Муха

Свернувшийся, будто улиточная раковина, которую только что чуть не раскрошили в кулаке, скелет с одной-единственной тряпкой на бедрах лежал бессудорожно на гадких перинах, въевшихся в раздраженную сухостью кожу – лишь впадины и слипшиеся друг с дружкой места осыпало не как потом, а точно слизью. Ребра его были обделаны тончайшей шкуркой гематом, что уходили внутрь с каждым вдохом, плечи же стремились сомкнуться воедино, несмотря на балку ключиц. Сквозь прорехи в плотных, уже изживших себя шторах несколько пасмурных рассеянных лучей упиралось в дощадчатый, ходивший ходуном и прескверно рыгающий скрипом при каждом неосторожном шаге пол.

– Мистер Роджер, вы не заговорили со мною до сих пор с момента моего прихода. Вы чем-то сильно опечалены?

Тень поерзала на широком кресле в самом дальнем углу комнаты, щелкнув ручкой. Взгляд Роджера, укутанный в отяжелевшие от недосыпа веки и иссиня-багровые мешки, как с час уже остановился на стене напротив, ясно и осознанно, но все же устало рассматривая однотонные серые обои. Лишь в середину груди из желудка перекочевала изжога после услышанного. Мужчина о чем-то усиленно размышлял, раскладывал мысли и куски мыслей по воображаемым полкам, расчетливо избегая картинных образов и продолжая упрямо, из какого-то своего принципа хранить губы сомкнутыми. Он не мог позволить себе поддаться бессознательному, приступить к черте, ведь за ней правила игры обезобразятся, подвергнутся искажению, которое сможет при недосмотре принять доминирующую позицию. Роджер изогнул запястье и принялся поочередно соприкасать подушечки большого и остальных четырех пальцев в четком порядке.

– Вы так и не начали вести дневник, мистер Роджер. Мы обсуждали это уже несколько раз.

Ему было отнюдь не приятно ее присутствие здесь, однако он с самого ее появления отказался что-либо предпринимать и в болезненном, мрачном раздражении претерпевал потуги психиатра, доктора Гослинг, с ним побеседовать. Она своему пациенту мало чем нравилась, впрочем, человеком была не таким уж и ужасным (по замечанию самого Роджера.) Через минуту тишины Гослинг продолжила:

– Однажды вы сказали мне такую вещь: “Мне тяжело общаться, ибо я не беседую, я не разговариваю с людьми – я всего лишь оперирую монологами различной сжатости”. Не хотели бы вы, так скажем, выступить передо мной, мистер Роджер?

Вторая рука тоже приподнялась, и теперь он делал одни и те же движения пальцами в согласованный размеренный такт. Роджера теперь занимало наблюдение за своими, давно не пиленными, желтыми от табаку ногтями. Жирная муха из раза в раз билась о стекло, препротивно жужжа, как и пустой низкий холодильник через стену; иногда с улицы доносились звуки автомобильных выхлопов, резины по асфальту, женского щебетания и детского плача, лая малорослых шавок, полицейских машин, попсовой музыки, реанимации… Но все это – издалека, под толстым слоем чего-то однородного. На мгновение Роджера повело: он вдавил свою голову с сальными смолистыми волосами в подушку под действием легкого спазма в глотке и, плотно сжав челюсти, прочистил горло. Язык с белым налетом извивался в ротовой полости червяком от боли в деснах. Несколько капель апатично скатилось по виску из правого глаза. Надвигался жар – его морозило.

Грудной смех медленно поднимался вверх, заставляя рваные углы губ утечь вниз; это был не искренний, не сердечный и даже не истеричный смех, это был хохот спланированный. Мозговой. Так обыкновенно смеются люди, тишь в душе коих пугающе захлестывает их настолько, что им приходится смеяться. Подушечки пальцев попадали теперь хаотично, и фаланги время от времени сталкивались между собой.

– Выступление, – натянутый голос сорвался на одной из гласных от долгого и норовистого молчания. – Я лицедействую ежедневно, из меня это сквозь зубы просачивается, а вы говорите мне: “Выступи”. Отчасти некомпетентно и дерзко, не находите? Вы ставите мне столь много диагнозов, а главную патологию до сей поры не обнаружили – вот что значит сократить финансирование самой бесполезной для экономики отрасли медицины. Вы себя-то не понимаете, отделить себя-врача от себя самой не можете, и взглянуть под другим ракурсом трудно вам, и беретесь копаться в чужих мозгах, воображая себя мессией. Между вами и шизоидами с комплексом Бога разница лишь в том только, что вы провели свое эго через заумные книжки.

Роджер уперся ледяной ладонью в складки морщинистого лба, натягивая их вверх, дабы не смыкались веки: ему было важно не закрывать глаза насовсем, ненароком не опрокинуться вовнутрь своего разгоряченного сознания. Он лежал спиною к Гослинг. Ему было жутко взглянуть в ее сторону, но и не видеть ее было дюже беспокойно. Вдоль хребта вылез из-под кожи пот, точно выдавленный гной, от однозначного ощущения, что его сверлят взглядом.

– Дефективность… Нет, нет – уродство… Уродство мое есть несоразмерное спокойствие; мои мысли должны сопровождаться тревогой, опасением, страхом… Однако ничего из этого не происходит, и потому я вынужден создавать данные переживания искусственно… Чтобы любым образом оправдать в своих глазах идею о том, что я нормален… Как же хрупка человеческая психика: крошится, стачивается легко, даже легче, чем наши кости порой: найти бы только водосток, свой личный протекающий кран, с которого капли с расстановкой примутся разъедать тебе череп, и все, капут! отвернуться сложнее, чем кажется. Говорят, что люди, как правило, не отдают себе отчета в том, что они могут в любой момент выбросить из своей жизни мгновенно все что угодно. Какая мерзкая небылица, и вы тоже ее проповедуете. “Дайте себе тридцать дней!..” Тридцать дней… Месяцы… Годы… “Измените свою жизнь к худшему”… К лучшему… Я путаюсь…

Большим пальцем он раздвинул одну ноздрю, соскреб ногтем засохшие корочки грязи с волосков внутри и, вытащив, начал скатывать их меж указательным в крошечный шар, чтобы после стрельнуть им в провал у стены и кровати, который казался Роджеру настоящею бездной – туда-то он теперь и смотрел, точнее выразиться – следил за этим куском пространства, наверняка сдерживающим в себе нечто опасное до потери его, Роджера, бдительности.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.