Суйгинки. Рассказики обо всём

скачать книгу бесплатно


Мама нам позволяла во многом хозяйничать по- своему: и мебель переставить, и немодные на то время вышивки снять со стен и бросить на чердак- только наш комсомольский порыв убрать иконы остудила, сказала как отрезала: «Не вами поставлено, не вами и убираться будет».

Мама считала себя верующим человеком, молилась перед сном короткой молитвой, прося у небес за детей и защиты на сон грядущий. Церковные ритуалы были от неё далеки, главное, говорила она, верить в душе. А в семье до сих пор сохранились традиции по заведённому ею порядку праздновать пасху и троицу. Мы абсолютно ничего в этих торжествах не понимали, но с удовольствием принимали условности празднований: крашеные яйца, куличи и наблюдения, как мама говорила, за «играющим» солнцем.

Стать воцерквлёнными из нас никто потребности не заимел, но к желанию других верить и соблюдать церковные ритуалы относились спокойно, даже с неким пониманием.

Я смотрела на религию всегда философски, и с большим интересом изучала в институте краткий курс «Научный атеизм», который благодаря новым веяниям времён перестройки стал по сути лекциями об основах религиозных течений. И в моей юной голове зародилась мысль, которой и сейчас придерживаюсь: нет плохих религих, есть фанатично настроенные люди, которые любые хорошие традиции способны превратить в абсурд и во зло.

И как пример верующего, который, даже оказавшись в сектанстве, остаётся хорошим человеком, возникает в моей памяти образ деда Савкина.

Дед Савкин частенько заходил к нам домой поговорить с отцом о житейском, и отец, бывало, подшучивал над гостем, который в очередной раз собирался ехать на сектантские сборища в небольшой районного уровня городок. В своих шутках острый на язычок отец намекал на якобы существующий в этой секте ритуал кровосмешения. Дед Савкин смущался, конечно же, опровергал такое непотребство и переводил разговор в другое русло. Никогда никого он не призывал вступить в ряды своей веры: ни жена, ни дети не разделяли убеждений деда, правда поговаривали, что старшая дочь, живущая в далёкой Одессе, была приверженицей именно этого направления религии.

Удивительно, как этот человек из глухой сибирской деревушки мог оказаться втянутым в редкое по тем временам верование. Дед о деталях своего вероучения никогда не рассказывал, а вот на вопрос, как такой думающий человек, ветеран войны мог «вляпаться», поведал свою фронтовую историю.

В первые дни войны солдат крошило неисчислимо. Кто матерился, кто молился, каждый искал опору, как умел. А дед обратил внимание на солдата, который в бою чувствовал себя спокойно и уверенно. И конечно же, дед Савкин не мог не расспросить этого бойца о причине такого поведения. Оказалось, что боец верит в пришествие Армагеддона, конца света, когда в последней битве добра и зла обязательно останутся живы только приверженцы их веры. Деду очень было страшно и очень хотелось жить… И с каждой молитвой, с каждой вновь обретённой догмой, росла уверенность вчерашнего комсомольца, в том что он обязательно выживет.

И они выжили, а после войны дед Савкин не мог быть неблагодарным сослуживцу, и слово данное держал до конца жизни… Вера это была или долг, и сам дед, наверное, до конца не понимал.

11. Весёленькие

Определение «весёленькие» закрепилось в обиходе нашей семьи за людьми крайне легкомысленными, но вполне беззлобными по отношению к окружающим, и если и сыпались несчастья, то только на их собственные головы, да ещё часто на непутёвое потомство.

На нашей улице жила одна такая семья Кучаевых, и в силу близкого возраста мы общались больше с сестрами-близняшками, которые обе откликались на материнское Ир-Рая. Девчонки заметно отличались от своих старших братьев и сестер, были на равных с одноклассниками, и казалось, судьба их сложится удачнее, и избегут они участи «весёленьких»…

Детей в семье воспитывала одна мать, когда сестрёнки были в детсадовском возрасте, отца семейства нашли зарезанным на сельской улице, и убийцу так и не нашли.

Мать семейства добродушная и не очень расторопная Марфа тянула детей как могла. Старшая дочь ещё при жизни мужа почему-то росла у бабушки с дедушкой, людей аккуратных и строгих правил, которые привили девочке правильные понятия. Именно старшенькой удалось устроить свою жизнь благополучно.

Ну а середина этой оравы получилась до крайности ленивая и развлекающая себя только пьянством.

Сама хозяйка дома, женщина округлых пышных форм, всю жизнь работала в пекарне. С раннего утра до позднего вечера она месила тесто, выпекала хлеб, да и печь топить тоже приходилось. Зато наградой за такой беспросветный труд в конце дня была полная сумка душистого хлеба да бутылочка сэкономленного растительного масла.

И орава росла как на дрожжах, хотя хозяйства в отличие от большинства на нашей улице они никогда не держали, огород был чахлый, даже картошка иногда оставалась под снегом.

Серединная орава состояла из трёх девчонок и одного пацана на всю семью. Все девочки не отличались большой сообразительностью и внешней привлекательностью и рассчитывать на удачное замужество не могли. Лишь одна из них, способная трудиться без стенания и психических вывихов, вышла замуж за такого же простого работягу вербованного и уехала навсегда из Сибири. Самая ленивая из девчонок в пору обязательного трудоустройства проявляла чудеса изобретательности и мазахизма в стремлении не работать. Когда не удавалось придумать следующую причину в бесконечной череде отмазок: проспала, заболела, опоздала на рабочий автобус- дошла до крайности: уговорила соседку облить ноги кипятком. Та от страха перестаралась, и симулянтка пробыла на больничном долго и с большим удовольствием.

Самая страшненькая и даже мужиковатая из этой компании вышла замуж за местного умельца, плотника и печника в одном лице. Будь Люська немного посообразительнее, и не такой большой любительницей халявной выпивки, как сыр бы в масле каталась. Заказов в деревне мужу было много, а её умишка хватало лишь на то, чтобы дожидаться во дворе заказчика окончания работ, когда работника, а заодно и мозолившую глаза жёнушку посадят за стол отужинать и нальют с устатку. А потом ещё и ещё, пока стоимость за отлично сделанную печь или сруб не превратится в сущие копейки. Гуляй, рванина! Даже если заказчик окажется совестливым и разочтётся по-честному, толку не будет: всё спустит на водку весёленькая парочка.

Единственный мальчишка этой семьи ни на какой работе долго не задерживался, любой труд ему патологически оказывался противопоказан. Людей такого склада называли когда-то бичами, а сейчас, когда свобода выбора свалилась полная, таким персонажам только одна дорога – бомжи, чем собственно и закончил единственный наследник этого весёленького рода.

Жизнь к младшеньким Ир-Рае повернулась поприветливее. Каждое лето в старших классах их забирала в город погостить старшая сестра. В ту пору она ещё не обзавелась собственными детьми и, будучи замужем за вполне обеспеченным человеком, могла позволить себе девчонок побаловать модными обновками и вообще познакомить с другой жизнью. После школы близняшки определились в медицинское училище, и так как всю жизнь держались вместе, то и по распределению отправились работать в один городок. Девушки симпатичные и заметные смогли отхватить в мужья не последних в этом местечке женихов. Обе подбили своих мужей перебраться в областной центр и квартирный вопрос решили удачно: на одном земельном участке родственник- умелец очень удачно и практически задаром выстроил два дома. Живи и радуйся: дом, дети, заботливые мужья. Но как часто бывает к сорока годам у той и другой почти одновременно в семейных отношениях наступил кризис: мужья загуляли. Сначала ушёл из семьи один хозяин, правда быстро нагулялся и вернулся обратно, а вот второй ушёл навсегда.

Сестры и раньше любили устраивать весёлые посиделки, а теперь повод распустить «сопли» и пожалобиться на несчастную жизнь был законным. Ну а весёленьких родственников особенно и приглашать не надо: они всегда в полной готовности составить компанию и «погрустить» за кружкой любой бухашки.

Все меняется быстро, и вроде улеглась кутерьма с бабскими страданиями, как случилось непоправимое в жизни Ир-Раи: в автомобильной аварии погибла одна и двойняшек. Летела она с мужем по немноголюдной трассе к своим весёленьким родственникам в гости или по делу – неизвестно.

После похорон оставшаяся из Ир-Рай засобиралась свой дом продать: невыносимо ей было видеть опустевшую половину общей усадьбы. Вскорести покупатели нашлись, и сделка состоялась. Весёленькая по крови хозяйка решила напоследок устроить прощальную вечеринку для близких. Гуляли с размахом, а под утро соседи вызвали уже ненужных пожарных- дом сгорел вместе с хозяйкой…

Как-то грустно осознавать неотвратимость человеческих судеб. Мы чего-то копошимся, бежим, как думается, к лучшему, а Кто-то уже записал некоторых именно в категорию «весёленькие».

12.Мустафа

Этот чудоковатый персонаж неопределённого статуса и возраста появился в посёлке вместе с сыном и снохой. Но жили они всегда не по-семейному отчуждённо, и многие из местных жителей даже не догадывались об их родстве. Невестка работала в школе учительницей и имела определённое тем временем положение, а сын, хоть и был всю жизнь простым работягой- трактористом, как-то держался в стороне от сыновьих обязанностей. Ну а двое внуков, особенно прослывший гордецом старшенький, умный и статный мальчик, и вовсе слышать не желали о существовании странной бабушки с не менее странным прозвищем Мустафа.

А бабушка их действительно была очень необычной. Жила она на сельском перекрёстке в половинке полуразвалившегося барака, весь двор которого был завален деревянными ящиками, использованной тарой местных магазинов. Ими Мустафа отапливала свою лачугу, заготавливать дрова, как делали это все деревенские, она не могла видимо из-за отсутствия на то даже копеечных по тем временам средств. Вероятно по этой же причине Мустафа на деревенскую диковинку сидела с удочкой на бережку среди местной пацанвы и добывала на ушицу и жарёху рыбёшки. Сын заботу о матери не проявлял и в самом необходимом, только бывало изрядно навеселе усаживал мать в коляску мотоцикла, состряпанную из старой ванны, и гонял по деревне, демонстрируя сыновью любовь и внимание.

Все Мустафу считали с большим приветом, особенно потешали сельских ребятишек рассказы чудной старушонки про её революционную молодость. Если в сельском клубе в очередной раз показывали легендарный фильм «Чапаев», Мустафа непременно оказывалась в числе зрителей, двадцать копеек на билет каким-то чудом у неё всегда находились для такого случая. Усаживалась она каждый раз в первых рядах среди детворы и в ожидании начала сеанса громко вещала и о своём героическом прошлом. А прошлое Мустафы, по её воспоминаниям, было фантастически озарённое великими именами и событиями. Особенно ярким моментом этой «биографии» для любопытствующих ребятишек стал эпизод переправы ни кого-нибудь, а самого Ленина на обласке через не то реку, не то озеро, где вождь скрывался конечно же от врагов революции. И переправу великой личности доверили именно такому надёжному товарищу как Мария Ивановна (именно здесь публика впервые узнавала имя отчество старушки).

Однажды среди самых впечатлительных слушателей Мустафы оказались и девчонки нашей улицы. Воображение, подстёгнутое детским любопытством, привело их к дому революционного товарища. В подарок юные пионерки приготовили школьные тетрадки и ручки, видимо, чтобы героиня могла запечатлеть свои легендарные воспоминания не только в умах пионерии. Гости ломились в запертые изнутри двери, а потом и в каждое окно, почти вросшее в землю, но никто не открывал. Девочки позаглядывали в мутные стекла, побродили среди развалов ящиков, покричали призывно «Мария Ивановна!» и ушли восвояси. Наверное, Мустафе в этот момент было не до воспоминаний.

Жила Мустафа очень обособленно, почти изгоем, но было в её жизни и можно сказать революционное по тем временам развлечение. Любила эта старушенция, а по возрасту это было далеко не так, принимать у себя на ночные утехи прибывших домой молодых солдатиков. Как расплачивались оголодавшие по женской ласке дембеля, неизвестно, но Мустафа была востребованной постоянно. Слухи о её услугах распространялись крайне ограниченно в силу известных обстоятельств, но поселковая жизнь очень кучная и открытая, и время от времени какие-то интимные моменты открывались посторонним.

Как и случилось в этот раз. Дембелизованный солдатик уже успел побывать в объятиях революционной старушки, как на парня нахлынули чувства к приехавшей на каникулы хорошенькой студентке. Вчерашняя школьница, жившая по соседству, за два года службы солдата превратилась в изящную девушку, не только миловидную, но и знающую себе цену. Солдата закрутило. Каждый вечер приглашал девушку в кино или на танцы, провожал поздним вечером домой, не смея взять девчушку под руку. Про ночные забеги в гостеприимную лачужку и думать забыл. Да видимо, революционерке этот солдатик чем-то особенно запомнился…

Однажды вечером, направляясь с девушкой в дом культуры, паренёк издали заметил идущую навстречу Мустафу. Сделав вид, что противоположная сторона дороги более удобная, подхватив девчонку под локоток, он перепархнул на другую сторону. Мустафа тоже перешла на эту часть дороги. Парень засуетился и, бормоча что-то невразумительное, перетянул изумлённую девушку снова на противоположную сторону дороги.

Настойчивая революционерка, подстегиваемая марш-бросками полюбившегося клиента, демонстративно перешла на сторону парочки. Неизбежную встречу парень старался сделать незаметной, намеренно громко и отчаянно жестикулируя, начал рассказывать недоумевающей спутнице солдатскую байку. Подойдя близко, Мустафа с улыбочкой посмотрела на отвернувшегося паренька и ласково сказала: «Здравствуй, Коленька!». Солдатик мгновенно покраснел и пробормотал: « Да пошла ты, Мустафа…» Закусившаяся революционерка не унималась: «Как ночью е…..я так Марья Ивановна, как днём так Мустафа?!» Оставшуюся часть дороги парочка прошла молча, казалось, издевательский смех оскорблённой старушонки звучал ещё долго…

Больше солдатик хорошенькой студентке на глаза не попадался.

Ну а Мустафа жила как и прежде по заведённому ею распорядку, до глубокой старости. Сын и сноха, так чуравшиеся странной старушки, оказались ничуть не лучше своей родственницы. С возрастом эта пара превратилась в опустившихся пьяньчушек, живущих в вечном бедламе и передавших своим наследникам насквозь прогнившие гены.

Да и не о них речь. Интересной и загадочной осталась в памяти односельчан фигура самой Мустафы с непонятным прозвищем и странными фантазиями о своей революционной биографии. А может и было что-то этакое в судьбе этой женщины, и не случайно прозвищем её стало мужское мусульманское имя, означающее «Избранный». Чего только не могло быть в нашей стране в век непрекращающихся и поныне эпохе глобальных исторических перемен…

13. Она сдачи не даёт

Разбитных разведёнок и в то время хватало. А парикмахерша Таняха была особый сорт. Много лет пробыла замужем за занудным скупердяем, который своим нытьём и экономией, особенно на собственных детях, довёл её до края. Последней каплей семейной жизни стало предложение экономного мужа поехать на север подзаработать, а детей сдать в интернат « на время“. И столько лет терпевшая по русской традиции „какой -никакой, а муж…», «да кому ты нужна с детями…» и прочими причитаниями сельских тётушек, Таняха наконец взорвалась и, высказав всё, что она думала о муженьке, проводила его куда подальше.

Свою бабскую свободу она глотала полной грудью, но с местной шантрапой, закружившейся сразу вокруг разведёнки, не связывалась. На её долю хватало приезжих мужичков, постоянно появляющихся в посёлке по служебным делам крупного лесопромышленного комплекса. И искать знакомства особо не приходилось: командировочные, вырвавшиеся из семейных гнёзд, всегда старались щеголять и частенько наведывались в местную цирюльню: кто постричься, кто побриться…

Таняха, бабёнка ладная и бойкая, с лету определяла, кого и как можно попользовать. И уж она как будто в отместку за долгие годы скупердяйской жизни любила устраивать праздник души. Кого уж на сколько хватало! Кто-то в три дня спускал копеечные командировочные на угощения и подарочки, кто-то продерживался чуть дольше, проявляя изобретательность в делах амурных. Таких Таняха могла и попридержать, даже и подкормить слегка, хотя не баловала и чуть что не так- катись медным тазом!

Этот командировочный подзадержался дольше всех. Прикатил он в полном параде и при деньгах и не мог не сразить Таняху мужицкой щедростью и старанием. Волочился мужичок каждый вечер к закрытию парикмахерской и мелким вьюном расстилался в ожидании сладкой Таняхиной награды, уж очень угодила бабёнка заезжему.

Командировка пролетела незаметно быстро и неожиданно вкусно-весело. Но домой возвращаться все-таки надо… Да мужичонка так увлёкся, так расстарался, что спустил всё до копейки- даже на обратную дорогу не осталось, а дома жена, дети… Помямлил, потоптался мужичонка перед Таняхой и, покрывшись красной испариной, наконец изрёк: не могла бы Татьяна часть денег вернуть. И прозвучала тогда фраза, ставшая крылатой в нашей женской компании: «П..да сдачи не даёт!». Сказала Таняха как припечатала, и всякий раз, когда нужно разгулявшего не в меру и забывшего края мужичонку, слегка отрезвить и напомнить об определённом порядке вещей, звучит хлёсткая фраза: «П..да сдачи не даёт!»

А кто её просит- тому и напоминают, как в случае с одной музыкальной особой, пожирательнице поселковых мужеских сердец.

Появилась эта примечательная звезда на фоне местного небосклона с открытием музыкальной школы и сразу поразила воображение доморощенных кавалеров всех мастей. А было чему удивиться!

Высокую дородную фигуру венчал высоко схваченный хвост пышных длинных волос. Крупные слегка навыкате глаза большие очки делали ещё загадочнее, а аппетитные губы под ярко-красной помадой вообще сводили с ума. Одевалась музыкантша в балахонистые блузы и длинные до пят почти концертные юбки, чем ещё больше пробуждала любопытства: а что там за этой колыхающейся преградой.

Виолетта (и имя для деревенского уха тоже было завораживающим) была женщиной свободной и могла позволить себе беспрепятственно крутить романы. Но свободных кавалеров во все времена недостаёт, и любвиобильная музыкантша время от времени не гнушалась принять в свои объятия заглядывающих на сторону кобельков. Все приключения удавалось сохранять в приличных рамках, до семейных скандалов дело не доходило, пока один «верный» муж не переусердствовал.

У Геньки опыта в общении с женским полом было маловато: неказистый на вид, он не пользовался популярностью среди сверстниц, а сразу после армии женился на простенькой соседке хоть немного постарше, но мало искушённой в интимных вопросах.

А тут глаз у Геньки загорелся, и, нырнув однажды в постель музыкальной прелестницы, он совсем обалдел. Природными возможностями и вполне весомыми Геннадия музыкантша быстро обучила пользоваться на все сто, и её подстёгивающие похвалы завертели Геньку юрким бесом. По простоте душевной он решил, что это и есть та самая большая любовь и, как ему казалось, в романтичной обстановке предложил однажды музыкальной Богине руку и сердце…

Виолеттта в просвечивающем пенюарчике завершила музыкальную фразу и, развернувшись к Геньке, сначала выпучила удивлённо глаза, потом истерически разразилась хохотом, припадая на пианино. Генька напряжённо ждал приговора. Музыкантша решила не быть деликатной, дабы расставить все точки сразу, и озвучила всё разом: выходить замуж не в её планах, тем более за неграмотного деревенского мужика- секс и замужество вещи разные.

Генька, раздавленный правдой жизни, не зная, как утешить свое мужицкое самолюбие, ничего лучше не придумал, как рассказать жене о «подлой разлучнице».

Мужняя жена сразу почувствовала себя героиней любовного романа, которая обманута и требует мести. Месть семейная пара придумала в соответствии со своими представлениями о жизни и справедливости: оба заявились к музыкантше требовать вернуть подаренное в пылу романтических воздыханий…

Виолетта в этот раз ржала как кобылица и, выпроваживая семейную парочку, вполне выразительно пояснила: «Она сдачи не даёт!»…

Однажды моя коллега, рассказывая о своём очередном разводе и бессмысленно поделённом имуществе по справедливости, как ей казалось, сказала, как жаль, что она не знала о такой полезной для каждой женщины фразе. Но ведь, действительно, какая может быть сдача?!

14. Тётя Вера

Эта мамина приятельница, подруг по большому счёту у мамы не было, казалась особой оригинальной не только в сельском окружении. Внешне мало привлекательная, тётя Вера женщиной всё же считалась заметной. С молодости побывала замужем, родила двоих сыновей (первого, поговаривали, не от мужа), но в отличие от большинства деревенских баб, семейной жизни особенно не держалась. И когда ещё муж был жив, частенько задерживалась с ночёвками в доме матери, а когда его не стало, и вовсе забросила семейный очаг. В материнском доме жилось беззаботнее, а главное веселее среди многочисленных родных сестёр и племянников, живших по соседству. И причина законная такой жизни «при своих» тоже серьёзная: не у каждого искусственный клапан в сердце. «Моторчик», как выпаливал младший сын-раздолбай Митька, когда в шутку отмахивался от наседавшей матери, грозя этот моторчик выключить. Выключить тётю Веру с её неуёмной энергией и куролесами было практически невозможно: каждый раз она удивляла своими похождениями.

Не помню, чтобы она где-то работала, видимо жила на пенсию инвалида да удачей барахольщицы: тётя Вера умела купить-продать и на вырученные рублики любила прикупить что-нибудь этакое, чтобы удивить нарядкой сельских кумушек. Баловала себя эта модница и амурными историями, постоянно попадая в не очень удобные ситуации: то увлечётся томными обжиманиями в тесноте кабины приезжего водителя и угодит в кюветную компанию, то окажется нечаянно в постели близкого родственника. Поохает, посудачит с подружками и сёстрамии о случившемся и опять ищет приключений на свою юркую часть фигуры.

Однажды тёте Вере выдали путёвку в санаторий где-то в Грузии… Лечение прошло по всем фронтам: тетя Вера взахлёб рассказывала о горячем грузинском «гостеприимстве», подмигивая и выпячивая и без того толстоватые губы на самых захватывающих местах. Судя по всему, любвиобильные грузины к концу её путёвки казались крайне утомлёнными сибирскими прелестями прибывшей «больной». Все неприятные моменты поездки рассказчица оставила за кадром, ведь свидетелей её пикантного лечения среди знакомых быть не могло.

Зато история свадебного курьёза стало достоянием многих…

Сельские свадьбы играются широко: каждый кому-то сват, брат или просто сосед- а тут ещё невеста не из местных, и к шумным деревенским гостям добавились чопорные городские. Нарядная и раскрасневшая от вина и фривольных частушек тетя Вера заприметила мужичка из приехавших. В свадебной суете затеряться не сложно, да только любопытные детишки, которых допустили поглазеть на молодых с печки за занавеской, оказались не в меру бдительными. Чёй-то тётя Вера попёрлась с этим дядькой в пустующую пристройку, а что это они там делают?! Вопросы любопытствующих родителям на ушко и прервали случайные радости вдовушки в полном соку. Мужичонка оказался отхлёстанным возмущённой супругой, а тетя Вера до ночи размазывала пьяные слёзы по губатому лицу и твердила, что «невиноватая»…