Не только о татарах… Скорее, мысли вслух

Гочмурад Гутлыев

Не только о татарах… Скорее, мысли вслух

Пролог-посвящение

Посвящается Г-ре В-вой

Когда-то давным-давно, да так давно, что уже и не помню, кто конкретно и когда именно познакомил с ней, незаметно и скромно в мою жизнь вошла одна знакомая незнакомка, то ли хороший товарищ, то ли искренний друг. Нет, это не игра слов, так как за многие годы знакомства я при каждой новой встрече (которые теперь уже случаются все реже, а в настоящее время полностью сошли на нет) открывал в ее личности какие-то новые черты. Однако, с другой стороны, при очередном просмотре какого-нибудь голливудского фильма с участием актрисы Энди Мак-Дауэлл она, по-прежнему неведомая мне восточная красавица, так зримо встает перед глазами, настолько они обе мне кажутся похожими лучистостью взгляда.

Разумеется, не стану называть ее здесь настоящим именем, а скрывать под псевдонимом достойную личность самому не хочется, поэтому приходится повторяться раз за разом «она, она, она»…

Как раз она много годов назад, чуть ли не два десятка лет пролетело с того незабываемого дня, почему-то именно ко мне обратилась со странной просьбой поделиться размышлениями о встречах с татарами. Вдвойне-втройне неожиданно случилась такая задача-незадача, так как она просто не могла тогда знать, насколько в глубине души я серьезно подумывал о тяжком писательском труде и что вел многолетние заметки (которых ранее никому не осмеливался продемонстрировать). Хотя и, как мне теперь кажется, показывал ей отрывки из своих путевых заметок после своего заокеанского путешествия 2004 года. Должен также отметить, что другие наши общие знакомые могли разве что чуть покрутить пальцем у виска, если б заикнулся о своих поначалу робких попытках сложить несколько предложений в одно целое.

К тому же, она никак не могла знать и о том, насколько тесно в моей жизни переплелись «татарские думы и размышления». Ведь, как ни удивительно, но мне самому не меньшим сюрпризом оказались всплывшие из глубин памяти вроде бы давно забытые детали давних и ближних событий.

Хотелось бы также подчеркнуть, с высоты пройденных лет (поправки от 2025года – автор), что эта ее просьба-предложение затем стала судьбоносной и в моей собственной будущей жизни. Я ведь тогда всего лишь набросал в одну кучу несколько раздельных баек, не делая разбивок, и не обозначая временных переходов между отдельными частями – просто не задумывался о такой необходимости. Она не стала возвращать материал на доработку, сама разбила на отдельные блоки и дала каждой части броское название. Затем разместила цикл баек на своем личном сайте, и только затем «скинула» получившийся пост для ознакомления самому автору.

И нет, я не иронизирую и не подшучиваю, вполне искренне считаю ее роль ключевой и исключительно важной. Давно известно в творческой среде, что порой малого толчка хватает, чтобы случился переход количества в качества, сорри за технический оборот. Я в те непростые для себя годы как раз нащупывал свой собственный стиль, никогда не переставая делать те или иные обрывочные записи. «Вытанцовывалось» не сказать, чтобы очень хорошо. До этого случая много раз читал и перечитывал Константина Паустовского, точнее, те его рассказы, которые превращались в уроки писательского мастерства. И особенно запомнился сюжет из его жизни и работы в газете (или в журнале?) в Одессе в период гражданской войны, когда корректор простой расстановкой запятых и точек по надлежащим местам превратил рыхлый текст в емкий и литой рассказ.

Также не скажу, что в мгновение ока или в краткие дни пришло понимание, однако как раз этот «татарский» цикл, родившийся с ее легкой руки, стал отправной точкой в выработке своеобразного стиля. Который еще через десяток лет привел к появлению не одной, и даже не двух полномасштабных книг.

Поэтому теперь, с высоты набранного опыта и накопленного непростого жизненного опыта, решил вернуться к началу, пересмотреть те байки, отредактировать и добавить новые наблюдения. Однако очень быстро, лишь только я начал писать и поправлять, байки зажили своей собственной жизнью – и подсказывая, и возражая порой задуманному автором. И теперь, что получится, и получилось ли, решать уже не ему…

А я собираюсь лишь вновь поблагодарить ту девушку «начала пути» за поддержку и, возможно, дружбу. Точнее, за приятельство, чтобы не подниматься без ее ведома чересчур высоко, и затем опалить крылья разыгравшейся некстати фантазии.

Теперь, прежде чем перейти непосредственно к байкам, остается вместо заключения лишь добавить широко известную фразу: «все основано на реальных событиях, и с участием реальных персонажей»

Первая встреча

Моя первая встреча с татарином состоялась в далеком и по времени, и по дистанции Казахстане. Когда я служил «срочником» в армии в середине восьмидесятых прошлого века, проходя свои обязательные два года жесткой жизненной школы, то в один из февральских дней попал на гауптвахту – командир роты отправил примерного солдатика отдохнуть с недельку. Без всякой иронии: зимой в нашей казарме температура никогда не поднималась выше пяти градусов тепла, а тут еще вечные построения под пронизывающим ветром. Так что поваляться в клетке реально могло считаться неожиданной привилегией – по контрасту с минусовыми сороковыми за стенами там казалось тепло, как в Ташкенте.

В той же камере сидел другой парень. За давностью лет, как-никак свыше двадцати лет пролетело с тех пор, не помню уже, ни как звали его, ни черт лица. Однако сразу бросилась в глаза его физическая мощь. Из-за тяжести мускулатуры он и сидел, и ходил слегка сгорбившись. Поэтому сразу мелькнула мысль, что синяков не избежать – «дедовщина», она в те годы почти везде в тогдашней армии, особенно в нестроевых частях, свои когти показывала. А убежать-то не получилось бы, по крайней мере, первые несколько дней. Куда, из-под замка?

Зря опасался, так как он оказался моим земляком из Ашхабада. Вот так обыденно состоялась моя первая встреча с диссидентом, хотя тогда я и слова такого не знал. Единственное запомнилось, что с его стороны не было попыток навязать свое мнение такому «желторотику» и активному комсомольцу, каким был юнец с самой южной границы Советского Союза. С тех самых пор у меня сохранилось потаенное уважение к чужим, пусть кажущимся крайне странными на первый взгляд, взглядам на жизнь. Лишь бы они были искренними, а не наигранной маской.

Правда, один аспект вошел в память также накрепко: бывают крымские и казанские татары, которые не всегда дружелюбно относятся друг к другу. Помню, мелькнула еще одна мысль (их было так мало тогда в полупустой моей голове, отупевшей от армейских будней, что каждая запоминалась надолго): «И чего не поделили, кровь-то все-таки одна и та же».

Спустя годы, в разговоре с той самой девушкой, о которой идет речь в прологе, почему-то решил подшутить над ней и спросил с улыбкой: «ты казанская, или крымская?». Честно говоря, мне слегка резнуло слух (не буду пояснять, почему) ее колкий выпад: «конечно, казанская, крымские не совсем татары»…

Вторая, осознанная, встреча-взаимодействие состоялась много позже. Тогда, летом 1988 года, проходил полевую практику в Бадхызском заповеднике.

«Казанцы»

Вводная

В тот период в окрестностях Бадхызского госзаповедника, что располагался на самом юге громадного Советского Союза, гремела слава «казанских» ребят, пришедших к нам в Туркменистан по зову сердца после окончания биофака Казанского университета. Их вклад в науку и анти браконьерские меры и в те годы был неоценим, однако, к сожалению, и по нынешнее время не получил должной оценки. Говорю так уверенно потому, что сам состоялся как эколог и потом, после развала СССР, перенял эстафету природоохранников Бадхыза, создав собственную общественную инспекцию по борьбе с браконьерством, во многом благодаря их влиянию.

Те ребята поддерживали тесную связь с альма-матер, и оттуда, с Казанского университета, то на полевую практику, то в различные экспедиции часто приезжали студенты-биологи разных национальностей. Однако за ними всеми закрепилось прозвище «казанская братва», как отголоски более бурных событий в самой Казани того времени.

Упертый

Один из них, Саша Г-в, ходил в поселковый магазин, который располагался на порядочном удалении от конторы заповедника, … в шортах!

Дело было, подчеркну, в начале восьмидесятых в туркменском селении. Теперь-то никого здесь не удивишь шортами разного фасона, не напугаешь и мини-юбкой или пирсингом в обнаженных девичьих пупках. Хотя все же понадобится немалая толика смелости. А в те времена это вызвало эффект разорвавшейся в сонный полдень бомбы.

Местные ребята в следующий раз ненароком оказались у него на пути и провели воспитательную работу достаточно жесткими методами.

Так он потом все-таки еще несколько раз упорно ходил за покупками, сверкая коленками (иногда просто за одним – единственным коробком спичек – кто-нибудь, наверное, не забыл, что в советские времена коробок стоил одну (!) копейку). Осталось добавить, что при этом не забывал прихватывать с собой ружье…

Мы втихомолку посмеивались над его утверждением: «Если у тебя ноги красивые, почему бы их не показать!?».

И как вам такое высказывание? Еще раз акцентировать, что дело происходило в восточной стране, вдобавок в ее отдаленной периферии?

Юмор юмором, но при нем в качестве начальника служба охраны заповедника была грозой практически для всех «бреков» (браконьеров), невзирая на все ранги и должности, настолько неожиданные уловки применялись при планировании рейдов. К тому же сказывалась и понятная при его характере непримиримость в ходе задержания с поличным любых чиновников или близких знакомых и друзей разной степени взаимоотношений.

В качестве дополнительной красноречивой детали его характера: как раз в ходе нашего совместного полевого выхода в сердцевину заповедной территории, на кордон Кепели приехал пограничный наряд с единственной целью – сообщить ему, что одна браконьерская группа в таком-то районе собирается подкараулить Сашу и прострелить колеса машины или что там еще им удастся.

Здесь-то и наблюдал черту, которая совсем чуть-чуть свойственна и мне самому – лучше идти прямо на опасность, чем уклоняться от нее. Саша немедленно сорвался в указанный пункт, чтобы устроить засаду на тех, кто охотился на него самого.

По моим сведениям, в настоящее время Александр не знаю «как его по батюшке» ходит в высоких чинах в МВД Татарстана, прошел ряд «горячих точек», награжден государственными наградами Российской Федерации.

(очерк написан около 2007 года)

«Звали!?»

Следующая байка также родилась с непосредственным участием Саши Г-ва.

Однако в качестве «затравки» хотел предложить вниманию читателя небольшую игру слов. В народе широко известна старинная поговорка «незваный гость хуже не буду подсказывать кого». А мне, со свойственным своеобразным чувством юмора, всегда хотелось уточнить, когда кто-то в моем присутствии упоминал всуе это высказывание: «а если как раз татарин пришел как незваный гость? Как тогда?».

Частенько мои байки, даже коротенькие, получаются многослойными. Поэтому позвольте напомнить и другое известное выражение «мир тесен, шар круглый, всегда где-то найдется кто-то, знакомый не только тебе».

Теперь перейду к сути данного очерка…

В начале работы младшим научным сотрудником Копетдагского государственного заповедника, куда меня направили после окончания университета в 1991 году, первая же полевая экспедиция состоялась в район горной метеостанции, расположенной на макушке горы Душакэрекдаг Копетдагского хребта. Там-то и сначала познакомился, а в будущем и подружился с метеорологом Андреем Кравченко. Еще через какое-то время, узнав, что я родом из окрестностей Бадхызского заповедника, он вдруг сказал: «а я сам работал пару лет в том заповеднике».

Как, когда, и кем!?

Оказалось, что возле кордона Кызылджар, у восточной границы Бадхыза, много лет функционировала метеостанция, которую в середине восьмидесятых прошлого века закрыли из-за масштабного сокращения штатов. Поэтому я просто не был осведомлен, что она вообще существовала, так как в период моей собственной полевой практики в том заповеднике от метеостанции не осталось и фундаментов под кунги (вагончики на колесах).

Андрей также рассказал красноречивую историю, когда сотрудницы той самой метеостанции разыграли Сашу, изрядно достававшего их своими непрекращающимися и продолжительными визитами.

Так получилось, что он долгое время проводил какие-то охранные мероприятия на Кызылджарском участке заповедника и, естественно, рейдовая группа под его руководством базировалась непосредственно на указанном кордоне. Ну и как удержаться от общения, если рядом живут симпатичные хохотушки?

Вот Саша и повадился каждый день ходить к ним в гости на чай или что-то там еще, и проводил у них долгие часы и часы. Совершенно забывая или не задумываясь о том, что у тех у самих были каждодневные занятия, требующие продолжительного времени для выполнения. Или что им хотя бы надо элементарно выспаться после ночной смены – наблюдения на любой метеостанции ведь проводятся круглые сутки и в любую погоду.

Что дальше? Что случилось в очередное утро?

Проще передать слово самому Андрею: «я снимал данные с приборов на метеоплощадке, когда Саша двинулся от кордона к нам. И видел, как он подошел к двери вагончика, и уже поднял руку, чтобы ее открыть. Потом посмотрел вверх, почесал в затылке той самой поднятой рукой, развернулся и пошел обратно».

Оказывается, за ночь девушки нарисовали громадными буквами плакат с лозунгом «Прежде чем войти, подумай – нужен ли ты здесь?».

Туркменская народная мудрость, которую мои родители вбили с раннего детства, гласит: «чагырылмадык еринде – горунме» («не показывайся там, куда тебя не приглашали»).

Эти два утверждения – пословица и описанный лозунг, – у меня как слоган внутреннего употребления слились воедино в своеобразном сплаве с третьей поговоркой «семь раз отмерь, один раз отрежь». Десятки лет уже прошло с тех событий, и также давно, прежде чем невольно нарушить чье-то душевное спокойствие или вмешаться в личное психологическое пространство кого-либо, почему-то эти три высказывания сразу появляются перед мысленным взором.

Самолеты и практикантка

Никогда не находил особого смысла в известном шутливом утверждении «первым делом самолеты», но для дальнейшей затравки без него не обойтись.

На следующий год после первого своего «вхождения в заповедную жизнь», уже в 1989 году в деканате биофака Туркменского госуниверситета, в котором успешно учился, я напросился на прохождение полевой практики по индивидуальному плану в Бадхызском заповеднике. Естественно, как «свежую жертву», почти на первой неделе по прибытию меня пригласили посодействовать в обследовании территории с воздуха.

Даже просто летать в качестве обыкновенного пассажира на «кукурузнике» АН-2 достаточно утомительное занятие – укачает так, что только держись. Что уж тут говорить о такой страшной и ответственной процедуре, как авиаучеты, когда и внизу животные разбегаются от непонятного «стервятника», кружащегося прямо над их копытами и рогами, и организм не у всякого наблюдателя не взбунтуется почти сразу после взлета. А каждый вылет длится чуть ли не вечность, полных три-четыре часа. Не у всякого неопытного человека вестибулярный аппарат выдержит такое серьезное испытание. Соответственно, порой возникает единственное острое желание – откинуться бы назад с закрытыми глазами, а еще лучше распластаться на грохочущем полу с раскинутыми руками.

Ан нет – попробуй оторвать глаза от иллюминатора, если кулан с джейраном с высоты чуть крупнее мухи кажутся. Чуть моргнешь, и нет его! Ведь к тому же требуется не только подсчитать по возможности каждое животное, но и успевать сделать мимолетные заметки, отмечать место и время наблюдения животных…

Поэтому весь полет проходил таким образом – одним глазом безотрывно смотрел наружу, вторым искоса в планшет, так ведь еще быстрее тошнота цеплялась. Поэтому в ходе предварительного инструктажа перед взлетом нас заранее попутно и вскользь предупредили, где находятся особые пакеты: «Сами разберетесь, как и когда применить».

Так как у меня это был первый опыт, то начался вполне объяснимый легкий мандраж: не подведут ли глаза, сумею ли распознать животных (многих из которых к тому времени знал только по иллюстрациям книг), выдержит ли собственная голова. Поэтому, пока травили анекдоты у конторы заповедника в ожидании припоздавшей машины, которая должна была отвезти команду авиаучета к притулившемуся у края заросшей пожухлой травой взлетной полосы заброшенного Моргуновского полевого аэродрома самолету, все время поглядывал по сторонам для проверки глазомера. Может, именно поэтому бредущую вразвалочку в нашу сторону крепенькую невысокую девушку в слегка мешковатой одежде подметил первым из остальных будущих участников авиаучета. Вот так буднично состоялось мое первое знакомство с татаркой.

Взлетели с прыжками, толчками и шумом в ушах. Вся эта свистопляска не прекратилась с набором высоты. Хотя ее, надо подчеркнуть, и не пытались набрать, так и пошли бреющим полетом, впритирку к неровностям пейзажа. Сами понимаете, не тот случай при авиаучете животных, когда «высоко сижу, далеко гляжу». Меня настолько запугали инструктажем о прелестях «морской болезни» (или «воздушной»!?), о необходимости бороться с ней, чтобы не сорвать наблюдения, что первые полчаса – сорок минут держался, держался, боясь оторваться от иллюминатора и от мелькающих внизу животных.