скачать книгу бесплатно
– Я бы в жизни не осмелился бросить вам такой вызов, респетадо, – поспешил заверить меня Квинт. – Есть в мире вещи, которые следует принимать на веру и без доказательств. Даже не называй вы себя маэстро проксимо-боя, я бы с готовностью присвоил вам этот статус. И не потому, что вы деретесь исключительно с одержимыми. Только маэстро, скитаясь в одиночку, выберет себе в качестве оружия «Экзекутор». Двуствольный штуцер по-настоящему грозен лишь в умелых руках. С ним удобно воевать в команде, бок о бок с товарищами, которые всегда прикроют вас при перезарядке. Но вы ходите без сопровождения. Это значит, либо вы виртуозно владеете «Экзекутором», либо... извините – неуязвимый.
– Вот куда вы клоните, респетадо Квинт, – догадался я. – Вам не терпится подтвердить те слухи, согласно которым Проповедник якобы сам одержим Величием и пули его не берут.
– Ну... так думает большинство моих знакомых, – замялся Квинт, после чего уточнил: – Только не я!
– А что думаете вы?
– Респетадо Проповедник не одержимый, поскольку он не скиталец. Вы – выходец из оседлых. Вы ведь помните свое детство?
– Разумеется. Оно прошло очень далеко от этих мест.
– Где, если не секрет?
– Я бы мог вам ответить, будь мы одни, но здесь полно народу. Вряд ли им понравится то, что они услышат.
Квинт озадаченно нахмурился и отвел взгляд.
– Значит, и я в вас ошибался, – произнес он немного погодя. – Вам известен закон Мертвой Темы, следовательно, вы не оседлый. Пять лет назад в Терра Нубладо никто о вас ничего слышал, а сегодня о Проповеднике, несущем Откровение, толкуют все, от мала до велика. Яснее ясного, что ваше появление было ответом сил Баланса на наплыв одержимых Величием, едва не повергших этот мир в хаос. Любопытно, почему Баланс выбрал именно такую тактику? Неужели у него не нашлось иного, более рационального способа обуздать одержимых?
Квинт затрагивал тему, которой я озадачивался уже несметное количество раз. И впрямь, иногда поступки богов выглядят для нас не слишком рациональными, что наводит на мысль, а так ли в действительности всемогущи эти боги? В моем родном мире церковь развеивала подобные сомнения универсальными отговорками, типа «на все воля божья» или «неисповедимы пути Господни». В переводе на понятный язык это означало «не твоего ума дело». И все же в том мире жили не такие мстительные боги, как в Терра Нубладо. Здесь расплата за излишнее рвение в поиске истины наступала мгновенно.
Квинт прекрасно чуял, где пролегает черта, за которую ему нельзя переступать, и сформулировал свой главный вопрос – «кто ты в действительности и откуда, Проповедник?» – при помощи безобидных рассуждений. Скиталец явно рассчитывал, что я отвечу ему в той же манере: завуалированно, держась в рамках дозволенного и обходя Мертвую Тему намеками. Квинт был неглуп и легко догадался бы, что я скрываю за этими намеками. Только у меня, при всем уважении к собеседнику, отсутствовало всякое желание знакомить его с догадками касательно моего перерождения. Знал бы правду, раскрыл бы ее, а так... Рассказывать же Квинту отнюдь не образцовую биографию Арсения Белкина – тут одними намеками не обойдешься.
А если честно, устал я от всех этих тайн и догадок. Настолько устал, что осточертело о них даже вспоминать. Проходимец Белкин, чернорабочий Баланса Проповедник... Какая в итоге разница? В первом мире я не убивал, но вовсю занимался грабежами и постоянно кутил в свое удовольствие; во втором – служу якобы силам Добра, но пускаю в ход оружие при каждом подходящем случае. Раньше лишь брал, теперь таким вот своеобразным способом возвращаю долги. Так кто из нас менее грешен: Арсений Белкин или Проповедник? Скажете, второй? Это опять же как посмотреть. Миротворчество, которое я хотел совершить полчаса назад, имело под собой самые благие намерения, и во что в конце концов все вылилось? Хотя, говоря начистоту, если бы не я, ссора могла разрешиться гораздо трагичнее.
– Будь в мире все устроено рационально, – ответил я на последний вопрос Квинта, – люди давно жили бы в согласии и не вгрызались друг другу в глотки при малейшей обиде. Но такому не бывать, поскольку это противоречит основным законам Баланса. Как можно уравновесить чаши мировых весов, когда одна из них останется пустой? Принцип Абсолютного Баланса гласит: чаша с добродетелью должна быть адекватна чаше, наполненной пороками. Так было, есть и будет. Искореним одержимость – появится новое зло и новый Проповедник для борьбы с ним...
Эх, жаль, Зануда не слышал! Он бы наверняка сейчас мной гордился, поскольку его уроки я усвоил хорошо: хочешь вежливо уйти от ответа – напускай на себя умный вид и начинай рассуждать на вечные темы.
– О роли пороков в урегулировании Баланса – это вы точно подметили, респетадо, – согласился Квинт. – Именно поэтому вы до сих пор позволяете разгуливать по Терра Нубладо мелким одержимым, вроде Кассандры Болтливый Язык? Так сказать, чтобы мы слишком не расслаблялись и всегда помнили об угрозе.
В его словах слышалась плохо скрываемая ирония.
– Вы о той девушке, о которой говорил перед смертью Кастор? – попросил я уточнения. Поворот нашей беседы мне не понравился, однако вопрос был задан конкретный, даже провокационный. Уклоняться от него прежним приемом являлось попросту несолидно.
– Да, о ней: Кассандре Болтливый Язык, – Квинт произнес это имя с подчеркнутой размеренностью. – Хотите сказать, что ни разу не слышали об этой девчонке-прорицательнице?
– Почему же? Доводилось, – признался я. – Как и о многих других одержимых, якобы безнаказанно шастающих по провинциям. Кое-кого из них мне сдавали прямо на руки бдительные скитальцы, вроде нашего Берси. Только ни один из тех пойманных не был удостоен Откровения. Именно по этой причине я всегда пользуюсь лишь своими, проверенными источниками информации. Они не лгут. Что же касательно прорицательницы, то пока я не слышал, чтобы кто-то пострадал от ее сказок о счастливом будущем.
– Возможно, и так, но мне не раз доводилось слышать обратное: эти сказки касаются Мертвой Темы, а сама одержимая Кассандра невосприимчива к ней, – возразил Квинт. – Зачем, спрашивается, скитальцам наговаривать на безобидную девчонку? Мы с покойным Кастором столкнулись с Кассандрой на прошлой неделе в фуэртэ Транквило. Но проверять, правду о ней толкуют люди или нет, не рискнули. Обошли стороной – пусть прорицает себе на здоровье. Нам и без ее предсказаний неплохо скиталось.
– Если прорицательница причиняет своими словами вред, почему никто до сих пор не занялся ею? – недоверчиво спросил я. – К злостным одержимым она не относится. Неужели группе скитальцев не по зубам поймать и прикончить вредоносную девчонку?
– Кассандра не носит оружия, – пояснил Квинт. – Именно поэтому она до сих пор жива. Какому скитальцу охота терять авторитет, убивая безоружную девку? Ее проще обойти стороной, как и поступили мы с Кастором.
– Чего, интересно, она добивается? – рассудил я вслух. – Авторитет таким образом зарабатывает? Или скандальную популярность? Сомнительная жизненная цель, но, кажется, Кассандра ее уже достигла.
– Возможно, она просто сумасшедшая, – выдвинул более рациональное предположение собеседник. – Прорицатели, они ведь все немного... не от мира сего.
«Как и Проповедники, – хотел добавить я, но промолчал, отметив про себя: – Однако отрадно слышать, что не я один здесь выходец из другого мира».
– Вы меня заинтриговали, респетадо Квинт, – налив себе новый стакан воды, произнес я. – Так или иначе, требуется выяснить, кто такая эта Кассандра. Говорите, что в последний раз видели ее в фуэртэ Транквило? Замечательно. Завтра я отплываю на север и загляну в тот городок на обратном пути. Проверим, так ли болтлив и опасен язык Кассандры, каким вы мне его описали...
Глава вторая
– Мистер Мэддок, я вызвал вас, чтобы спросить, почему вы не даете мне исчерпывающую информацию по проекту «Джесси Джеймс». Вы намеренно утаили от меня ряд фактов или просто не сочли важным включить их в свои отчеты?
– Боюсь, я вас не понимаю, мистер Адамс. Все мои отчеты об интеграции Джесси в Терра Нубладо подробны и объективны. О каких фактах идет речь?
– Не стану скрывать: вчера я беседовал с профессором Эбертом, и он рассказал мне кое-что интересное, о чем вы по неизвестной мне причине умолчали. Согласно вашим отчетам, все проходит гладко и исход почти прекратился...
– Так и есть, мистер Адамс.
– Погодите, не перебивайте, Патрик. Да, вы остановили исход, и это похвально. Сэтой точки зрения ваша работа над проектом заслуживает всяческих похвал. Однако вы не докладывали о том случае, когда Джесси заартачился и хотел уклониться от исполнения своих обязанностей. Как вас понимать? Неужели вы сочли этот инцидент несущественным?
– Вот вы о чем!.. Да, подобное и впрямь имело однажды место, но все было улажено в кратчайший срок. Не думаю, что по данному поводу стоило волноваться – обычная техническая накладка, только и всего.
– Позвольте с вами не согласиться, Патрик. Я рад, что вы оперативно нашли управу на строптивца, однако поставить меня в известность было все-таки необходимо. Вы должны осознавать, что, если Джесси решит окончательно и бесповоротно выйти из игры, нам его не удержать. Проект придется закрыть, а это значит, что вложенные в него средства улетят в трубу. Мы понимали, что наши вложения окупятся не сразу, поэтому в первую очередь рассчитывали на стабильность работы проекта. Если вы не можете дать на это гарантий, лучше скажите сейчас. Иначе вам придется держать ответ не передо мной, а перед нашими акционерами.
– В данный момент я не вижу причин закрывать проект «Джесси Джеймс», мистер Адамс. Беря в расчет, что проект не имеет аналогов и нам приходится самим разрабатывать необходимые параметры и стандарты, дела наши движутся весьма неплохо. Акционерам пока не о чем беспокоиться.
– Хорошо, допустим. Но профессор Эберт также сообщил, что Джесси не оставляет попыток докопаться до правды и постоянно пытается проникнуть в библиотеки. Не спорю, любопытство для него вполне естественно, однако вы опять же не ни слова не упоминаете об этом в отчетах.
– Потому что и здесь не вижу причин для беспокойства. В библиотеки нашему правдоискателю проникнуть так же сложно, как выйти за пределы своего мира.
– Эх, мне бы хоть каплю вашего оптимизма, мистер Мэддок! Жаль, не могу позволить себе такую роскошь...
– Элиот Эберт только за тем и приходил, чтобы поведать вам неизвестные подробности из жизни Джесси, мистер Адамс?
– Нет, конечно. Наш темный гений приносил мне свои аналитические выкладки по запросу, которым я озадачил Эберта неделю назад. Касательно того, целесообразно ли начинать эксперименты по адаптации Джесси к условиям Терра Олимпия.
– Переход в Терра Олимпия окажется серьезным испытанием для Джесси, мистер Адамс, и мы с Эбертом уже не раз обсуждали это. Джесси быстро адаптировался в Терра Нубладо лишь потому, что она близка к нашей реальности. Вряд ли у него получится так же скоро привыкнуть к Терра Олимпия, и не факт, что получится вообще. На данном этапе нашего проекта я бы не стал подвергать подопытного столь серьезным психологическим перегрузкам.
– А вот профессор Эберт с вами не согласен, мистер Мэддок. По его мнению, он без труда заставит Джесси чувствовать себя в Терра Олимпия так же комфортно, как и в Терра Нубладо. Ипрофессор готов хоть сегодня доказать это. Дело за малым: Эберту нужно дополнительное финансирование.
– Элиоту всегда не хватает денег на исследования. Похоже, он готов рисковать здоровьем Джесси только ради дополнительной финансовой подпитки своей лаборатории. Вам надо отдавать на растерзание акционерам не меня, а Эберта.
– Про попытку адаптации профессор высказался теми же словами, какими утешали меня вы: у нас нет причин для беспокойства. Явыделю Элиоту половину средств от тех, что он просит. Пусть лабораторная крыса трудится, это в наших же интересах. Ивам, Патрик, необходимо срочно объединить с Эбертом усилия. Он– педант и практик, и ему катастрофически не хватает творческого мышления, как у вас. Профессор перенесет Джесси в Терра Олимпия, а выдумать для подопытного правдоподобную легенду– это уже по вашей части. Язнаю, что Джесси вам доверяет и сегодня вы для него – единственный друг.
– Единственный друг Джесси – это его двустволка. Но вы правы, мистер Адамс: мы с Элиотом Эбертом в ответе за того, кого приручили, так что нянчиться с этим дьяволом – наша святая обязанность...
Заниматься пиратством в Терра Нубладо не возбраняется, как и любой другой антисоциальной деятельностью. В мире Баланса не существует законов, запрещающих выбирать себе род занятий, от простых до уникальных, наподобие создания культа амарго; члены этого экзотического культа часто организовывали в столице грандиозные фестивали, где вручали друг другу награды, типа «пропойца месяца» или «промот года».
Мечтаешь быть пиратом? Будь им! Только смирись с мыслью, что твой авторитет укрепится лишь в узком кругу тебе подобных, а пиратская карьера продлится до того момента, пока ты не затронешь интересы какого-нибудь диктатора. Живущие в постоянной вражде, при пиратских набегах диктаторы объединялись на удивление быстро и давали отпор любому, кто посягал на их собственность. Аналогичная ситуация складывалась с грабителями, наемными убийцами, ворами и прочими, кого плут Белкин считал бы собратьями, а Проповедник относил к помехе, частенько возникающей на пути.
Туманный мир давал право на жизнь всем, кто подчинялся законам Баланса, доверяя обитателям самостоятельно урегулировать между собой отношения. Каждый выживал всеми доступными ему способами – хоть и малоцивилизованные, но предельно честные правила игры. Твоя судьба зависела только от твоих личных качеств и, разумеется, удачи. Деньги, связи и прочая «движущая сила», характерная для развитой цивилизации, здесь помогали лишь отчасти. Зачем давать взятку приближенному диктатора, если ты вправе прикончить его и занять вакантное место?
Я, кажется, слышал, как кто-то сказал «анархия»? В принципе, верное определение, причем в Терра Нубладо анархия действительно являла собой мать порядка. А в роли отца выступал Баланс. Вместе же эта парочка создавала у себя в доме вольготные условия для жизни тем, кто не был слишком притязателен и воспринимал как должное прохладное к себе родительское отношение.
Правда, кое-кто мнил, что эта вседозволенность не имеет границ, и впадал в одержимость Величием. Для таких нерадивых отпрысков Баланса и существовал Проповедник – крепкий отцовский ремень, поучающий остолопов уму-разуму.
Речное пиратство – занятие куда более рискованное, нежели морское. Каким бы широким ни выглядело русло реки, у пирата все равно оставался очень небольшой простор для маневров. Да и удирать груженному награбленной добычей речнику всегда приходилось в жуткой спешке – мерсенарии диктатора легко догоняли нерасторопного флибустьера по берегу на лошадях. И, несмотря на подобный риск, всегда находились желающие взять на абордаж набитые товарами торговые ланчи.
Негоцианты защищались, как могли: нанимали выносливых гребцов, увешивали мачты парусами, закупали безумно дорогие картечницы и мортиры, после установки которых и без того неповоротливые ланчи едва не скребли килями дно. Пираты тоже не оставались в долгу: ставили плавучие заграждения, применяли гарпуны, сети, лодки-тараны, стреляли по торговцам из отобранных у них же картечниц и мортир. В общем, веселая жизнь порой кипела на речных просторах Терра Нубладо.
Рек на туманном материке было предостаточно. Мой путь лежал к самой крупной из них – Пуресе, – берущей свое начало на закованном льдами севере и теряющейся в удушливых болотах безлюдного Юга. Весь год Пуреса держалась довольно полноводной и даже в засушливые месяцы на ней не прекращалось судоходство. Противоположный берег реки даже в узких местах русла всегда скрывался за пеленой тумана. И потому каждый раз, когда я выходил к берегам Пуресы, мне чудилось, будто я заплутал и по ошибке добрел аж до западного побережья, к морю Встречного Ветра.
Сегодня мой маршрут отличался от обычного и я не искал перевозчика, дабы попасть на другой берег. У маленькой деревенской пристани, куда я добрался ближе к рассвету, Проповедника уже поджидала ланча. Согласно плану, с которым намедни меня ознакомил Зануда, мне предстояло совершить путешествие на север, вверх по реке. А насколько оно затянется, зависело от дальнейшего развития событий.
– Вы на редкость пунктуальны, респетадо Проповедник, – польстил мне Инод, капитан и владелец торговой ланчи «Гольмсток», когда я поднялся по сходням к нему на борт. – Мы причалили лишь двадцать минут назад. Маэстро Гвидо поставил нас в курс дела. Я всегда готов услужить Балансу и рад видеть вас на борту «Гольмстока»!
– Странное имя у вашей лодки, – заметил я, пристально взглянув на Инода. Слабый отзвук Мертвой Темы прозвенел у меня в голове. Или это только почудилось? Хотя глаза явно не лгали, а логика уже переставляла местами слоги в названии ланчи. – Что оно означает?
– Никакого секрета, респетадо, – и глазом не моргнув, ответил негоциант. – Так звали породистого скакуна у одного моего хорошего знакомого. Быстрый был конь, словно ветер бегал, клянусь, не лгу! Вот и пришло мне в голову это имя, когда ланчу строил. А что оно означает, этого я вам, респетадо Проповедник, не скажу, потому что сам не знаю.
Отвертелся, значит, хитрая негоциантская морда! Ну да черт с тобой, нет времени освежать тебе память, а иначе ты живо припомнил бы разгадку этого ребуса.
– Разрешите отчаливать, респетадо Проповедник? – услужливо поинтересовался Инод.
– Я больше никого не жду, – проворчал я. Лицемерный владелец этой посудины не вызывал у меня никакого расположения.
Инод понимающе кивнул, после чего замахал руками и принялся громко понукать командой, которая тут же засуетилась, начав готовить ланчу к отплытию.
Меня приняли на борт «Гольмстока» не в качестве пассажира или охранника, хотя капитан и получил в лице Проповедника бесплатный эскорт. Ланча Инода являлась наживкой, а я был крючком, который скрывался в ней. В этом и заключалась моя очередная служба: сидеть в плывущей на север ланче и терпеливо ждать до тех пор, пока нуждающиеся в Откровении сами не пожалуют тепленькими ко мне в руки.
Пиратская шайка Твердолобого Либро уже давно снискала себе грязную славу по всей Пуресе, от севера до юга. И не было бы в этом ничего необычного, если бы слава Либро дозрела до кондиции в нормальный срок – полгода, как минимум. Все скороспелые авторитеты в Терра Нубладо достигались только в состоянии одержимости Величием, а значит, пришла пора напомнить Твердолобому, каким силам он посмел угрожать своей абордажной саблей.
Со слов Гвидо, уже два диктатора разбили кулаки о твердые лбы этой шайки. Сам Либро чуть ли не в одиночку расправлялся с целым отрядом мерсенариев – это подтверждали скитальцы, которые выжили после провалившихся карательных операций. Чертова дюжина одержимых пиратов вот-вот угрожала полностью парализовать главную торговую магистраль Терра Нубладо. Мотаясь на своем катамаране по реке и наводя ужас на порядочных негоциантов, Твердолобый серьезно дестабилизировал экономику центрального региона. На диктаторов, чьи ланчи также подвергались разграблениям, надежды больше не было. Пуреса превратилась в натуральный анклав Дисбаланса; трещину, расколовшую пополам туманный мир. Удар извечно противостоящих нам сил Хаоса был нанесен неожиданно и стратегически выверенно.
Не в меру распоясавшийся Либро поневоле наступал на собственное горло. Чем больше наглел флибустьер, тем меньше торговых ланч курсировало по Пуресе и, следовательно, скуднее становилась добыча. Однако отдельные смельчаки все еще не отказывались идти на риск, пытаясь перевозить товар по реке. На это мы и рассчитывали: одиноко плывущая вверх по течению, груженная под завязку ланча должна была непременно привлечь внимание Твердолобого. Мне же оставалось только не упустить шустрого Либро, вполне вероятно, еще не ожидающего в гости Проповедника.
При хорошем попутном ветре «Гольмсток» мог идти против течения под одними парусами, однако в это утро ветер дул слабый, и Инод рассадил вдоль бортов две дюжины гребцов, нанятых им в прибрежных фермерских поселениях. Гребцы не налегали на весла, лишь вполсилы пошевеливали ими, помогая ветру двигать ланчу вверх по реке. Спешить не следовало, но, плыви мы чересчур медлительно, это выглядело бы подозрительно.
Помимо капитана, основная команда «Гольмстока» состояла из трех человек: двое обслуживали паруса, один периодически измерял глубину лотом-грузилом. Сам Инод нес бессменную вахту у штурвала. Я устроился на корме, под навесом, сев таким образом, чтобы наблюдать за тем, что творится и по курсу, и за кормой.
Инод вел ланчу, не выходя на стремнину и держась ближе к левому берегу, с которого он меня подобрал. Из-за дождя, лившего вчера весь день и половину ночи, туман сгустился, и потому даже ближний берег просматривался лишь нечеткими очертаниями. По нему тянулись беспросветные леса, которые должны были закончиться где-то у фуэртэ Транквило. Туда я планировал наведаться на обратном пути, чтобы встретиться с прорицательницей...
Кассандра Болтливый Язык, прорицательница, о которой в туманном мире ходило столько слухов... Пророчица, которая действительно знала многое об иных мирах, или бессовестная лгунья, обожавшая своими байками пудрить мозги честным скитальцам? Я давно хотел встретиться с Кассандрой, но наши пути, как назло, ни разу не пересеклись. Словно параллельные прямые. Говорило ли это о том, что мы с прорицательницей одного поля ягоды? Вполне возможно. Или это мои покровители препятствовали нашей встрече? И такое не исключено.
Если Квинт прав и прорицательница одержима Величием, значит, она станет первой одержимой в моей практике, с которой мне, вероятно, удастся по-человечески побеседовать. Разговаривать с другими одержимыми бесполезно. До прослушивания Откровения они не хотят этого делать, после – уже не могут. Те редкие случаи, когда мне удавалось перед проповедью обменяться с одержимым парой фраз, ровным счетом ничего не значили. Да и что это были за фразы – сплошная брань и угрозы. Вряд ли безоружная сеньорита Болтливый Язык проявит ко мне агрессию, так что шансы на откровенный разговор с прорицательницей у меня имелись неплохие. Если Кассандра способна без ущерба для себя болтать на Мертвую Тему, то Проповедник с его иммунитетом являлся для прорицательницы просто идеальным слушателем. Главное, не вспугнуть девушку и сразу дать понять, что я ей не враг. А потом уже будет видно, заслужит она проповедь или мы разойдемся полюбовно.
Черт побери, наконец-то в моей загробной жизни появилась цель! Блюсти интересы Баланса – это не цель, а опостылевшая повинность. Идеальный Баланс – утопия, и похоже только один Гвидо верит в него. Я верил в более достижимые вещи, такие, как Истина. Она действительно существовала, но ее требовалось долго и упорно искать. И вот теперь я, кажется, разглядел в туманном мире ориентир для поиска этой неуловимой Истины...
Хлип-хлюп... Хлип-хлюп...
Волны за бортом и весла гребцов нота в ноту повторяли все ту же набившую оскомину однообразную мелодию. Что творилось в этом мире со звуками? Такое впечатление, что Создатель Терра Нубладо отобрал из богатейшей звуковой палитры Вселенной лишь то, что пришлось ему по вкусу. Вкусы же у него оставляли желать лучшего, как и музыкальный слух. Признаю, что в музыке я профан, однако уже долгое время меня обуревали сомнения, что в туманном мире не все в порядке с количеством музыкальных нот. Вероятно, именно по этой причине местные народные композиторы пользовались от силы тремя-четырьмя, а особо одаренные – максимум пятью нотами. Вот и сейчас в песне, что затянули гребцы, была и мелодия, и гармония, но все равно чего-то недоставало. Может быть, души, абсолютно не нужной для музыки загробного мира?
К обеду распогодилось. Туман наконец-то вернулся в норму, рассеялся и отполз обратно, к линии горизонта. Ближний берег теперь просматривался хорошо, дальний как всегда оставался невидимым. За день нам попались на глаза лишь несколько рыбацких ланч, прочий водный транспорт словно вымер. Некогда оживленная торговая магистраль, ныне Пуреса выглядела пустынной и вызывала чувство тоскливого одиночества. И похоже, не у меня одного: дабы разогнать тоску, гребцы тянули одну песню за другой. Не знаю, как Иноду и команде, а мне от таких песен хотелось выброситься за борт. Хоть бы на пелискаре кто певцам подыграл, что ли...
Время, которое в туманном мире вообще не имело привычки бежать, тянулось столь же медленно, как наша ланча. Многое бы отдал сейчас за простую книгу, пусть даже с поэзией, к которой почему-то с детства не питал теплых чувств. Однако ни прозы, ни поэзии в Терра Нубладо никто не документировал. Все истории и стихи переходили из уст в уста, отчего одна и та же популярная байка зачастую рассказывалась совершенно по-разному. Например, легенда о Проповеднике доходила до моих ушей в нескольких вариантах. Единственные книги, которые я здесь видел, были скитальческие путевые блокноты да амбарные книги негоциантов и трактирщиков. И тем сильнее вызывало недоумение наличие в фуэрте Кабеса и других крупных городах библиотек – монументальных зданий, построенных в готическом стиле, попасть куда было еще сложнее, чем в диктаторскую цитадель. Решив как-то наведаться в столичную библиотеку, я был остановлен крепко запертыми массивными воротами, оснащенными солидным врезным замком. На требовательный стук никто не ответил. Имейся у меня при себе воровской инструмент, я бы без проблем вскрыл этот замок – Проповедник знал, как проделывать такие фокусы, от Арсения Белкина. Но из пригодного для взлома инструмента под рукой был только «Экзекутор», использовать который для подобных целей являлось признаком дурного тона. Да и неизвестно, как отреагировали бы горожане на мое поведение. Проповедник, выламывающий дверь в общественное учреждение, – долго бы народ судачил о моей выходке. Поэтому пришлось отказаться от намерений приобщиться к здешней культуре.
Та же ситуация раз от разу повторялась и перед дверьми других библиотек. Видимо, для их посещения Проповедник рожей не вышел. Обидно – не то слово. Меня до сих пор терзало любопытство, кто же ходил в эти практически единственные культурные заведения в Терра Нубладо и за какие заслуги выдавались ключи от них. Даже живущие по соседству с библиотеками горожане затруднялись ответить на этот вопрос...
Фуэртэ Транквило миновали вечером. Инод решил не останавливаться на ночлег в городе, под защитой мерсенариев местного диктатора Фило. Предприимчивый капитан решил, что мое присутствие на ланче позволяет ему сэкономить на охране и аренде причала, и потому необходимость ночевать в городе автоматически отпадала. Я догадывался, что, когда маэстро Гвидо обсуждал с Инодом условия моей поездки, негоциант недолго торговался. Риск путешествия с Проповедником по пиратским территориям компенсировался минимальными издержками и бесплатной охраной. Оставив за кормой пристань фуэртэ Транквило, мы последовали дальше. Мерсенарий, выскочивший на причал при нашем появлении, провожал нас недоуменным взглядом. Похоже, после спада темпа речных перевозок здесь радовались каждому, кто пришвартовывался у пристани.
Инод выбрал для ночной стоянки узкую песчаную заводь севернее города, но, испугавшись посадить «Гольмсток» на мель, бросил якорь, не приближаясь к берегу. Кто желал, мог оставаться в ланче, но все предпочли ночевать на суше, даже несмотря на то, что до нее пришлось добираться вплавь. На «Гольмстоке» остался только вахтенный. Инод и остальные побросали провизию и одеяла в легкий одноместный ялик, а сами прямо в одежде попрыгали за борт и поплыли к берегу. Прихватив «Экзекутор», я последовал примеру команды. Страсть как не тянуло сигать в холодную воду, однако пребывание на шаткой палубе успело мне за день порядком осточертеть. Такой сухопутной крысе, как я, было неуютно пребывать долгое время в неестественной среде.
Одна из странностей, к каким я до сих пор не привык в Терра Нубладо, – это купание. Быстро высыхающая одежда перестала удивлять меня в первые же дни, но купание... Сложно описать ощущения, что испытывал я, плывя к берегу. Воды Пуресы не выталкивали мое тело на поверхность – очутившись за бортом, я словно обрел невесомость и не поплыл, а полетел. Ныряние вообще не требовало усилий – погружение и всплытие давались мне с одинаковой легкостью. Сопротивление воды отсутствовало напрочь, но тем не менее скорость моего плавания напрямую зависела от энергичности гребков и речного течения. Голова шла кругом от подобной алогичности. На вид и на вкус вроде бы обычная вода, разве что чересчур пресная. А как окунешься с головой, начинаются форменные чудеса. Зато какое удобство, если вдруг надумаю утопиться. И камень искать не надо – просто доплыву до дна, улягусь на мягких водорослях, да вдохну полной грудью. Любопытно, удастся ли таким образом провести Баланс, или он успеет бросить мне спасательный круг в виде очередного приступа амнезии?..
Через полчаса на пляже уже пылал костер, а один из гребцов, расставив над огнем треногу, усердно помешивал в котле что-то густое и сдобренное ароматными пряностями. Инод попытался зазвать меня в компанию, но я отказался. За угощением непременно последуют нежелательные расспросы, на которые мне в качестве благодарности волей-неволей придется отвечать. Да и судя по выражению лиц помощников Инода, им не слишком хотелось хлебать из одного котла с Проповедником. Вежливо поблагодарив за приглашение, я сказал, что сыт, после чего удалился от речников и расположился у выхода из заводи – там, где река просматривалась вплоть до границы тумана. Пусть лучше Инод упрекает меня в нелюдимости, чем в халатном отношении к служебным обязанностям. Проповедник не отдыхал – он продолжал нести службу.
Слушая долетавшие от костра разговоры, сдержанный смех и незлобивые перебранки, я постарался вздремнуть – появись на реке подозрительная ланча, скучающий на палубе «Гольмстока» вахтенный обязательно засечет ее. Несомненно, когда речники заснут, он тоже захрапит вместе с остальными – я заметил, что хитрец уже втихаря свил себе уютное гнездышко на канатной бухте – чует, что Инод поленится плыть к нему среди ночи с проверкой! А пока вахтенный маячил на глазах у капитана и поглядывал на реку, я имел право расслабиться. Мне удалось покемарить вполглаза еще в пути, теперь предстояло добавить к дневному сну ровно столько, чтобы грядущей ночью бодрствование не пришлось для меня в тягость.
Первыми угомонились гребцы. Словно по команде, они единодушно поднялись на ноги, отошли от костра и отправились спать. Оседлые всегда и везде старалась придерживаться пусть символического, но распорядка. Подобный консервативный уклад жизни проявлялся у них во всем, поэтому наемные работники из них выходили просто идеальные: дисциплинированные, покладистые и непривередливые. А вот в качестве вояк оседлые выглядели не слишком впечатляюще, хотя когда диктаторы рекрутировали их на войну, они маршировали в бой безропотно. К сожалению, кроме героического фатализма, другими воинскими достоинствами оседлые похвастаться не могли. Рядовой мерсенарий-скиталец стоил в бою полудюжины оседлых рекрутов, а для бойцов вроде Квинта они и вовсе были не противники. На труде оседлых зиждилась экономика Терра Нубладо, а политические игры были всецело отданы на откуп скитальцам. Силы Баланса считали, что так справедливо, и я не видел повода не соглашаться с ними.
Инод еще какое-то время поточил лясы с помощниками, после чего уснули и они. В полудреме я уловил, что беседа у костра стихла, и усилием воли прогнал остатки сна. Настала моя очередь бодрствовать. Впереди ожидалась беспокойная ночь – где-то по реке рыскала на своем катамаране шайка Твердолобого Либро. Если Гвидо снабдил меня достоверной информацией, темнота не являлась для Твердолобого преградой, а следовательно, он мог легко захватить нас врасплох. Мы были не настолько гостеприимны, чтобы дозволить одержимому пирату хозяйничать на нашей ланче. В Терра Нубладо не принято приходить в гости без приглашения, а тем более приходить по ночам. Кто забывал эту старую традицию, тому напоминали о ней в убедительной форме. Проповедник обязан был предъявить Твердолобому последний решительный довод в том, что Либро зарвался. Сам одержимый этого, к сожалению, не понимал...
Благодаря туманному горизонту рассветы и закаты в Терра Нубладо не выглядят столь впечатляюще, как, например, на Лазурном побережье Средиземного моря. Вечером солнце растворяет свой багровый диск в тумане, а утром просто выныривает из белой пелены с противоположной стороны света. Обычно я глядел на эти каждодневные природные явления равнодушно, но сегодня рассвет пробудил во мне радость. Прежде всего он известил нас о том, что ночь прошла спокойно, а днем любые неприятные сюрпризы воспринимаются уже не так болезненно. По крайней мере, к визиту негодяев это относится.
Отплывали, как и планировалось, с первыми лучами солнца. Впереди предстоял еще один день речной прогулки для меня и рутинной работы – для остальных. Однако не успела на мне после возвращения на «Гольмсток» просохнуть одежда, а гребцы, разминая плечи, только-только закрепили в уключинах весла, как вдруг на фоне тумана, со стороны фуэртэ Транквило, показалось темное пятнышко.
По Пуресе двигалась ланча, и все бы ничего, только неслась она против течения с умопомрачительной скоростью. О двигателях в Терра Нубладо пока слыхом не слыхивали, даже о паровых, а чтобы развить такую прыть на парусе и веслах, требовался сильный ветер, прочные огромные паруса и команда, сплошь состоящая из олимпийских чемпионов по академической гребле. Неизвестно, кем являлись гребцы на той посудине, но паруса на ней стояли стандартные, а ветер в это утро дул умеренный.
Мы не отрываясь следили за приближающейся ланчей. Даже невозмутимые оседлые привстали со скамеек и тревожно всматривались в даль. Вскоре стало понятно, что лодок в действительности две и движутся они, скрепленные между собой, под одним парусом. Гребцы катамарана работали веслами в неимоверном темпе, отчего, казалось бы, не слишком быстроходная посудина рассекала речные волны словно, торпеда.
И эта «торпеда» шла прямиком на «Гольмсток»!
– Либро! – заскрежетал зубами Инод. – Нам не успеть выйти из заводи! Он запрет нас здесь, как в бутылке!
– Вот и отлично, – ответил я и, поймав удивленный взгляд капитана, пояснил: – Оставайтесь на месте и никуда не бегите. Горловина у нашей «бутылки» узкая – помнишь, ты еще боялся вчера, что мы в нее не протиснемся? Катамарану сюда и подавно не проникнуть. Либро бросит его у выхода и снарядит к вам сухопутную делегацию. Это разделит и ослабит его силы.
– Что вы задумали, респетадо?
– Разыграю с Твердолобым партию в калибрик... Теперь попрошу внимания! – Я повысил голос, дабы меня расслышали все находившиеся в ланче. – Плывите на берег, разбегайтесь кто куда и прячьтесь! Никакого геройства – помните, с кем имеете дело! Не бойтесь, когда я начну проповедь, Либро станет уже не до вас. Если мне повезет, ваше добро останется невредимым, если нет – вам все равно не уберечь его. Вы окажете мне неоценимую услугу, если сделаете все как я сказал! Поторопитесь! Удачи, респетадос!
После этих слов я перемахнул через борт и поплыл обратно к берегу.
– И вам удачи! – крикнул мне вслед Инод. – Мы постараемся!..
Выйдя из воды, я не стал задерживаться на пляже, а, пригнувшись, припустил со всех ног к зарослям кустарника. Они обрамляли песчаную заводь и доходили вплоть до берега Пуресы. К берегу я под прикрытием растительности и направлялся. Скинув плащ и шляпу, чтобы не цеплялись за ветки, я добрался до побережья в ту минуту, когда катамаран Либро перекрыл «бутылочное горлышко». Пираты бросили якорь аккурат напротив выхода из заводи. Я выбрал себе наблюдательную позицию и залег, выжидая подходящего момента. Пока что мой расчет был верен: Твердолобый не рискнул загонять катамаран в узкую протоку и теперь наверняка готовился к высадке. Я полагал, что на борту пиратской посудины останется не больше трех человек, в то время как подавляющая часть «чертовой дюжины» пиратов отправится на «Гольмсток» во главе с капитаном. Хотелось надеяться, что негоциант крепко усвоил мои рекомендации, будет паинькой и не ввяжется в драку – о Твердолобого обломали зубы мерсенарии двух диктаторов, куда уж до них Иноду со своей командой.
Воздух содрогнулся от грохота, а палуба катамарана окутались густым дымом. Я вздрогнул – стрельба из мортир по мирным торговцам не входила в мои прогнозы. Инод и его экипаж, уже покинувшие ланчу, но еще не успевшие разбежаться, попадали на песок и закрыли головы руками.
Леденящий кровь свист снарядов продолжался лишь пару секунд. Твердолобый палил не в «Гольмсток» или в его команду – это была лишь психологическая атака. Два снаряда – судя по всему, простые болванки – один за другим упали в воду, не долетев до ланчи Инода. Высокие, едва ли не выше мачты, фонтаны брызг взметнулись в воздух. Демонстрация силы вышла убедительной. Не успели еще брызги окатить корму «Гольмстока», а его команда уже скрылась с пляжа, треща ветками кустарника и унося ноги подальше от берега. Трудно сказать, чьим советам следовал Инод – моим или инстинкта самосохранения, – но в том, что он уже не ринется в бой, я был уверен...
Я чуть было не присвистнул от восхищения, когда увидел, каким лихим манером пираты высаживаются на берег. Это представление могло бы даже сэкономить Либро потраченные на запугивание снаряды. Такие акробатические выкрутасы нагнали бы на торговцев страху не меньше, чем пушечная стрельба. Катамаран стоял на якоре приблизительно в десяти метрах от берега. Пираты и сам Твердолобый, узнанный мной по приметам, просто перепрыгнули этот промежуток, оттолкнувшись от борта, пролетев над водой и приземлившись в прибрежный песок. Одиннадцать головорезов вели себя, словно цирковая труппа гимнастов, что решила сорвать первые аплодисменты эффектным выходом на арену. Правда, аплодировать шайке Твердолобого было уже некому, а я, хоть и был восхищен мастерством одержимых артистов, от аплодисментов воздержался. Либро – статный гигант с длинными, собранными в хвост волосами, исполосованный шрамами и изрисованный татуировками, – громогласно расхохотался и компанейски хлопнул по плечу ближайшего товарища, уже не столь внушительного в сравнении с капитаном. Сошедшие на берег пираты поддержали главаря таким же громким хохотом. Не разделяла общего восторга только оставленная на катамаране парочка канониров: они потребовали от собратьев бросить валять дурака и побыстрее приниматься за дело.
Флибустьеры не спешили – брошенный «Гольмсток» уже принадлежал Либро со всеми потрохами. Запуганная до смерти команда негоцианта разбежалась в панике, побросав все в надежде, что грабители оставят им хотя бы ланчу. Взяв оружие на изготовку – револьверы, четырехствольные пистолеты, карабины и дробовики, – Либро со товарищи направился к «Гольмстоку». Одиннадцать пиратов шли в полный рост, не таясь – именно так ходят по своим владениям наделенные властью диктаторы. Кем мнил себя Твердолобый, неизвестно, но его ничуть не беспокоило, что бегство команды «Гольмстока» могло быть инсценировано, а в прибрежных кустах пиратов уже давно поджидала засада мерсенариев. Вряд ли Либро не предвидел этот вариант. Но одержимые не проявляли беспечность, они просто-напросто не боялись ни засад, ни других сюрпризов. Пираты шагали к добыче, и мгновенная смерть ожидала любого, кто вознамерился бы встать у них на пути.
