скачать книгу бесплатно
– Ничего не понимаю, – тут же согласилась я.
– А чего лезешь? Лавров Жанны д'Арк захотелось?
– Я борюсь за справедливость и правопорядок, – гнула я свою линию.
– Ага, ага! Вся газета, значит, за беззаконие, а ты одна, белая и пушистая, за справедливость и порядок! – снова затопал ножками Андрюша. – Жанну д'Арк, между прочим, на костре сожгли, если помнишь!
– Помню, как не помнить, – снова потупилась я.
– Во-от! А я пытаюсь твою бедовую головушку от беды-то и спасти!
– Поздно, Андрей Михайлович, – ожил памятник у окна. – Мы уже на плёнки вывели и в типографию отправили.
– Как, и эту отправили?..
– Все четыре отправили. Я же сразу, как зашёл к вам, доложил, – обиделся Лёша.
Газета наша еженедельная, выходит на шестнадцати полосах, или, как говорят обыватели, страницах. Каждый день редакция готовит и отправляет в типографию три полосы. Сегодня был последний день сдачи номера, поэтому в печать шло четыре полосы – три рабочие плюс первая. Первая вообще полосой не считалась, работы с ней было совсем мало, поскольку состояла она из большого нарядного фото из жизни города, обрамлённого по периметру анонсами материалов, включённых в номер. Сегодня в анонсы была вынесена и моя крамольная статья.
– Переверстать! Немедленно переверстать! Заменить!
– Чем? – скучным голосом поинтересовался Лёша.
– У тебя что, в загашнике ничего нет? – не поверил шеф.
– Такого объёма – нет.
Шеф от отчаянья завопил, снова затопал ногами, подёргал себя за седой хохолок. Уж лучше бы в ухо мне дал, честное слово, – до того мне было его жалко.
Мужики наши говорили, что все начальственные подзатыльники вреда приносили не больше комариных укусов. Андрюша наш – мужчинка миниатюрный, росточку маленького, злобы небольшой, складу, правда, истерического, но отходчивый. Покричит, слюной побрызжет, кулачком своим слегка потыкает нерадивому сотруднику в район головы или подмышки – куда достанет, – да на этом обычно и успокаивается. Ни тебе выговора, ни лишения премии, ни злобного шипения за спиной, – красота!
Курилка наша обычно, помыв, как полагается, шефу кости, в конце концов сходится во мнении, что такого шефа, как у нас, ещё поискать надо, но искать бесполезно, потому что руководителей лучше нашего Андрюши и в природе-то не бывает.
– Кто на прошлой неделе выпуск подписывал, когда меня не было? – обратился шеф к Алексею.
– Чан Кайши, кто ж ещё? – пожал тот плечами. – И сегодняшние полосы он подписал.
Чан Кайши – это заместитель главного редактора. Носил он странное непроизносимое имя Ксенофонт Досифеевич, был, по слухам, алчен, злобен, в гневе абсолютно непредсказуем, к тому же лицом был странно похож на жителя Поднебесной: глаза-щёлочки, носик пипкой, крупные зубы торчали изо рта, потому что во рту не умещались. Волосы, правда, имел не смоляные, а соломенно-жёлтые, но даже это не придавало его внешности ничего славянского. Он выглядел всё равно китайцем, только крашеным. К тому же ни один нормальный человек в здравом уме и трезвой памяти не мог с разбегу и без ошибок выговорить «Ксенофонт Досифеевич», а поскольку журналисты в силу особенностей профессии далеко не всегда бывают в трезвой памяти, то многие даже и не пытались запомнить этот безумный набор шипящих и свистящих.
Если надо было к заму обратиться, люди сипели что-то наподобие «Ксе-и-фи-сич», а за глаза называли его даже не по фамилии, а только Чан Кайши.
Можно, наверное, было прозвать его и Мао Цзедуном, и Дэн Сяопином, и просто Хунвейбином, но он уже пришёл к нам с прежнего места работы с именем Чан Кайши, так Чан Кайши и остался. В журналистском мире все друг друга знают, и потому однажды данная кличка прилипает намертво.
Я подозревала, что после сегодняшней выволочки превращусь в Жанну д'Арк, но нисколько не горевала. И вовсе даже не обидное прозвище!
Андрей Михайлович зашарил ручками по своему необъятному столу, нажал кнопочку и вызвал зама.
Тот материализовался на пороге в течение одной десятой секунды:
– Звали, Андрей Михайлович?
– Как же ты, Сеня, на прошлой неделе материал дурищи этой пропустил? И сегодня облажался… Ты что?!
– Так я ж думал – с вами согласовано.
– Что согласовано? – бушевал Андрюша. – Что все мадамки из отдела культуры полезут в большую политику?!
– А все и не лезут… – робко вступилась я за остальных наших «мадамок» из прочих отделов, поскольку в отделе культуры нынче числилась я одна.
– А тебя чего понесло?
Я промолчала.
– Активная жизненная позиция, – кратко напомнил Алексей.
– Да, помню. Напряжение измеряется в вольтах, а ваша активность – в долларах. Вот и вся жизненная позиция.
Я надула губы и шумно задышала.
– Ладно-ладно! – прикрикнул на меня шеф. – Я на ваши слёзы не ведусь, не маленький! Думай лучше, чем дыру в газете залатать!
– Это какую?
– Которая останется на месте твоей неудачной статейки! Садись и пиши материал точно такого же объёма.
Я с готовностью кивнула:
– Уже иду. А о чём писать?
– Не имеет значения. Главное – не о выборах и вообще не о политике.
– Тогда о чём?
– О чём угодно. Ну, хоть о качестве питьевой воды.
– Какой марки?
– Что – какой марки? – свёл бровки на переносице шеф.
– Вы сказали написать о питьевой воде. А её сейчас так много разной продаётся…
– О воде из-под крана! – рявкнул шеф.
– А что, разве сейчас кто-нибудь пьёт воду из-под крана? – удивилась я.
– Не знаю, может, кто и пьёт! А ты напиши, чтоб не пили из-под крана, а пили только из бутылок или бытовых фильтров. Только смотри мне, никаких торговых марок не упоминай, а то ещё пришьют скрытую рекламу!
– Ясно, – кивнула я.
– У нас эта полоса вся посвящена выборам, – ещё больше поскучнел и без того грустный Лёша. – При чём здесь проблемы питьевой воды? Воду надо ставить в рубрику «Потребитель», а сюда – политику.
– А вот мы политику водичкой-то и разбавим! – захохотал шеф, очень довольный неожиданным каламбуром. – Звони, Лёша, в типографию, в ногах валяйся, проси подождать, пока перемакетируем. Всё. Диспут окончен. Все свободны, всем – спасибо.
Мы выскочили из августейшего кабинета, словно из настоящей парилки, и понуро побрели по рабочим местам.
Чан Кайши сидел в том же крыле, что и шеф, потому очень быстро нас покинул.
Мне совсем не хотелось к себе в отдел, где меня некому было утешить, или к прочим «мадамкам», как изволил выразиться шеф, и я поплелась за Алексеем в его каморку.
У него настроение было паршивое, а у меня и настроения-то никакого не было, только желание – пойти и утопиться. А, ну да, утопиться мне, сильной пловчихе, нечего и мечтать. Разве что с камнем на шее… А надёжнее всего – повеситься.
– Что, Жанна д'Арк, выпросила себе на орехи?
Вот, я же так и знала, теперь я из обычной Жанки превращусь в Жанну д'Арк!
– Что мне делать, Лёш? Неужто правда писать о водопроводе?
– Не ной, сейчас что-нибудь придумаю. Чёрт, так ведь и первую полосу перевёрстывать! Там же анонс на твою жизненную позицию, – спохватился он.
– Давай я сбегаю к компьютерщикам, скажу им, что именно переделывать, – горела я желанием подлизаться.
– Погоди, я сам ещё не знаю, что переделывать, – бурчал Лёшка, роясь в своих допотопных папках с тесёмочками.
Заглянула Лариса с дымящейся чашкой, спросила с порога:
– Сахарку не найдётся?
– Ой, Лорка, до того ли? – запричитал Лёша.
– Случилось что?
– Да Жанка, дура, в политические обозреватели рвётся, прямо спасу нет, а я, даун, потакаю!
– И что? – заинтересовалась Лариса.
Она протиснулась между мною и стеной, уселась на свободный стул и стала прихлёбывать свой несладкий чай.
Лариса – девушка крупная: и высокая, и статная, и ногастая, к тому же необыкновенно подвижная и громогласная. В редакции её зовут Лорка-кобылица. Очень метко, на мой взгляд. Она действительно производит впечатление молодой норовистой кобылицы, которой вроде бы и хочется отбиться от нашего скучного табуна, а вроде бы и боязно.
Кудрявую свою гриву, светлую от природы, она красит зачем-то в абрикосовый цвет. На мой взгляд, родные светло-русые волосы украсили бы её намного больше, но сама она так не считает. Что ж, на вкус и цвет товарища нет, я в стилисты к ней не набиваюсь.
Деваха она неплохая, но чересчур напористая. Талантом её, правда, бог обидел, зато самомнения дал с избытком! Уж если она за что-то берётся, то берегитесь все! Преград для неё не существует, она сметёт любого и даже не заметит этого. Не нравится? А не становитесь на пути!
Когда Лариска рысью несётся по коридору, люди шарахаются в сторону и жмутся к стенкам, чтобы ненароком не попасть ей под копыта, а Лёша заворожено смотрит вслед и шепчет: «Летит, летит степная кобылица и мнёт ковыль!..» И я никогда не могу понять, восхищается он или насмехается.
– Тебя в самом деле в политику потянуло? – улыбнулась мне Лариска.
– Да так, слегка, – смущённо улыбнулась я в ответ.
– Зря. Женщину такое хобби не украшает.
– Да я вроде бы деньги за статью получить собиралась. А тогда это уже не хобби, а работа. Тогда, наверное, можно? – предположила я.
– И много денег? – деловито осведомилась практичная Лорка.
– Гонорар. Как обычно.
– От кого?
– От главного редактора. А он велел Лёше мою статью совсем выбросить.
– А про кого статья-то?
– Про Данилова.
– Опять? Сдался он тебе… Так я не поняла – ты что, от себя лично, что ли? Никто не заказывал?
– Нашёл! – радостно выкрикнул Лёшка, потрясая тетрадным листочком в клеточку. – Письмо ветерана, размышляющего о судьбах Родины.
– А на кой оно нам? – удивилась Лорка.
– Так поставить вместо Жанкиной статьи.
– Маловато будет, – усомнилась я. – И половину дыры не закроет.
– А мы шрифт сделаем покрупнее.
– Как в букваре?
– Да, ты права… Что ж, придётся к этому письму комментарий писать. Кому бы поручить?..
– Поручи мне, Лёшенька, – вызвалась деятельная Лариса. – Прошлые материалы все посдавала, новых заданий ещё не получила, прямо изнываю без работы.
– Везёт же… – вздохнул Лёша. – А я вот изнываю от головной боли. Сегодня синоптики смену циклона на антициклон накаркали, так я с утра больной на всю голову.
– И чего ты сразу мне не поручил? – удивилась Лорка. – Давай я письмо отдам в набор, а сама пока комментарием займусь. Кому потом показать? Тебе?
– И мне, и Андрюше – на всякий случай. Он, я думаю, теперь лично будет контролировать каждый материал, особенно о выборах. Чёрт, как голова-то болит, в самом деле!
– Ты полежи, а я всё сделаю, – засуетилась Лорка. – Что ещё надо?
– Ещё надо переверстать первую полосу, снять анонс Жанкиной статьи, сунуть на это место ветерана, позвонить в типографию, чтобы не запускали эти полосы в работу, ждали новых…
– Всё сделаю, не изволь беспокоиться! Таблеточку прими и полежи.
Она схватила письмо ветерана и рысью помчалась по коридору. По направлению удаляющихся шагов мы поняли, что двинула она в сторону компьютерщиков.
– Так. Хоть это с себя свалил, – потёр Лёша лицо руками и смачно потянулся, извиваясь всем туловищем. – Терпеть не могу переделывать хорошую работу. Труда своего, понимаешь ли, жалко.
