скачать книгу бесплатно
– Не только в России или на Земле, но и вообще в нашей Вселенной победа светлых сил возможна, но даётся она с превеликим трудом и изрядной долей горя, боли и печали. Все мы должны смириться с этим законом.
– Может быть, и должны, – тем же ворчливым тоном сказал Дементий, – однако согласно учению о Родочеловеке мы более должны жить по другому закону, отрицающему власть Тьмы. В России же нынче всё наоборот, несмотря на внешнее благополучие и рост экономики. Знаешь ли ты, Владыко, что за время реформ с начала девяностых годов прошлого века и по нынешние времена с лица земли нашей исчезли двадцать пять тысяч деревень, сёл и посёлков?
– Знаю, пестователь. Это результат принудительного разгрома крупных коллективных хозяйств, введения в оборот земли через куплю-продажу и резкого сокращения государственной поддержки.
– Государство разорило нашего производителя сельскохозяйственной продукции, что усугубило ситуацию, – добавил Онуфрий. – Мы сегодня ввозим из-за границы почти пятьдесят процентов продовольствия, а из сельхозоборота уже выведено более тридцати миллионов гектаров угодий. – Он посмотрел на Дементия: – К чему ты об этом речь завёл?
– К тому, что Русь не встанет на ноги без поддержки крестьян. Многие ли понимают это наверху? Не нацелить ли один из наших векторов на решение этой проблемы?
– Мы уже думали над бедственным положением землепашцев, – сказал Крутов. – Коллапса сельского хозяйства не будет, как не будет у нас и развитого производства генетически изменённых продуктов. Катарсис возрождается в полной мере, вместе с аналитической службой и службой предупреждения преступлений. Вы это знаете. Как только Никифор Хмель закончит свою миссию, пошлите его ко мне, он мне нужен.
– Хорошо, Владыко, – кивнул Онуфрий.
– Что у вас? – посмотрел Егор Лукич на Дементия.
– То же, что и везде, – буркнул волхв, хмуря брови. – Эта зараза – стремление к потреблению без желания что-либо производить – перекинулась с Запада и к нам.
– Благодаря телевидению и Интернету, – вставил Онуфрий, добавил с кривой усмешкой: – Я теперь в хакерах вижу чуть ли не спасителей человечества, мешающих молодёжи уходить в виртуальные миры.
– Молодёжь теряет способность глубоко мыслить и творить, не желает заниматься самостоятельной деловой активностью… – Дементий замолчал, горестно махнул рукой, отвернулся. – А наша пропаганда здорового образа жизни не находит достаточного количества сторонников.
– Одна надежда – Школы Шерстнева, – вздохнул Онуфрий. – Но и у них начали возникать проблемы. Им не дают возможности роста. Синклит понимает, что ученики Школ образуют мощный эгрегор светлых сил, и увеличивает давление на систему образования. Всё, что мы смогли сделать, – это добиться рассмотрения в правительстве отмены ЕГЭ.
– Что ж, и это победа, пусть и малая. А Школы мы будем защищать всеми имеющимися у нас средствами. По Воронежской губернии есть конкретика?
– Нам удалось снять главу Елань-Коленовского района, – сказал Дементий. – Он открыто начал преследовать Славянскую Общину и обвинять наших потворников в антигосударственной деятельности. В то же время при его поддержке в районе строится храм БЕСа. Но теперь на его месте работает нормальный человек. Думаю, и храм не будет построен.
– Установили, кто за ним стоит?
– Конунг Замятин.
Крутов помолчал, вспоминая давнюю встречу с начальником службы безопасности олигарха Сосновского, перешедшего потом в ФАС. В те времена Иван Шенгерович Замятин в конунгах не числился.
– Вырос наш полковник, конунгом стал. Что ж, я сориентирую ЧК. Что ещё?
– В Нововоронеже живёт и работает писатель Владлен Тихомиров, известный неожиданной фантазией и в особенности своим живым участием в деле Союза Славянских Общин. Он считается фантастом, на самом же деле философия его произведений близка нашей. Романами Тихомирова зачитываются миллионы людей. По сути он – проводник Родноверия. Естественно, Синклит не мог не заинтересоваться его работой и, похоже, начал на него атаку.
– Откуда вам это стало известно?
– Один из наших потворников, Дмитрий Хвостов, лично знаком с Тихомировым. Недавно писатель сдал в издательство МОЭКС новый роман, и тут же в его квартиру проникли некие злодеи и уничтожили все записи в компьютере. Хорошо, что у него многие тексты записаны на флэшку, как принято говорить. Однако, кроме нападения на квартиру, Тихомирову «посоветовали» по телефону, чтобы он больше не писал в продолжение темы о Древней Руси. Мало того, кто-то звонил и в издательство, предлагал купить роман Тихомирова, а потом пригрозил, что у издательства будут неприятности, если оно опубликует роман.
Крутов покачал головой:
– Издательство испугалось?
– Судя по всему, не очень.
– Литература – очень важная часть жизни людей, она организует моральное пространство не хуже, чем повелительный императив. Нам следует поддерживать все светлые начинания в этой области управления людьми. Что за роман сдал Тихомиров?
– Об истинной истории Рода, хотя и с вольными допущениями. Он должен замкнуть цикл «Очищение». По мысли писателя, роман способствует прорыву Светлых Сил в реальность.
– За парнем начнётся охота.
– Я дал задание нашему региональному отделению службы взять Тихомирова под свою опеку. Но ты же знаешь, Владыко, Витязей не хватает, они и так работают денно и нощно, на пределе.
– Хорошо, я обговорю ситуацию с Ираклием. Однако надо мыслить масштабнее и сражаться не с последствиями, а с причинами явлений. Пора выходить на чёрных слуг Синклита и уничтожать!
– Легко сказать – уничтожать, – проворчал Дементий. – Их сначала найти надобно.
– Разве наша разведка ест хлеб даром?
– Не даром, но вычислить конунга, скрывающегося за личиной добропорядочного слуги народа, очень трудно.
– Могу помочь.
Дементий недоверчиво посмотрел на Крутова:
– Владыко, твоё ли это дело?
– Недавно я проанализировал данные ГАИ по Москве, и знаете, что обнаружилось? За последние три года в столице явно обозначились места удобного маневра автотранспорта, где никогда не бывает пробок. Маневр же всегда возможен и приводит заинтересованное лицо к контролируемым государственным трассам. Всего таких зон в столице шесть. Из них три принадлежат президенту, кремлевской администрации, премьеру и руководителю Думы. Остальные три никак с ними не связаны. Почему бы не проверить, кто поселился в центрах этих зон?
Онуфрий и Дементий переглянулись.
– Ты думаешь, – вопросительно поднял бровь Онуфрий, – эти зоны создали конунги?
– Конунги или их эмиссары.
– Проверим, – кивнул Дементий. – И не только в Москве, но и по всей России. Система социальной стабилизации реальности, пестуемая конунгами, не сработала, но храмы Братства Единой Свободы продолжают строиться. Синклит не оставляет надежды добиться полного пси-программирования страны. В Воронеже тоже появился один такой храм, на месте бывшей Православной церкви Михаила и Амвросия. Новый БЕС уже работает, активно привлекает молодёжь. Надо обратить на него самое пристальное внимание.
– Помощь ЧК нужна?
– Нам помогает подвижник Селифан, однако вполне возможно, что понадобится хирургическое вмешательство.
– У вас там есть школы живы.
– По сути, это филиал Школы Шерстнева, который вполне способен стать эгрегорным «резонатором». Но мы ещё не опирались на него как на источник светлого воздействия. К тому же мы надеялись, что Катарсис – как система Сопротивления «чёрной власти» – будет быстрее реагировать на будущие изменения иерархии земной пси-структуры.
– Принимаю упрёк, – поморщился Крутов. – Это моя вина, что Замысел по очищению нашей земли от надвигающейся тучи сатанизма до сих пор не разработан. Я работаю с ним. «Новая революционная инициатива», испытанная в Югославии, Украине, Грузии, Азербайджане, странах Балтии, работает по одному шаблону, созданному Синклитом, но её применение нелинейно и приводит к ветвлению альтернативных путей развития слабых стран. Мы этого не учитывали.
Онуфрий и Дементий снова обменялись взглядами, согласно кивнули.
– Теперь о мальчике. Не плохо ли мы сделали, что перевели его в Брянскую губернию? Неспокойно там.
Онуфрий огладил седую бородку, помедлил.
– Неспокойно нынче везде. Нужна триада для его защиты, постоянная и надёжная. Боюсь, Витязь Глеб один с задачей не справится. Его мы не трогали, считая, что он будет контролировать деятельность Школы и помогать Шерстневу. Сергий – дополнительная нагрузка.
– Сергий – наша надежда. Думайте, предлагайте варианты. – Крутов развёл руками. – Мы не должны ошибиться. У вас всё, отцы?
– Слава богам! – встал Дементий.
За ним поднялся и Онуфрий.
– Хочу попрощаться с хозяйкой и извиниться за отказ от трапезы.
– Она не обидится. Но попрощаться надо.
Гости вышли из кабинета, встретили Елизавету, выглянувшую из кухни. Она всплеснула руками:
– Уже уходите? А я ужин приготовила, кваску холодненького.
– Квасу отведаем, – согласился Дементий, – а ужинать некогда, уж прости, хозяйка.
Волхвы напились и вышли.
Егор Лукич и Елизавета посмотрели друг на друга.
– Они чем-то расстроены, – тихо сказала женщина. – Что-то случилось?
– Пестователи чуют недобрые времена, – рассеянно проговорил Крутов. – Люди катастрофически теряют веру в доброе, светлое и вечное. А отними у человека веру, что с ним станется?
– Он не жилец на свете.
– Гораздо хуже, если он станет проводником чёрных сил. Вот тогда миру действительно конец. Но ведь мы ещё поборемся?
Елизавета прижалась к груди мужа…
Глава 7
ЕДУ, ЕДУ, НЕ СВИЩУ…
Брянская губерния
Больше всего Никифора поражала статистика. По роду деятельности ему часто приходилось знакомиться со статистическими выкладками по той или иной проблеме, и он всегда удивлялся, почему люди что-то любят, ненавидят или чего-то боятся. Потом, со временем, удивляться он перестал, только качал головой, изучая полученные данные. По его мнению, существующая поговорка: есть ложь, есть большая ложь и есть статистика, – почти полностью укладывалась в русло действительности. Лишь одна цифра статистики отвечала тем впечатлениям, которые сложились у Хмеля лично: семьдесят процентов населения России испытывали страх перед людьми в милицейской форме. А последние реформы в Министерстве внутренних дел только усугубляли ситуацию. Не помогала и серьёзно работающая в этой сфере служба внутренних расследований МВД, выводящая на чистую воду коррупционеров в милицейских погонах. Однако в милицию по-прежнему шли молодые люди, не желающие думать, но желающие властвовать, и система не менялась. Руководство МВД пыталось что-то делать, бодро докладывало наверх об успешных операциях против бандитов и террористов, но переломить ситуацию в стране было не в состоянии. Потому что это было абсолютно невыгодно Синклиту конунгов, постепенно перехватывающему власть в государстве.
Случай, подтвердивший выкладки статистического отчёта о негативном отношении российского общества к милиции, произошёл прямо на глазах Никифора, в Брянске, где он заканчивал расследование по заданию Катарсиса. По статистике, милиционеры избивали пострадавших: при задержании – в шестидесяти процентах случаев, в каждом шестом случае – при выбивании «чистосердечных признаний», в каждом третьем – беспричинно, ради куража и демонстрации власти. Случай у ресторана «Дебрянск» относился именно к последней категории происшествий.
Вместе с Никифором в ресторане обедала нешумная компания учителей – двое мужчин в возрасте и две женщины, одна постарше, другая помоложе. Они что-то степенно обсуждали – совсем свежую реформу образования, насколько понял Хмель. Закончили обедать и вышли из ресторана они вместе с Никифором. Но тут к ним подошли два милиционера, старшина и сержант, и грубо потребовали документы.
Учительница постарше, – с виду ей было не меньше шестидесяти лет, – седая и полная, сделала им замечание. А дальше случилось нечто дикое.
Стражи порядка взбеленились, схватили женщину за руки, поволокли к белой «Ладе»-«шестёрке» с мигалками, ударили мужчину, спутника учительницы, пытавшегося остановить озверевших милиционеров. Второй мужчина тоже кинулся на выручку своим коллегам, но получил удар дубинкой в лоб и упал на тротуар, обливаясь кровью.
И терпение Никифора кончилось.
В иных обстоятельствах он твёрдо придерживался правил Житейских Вед, установленных волхвами: давайте людям больше, чем они ожидают, в случаях конфликтов боритесь честно, и в особенности – не вмешивайтесь в чужие дела. Но тут налицо было вопиющее нарушение служебной этики, и Никифор не сдержался.
Дубинка внезапно вылетела из руки сержанта, и как живая, завилась вокруг него спиралью, ткнулась ему в ухо.
Милиционер ойкнул, выпустил руку женщины, схватился за ухо.
Дубинка крутнулась и перетянула его напарника по мясистому загривку.
Старшина, утробно хрюкнув, сунулся носом в открытый салон «шестёрки».
Женщина вырвала руку, отбежала к своим коллегам. По лицу её катились слёзы, в глазах сквозь недоумение и ужас протаяло удивление.
Дубинка снова взвилась в воздух и опустилась на предплечье сержанта, лапнувшего кобуру штатного «макарова». С воплем милиционер присел на корточки, держась за онемевшую руку. Дубинка упала рядом.
Никифор вышел из темпа, – в этом состоянии его практически никто не мог увидеть, – подошёл к учителям, сбившимся вокруг вытирающего платком разбитый нос мужчины.
– Успокойтесь, идите домой.
– Но они нас ни за что… – опомнилась женщина помоложе.
– Они будут наказаны, идите.
Тон Хмеля подействовал.
Учителя побрели прочь, оглядываясь. Они плохо понимали, что произошло, и лишь положение обидчиков подсказывало, что кто-то серьёзно остудил намерения стражей порядка добиться «торжества закона».
Задержавшиеся на минуту случайные свидетели происшествия поспешили по своим делам.
Никифор оценивающе глянул на приходивших в себя милиционеров, кивнул сам себе: они явно не поняли, что случилось, и были не в состоянии продолжать начатое «дело».
– Кто был ничем, тот станет всем, – пробормотал Никифор, вспоминая слова пестователя Дементия, что это – лозунг контрселекции. В принципе закон коммунистической идеологии работал иначе: кто был никем, тот никем и оставался до конца своей жизни, как правило, короткой.
В этот же вечер Никифор стал свидетелем ещё одной криминальной драмы, когда во втором часу ночи, возвращаясь в гостиницу на улице Красноармейская, увидел двоих молодых людей, поджигающих красавец «Ситроен» на стоянке напротив ресторана.
Из той же статистики социальных неблагополучий Никифор знал, что в России «антисоциальные элементы» постоянно жгут машины, до двух-трёх тысяч ежегодно в больших городах и почти столько же в сельской местности. До «революции пожаров», как во Франции и Италии несколько лет назад, было ещё далеко, но «мода» эта не проходила, выражая некие социальные протесты пришельцев из других стран, и машины горели каждую ночь.
Однако одно дело – знать, что явление существует, другое – столкнуться с ним воочию, в реальности. Потушить же загоревшуюся автомашину не успевал ни владелец, ни пожарные службы, ни случайные свидетели поджога.
Никифор, наверное, не обратил бы внимания на возню парней у «Ситроена», если бы не разлившийся в прохладе вечера специфический запах бензина. Он оглянулся и мгновенно понял, что происходит.
Зазвенела отброшенная в кусты бутылка.
Вспыхнул огонёк зажигалки.
Никифор вогнал себя в темп и за доли секунды преодолел два десятка метров, отделяющие парадный вход в гостиницу от стоянки машин.
Парни всё же успели поджечь фитиль – длинную белую ленточку, ведущую к крышке бензобака, но пламя не смогло разгореться, и Никифору удалось его сбить.
Бросившиеся наутёк поджигатели остановились, не понимая, почему погас фитиль, хотели вернуться, и в этот момент возле них сформировалась из ночного мрака стремительная текучая тень. Раздались два удара, и парни отправились в короткий полёт к соседнему зданию, упали на асфальт и потеряли сознание.
Никифор брезгливо отряхнул кисти рук от «негативной энергетики», зашагал к гостинице, принюхиваясь к рукам: они пахли бензином.
– Вызовите милицию, – тихо сказал он дежурному охраннику, – там на стоянке драка. Меня вы не видели.
