скачать книгу бесплатно
– Был искренне рад знакомству, господа! Думаю, еще перемолвимся парой слов – а сейчас прошу прощения, вынужден следовать зову долга!
Амир был готов поклясться, что эллералец едва сдерживал ироничную усмешку на последних словах. Когда светлый лазурно-голубой плащ советника затерялся средь толпы, Фиантэйн неожиданно задумчиво изрек:
– А я уж было решил, что у здешних элфрэ и в помине не водится настоящих воинов, все больше мастера языком чесать… Извиняюсь за столь поспешный вывод, Имбар-Амир.
– Лорд! Было бы за что! Ты почти не ошибся, Линдор – скорее приятное исключение, – вынужден был признать Амир.
– Да нет, почему же – не может он быть один единственный в своем роде, – возразил Фиантэйн.
Отиэнн неожиданно поддержал:
– Архэтро, в самом деле! И твой наставник, к слову, если бы чуть меньше мучился сомнениями, был бы почти таким же. И тот вертлявый юноша-всадник, твой товарищ – кстати, куда тот запропастился?
– Да вон он, – Амир как раз высмотрел Йэстена в толпе и вспомнил о неприятной размолвке. – Простите, я отлучусь, мы с ним кое о чем не договорили вчера! Фокс! Постой!
Тот приветственно замахал рукой – мол, иди сюда.
Амир подошел ближе, разглядел слегка мрачную физиономию друга и нехотя произнес:
– Извини, я слегка погорячился вчера, но имей в виду – ты тоже был неправ!
– Да я в толк не могу взять, Амир, что ты так вскинулся! Неужто один год способен перечеркнуть бывшее прежде?
– Ну, во-первых, способен – но это если бы было, что перечеркивать, Фокс. Послушай, я тебя очень ценю – как друга и товарища. Ценю Силаса – и благодарен вам обоим за потраченное на меня время, за обучение искусству аргшетронт, лично тебе даже, пожалуй, в большей мере, но пойми, детские годы здесь для меня вовсе не были столь безоблачно-радостны. Вспоминая Эллераль, я первым делом вспоминаю, что в этом городе я шестнадцать лет прятался, запрещая себе быть таким, какой я есть, а в Гаэли за год обрел и друзей и дом!
– Ты все еще помнишь эту штуку с оборотнем, – горько вздохнул Фокс.
– Конечно! Я-то как был обладателем двух обликов, так им и остался! Гаэльцы, на которых ты, я заметил, по примеру прочих смотришь настороженно, между прочим, научили меня, что можно найти равновесие между двумя частями себя, а не требовали отказываться от одной из. Как тебе такой аргумент?
– Ну… извини. Кажется, я в самом деле недооценил происходящее, – Фокс вздохнул. – Кстати, я не настороженно – я с любопытством на них смотрел. Они зверски странные, хотя, не скрою, видно, что достойные и сильные господа.
– Ну что странные – это с непривычки. Тебе-то больше понятны мотивы и поступки здешних жителей, как я посмотрю. Вообще, признаться, не ожидал я от тебя такого сразу напора на тему «вспомни, где твоя родина!»
– Да меня попросили же! – с сердцем произнес Фокс, осекся, потом махнул рукой – мол, ладно, раз уж проболтался.
– Кто это попросил? Советники?
– Ну конечно же! Король Эльфиза, сиятельный Арваэль, и его ближайшие соратники теперь страх как боятся, что, поимев военный успех там у себя, новый сосед – Гаэль, Нордгард или же оба – пожелают заявить права на… Чего ты смеешься?
– Какая чудесная чушь, Фокс! Я не знаю даже, что лучше – гаэльцы-завоеватели Эльфиза или ты на службе у Совета!
– А что такого в моем участии в делах Совета? – вскинулся торросский всадник, но Амир отмахнулся, продолжив гнуть свое:
– А про Гаэль я так скажу – дружище, у нас только что отгремела война. Новой нам не хочется совсем. Поверь. И долго не захочется! А что до твоих дел с Советом… что ж, я верю, ты все же не дашь им себя окончательно окрутить. Пусть даже ради позволения жениться на Миле, дочке Кэльтона.
– Эй! – с Фокса окончательно слетели все остатки церемонности.
Амир снова хмыкнул:
– Да, я знаю, ты старше и это, по идее, ты должен бы мне давать советы, но я вырос, Фокс. Вырос и повзрослел за прошедший год – едва ли сам себя узнаю, если хочешь честно. За год многое случилось, я много чего видел. Поэтому уж лучше я малость понадоедаю тебе своими воззрениями, чем мы окончательно разругаемся из-за каких-то политиканов.
– Ну… ладно. Я не обижен, я понял, что был не так уж и прав. Значит, ты все же не собираешься сюда возвращаться насовсем? Ты же всадник, и всадникам бы лучше держаться всем вместе, и совместно решать вопросы на благо всего мира вокруг. Всего – а не малой его части.
– Нет, Фокс, нет. Куда я сорвусь от людей, что зовут меня своим правителем?
– Решать тебе, твоя судьба в твоих руках, – вздохнул Фокс.
– Да какая там судьба, – хмыкнул Амир – Это называется иначе – долг. Негоже дать обещание и не сдержать его. Особенно – обещание, данное многим. Или одному – но у самой Грани.
Фокс коротко кивнул, соглашаясь – и после скомкано попробовал свернуть разговор на что-то другое – но, по счастью, не подать виду, что он все же изрядно растерян, эльфийскому всаднику помогло появление Милы – принцесса очень быстро, почти неприлично торопливо поприветствовала Амира и тут же куда-то потащила своего возлюбленного. Фокс нисколько не сопротивлялся – и Амир снова оказался предоставлен сам себе. Впрочем – ненадолго. Льюла и Скай вернулись с прогулки, и драконица заняла привычное место за спиной своего всадника.
Да к тому же праздник потихоньку приближался к своей кульминации – на Белую Луну (Амир все никак не мог отделаться от гаэльского названия «Молочная») эллеральская пророчица, хранительница источника-оракула, приходила в город и передавала всем желающим короткие предсказания на грядущий год. То, что эльфы континента Краймор почитают началом года именно этот Поворот, Амир тоже всегда находил каким-то странным. Ну да что ж – у каждого народа свои обычаи.
– Пойдем. Амир, мне кажется, тебе стоит подойти к пророчице, – мать неожиданно оказалась по левую руку молодого конунга, тот аж вздрогнул – до того неслышной оказалась ее походка.
– М-м-м… ну раз ты так считаешь… ладно. Не сказать, что я слишком этого хочу, правда, – пробормотал Амир.
– Амир, я согласна с Айенгой, – неожиданно горячо поддержала Льюла. – Пошли! Говорят, за все время существования Эллераля не было случая, чтоб она ошиблась!
– Это все потому, что она говорит загадками – как хочешь, так и понимай, – хмыкнул Амир.
– Тогда тем более мы ничего не потеряем! Уж разгадывать загадки наши новые товарищи умеют лучше всех прочих!
– Ну ладно, Лью, ладно… идем. Ух и толпа собралась!
Стоило Амиру и драконице двинуться в сторону цветного шатра, растянутого над местом, облюбованным пророчицей эллеральского Оракула, как тут же со всех сторон собравшиеся принялись окликать друг друга, сторониться и пропускать под то тут, то там слышимые восклицания:
– Дорогу аргшетрону! Первая очередь – всаднику янтарного дракона!
– Сама пророчица хочет тебя видеть, всадник, – учтиво поклонившись, сообщил ближайший эллералец.
– Любопытно, – пробормотал Амир, но все же подошел к шатру. Там, среди подушек и покрывал, сидела немолодая, со следами многих волнений и тяжелых дум на лице, молочноволосая эльфийская женщина в одежде, при взгляде на которую Амир почему-то живо вспомнил старого Кайлеви, тайальского шамана, своего близкого друга и помощника – наряду с Имором старик помогал юному конунгу в делах. Амир подумал, что за все свои юные годы, проведенные тут, никогда раньше не видел ее – только слышал. Ну что ж – вот и встретились.
Пророчица тонко улыбнулась и приглашающе повела рукой. Амир присел подле, с краю.
Пророчица повернулась лицом к лицу и наградила всадника долгим взглядом, потом разомкнула губы и неторопливо заговорила:
– Ровно феникс предо мной сидит, – начала она. – Ты не зверь и не человек…
– О, почтенная, это всем известно, – спокойно ответил Амир.
Она спокойно остановила его жестом.
– Но ты стал сильнее того и другого. Ты принес мир – и имя твое, что ты почитаешь скорее прозвищем, тебе подходит сейчас, как никакое другое. Многие ценят и любят тебя, Сын Волчицы, у тебя сильные и храбрые друзья, чистые сердца пойдут за тобой, если будет на то твое желание. Но помни – у победителя всегда бывают и завистники, затаившие злую черную горечь под время, когда смогут излить ее, – проговорила оракул тихо, словно нараспев. – Охота может прийти и за охотником, помни.
– Звучит не очень обнадеживающе. Слишком туманно и зловеще, я бы сказал, – поежился Амир.
– Я не пугаю тебя, юноша. Ты, если я все правильно понимаю, силен и должен справиться. Просто до сих пор тебе сопутствовала удача – и если вдруг на тебя посыплются неудачи, не опускай рук. Темнее всего – перед рассветом. И береги друзей. В них – твоя сила. Но и слабость тоже. И горькая судьба может спать в любом, ровно феникс спит в огне, помни и это.
– Я это и так знаю. Твои слова, пророчица, могут быть отнесены к кому угодно и в любой период его жизни.
– Ты похож на своего отца. Точно так же не хочешь верить моим словам, – вдруг улыбнулась пророчица. – Я не могу сказать ничего точнее, да и не имею права – но все же, все же… Запомни, что я скажу. Ты важен, молодой всадник, во многих смыслах разом. Будь внимателен, идя свой жизненный путь – не оступись!
– Хорошо. Я всегда внимателен, – кивнул Амир, и, скрывая скребущую внутри тревогу, поднялся. Коротко кивнул пророчице – и удалился к своим.
– Ну, что сказала пророчица? – поинтересовалась Айенга.
Амир пересказал.
– Для такого вывода, архэтро, не нужно быть пророком! – вклинился случившийся поблизости Фиантэйн. – Но слова стоящие! Я бы прислушался, правда, без излишней старательности в поиске недругов вокруг себя, а то так недолго и в подозрительного и мнительного хмыря превратиться. Воин и правитель обречен иметь врагов, это всем известно.
– И поэтому стоит быть внимательнее, – кивнула Айенга. – Но новости великой не принесла пророчица никакой, в самом деле.
– Ну что ж, отсутствие новостей – уже вполне добрая новость! – подытожил Амир. – Ладно, ну их совсем, эти пророчества… Мам, я тебе хотел вот что предложить – поедем с нами, а? В Нордгард. Ты же говорила, что устала от здешних… всех. Вон, даже за город перебралась. У нас все были бы безумно рады – и мы с Льюлой в первую очередь.
– О, Амир! С преогромным удовольствием! – Айенга заулыбалась.
– Тогда с нами, как пойдет обратный корабль? Тебе помочь с вещами?
– М-м-м… Я с радостью, но, Амир, у меня тут еще одно дело недоделанное. Буквально на пару лун еще – мне нужно дочитать и проверить одну вещь. Я же все это время тут занималась чужой магией, изучала все, что известно о чародействе еще с акларийских времен.
– Ты отыскала, что хотела? – вспомнив, что мать и в самом деле только этим и была занята, спросил Амир.
– Почти. Я за этот год вплотную приблизилась к разгадке одной вещи, не дававшей мне покоя добрых шестнадцать зим до этого. Осталось еще кое-что проверить и подбить остальные теории под одну плашку – и я вольна буду ехать куда угодно! Сменятся еще две луны, сын – и я отправлюсь к тебе и к нашему народу. Хорошо? Просто там, у вас – у меня будет сразу очень много занятий, а завершение этого я не хочу откладывать.
– Замечательно! Как будешь готова в путь – напиши письмо, мы с Льюлой за тобой прилетим. Как раз потеплеет! – Амир приободрился, получив от матери согласие на свое предложение.
Остаток вечера прошел незаметно.
Прочие дни вынужденного гостевания тоже не доставили всаднику Льюлы хлопот или огорчений – но на обратный корабль он все же взошел с изрядным облегчением.
Глава 3. Ярмарка трудов долгой зимы
Весенние ярмарки традиционно называли «ярмарками трудов» – в противоположность осенним, за которыми твердо закрепилось поименование «ярмарки плодов». Почему они так назывались – объяснять никому было не нужно. Осенью на торжища народ свозил то, чего успел собрать от земли, урожай возделанных и собранных в лесу плодов – зерно, овощи, фрукты, орехи, ягоды, грибы, травы всех возможных видов, свежие или уже приготовленные тем или иным образом к хранению – соленые, моченые, сушеные, или еще как хитро обработанные. Был на таких ярмарках мед – в сотах, в бочонках, в крынках, или уже перегнанный в золотистый хмельной напиток, были эль, пиво, вина, наваренные за богатое на травы лето сыры, осенняя сезонная дичь – и очень мало при том всяких ремесленных товаров. Берестяные короба да плетеные из лозы штуки, разве что – по сезону.
А вот на весенних ярмарках наоборот – представляли то, чем мастера за зиму успели свои руки занять. Шерсть – пряденная, тканая, вязаная. В мотках нитей или свертках готовых тканей. Крашеная или нет, тонкая для верхнего нарядного платья или грубая – на парусину. То же – лен, выпряденный-выкрашенный за зиму. Готовые платья с причудливой вышивкой, посуда, товары кузнечного или ювелирного мастерства – все то, что требовало много времени, терпения, работы. Хочешь крепкую обувь, красивый плащ, надежную упряжь на коня? Весенняя ярмарка – самое время присмотреть себе их! Тут же – выделанные меха, выдубленные кожи, резная кость. Мясо зимней добычи – копченое или в колбасах. Соленые и копченые рыбины с ледяного зимнего лова – жирные, с аж прозрачным нежным мясом.
По всему и понятно – осенью торгуют тем, что собрали, а весной – тем, что наработали, пока коротали скупые на свет зимние дни в общем доме при лучинах и жировых плошках-светильниках. И даже сложные гаэльские слова «Онаэорбэхэ» и «Онаэторэхе» это же самое и означали, ровно как и у северян.
Ну, что ж, Онаэорбэхэ, значит.
Нордгард полнился шумом и гамом ярмарочных дней уже полную седмицу – и конца-краю пока что этому разгулу видать не было. Солнце, пока что не щедрое на тепло, но с каждым днем все ярче сияющее, играло на начищенных гранях металла, лаково блестело на седлах и упряжи – новенькой, только из-под рук скорняка! Красило – вместе с все еще ощутимым морозцем – румянцем щеки торговцам и покупателям.
– Хорошая ярмарка, а, йохтэ? – Кайлеви топал подле Амира-Имбара, в пол-уха прислушиваясь к его разговорам со встречающимися на пути. Хитроглазый старик-шаман нечасто совался в такие людные и шумные места без чьей-то просьбы, но когда он это делал, становилось ясно: что-то задумал.
– А то! Я, признаться, не думал даже, что так широко развернемся!
– Так уже успели обжиться-то, конунг! – басовито откликнулся идущий о другую руку Хакон. – Отчего не развернуться!
– Я ж прежних ярмарок не видел, не забывай, – усмехнулся молодой правитель.
Хакон добродушно прищурился, и уже собрался что-то сказать – но тут отвлекся на примеченный цепким взглядом кинжал на прилавке уже малость охрипшего от непрерывного трепа с покупателями гаэльца. По повадке видно – сам он мастер-кузнец и есть, привез вот товар. Конечно же, горный-северный, откуда-то из Гилвэйн, что ли – лицо у кузнеца-торговца оказалось даже полузнакомое, и Амир отметил про себя, что стоило бы подойти поздороваться, но пока что идет дальше.
Следом куда-то вбок нырнул – но так же проворно возвернулся – и Кайлеви. На ходу спрятал в поясную сумку новое кресало – прежнее, Амир помнил, еще до ледостава в реке утопло, когда старый шаман омутного «ишши-умбу[6 - Ишши-умба, ижимбэ, ишшимба – хищный, чрезвычайно злобный водяной дух, обитающий в гнилых омутах на старых лесных реках. Может бродить и по земле – и тогда представляет опасность для одиноких охотников, а порой – и для живущих в домах на отшибе. Боится железа, огня и соли. Ну и шаманской силы, само собой.]» гонял. Странным шипящим именем тайале величали какую-то гадостную вариацию водяника, точнее Амир не знал, а спрашивать большого желания как тогда не имел, так и сейчас тоже.
Шаман, надо отметить, появился как раз вовремя, чтобы понаблюдать за одной прелюбопытной сценой. К молодому конунгу целеустремленно шли навстречу плотной группкой только вот недавно приехавшие люди из дальних закоулков Лисьего Берега. Кайлеви Туну-Кайха и половинки взгляда хватило, чтоб понять, кто таковы, и почему так поздно приехали. Тайале-тундровые, полукочевники, не слишком-то похожие одеждой и укладом жизни на своих собратьев, живущих ближе к горам, обитателей предгорий, лесов и болотистых низин – но такие же светловолосые, веснушчатые, яркоглазые и круглолицые, со все тем же лисьим прищуром и чуть вздернутыми носами. Об этом Кайлеви тут же и сообщил йохтэ Имбару, стоило тому только чуть удивленно дернуть бровью.
– Йохтэ-ванха Имбаар! Мягко выстелет тебе дорогу светлым мхом Исъян-маано, и золото солнечного света не покинет твоих чертогов! Прими дар – мы издалека путь проделали, теперь, чтоб торг удачен был, сперва отдариться нужно, уважь! – вперед выступил самый старший мужчина из группы, к тому же – наряднее прочих одетый. Синее, красное, белая с красным вышивка, нежный белый мех на вороте, узорчатые рукавицы за поясом, шапка с кистями…
Глубокий поклон – конунгу, потом – шаману. Человека большой силы в Кайлеви любой тайале узнает сразу, а как – только гадать остается.
– Старший стойбища, не иначе. Они, йохтэ, не так, как мы, живут, я уж рассказывал, – негромко произнес старик, и Амир кивнул, разом обоим собеседникам.
– Примешь ли?
– Приму, приму! Имя твое как будет, почтенный?
– Перре, сын Нуути, йохтэ, – назвавшийся вновь чуть поклонился, потом обернулся, бросил через плечо спутниками пару слов на своем, почти неразборчивом в этакой вариации лисьем наречии – и те передали приготовленные дары старшему.
Большая часть даров оказалась ожидаема – меховое одеяло, богато отделанное по краю красной и белой бахромой, да с вышитыми вставками, такие же нарядные унты – не зазорно и конунгу в таких по морозам здешним ходить! Резной кубок из клыка морского зверя-моржа, пояс с узорными костяными накладками, несколько оленьих шкур отличной выделки… но пуще прочего Амира подивил живой подарок – ручная лисица.
– Это охотничий выученный зверь, йохтэ! На охоту за птицей пойдешь – бери с собой! Птицу на крыло поднимет, подстреленную потом по нюху сыщет и принесет! На норного зверя пойдешь – тоже бери! К логову приведет, лаз раскопает, в обход добыче удрать не позволит! Редкий хороший зверь! Хозяина крепко знать будет, приученная! Молоком с руки напоишь, мяса дашь – все, верней не сыскать!
– Как зовут? – спросил Амир, принимая рыжего зверька на руки прямо вместе с ровдужным платком, под которым лисицу все это время прятали. Чуть опасливо принимая – ну а как цапнет? Чего-то слегка не в духе зверек – зевает, щурится, ушами прядает – шумно! Людно! Но молодой охотник, передающий зверька, совершенно бестрепетно почесал зверя за ушами и негромко сказал – не кусается.
– Кайсси, – ухмыльнулся Перре. – Это – она. Когда лисица, а не лис – лучше ловит, послушнее к руке. Кайсси вообще редкая удача – почти сразу приручилась, и страх, какая умная! Вот сезон охотничий подойдет – непременно опробуй, йохтэ! Лучше нашего стойбища никто не умеет лисиц выучивать!
– Хорошо, Перре, благодарю, пусть у тебя торг будет славный! – улыбнулся конунг.
Гости из дальних краев разразились радостными и благодарственными восклицаниями, Амир только усмехнулся, отпустил купцов, взмахнув рукой – и те тут же пошли искать место и разворачивать свои товары.
Лисица завозилась на руках у нового хозяина – но не столь беспокойно, сколь любопытно.
– Добрый подарок, йохтэ! Самым большим вождям таких зверей только дарят, – усмехнулся в усы Кайлеви. – Идем до дому – в самом деле, покорми зверя, чтоб только тебя знал. И никому другому с рук кормить не дозволяй, понял?
– Понял, Кайлеви, понял, – усмехнулся Амир, предвкушая, какое удивление вызовет диковинный зверь – выученная охотничья лисица – и среди друзей-северян, и среди гаэльцев, буде Амиру захочется показаться с новым подарком при дворе короля Леона Мааркана. Нет, пожалуй, это уж слишком. А вот в гости к лорду Гилри заехать – при случае можно! Молодой глава клана Конрэй жутко падок на всякие необычные и интересные штуки же!
Весна вообще была для жителей Гаэли горячим временем – после сонной медленной зимы течение времени точно разгонялось, что вырвавшийся из-подо льда ручей, и точно так же кипело, бурлило событиями, встречами, поездками.
– Знаешь, конунг, а мне вот даже нравится, как у наших соседей все придумано. Хороший уклад, правильный, как раз по их земле – самое оно! От Молочной Луны до Эйстре, весеннего равноденствия – время ярмарок. От Равноденствия до Зеленой Луны – Весенние Состязания, ну а уж как Зеленую Луну встретят – там не до разъездов, там время работы настает – земледельцев наделы ждут, пастухов – выгоны скота, тоже горячая пора, но совсем по-другому. До Середины Лета – не выдохнуть спокойно. И после тоже – посвободнее, но не надолго. Лето же, сам знаешь, не столь длинно, как всякому хотелось бы! – Вильманг, надо признать, любит растекаться мыслию по древу какой-либо идеи, вот и сейчас, когда Амир и близкие друзья его отца, а теперь – и его собственные товарищи, сидели обсуждали грядущую коронацию монарха соседей-гаэльцев, начал рассуждать о том, как вообще гаэльцы свой год живут.
– Вот и мы потихоньку в это же самое почти и уходим, кажется, – Хакон почесал свою черную бородищу, чуть хмурясь. Кто его плохо знал, решил бы – недоволен чем. Но нет, это просто такая манера – сам хмурится, а глаза смеются, и под усами улыбка проглядывает. Этим почему-то самого юного конунга Хакон к себе сразу и расположил при знакомстве.
Знакомство то состоялось меньше года назад[7 - Об этом – первая книга «Дороги за горизонт», часть под названием «За золотым крылом»], но Амиру казалось – этих людей он знал всю жизнь.
– Тебе оно что, не по нраву, что ли? – ворчит Ингвар – тоже больше по привычке.
– А я что, разве сказал, что не по нраву? – возражает Хакон, и Олло – его побратим, вечно смешливый, что мальчишка, даром, что пятый десяток зим уже распечатал, хохочет над перебранкой, потом заявляет:
