скачать книгу бесплатно
Спящий джинн
Василий Головачев
Не будите спящих джиннов #1
По всей Земле начинают происходить необъяснимые катастрофы: извержения потухших вулканов, аварии на абсолютно безопасных производствах, и т. п. Вскоре выясняется, что очнулся от миллионолетней «спячки» инопланетный инструмент, «забытый» некогда на Луне. Мало того, за этим инструментом на Землю прибывают две конкурирующие силы: «хозяева» и «старьевщики».
Василий Головачев
Спящий джинн
Тогда какой-то злобный гений
Стал тайно навещать меня.
А.С. Пушкин. Демон
Я враг небес, я зло природы…
М.Ю. Лермонтов. Демон
Пролог
Возвращение звездной экспедиции – всегда событие, особенно если она возвращается из глубокого поиска. Но крейсер пограничной службы Даль-разведки «Лидер» с экипажем, укомплектованным пограничниками и сотрудниками отдела безопасности Управления аварийно-спасательной службы, пришел незаметно, имея связь только с руководством погранслужбы.
Он выполнял особое задание и груз на борту имел специфический: оружие.
Четыре года назад военные историки, изучающие документы конца двадцатого – начала двадцать первого века, обнаружили сверхсекретные материалы блока НАТО – военного союза ведущих капиталистических держав, в которых говорилось об отправке в космос армады автоматических космических кораблей с оружием. Маньяки, цеплявшиеся за тезис наращивания вооружений «для защиты Земли от космического нападения», не могли спокойно смотреть, как после выхода документа ООН о всеобщем и полном разоружении уничтожаются запасы ядерного и обычного оружия, и тайно отправили опасный груз с тем, чтобы перехватить его в удобное время и использовать по назначению если не на Земле, то где-то в другом районе космоса.
Сведений о перехвате у историков не было, но не проверить правдивость документов служба безопасности человеческой цивилизации двадцать третьего века не имела права, и «Лидер» был отправлен в космос в направлении Гаммы Геркулеса – именно в том направлении должны были двигаться ракеты с оружием, вылетевшие с Земли два века назад.
Три года ушло на расчет и уточнение траектории ракетного поезда и поиск груза, и вот «Лидер» вернулся, загруженный оружием, вернее, образцами оружия для музеев истории и военной техники, остальное было уничтожено далеко от Солнечной системы. Представители умиравшего блока НАТО так и не смогли догнать свой страшный, смертоносный и опасный арсенал…
Крейсер подошел к одной из финиш-баз спасательного флота, «привязанной» орбитальным лифтом к Марсу, и запросил разрешения на стыковку.
Спустя полчаса экипаж крейсера был отправлен на карантин, длившийся трое суток.
Последним после карантина крейсер покидали его командир Калаев и руководитель десанта Игнат Ромашин.
– Вот мы и дома, – сказал Калаев, глядя на близкую громаду Марса в растворе главного виома.
– Дома. – Ромашин мельком взглянул на виом, упаковывая в громадную белую сумку вещи, разложенные на пульте.
Калаев пригладил вихры пышной шевелюры, посмотрел на его спину с буграми мышц, хмыкнул:
– Зачем тебе это барахло?
– Сувениры. Память. Если бы Лапарра услышал, что ты назвал его бесценные реликвии барахлом, он бы не простил. Хорошо, что мне удалось прихватить лишние экземпляры, коллекционеров среди моих друзей хватает.
Калаев покачал головой.
– Ну карабин, положим, еще можно повесить на стену как трофей, хотя это чистой воды снобизм, а регалии?
Ромашин со скрежетом затянул «молнии» на сумке и закинул ремень на плечо.
– Зам. моего начальника Первицкий – заядлый фалерист, который собирает значки, медали и ордена с доисторических времен. Видел бы ты его коллекцию! Это ему презент. Пошли?
Калаев взял свою сумку с эмблемой Даль-разведки, окинул рубку печальным взглядом и грустно проговорил:
– Это мой последний дальний поход, Игнат. В следующую экспедицию пойдешь с другим командиром.
– Не пойду, – улыбнулся Игнат. – Меня ждет Лапарра. Я обещал ему, что вернусь в отдел при первой возможности.
– Наземный сектор?
– Наземный. Неплохо звучит?
Земной, наземный, Земля…
* * *
Он возвращался домой со сложным чувством сожаления, вины и радости. Оказывается, он отвык от Земли! Прошло всего три года вдали от нее, а он уже забыл детали, помнил, что Земля – это что-то большое, зеленое, доброе и радостное. И теперь «детали» напоминали о себе сами: автоматикой зданий и технических сооружений, ветром сквозь лапы елей, улыбкой солнца, голосами детей, потоком людей у станций тайм-фага. Оказывается, он многому разучился, несмотря на тот же распорядок жизни на корабле, разучился даже вести себя. Иначе почему тогда многие оглядываются вслед? Может, потому что в его облике видна внутренняя тревога? Постоянное ожидание опасности? Готовность к немедленному действию? Наверное…
Калаев заметил это сразу, но он на пятнадцать лет опытнее…
Игнат оставил такси на крыше дома, потом вспомнил правила и скомандовал киб-пилоту: «Свободен». Двухместный пинасс умчался, приняв чей-то вызов.
Игнат подумал несколько мгновений, улыбнулся в душе, вспомнив, как звонил домой под чужим именем, узнать, есть ли кто дома. Ему ответили, и хотя голоса он не узнал, главного добился. Он зашел в одну из ниш вечернего отдыха, созданную зарослями тенистого клена, достал из сумки парадную форму официала спасательной службы и переоделся. Затем подмигнул сам себе, накинул на шею ремень карабина, о котором говорил Калаев, и спустился к лифту. Через минуту он стоял перед знакомой дверью, снившейся ему не раз, и странная робость закралась в душу, будто ждал его за дверью неведомый экзамен, не сдать который он не имел права.
Дверь в ответ на мысль-приказ утратила монолитность, Игнат шагнул сквозь ее голубую завесу в прихожую. Из гостиной ему навстречу вышла тоненькая девушка с сеткой эмкана на пышных волосах. Увидев ослепительно белую фигуру, сверкающую множеством пряжек, застежек, карманов и поясков, с устрашающего вида карабином на плече, она невольно попятилась и стянула с головы эмкан.
– Простите, вам кого?
Игнат растерялся, так как ожидал увидеть лицо матери или отца, но перед ним стояла удивленная не меньше его незнакомка, имевшая с кем-то отдаленное сходство. Она была очень молода, мила, крупный рот не портил лицо, а глаза были серые, лучистые и внимательные.
У Игната мелькнула мысль, уж не промахнулся ли он этажом, но прихожая была знакома, гостиная тоже, запахи напоминали ему детство: он был дома.
– Извините, – пробормотал он. – Вы, кажется?..
Девушка вдруг зажала рот рукой и тихонько засмеялась.
– Ой, не узнал! Вот здорово! Здравствуйте, дядя Игнат.
– Привет, – тупо сказал Игнат. – Ну, конечно, Дениз!
Это была Дениз Сосновская, которую он помнил тонюсенькой, как стебелек ромашки, светлоголовой, доверчивой девчушкой, большеглазой и серьезной.
Игнат засмеялся вслед за девушкой.
– Низа! Вот это сюрприз! Не узнал, честное слово! Я звонил, думал, мать ответила или кто-то из гостей.
– Это была я. Мы уже неделю гостим у вас.
Они отсмеялись, поглядывая друг на друга сквозь матовое стекло памяти, потом Игнат поднял сумку, которую оставил у порога, достал оттуда пакет, развернул фольгу и подал Дениз букет цветов.
– Это тебе, из оранжереи корабля.
Дениз молча приняла цветы, глаза ее вспыхнули восхищением. Цветы были ярко-алыми, крупными, похожими на пляшущие языки пламени и пахли незнакомо: нежно и тревожаще.
– Какие красивые! Спасибо!
Игнат поймал ее взгляд и хмыкнул про себя: похоже, то время, когда его боготворили, не успело забыться.
Он прошел в свою комнату, бросил сумку на диван, с удовольствием ощущая полузабытые запахи знакомой обстановки. Включил видеопласт, и домашний координатор послушно преобразил комнату в поляну, окруженную березовым лесом. Дениз остановилась на пороге, поглядывая на него из-за букета.
– Садись, – спохватился он, подвигая сумку. Снял карабин и сел рядом, размышляя, ждать ли родителей дома или махнуть к кому-нибудь из них: мать работала в Институте видеопластики, а отец… три года назад, как раз перед полетом, его назначили на пост директора УАСС.
Дениз встретила его взгляд и покраснела чуть ли не до слез. Тогда Игнат начал рассказывать, где был, пока девушка не заслушалась. Наконец он прервал поток красноречия:
– Извини, я могу делиться впечатлениями целый день, а ведь ты, наверное, занята?
Дениз покраснела.
– Готовлюсь к экзаменационной сессии, но… все наоборот, это ты меня извини, что не даю оглядеться. Я поставлю цветы в воду?
– Конечно, только посоли воду.
Дениз вышла.
Игнат встал, прошелся по комнате-поляне, выключил видеопласт, комната приобрела прежний вид. Что-то мешало ему, какое-то давнее воспоминание, будоражащее память. Что-то связанное с Дениз… или с ее братом… не вспомнить, пожалуй. Игнат с досадой щелкнул пальцами, волнение не давало сосредоточиться.
Вошла Дениз.
– Поставила. Ну и красивый же у тебя костюм, дядя Игнат!
Она принялась с интересом рассматривать нашивки, кармашки, ремни и отличительные знаки официала аварийно-спасательной службы.
– Это парадная форма спасателя-безопасника, – ответил Игнат, в свою очередь незаметно разглядывая девушку. – Никогда не видела? Отец же надевал.
Память настойчиво тасовала картины прошлого: как Дениз делилась с ним школьными новостями, плакала на груди, смеялась, сердилась, когда он не принимал ее переживаний всерьез… Но тщетно Игнат пытался вызвать в памяти образ прежней девочки, возникала абстрактная фигурка… светлое пламя волос… глаза с вечным вопросом… и тихий смех… Перед ним же стояла взрослая, оформившаяся девушка, серьезная, естественная в каждом жесте, еще не осознавшая своей привлекательности.
– А это – оружие?
Мысль с переодеванием уже не казалась Игнату удачной. К тому же накатило нетерпение: ждать не хотелось, появилось желание действовать, звонить на работу отцу, бежать, мчаться, лишь бы не ждать. Но он сдержал себя. Взял карабин за ствол и передал Дениз.
– Это «дракон», ракетный карабин с автоматической сменой боя. Ужасно тяжелая и неудобная машинка.
– Машинка? – фыркнула девушка. – Ой, действительно тяжелая! А ты стрелял из него?
Игнат, помедлив, кивнул, закатал рукав куртки и показал на левой руке три длинных, белых, неровных шрама.
– След так называемой веерной пули. Она рикошетирует от любого предмета, и от нее очень трудно увернуться, особенно когда она расщепляется на десять иголок. Мы не знали, вот и получилось.
Дениз потрогала шрамы и спрятала руку за спину.
Игнат засмеялся, отобрал карабин.
– По твоему лицу легко читать, о чем ты думаешь. Если честно, полет был трудный. Многие из моих друзей были ранены, один погиб, а я… я был осторожен. Ты ждала меня?
Дениз вспыхнула и выбежала из комнаты.
Игнат улыбнулся и стал переодеваться в любимый голубовато-серый костюм, включив сумматор моды. Чувствуя некоторую скованность, он вышел в гостиную, где Дениз строила замок впечатлений от их встречи. Неизвестно от чего оба смутились, хотя Игнат отметил этот факт для себя с изумлением, он протянул девушке ажурный браслет удивительно тонкой работы из голубого металла.
– Мы нашли целый сейф таких безделушек. Красивый, правда?
– Очень!
Браслет был холодным и тяжелым, и Дениз удивленно подняла взгляд, в котором смешивались радость, и смущение, и еще что-то, чему Игнат не мог сразу подобрать названия, но что радостным толчком отозвалось в сердце.
– Браслет из чистого осмия, – пояснил он. – Два века назад он стоил баснословно дорого.
– Но ты, наверное, вез его для мамы…
– Не беспокойся, маме тоже есть подарок.
Он помог Дениз нацепить браслет, и в это время в прихожей чуть слышно всхлипнул дверной автомат.
Игнат выскочил в прихожую – это пришла мама…
Витольд Сосновский, стажер отдела безопасности УАСС
Игнат, прищурясь, смотрел на утреннее солнце, застрявшее в ажурном перекрытии террасы, а я смотрел на него. Внизу под нами дымился и плавился сааремский пляж, продавленный обилием человеческих тел. И это называется пятница, обычный рабочий день…
Игнат искоса посмотрел на меня и неожиданно подмигнул:
– Может быть, лучше позагораем?
– Издеваетесь, инспектор? – вздохнул я в ответ.
Игнат оценивающе прошелся взглядом по моей фигуре, отчего я невольно втянул живот.
– Похвально, варяг, на попятную и правда идти поздно.
Я пожалел, что уговорил Игната поехать с утра сюда. Самолюбие, видите ли, взыграло! Надо мне было затрагивать эту тему… Теперь доказывай, что ты не верблюд… а осел!
Игнат повернулся и пошел к эскалатору, а я смотрел, как он идет. Ноги Игнат ставил так, будто при каждом шаге пробовал ступней зыбкую почву, и только убедившись в прочности земли, переносил тяжесть тела на всю ногу. Раньше я никогда не видел у него такой походки, а может, просто не присматривался. Три года назад, перед тем как он улетел в свою долгую командировку, мне было шестнадцать, и ценил я в то время в своем старшем друге такие качества, как сила, ловкость, реакция. Я, конечно, и сейчас ценю эти качества, но теперь они не кажутся мне главными… Через десять минут мы вошли в гулкий, прохладный и почти пустой эллинг виндсерферов, разделенный надвое каналом.
– Для начала тебе подойдет тип «Мастодонт», – сказал Игнат, колдуя у пульта координатора спортивной базы.
– «Мастодонт»? – Я слегка запаниковал, вызывая в памяти образ волосатого и клыкастого предка слона. – Что за зверь?
