытаясь понять, что это такое, и вступить с ней в контакт, пока замначальника тогдашнего отдела безопасности, еще не разделенного на два сектора – наземный и космический, Грехов не слетал на Тартар и не упросил серого призрака посмотреть на «яйцо» оборотня. Серый призрак – представитель разума, на миллион лет обогнавшего человечество, согласился помочь людям и смог разгадать тайну «охотника за интеллектами», но и после того спора оставалась на Марсе еще полгода, пока вдруг не проснулась от спячки и не проросла. И родился Прожорливый Младенец Конструктора, использующий в качестве строительного материала своего тела горные породы Марса.

За три месяца он съел треть планеты, не отвечая на призывы землян и отчаянные их попытки обратить внимание исполина-»младенца» на опасность его аппетита для древней планеты, только что освоенной людьми. И ушел, разворошив человеческий муравейник, далекий от всего, что волновало и тревожило людей.

Крейсеры погранфлота, укомплектованные группами специалистов Института внеземных культур, настигли его уже на границе Галактики, когда он догнал отряд спор своих собратьев в количестве семи особей – две исчезли бесследно – и пытался оживить их, заставить развиваться. Однако сделать это ему не удалось – то ли не хватало знаний, опыта и навыков «акушера по-конструкторски», то ли споры утратили жизнеспособность: одна из них взрывается, еще три сцепляются друг с другом и превращаются в сверхплотный ком материи, нечто вроде «черной дыры», а оставшиеся просто разваливаются на куски, каменно-металлические обломки. Целый месяц после этого «малыш» Конструктор мчался рядом с останками неродившихся своих братьев, словно оцепенев от горя и отчаяния, не отвечая на постоянную сигнализацию и призывы землян, потом стал трансформироваться, менять форму, будто примеривал оптимальный вариант для той цели, которую поставил перед собой.

Уходил он из Солнечной системы в форме черно-фиолетового конуса с диаметром основания около трех тысяч километров, на гладком торце которого вырос «кипящий» горный пик высотой в пятьсот километров, а удалившись от Солнца на несколько световых лет, превратился в двойной конус, представляя собой, по сути, необычайной формы планету – и по размерам, и по массе, разве что «планета» эта была разумным существом! Людей масштабы жизненных потенций космоса еще не перестали поражать, несмотря на встречи в Галактике с другими диковинными существами и формами жизни вроде тартарской, орилоухской и чужанской, поэтому исследователи все еще не теряли надежд на контакт с представителем палеоразума, контакт, переоценить пользу от которого было невозможно, однако после неудачной попытки оживления спор Конструктор пресек все поползновения землян сблизиться с ним, передав в эфир короткую – всего в шесть секунд – видеокартину: алмазный грот, два человека в нем (это были, как потом удалось установить, Герман Лабовиц и Эрнест Гиро), один из них (Лабовиц) сказал: «Теперь курс – одиночество», – и все исчезло. А потом Конструктор начал перестраивать тело.

Сначала его двойной конус расщепился на пакет игл, которые образовали фигуру, похожую на ежа или головку одуванчика. Затем «еж» сплющился в блин, иглы превратились в короткие по сравнению с размерами «блина» шипы, и теперь «младенец» напомнил наблюдателям ракетку для настольного тенниса, причем рукоятка у нее длиной в тысячу километров выросла буквально за пять-шесть секунд, то есть скорость ее роста превысила скорость движения Солнца в пространстве! Волны разноцветного сияния обежали поверхность тела «ракетки», и Конструктор устремился прочь от мертвых спор, от своих несбывшихся надежд, постепенно ускоряя ход. Земные корабли попытались следовать за ним, но вынуждены были остановиться: вакуум в его «кильватерной струе» был так «взбаламучен», что начинали сказываться эффекты квантования пространства на макроуровне: корпуса крейсеров, несмотря на мощную энергетическую защиту, не выдерживали изменений метрики и трескались! На Землю смог вернуться только один корабль из посланных трех, сняв экипажи двух других.

Когда специалисты на крейсерах наконец разобрались в физике явления, Конструктор уже затерялся во мраке межгалактических просторов, и догнать его не удалось. Путь его лежал вне всех известных звездных островов, галактик и их скоплений, образующих ячеистую структуру Вселенной, он возвращался точно в том же направлении, откуда появился, надеясь, вероятно, отыскать родину…

Ратибор походил по комнате, отметив, что наступил вечер, вернулся к столу и попросил киб-секретаря отпечатать то место из информпакета, где говорилось об изменении вакуума за кормой Конструктора, когда тот покидал Галактику. Спрятав карточку с текстом в карман, он внимательно оглядел себя, поправил прическу и направился к двери, пробормотав:

– Теперь курс – одиночество…

Железовский ждал его в операционном зале космосектора, напичканном молектроникой, аппаратурой «динго» [16 - «Динго» – объемная видеосвязь на принципах динамического голографического изображения.], устройствами индивидуальной связи с компьютерами и пси-терминалом [17 - Аппаратура мысленного управления.]. В этом зале, соединявшем компьютерной связью руководство службы безопасности и погранслужбы, СЭКОНа и комиссии ВКС, дежурили начальники секторов, отделов и их заместители.

Ратибор молча подал комиссару-два белый листок пластпапира. Железовский так же молча взял листок, снял эмкан персональной консорт-линии [18 - Канал связи, позволяющий считывать информацию, не вмешиваясь в управление.]. Эмкан съежился в бутон и упрятался в полированную плоскость дежурного стола, на которой иногда проступали какие-то схемы, рисунки, фигуры, быстро бежали строки бланкосообщений и вереницы символов и цифр.

– Твое мнение? – пробурчал наконец Железовский, сдерживая в голосе громыхающие ноты.

– Похоже, это он, – сказал Ратибор. – Уж очень необычна физика явлений в обоих случаях, разительно необычна. Правда, еще более необычными мне казались выводы ученых типа: «Звезды – это случайный результат деятельности Конструкторов».

– Это не выводы ученых. – Железовский кивнул одному из пяти дежурных и направился к двери: когда-то Ратибор с удивлением узнал, что «человек-глыба» может ходить как охотник и гимнаст – гибко, легко и раскрепощенно, несмотря на рост, массу и чудовищные мышцы. – Это информация серых призраков. Непроверенная. Неординарная, если говорить честно, потому и пугающая ученую братию.

Они сели в лифт и через две минуты вышли из прозрачной решетчатой кабины у двери в кабинет комиссара-два. Вошли.

– По сообщению серых призраков, – Железовский сел в кресло в «гостевом» углу кабинета, возле мини-бассейна с фонтанчиком, – наша часть Вселенной, так называемый «метагалактический домен», была полигоном для Конструкторов, где они экспериментировали со временем, многомерностью пространства, его геометрией, топологией, энергией… Ты читал что-нибудь по космологии? Тогда должен помнить, что наша Вселенная рождалась двенадцатимерной, а потом восемь измерений почему-то скомпактифицировались, сжались, превратились в одномерные «суперструны». Так вот не «почему-то», а именно потому, что это сделали Конструкторы. Что привело к фазовой перестройке вакуума и, очевидно, к гибели самих Конструкторов. Одному богу известно, как и где уцелели эти десять спор, из которых лишь одна смогла развиться во взрослую особь.

– Вставь в план работы… – Железовский остановил прозрачный взгляд на губах Ратибора, помолчал, решая что-то про себя. – Вставь в план посещение Марса и ксенозаповедника «Чернава». – «Человек-глыба» снова помолчал, словно ждал реакции от напрягшегося Берестова. – Я знаю, что там погибла твоя невеста, но побывать тебе в тех местах необходимо. В заповеднике обитает последний из уцелевших «серых людей», последний из чистильщиков, живший когда-то в симбиозе с Конструктором, вернее, с его спорой, со сверхоборотнем.

– Хорошо, – сказал Ратибор почти спокойно.

Железовский отвернулся.

– Я не думаю, что Конструктор – если только это наш повзрослевший «младенец» – вылупится из БВ в скором времени, может быть, он так и не сможет прошибить барьер того запределья, откуда пробивается в наш мир подобным способом, но мы не имеем права недооценить угрозы. Либо со стороны самого БВ – ты уже видел, что может произойти со звездой, – либо от появления разумного сверхсущества, также способного управиться с любой звездой. Вполне вероятен вариант, когда нам придется устанавливать с ним контакты. А ты с этого момента не просто кобра, ты оператор РП [19 - Оператор режима «полундра», обладающий карт-бланшем особых полномочий.]. СЭКОН мой запрос по этому поводу подтвердил… хотя у Забавы была другая кандидатура.

– Кто на подстраховке? – спросил Ратибор, чтобы скрыть замешательство: такого оборота событий он не ожидал. Подумалось, кто же этот второй? Мастеров в отделе много, кого же выбрала Забава? И почему? Впрочем, какая разница? Пусть дает этого парня на подстраховку. Берестову, конечно, хотелось, чтобы в паре с ним работал Макграт, комиссар знал об их отношениях, но Ратибор не возражал и против любого другого безопасника, все они проходили тестирование на психологическую совместимость и все были не менее надежны, чем кобра-один Берестов.

– Я на подстраховке, – сказал, как отрезал, комиссар.

Берестов молча поднялся.

– Не возражаешь? – с внезапным интересом спросил комиссар-два.

– Нет. – Ратибор суеверно сплюнул через левое плечо.

Утром он долго решал, не позвонить ли Егору, расспросить о житье-бытье, но желание разобраться с визитом Насти пересилило, и он позвонил Макграту:

– Пол, ты давно знаешь Анастасию?

– Какую Анастасию? – Сонный Макграт зевнул, прикрыв рот тыльной стороной ладони. – Извини, что я в дезабилье…

– Демидову…

– А-а… Настю… давно. А ты разве не был знаком с ней до нашей встречи? Мне показалось…

– Видел мельком. – Ратибор не стал уточнять, где и при каких обстоятельствах он познакомился с Анастасией.

Макграт хмыкнул, взлохматил волосы на лбу:

– И ты из-за этого будишь меня среди ночи?!

– Уже давно утро, седьмой час, пора заряжаться и завтракать.

– Я поздно лег, так что мог бы еще спать и спать, тем более что не дежурю. А хорошая девочка, да, кобра Береcтов? Понравилась? – Пол выставил ладонь вперед. – Все, все, не делай зверское лицо, больше не буду. Что тебя интересует конкретно?

– Знаю, что она эфаналитик ИВК, и больше ничего.

– Ее отец, Михаил Демидов, известный экзохимик, доктор наук, погиб несколько лет назад во время какого-то эксперимента. Мать – биолог, работает, по-моему, в ксенопарке «Чернава» в Такла-Макан. Ей двадцать три, не матери, конечно, не замужем, мастер спорта по теннису. Что еще?

– Где живет?

– Ну, брат, этого я тебе не скажу. Неужели задело всерьез? Ой, что-то не верится… – Пол снова выставил ладони вперед, заметив опасный блеск в глазах Ратибора. – Все, все, молчу, а то на нуль помножишь, ты способен. Ее адреса я и в самом деле не знаю, но Умник найдет тебе его в два счета. – Макграт помял лицо, хмыкнул, сказал с сожалением: – Разбудил ты меня окончательно. Я слышал, ты получил какое-то новое задание от «глыбы»? Не хочешь взять в пару?

– Толку от тебя, – буркнул Ратибор. – Зная тебя как облупленного, Аристарх решил подстраховать меня сам. Но дела хватит всем, попомни мое слово.

Макграт прищурился в усмешке, на Ратибора он не обижался никогда.

– Конечно, ты у нас известный ведун, маг и чародей, куда уж нам… Кстати, какое отношение к БВ имеют чужане?

– Никакого. А ты откуда знаешь о чужанах?

– Слухом земля полнится. Или я не кобра отдела безопасности? Ты вообще-то не очень радуйся, работать тебе придется с весьма необычным контингентом: чужане, «серые люди», серые призраки…

Ратибор невольно поднял бровь.

– Ну, у тебя и осведомленность. Прямая связь с бункером? Или, может быть, шеф дал нам одно задание параллельно?

Макграт засмеялся.

– А ты говоришь – никакого толку. Ну, все, побежал в душ, до связи. Вечером можем покидать мяч.

– Если освобожусь.

Виом погас. Ратибор задумчиво прошелся по комнате, поправил в сувенирной нише раковину с Орилоуха, добытую еще отцом во времена открытых орилоухских экспедиций, выпил на кухне любимого клюквенного морса, потом, размышляя о последних словах Пола, позвонил в отдел.

– Умника на линию, – сказал он дежурному.

Изображение в виоме сменилось: теперь вместо рыжеватого молодого человека («динго», конечно, видеофантом дежурного) появился плотный мужчина с лицом борца-профессионала – «динго» Умника, инка отдела, отвечающего за все его информационные и деловые связи.

– Прошу найти адрес Анастасии Демидовой, эфаналитика Института внеземных культур.

Ответ поступил без задержки:

– Новосибирск, северный радиал, Лосиная Магистраль, сто сорок четыре – девяносто два. – Умник знал, кому из сотрудников отдела обязан выдавать информацию в полном объеме, и запросу не удивился.

– Уточните обычный распорядок дня ее работы и дни самостоятельного обучения.

Умник «задумался» на несколько секунд – с виду, конечно, как и «нормальный» собеседник-человек, хотя на самом деле по информсети связывался и беседовал в это время с компьютером ИВК.

– Учебные дни – вторник и четверг, начинает работу обычно с десяти утра и до трех дня по среднесолнечному, но в понедельник иногда выходит вечером. Если задание несложное, выполняет работу дома, по консортлинии. Расчетный зал три, кабина одиннадцать. Код личного инфора: две тройки сто двадцать шесть – эф две четверки.

– Спасибо, – отпустил Умника Ратибор, посмотрел на браслет: семь без трех минут. Институт внеземных культур располагается в Копенгагене, там еще раннее утро, а Настя живет в Новосибирске, где уже одиннадцать часов, значит, она давно встала.

Он причесал волной падающие на шею волосы, облачился в обычный летний костюм: белые брюки и рубашку с короткими рукавами – все со встроенным кондиционированием, и «свистнул» такси. На путь до Брянского метро и на поиски Лосиной Магистрали в Новосибирске ему понадобилось всего полчаса. Без пятнадцати двенадцать по местному времени (без четверти восемь по среднесолнечному) по указке центрального жилищно-эксплуатационного инка Новосибирска он посадил пинасс на лужайке возле дома, где жили Демидовы.

В эпоху свободной миграции городов архитектурные ансамбли жилых зданий представляли собой непрерывно обновляющиеся, трансформируемые геометрические фигуры, подчиненные основной идее местного архитектора ландшафта. Квартиры-модули таких домов со встроенным инженерно-бытовым обеспечением и генератором формы могли перемещаться и подстыковываться к любому ансамблю, если ее владельцу казалось, что он не нарушает гармонии сложившегося облика дома, если он не возражал против изменения формы квартиры. Со стороны казалось, что ансамбли – живые существа, потому что не было мгновения, чтобы какая-то из квартир не улетала прочь, а ее место тут же не занимала бы другая. Ратибору города всегда напоминали горы живой хрустально-алмазной пены, пузырьки которой лопаются и теснят друг друга. Однако, несмотря на текучесть форм и периодические приливы и отливы урбаноэкологии, древние центры культуры, в том числе и Новосибирск, не потеряли своего значения. Как и сто лет назад, и двести, и пятьсот, коренные жители крупных городов с гордостью именовали себя: «мы, москвичи!», или «мы, киевляне!», или «мы, новосибирцы». А мы брянские, волки дебрянские, сказал про себя Ратибор, вспоминая поговорку деда. Тоже, однако, звучит неплохо.

Дом, в который была вписана квартира Демидовых, напоминал ажурный сросток кораллов с перламутровыми переливами отдельных блоков-»песчинок».

Девяносто второй квартирный модуль, способный к самостоятельному путешествию в любую точку земного шара, имеющий штуцерные устройства для подключения к любому дому, венчал северную «ветвь» коралла на высоте тридцати метров. Лифт за минуту доставил гостя к стыку трех «кристаллов»-квартир, и Берестов позвонил.

Дверь открылась с мелодичным «входите, пожалуйста».

Из гостиной навстречу Ратибору вышла удивленная Анастасия в легком пушистом халатике с оранжевым эмканом «оракула» – домашнего расчетчика в руке.