скачать книгу бесплатно
– Ты произносишь слово «маги» как «боги».
– В принципе это одно и то же, если под магией понимать надежное и глубокое познание тайн природы. Но твоя задача сейчас поскромней: довести до совершенства свои естественные способности и лишь потом выйти на лестницу предельных возможностей.
– Предел – это мощь мага? – усмехнулся в темноте Никита.
– Маг, творец – всего лишь ступень эволюции мыслящего существа, пределов же не ведает никто. Если ты решишься заменить Посланника, тебя ожидает столько опасных поворотов, что я советую еще раз подумать – стоит ли? Начинать надо с нуля, а впереди ждет кэндо, синто и дао: Путь Меча – овладение искусством выживания в любых условиях, Путь богов, или Путь Мысли, и Путь Духа. И каждый из них невероятно труден, практически за пределами человеческих возможностей.
– А я всего лишь танцор.
– Ты тоже мастер, творец пластики, гармонии движения, гибкости, ритма, идеала человеческого совершенства, это немало. Кстати, другие Владыки тоже являются яркими творческими личностями. Один из них скульптор, вернее, архитектор, второй – резчик по камню, третий – воин, четвертый – мастер высших гармоний, невыразимых человеческим языком. Да, чуть не забыл: лишь четверо из них – люди, ну, или, скажем, гуманоиды, остальные трое – существа иных порядков. Это все, что я знаю, остальное тебе должна донести Весть.
Никита молчал. Мозг достиг пределов насыщения удивительным и не реагировал на другие, не менее удивительные вещи. Масштабы картины, нарисованной Такэдой, не только потрясали, поражали воображение, но и будили в душе атавистические страхи перед темным, тайным, непонятным, загадочным.
– А почему твои друзья… или кто они тебе? – не предложили Путь тебе? Ты же мастер кэмпо, инженер-исследователь и всегда доводишь дело до конца.
– Я не подхожу, – спокойно ответил Такэда. – Для такого Пути нужны не просто высокоответственные индивидуалы, но яркие творческие личности. Ты в этом смысле подходишь больше. А я… я просто наблюдатель, посвященный лишь в самые тривиальные тайны бытия. Единственное, что мне подвластно, – сопровождать Посланника, в данном случае, наверное, тебя, до момента, когда ты сможешь обойтись без моей помощи или когда силы мои полностью иссякнут.
– И ты… готов идти со мной? – Никита привстал на локте, удивленный и обрадованный.
Лица Такэды в темноте не было видно, однако чувствовалось, что он улыбается.
– Это мой долг, Ник. Недаром же я отмечен тремя восьмерками – знаком высокого долга.
– Это меняет дело, – пробормотал Сухов, внезапно успокаиваясь, и его сразу потянуло на сон. – Завтра договорим.
Такэда не ответил. Сомнения все еще не оставили его: вытащив друга из уютного, достаточно комфортабельного мирка, он мог предложить взамен лишь страх, боль, опасность, жестокие испытания, а выдержит ли Никита – не знал.
Глава 7
Ни на следующий день, ни через день Сухов у Такэды не появился. Сбежав утром с рассеянно-задумчивым видом, он занялся какими-то делами, из дома почти не выходил, сделав лишь походы в магазин и в библиотеку. Что искал там танцор, осталось неясным, хотя Толя и догадывался, но терпеливо ждал исхода размышлений Никиты, прекрасно понимая, как трудно поверить в рассказанную им легенду.
Сходил Никита и в мастерскую Ксении, не застав там, естественно, никого. А потом в его квартире случился пожар: загорелся телевизор. К счастью, хозяин был дома и пожар потушил сам своей курткой. Разбился чайный сервиз, к тому же его тряхануло током, пока он отключал телевизор от сети. Это происшествие подтолкнуло к принятию окончательного решения, и на третий день отсидки Сухов заявился наконец к приятелю, признавшись:
– Может быть, я псих, что поверил во всю эту галиматью с Денницей-Люцифером, но мучиться неизвестностью дальше не намерен. Поехали к твоему тренеру. Но прежде ты ответишь на пару вопросов.
Такэда, одетый в шелковый халат-кимоно, пропустил Никиту в рабочий кабинет, принес на подносе чай и хрустящие тосты, которые жарил сам, поставил на чайный столик:
– Пей и спрашивай.
– У меня случился пожар…
– Я знаю.
Сухов было вскинулся, потом сник.
– Ах, да… ты же «наблюдатель». Техника оттуда или наша, отечественная? Впрочем, это несущественно. Так вот, что такое «печать зла», я усвоил. Пожар, наверное, тоже спровоцирован ею. Ну а что, если в дело вмешаются «десантники» СС? Или профессионалы, о которых ты говорил? Кто они на самом деле?
– ЧК? «Черные коммандос»? Как тебе сказать… я ведь с ними лично не сталкивался, просто меня предупредили. Если ребятки из СС – просто равнодушные исполнители воли пославших их существ, знаешь, вроде роботов без эмоций и колебаний и без злобы, то боевики ЧК – натуральные носители зла! Охота на людей и других разумных существ доставляет им удовольствие. Такие или подобные им твари есть и среди людей. Вспомни хотя бы добровольцев-снайперов из нашей недавней истории, стрелявших по старикам, женщинам и детям. С таких, как они, на Земле и начинается дьяволочеловечество! Правда, повторюсь, в условиях нашего хрона-Вселенной, с Землей и Солнцем и остальными галактиками, сила «черных» ограничена законами нашей природы, но в других Мирах они почти всемогущи.
– Успокоил, – хмуро улыбнулся Никита, сделав глоток обжигающе вкусного чая. – Значит, кроме СС, нам будут противостоять еще и дьяволы ЧК?
– Если бы только они, – горько усмехнулся Такэда. – Но кроме «свиты», а в ней ровно сорок «десантников», и «черных коммандос», которых тоже сорок, – поистине роковое число! – еще есть четверо их начальников-демонов, или дивов, или дьяволов, можешь называть их как угодно, существ с мощным и холодным интеллектом, наделенных колоссальной властью и силой. СС и ЧК подчинены непосредственно этим четверым, помощникам Денницы. А уж прямой выход на каждого из них – это, считай, кранты, и не только для нас с тобой, но и для более могучих существ. Кроме, наверное, Владык.
– Звучит весьма оптимистично.
– Ну и, наконец, сам Денница, – закончил Такэда. – Постичь его сущность нам не дано, да и вряд ли мы встретим его на Пути, ибо по сути он – предел интеллектуального развития Веера Миров, так сказать, Абсолют почти во всех смыслах, олицетворение жадного безжалостного стремления к…
– Власти!
– Нет, не к власти – к истине! Что гораздо опаснее. Дай ему душу, частицу добра и любви, он стал бы самым великим творцом-созидателем вселенной Веера. А так мы имеем то, что имеем: сверхдьявола, способного, может быть, к страданию, но не к состраданию. Еще чаю?
– Нет, спасибо. – Никита поиграл ложечкой для сахара. – Красивая и страшная сказка…
Такэда мельком взглянул на него.
– Ты воспринимаешь это как сказку?
Сухов очнулся, виновато кивнул:
– И да и нет. Что-то мешает мне воспринимать твой рассказ как реальность. Но, тем не менее, я готов встать на Путь… в тридесятое царство. – Никита улыбнулся. – С таким гидом мне не страшен и Люцифер. Но мне еще не все ясно…
Такэда вытянул вперед ладонь, останавливая гостя.
– Не все сразу, мастер. Остальное – по мере твоего движения к цели. А идти нам далеко и долго.
– То есть ты мне не веришь.
Инженер ушел на кухню и вернулся уже переодетым в свой обычный летний костюм: серая рубашка, такие же брюки и туфли-кунгфуйки.
– Пошли, «посланник». Путь в тысячу ли начинается с первого шага, как говорят китайцы. Костюм захватил?
– Ты не ответил.
– Ответь себе сам – действием. Размышлять, анализировать и делать выводы никогда не поздно, однако этого мало. Чтобы чего-то достичь, надо действовать. Ты ведь даже еще не ученик – новичок, ничего не смыслящий в предстоящем деле.
Никита, будучи о себе довольно высокого мнения, по привычке хотел возмутиться, но Такэда уже вышел, прихватив с собой «дипломат» с нунчаками. Танцору ничего не оставалось, как последовать за ним с сумкой, в которой лежал тренировочный костюм.
Роман ждал их в небольшом спортивном зале, переделанном из подвала в доме, где он жил сам, неподалеку от метро «Кузьминки».
Правда, ждал довольно своеобразно, не теряя ни минуты для собственного тренинга. Когда Такэда открыл дверь с кодовым замком и они вошли в зал, инструктор занимался с мечом. Увидев входящих, Роман прыгнул к ним и сделал одно сложное, по-змеиному гибкое движение, и Никите показалось, что тот оплетен мечом со всех сторон!
– Хаппо ундо [14 - Хаппо ундо – движение на «восемь сторон света», прием, тренирующий мгновенную реакцию на любую опасность в любом направлении.], – сказал Такэда, покосившись на танцора с понимающей усмешкой. – В защитном исполнении с мечом.
Никита неплохо знал терминологию восточных единоборств, инженер не раз тренировался при нем, объясняя на ходу свои действия, но исполнение приема в таком стиле, с мечом, в небывалом темпе и с небывалым мастерством, видел впервые. И был буквально околдован, ибо всегда уважал профессионализм в любом его проявлении.
– Переодевайся, – сказал Роман, оглядев фигуру танцора; дышал он легко и тихо, будто не прогнал только что часовой курс спецтренинга. – Я сейчас. – Он вышел.
Пришедшие переглянулись.
– У меня кюдан [15 - Кюдан – девятый дан.], – сказал Такэда, – а у него пятая категория россдао, но я против него не выстою. А мастера шестой категории вообще достать невозможно.
– Даже из автомата?
– Разве что, да и то не уверен. Позанимаешься с годик, сам проверишь.
Никита не обратил внимания на обмолвку Толи – «годик», он уже видел себя на татами.
Роман вернулся без меча, и Такэда отозвал его в сторону:
– Мне нужен боец. И не через два-три года, а через два-три месяца.
– Невозможно, Оямович, и ты это знаешь.
– Не знаю. Он в прекрасной физической форме, входит в сборную России по акробатике, супплес развит, растяжка великолепная…
– Согласен, база неплохая, но даже гению не под силу усвоить все приемы россдао, чтобы стать мастером, за два-три месяца.
– Ты еще не работал с ним, увидишь. К тому же я немножко поднатаскал его по концентрации [16 - Имеется в виду концентрация внутренней энергии.], хотя и не научил пользоваться ею.
– Посмотрим. Все?
– Ему очень понадобится кэндо [17 - Кэндо – путь меча (яп. ); здесь: фехтование.].
Роман покачал головой.
– Темнишь ты что-то, Оямович. Кэндо, а тем более сеча, – искусство прошлого, в нашей жизни оно ему не понадобится. Вот знать приемы защиты против пистолета и автомата, а также ножа – это да, этого у нас сколько угодно.
– Кто знает, что ему может пригодиться, – философски заключил Такэда. – И еще одна просьба, пусть она тебя не удивляет: после тренировок посмотри за ним тихонько, чтобы он не заметил, пока не дойдет до дому.
Инструктор хмыкнул, прищурился.
– Я в эти «контрразведные» игры не играю.
Такэда остался серьезным.
– Ему угрожает опасность, Рома. Трижды он влип в инциденты, чудом выкарабкиваясь живым. Я не могу раскрыть тебе всего, прими на веру.
Роман оглядел лицо инженера серыми неулыбчивыми глазами и хлопнул ладонью по подставленной ладони.
Такэда подошел к сгорающему от любопытства танцору:
– Волнуешься? Хочешь наставление?
– Валяй.
– Время не трать даром —
молод ты или стар,
Учись ударом
отвечать на удар.
Пусть крепче булатной стали
будет твоя рука,
Чтобы зря враги уповали
на мощь стального клинка.
Это из трактата по Окинава-тэ, восемнадцатый век.
– Не сбивай его с толку, – проворчал Роман, испытующе глядя на Никиту, который был чуть выше его, но в два раза шире. – Россдао не требует набивки рук до крепости булатной стали. Прежде чем мы начнем, юноша, извольте выслушать несколько общих замечаний. Первое: родер никогда не нападает первым. Второе: ученик должен практиковаться без перерыва. Есть где заниматься самостоятельно?
– Есть.
– Третье: борьбу использовать только для законной самозащиты.
– В отношении к учителю и старшим ученик должен проявлять учтивость и благоразумие, – подхватил Никита и залился краской, заметив явное недовольство инструктора. – Извините, я, кажется…
– Надо было первой заповедью сделать принцип: не перебивать старших, – мрачно ответил Роман. – Что ж, раз ты хорошо знаешь кодекс [18 - Имеется в виду кодекс кэмпо, насчитывающий двенадцать заповедей, которым должен следовать ученик.], повторяться не буду. Последнее замечание самое главное: столкновение с препятствием чуждо высшим уровням искусства, а я причисляю к ним и россдао. К мастеру-родеру никто не пристанет. В любой толпе он и заметен и незаметен одновременно.
– Кажется, я понимаю, – медленно произнес Никита. – Незаметен, как и любой человек, идущий по своим делам и занятый своими проблемами, и заметен для тех, кто захотел бы напасть на него. Так?
Роман улыбнулся.
– Соображаешь. Что ж, начнем, маэстро…
Месяц пролетел незаметно.
Сухов занимался с Романом почти ежедневно по два-три часа и, кроме этого, самостоятельно по четыре-пять часов каждый день, преодолев тягу к акробатике – тренер сборной ничего не понял из его невразумительного объяснения и пригрозил отчислить из команды, если он не выкинет блажь из головы. Тянуло и на сцену, танцевать и просто пообщаться с коллегами по искусству, окунуться в привычный мир закулисных историй, приятельских вечеринок и даже ссор. Но времени не хватало, и Никита лишь раз побывал в Малом театре, побеседовал с балетмейстером и уговорил его дать отпуск до середины сентября. Балетмейстер был человеком умным, к тому же он знал мать танцора, и отказывать Сухову не стал, несмотря на то что похожих молодых исполнителей, ждущих вакансий в театре, было немало.
С легкой душой Никита отдался тренировкам с Романом, овладевая россдао с такой скоростью, что удивил даже Такэду, не рассчитывавшего на особо быстрый успех. Отравляло существование только отсутствие Ксении, приславшей откуда-то из-за Урала открытку с видом на сопки и словами: «Желаю удачи в сюгэн-до. Встретимся, если ты этого захочешь».
Тон письма показался Никите сухим, холодным, он разозлился и приказал себе забыть о Ксении, не понимая и не желая понять причины ее отъезда. О предупреждении Такэды, что «печать зла» действует и на друзей «меченого», он забыл. К тому же его бесило знание Ксенией японских терминов и умелое их применение. Сюгэн-до, например, означало – путь приобретения могущества. По мнению Никиты, желая ему удачи в сюгэн-до, Ксения как бы признавала его слабость.
Такэда на заявление Никиты о «разрыве с Ксенией и всеми художниками заодно» лишь заметил:
– В одну упряжку впрячь не можно осла и трепетную лань.
И Сухов, поразмышляв, признал, что погорячился.
Дважды за месяц срабатывала «печать зла»: сначала рухнула крыша гаража, когда танцор полез в подвал за полиролем для машины, а потом на кухне упал навесной шкаф с посудой. Ни в том, ни в другом случае Никита не пострадал – спасала какая-нибудь случайность, но и видимых причин происшествий он не обнаружил. Изломы балок крыши гаража, сделанных из бруса, указывали на их прочность, и тем не менее они не выдержали веса крыши. Шкаф на кухне помогал крепить ему Такэда, всегда делавший все основательно, не торопясь, на совесть, и все же кирпичная стена вдруг выщербилась в местах установки деревянных втулок с винтами, причем именно в тот момент, когда танцор полез в шкаф за тарелкой.
Кроме этих событий, Сухову трижды пришлось отбиваться от хулиганских шаек, о чем он не любил вспоминать, ибо каждый раз встревал в разборки между членами этих шаек с намерением «помочь».
Такэда на сообщения Сухова о происшествиях лишь пожимал плечами, отказавшись их комментировать, зато стал чаще ночевать у танцора или оставлять его у себя дома. Последнее нравилось Никите больше, потому что у него появлялся прекрасный спарринг-партнер и учитель.
В одно из посещений квартиры Сухова Такэда застал его танцующим.
– Я не могу не танцевать, – смутился Никита. – Все время тянет на сцену.
– Я бы удивился, если бы не тянуло. Танец – творческий акт, требующий вдохновения и чувства эстетического удовлетворения, и без него ты – спортсмен-середняк, так что находи время и на танцевальный тренинг. Что вы сегодня проходили?
Никита пошел в душ и уже оттуда сообщил: