скачать книгу бесплатно
Чтобы сменить тему, я спросила:
– Так вы купили эту квартиру?
– Нет, снимаем пока, – ответил Эмиль. – Может, выкупим со временем. Если соседи понравятся…
Я зарделась и стала отступать к двери. Для первого визита вполне достаточно. Остап Иванович разгадал мой манёвр и пошёл отпирать.
– Куда же вы, Леночка? – поднял брови Эмиль. – Только-только разговорились…
– Я не Лена, я Алёна, – привычной скороговоркой произнесла я набившую оскомину фразу. – Это разные имена. А уйти я вынуждена, потому что слышу, как у меня дома телефон звонит.
– Так вы забегайте почаще! Без церемоний, просто по-соседски! – крикнул мне вслед херувим.
Я кивнула и пулей полетела к себе, громыхая огромными ключами в допотопных замках. Телефон у меня в самом деле разрывался, и это могли слышать не только мои новые соседи по площадке, но также верхний и нижний этажи.
Все мои родственники и знакомые знают, какая я неисправимая «сова», и раньше пяти-шести часов вечера стараются меня не беспокоить. А звонить в тринадцать тридцать утра может только одна скотина – любимая подружка Янка.
Пока я отпирала бабушкины замки, телефон умолк. Но тут же запиликал мобильный. Я схватила его с подзеркальника, глянула, что там высветилось: Яна, конечно же, кто бы сомневался…
– Алло-о-о… – жеманно пропела я в трубку.
– Ааиа-а… – зевнула трубка в ответ.
– Чего-о?
– Как дела, спрашиваю, – отзевавшись, перевела Янка.
– Ну, дела были ничего вроде, пока ты трезвон не устроила. Один телефон, другой… Ты бы в рельсу ещё позвонила!
– А чего трубку не берёшь? – огрызнулась Яна. – В сортире, что ли, была?
– Фи, девушка, – скривилась я. – Вы дурно воспитаны! Надо говорить – «в ванной комнате». Но туда, ты же знаешь, я хожу с трубкой. А нынче я была вовсе не там.
– Где же? – заинтересовалась она.
– У соседей.
– С какой такой радости? Затопили тебя, что ли? Или ты нижних затопила?
– Нет, я была у соседей по этажу.
– Так ведь не живёт там никто! Сама же говорила…
– Уже живут.
– Расскажи, – потребовала Янка, и в трубке стало слышно, как она ворочается, устраиваясь поудобнее.
Слушать собирается.
Я её не разочаровала.
– Янка, соседи у меня – закачаешься… Два человека, и оба – мужеского полу. Прикинь…
– «Голубые», что ли?…
Я рухнула с небес на землю. Такая мысль в мою романтическую голову не приходила.
– Чего это сразу «голубые»? – обиженно засопела я.
Вот всегда она так: если мне перепало больше, чем ей, она считает своим святым долгом испортить мне праздник.
– Ну, ты же говоришь, два мужика в одной квартире, вот я и подумала…
– Испорченная ты девушка! – упрекнула я подружку. – А может, они родственники между собой?
– Ага, точно! Брат и сестра.
Ну что ты будешь с ней делать!..
– Дура ты, – вздохнула я. – Я с тобой хотела честно мужиками поделиться, а теперь вот не буду. Обоих себе оставлю.
– Бог в помощь! А теперь, когда мы уже в этом деле не соперницы, расскажи мне о них.
– Ну, дверь мне открыл довольно пожилой дядечка по имени Остап Иванович, честно сказать – ничего особенного. Но в квартире этой обретается ещё одно существо небесного вида.
– Что значит «небесного вида»?
– Ой, Янка, молодой кудрявый красавец.
– Ну, само по себе это радует, – рассудила подружка. – А что же в нём небесного?
– Глядя на него, сразу вспоминаешь херувимчиков и ангелочков, как их рисуют на картинах и фресках. Милое личико в обрамлении мягких русых кудряшек.
– Так это ребёнок… – разочарованно пропела трубка.
– Ничего себе «ребёнок»! Ему уже сильно за двадцать, скорее даже – под тридцать.
– А, поняла! Он – дебил, да?
– Да почему же сразу «дебил»? – возмутилась я.
– Слушай, а что я должна понять из твоего восторженного визга? Я прекрасно знаю, как выглядят ангелочки на картинках. Это действительно очень мило, если ребёнку пять лет. Но если он так же выглядит в тридцать… Не загостился ли он в детском возрасте? Сама подумай!
Так. Спокойно, Ипполит, спокойно… Один, два, три, четыре… девять, десять. Вдох. Выдох.
– Яна, ты только не перебивай, ладно? Я сейчас тебе постараюсь рассказать спокойно – без эмоций и по существу.
– Ну, если оно того стоит…
– Уж поверь мне, стоит. Встречал меня и провожал обратно к двери этот пожилой Остап Иванович. А великовозрастный херувим всё время валялся на диване, телик смотрел. Хотя со мной поговорил довольно мило, даже тепло. Однако воспитан из рук вон плохо. Я же пришла с официальным дружественным визитом. Должен был вскочить, расшаркаться! А он так и провалялся на диване до конца моего визита. О времена, о нравы!
– Значит, он главный, – рассудила Яна. – Большим боссом себя чувствует.
– Знаешь, мне тоже так показалось, – обрадовалась я поддержке. – Такое ощущение, что Остап Иванович у него в приказчиках, а этот патриций валяется у телика и время от времени скуки ради вершит судьбы мира.
– А ты хоть узнала, как зовут этого патриция? Или он не пожелал представиться?
– Узнала. Представляешь, его зовут Эмиль!
– Ка-ак?… – поперхнулась трубка.
– Ну, я тоже удивилась. Я думала, такие имена только в книжках бывают. Но имя это подходит ему необычайно, честное слово! Оно как будто специально для него выдумано.
– Всё ясно. Избалованный сын любвеобильных родителей, – вынесла вердикт Яна. – Имя дали вычурное, кудряшки ему завели с детства… И убедили, что он – пуп земли, венец творенья. Он поверил и до сих пор не может выйти из образа. Алёнушка, боюсь, это – диагноз. А чего ты вообще туда попёрлась?
– Ой, да бомжа у нас в подъезде грохнули. А может, сам умер. От старости. Так этот Остап Иванович ничего лучше не придумал, как вызывать милицию среди ночи. Так я и узнала о существовании новых соседей.
– Давно живут?
– Говорят – три недели. Квартиру пока снимают, но Эмиль говорит, со временем могут выкупить.
– Пусть покупают. Хорошая примета, если новое жильё покойником «обмывается». Так им и скажи.
– Непременно скажу, – пообещала я и дала отбой.
Избалованный сын любвеобильных родителей… Очень похоже. Да уж кто бы говорил… Янка сама с детства уверена в своей богоизбранности. Папа – полковник госбезопасности, мама – бизнес-леди высокого полёта. Там в семье всё в порядке: мама денежку куёт нехилую, а папа её «крышует». Добропорядочная семья, цивилизованные люди. Янка для них – свет в окошке. Ей с детства внушили, что Вселенная вращается вокруг неё. Вот она Эмиля и раскусила прямо с ходу. Свояк свояка видит издалека…
Я пошла на кухню пить кофе. Включила телевизор. Как раз попала на дневные новости. Миловидная ведущая вывалила на нас, телезрителей, целых ворох криминальных новостей: даже про бомжа убиенного вскользь сказала, а ещё было несколько тревожных выездов на сработавшую сигнализацию, но самое главное – зарезали некоего Цветкова. Цветков этот был, оказывается, депутатом облсовета, и потому убийство это получило сразу же статус политического.
Боже мой, да что же такое творится в нашем богоспасаемом городе?! Есть такой затасканный штамп: «Чикаго 30-х годов». Ну, это как бы расцвет бандитизма. Однако думается мне, что даже в Чикаго тогда было поспокойнее, чем в нашем городе сегодня ночью.
Какое счастье, что я вернулась домой довольно рано! А то бы, не приведи господь, тоже могла бы где-то попасть под разборку…
Так. Минуточку. А ведь и попала! Труп в подъезде, группа криминалистов, усатый мент, проверка документов – не приснилось же мне всё это! К сожалению…
Из дальнейших новостей я узнала краткую биографию зарезанного депутата – разумеется, кристальной честности был человек, а как же иначе! Других у нас и не бывает… И жил-то он, оказывается, в двух шагах от райотдела. Но – не уберегли его соколики бравые.
Я выключила телик и задумалась. Забытый кофе остывал в антикварной бабушкиной чашечке, а я смотрела в окно и напевала: «Две минуты над кварталом БМВ его летало, и под это дело кто-то взял сберкассу…» Обожаю Трофима! Прямо не песни поёт человек, а всю нашу жизнь нам же и пересказывает…
Всласть намурлыкавшись, я подсела к зеркалу и стала прихорашиваться. Сегодня я выбрала для себя образ Марлен Дитрих. Кстати, образ этот не так уж трудно воплотить в жизнь. Брючный костюм, шляпа с мягкими полями… А с лицом и вовсе никаких хлопот, потому что лицо наполовину скрывает эта самая шляпа. Правда, я всё же набросала макияжик в стиле сороковых годов. Ну, для полноты образа.
Прихватив сумочку, я вышла на улицу.
А на улице – красота неописуемая! Конец мая, всё цветёт и жизни радуется, солнышко, птички, ветерок игривый. Мир вокруг такой нарядный, милый! Неужто в этом мире за одну ночь случилось столько зла?…
Я прошлась по бульвару. Посидела в скверике. Потом пошла к универмагу. Зашла через один вход, вышла через другой, благо их четыре. А там переулочком, переулочком, и прямо к райотделу вышла.
Ну, в райотделе меня никто особо не ждал, да я на это и не рассчитывала. Подошла к окну с надписью «Дежурная часть» и призывно улыбнулась юноше в милицейской форме.
Юноша весь подобрался и спросил фальцетом, но строго:
– Вам чего, гражданочка?
Опять «гражданочка»! Им всем прививку такую делают, что ли?
– Можно просто «мадемуазель», – снова улыбнулась я.
– Так что у вас?
– Это, уважаемый, у вас. Убийство.
– Где? – встрепенулся он.
– Ночью. В подъезде.
Я назвала адрес нашего дома.
Милицейский юноша посмотрел на меня в упор:
– И что? Оперативная группа уже выезжала. Ночью ещё. Или там ещё одно убийство?
– Нет пока. Но я хочу знать, как продвигается дело.
– Не положено, – посуровел лицом мой собеседник.
– Но я там живу!
Я протянула ему паспорт. Он прилежно изучил и фотографию, и прописку, полистал странички, вздохнул:
– Я понимаю, вам небезразлично. Но – нельзя. Тайна следствия…
– А у меня есть сведения, которые помогут следствию, – быстренько нашлась я.
– Можете сообщить их мне, я запишу и передам следователю, – так же быстро нашёлся он.
Однако меня такой вариант никак не устраивал.
– Знаете, я расскажу это либо следователю, либо не расскажу никому вообще. Следствие зайдёт в тупик, а вы – именно вы! – будете в этом виноваты!
И мстительно улыбнулась.
Он помаялся, пострадал, потом выписал мне пропуск и объяснил, как найти нужный кабинет.
Следователем оказалась девица примерно моих лет, недавняя выпускница какого-нибудь юрфака, каких теперь развелось немерено. Сейчас ведь юристов готовят даже в консерваториях и сельхозакадемиях.
Девица держала в руках мобильник и увлечённо играла во что-то. Судя по частому писку, в игре ей везло. Не удивительно. В любви-то ей точно не везёт. Я это поняла сразу. Девушки, которых любят, выглядят иначе.
У этой волосы были не совсем свежие, косметики – никакой, в глазах – пустота и отчаянье, через которые, впрочем, ей удалось разглядеть меня.