скачать книгу бесплатно
Бывший командующий 3-й армией белого Восточного фронта генерал-лейтенант К. В. Сахаров впоследствии вспоминал: «Моей армии пришлось отходить от Челябинска при невозможно тяжелых условиях: все время висела угроза на нашем правом фланге, почти каждый день большевикам удавалось выходить в тыл уральцам, отрезая их от линии сообщения и от Волжского корпуса. Нам приходилось проявлять огромное напряжение, чтобы парализовать эти попытки. Шли ежедневные бои, почти все части делали большие, часто форсированные переходы и сложные маневры… Так проходила в течение всего августа армия огромные пространства, отступая на восток, входя в Западную Сибирь»
.
Бывший начальник штаба Ижевской дивизии А. Г. Ефимов, знакомый с записками К. В. Сахарова, пояснил подробности: «В то время как Уфимская и Волжская группы сдерживали противника с запада, на правом фланге завязались бои с обходившими нас с севера дивизиями красных. Сложные маневры, о которых говорит генерал Сахаров, состояли главным образом в том, что, когда одни полки или батальоны встречали обходящих красных на одном участке, позади их проходили другие части, торопившиеся на следующую позицию. Происходили беспрерывные перекаты с одной позиции на другую… Многие участники этих боев говорили, что предпочли бы, вместо этих изнуряющих передвижений, большой и кровопролитный бой»
.
Нелегко давалось это наступление и победителям.
Еще 2 августа 1919 года тогдашний командующий 5-й армией М. Н. Тухачевский в разговоре по прямому проводу с командующим Восточным фронтом М. В. Фрунзе сразу же по завершении Челябинской операции, в частности, сообщил: «На фронте 27 и 35 двз. и 5 дивизии противник в конце концов потерпел сильное поражение и начал отступать на восток. Одна 27 дивизия взяла свыше 5.000 пленных
, кроме того, пленных брала и 35, и 5 дивизии… У нас осталось 400.000 патрон, а на фронте 26 дивизии завязались новые упорные бои, прошу срочно направить к нам четыре миллиона патронов, иначе нельзя отвечать за случайности и неудачный исход, бои отличаются большой напряженностью и у нас и у противника громадные потери, что свидетельствует о силе огня. Этот вопрос меня страшно волнует, и я боюсь его больше Колчака»
.
Однако в начале сентября, в районе Петропавловска, перешли в наступление сразу три армии А. В. Колчака, ранее неоднократно разбитые, отброшенные из Поволжья в Западную Сибирь и, казалось, утратившие способность к сопротивлению. После месяца упорных боев 3-я и 5-я армии красного Восточного фронта, понеся тяжелые потери, отошли обратно за Тобол.
Спустя много лет М. Н. Тухачевский вспоминал:
«Вскоре Восточный фронт выделил из себя Туркестанский фронт, командующим которого был назначен тов. Фрунзе, а пост командующего Восточным фронтом занял Ольдерогге.
Трудно понять, где выискивал Троцкий таких людей! Человек никому не известный, в лучшем случае бездарный, – Ольдерогге сделал все от него зависящее, чтобы наше неотступное преследование Колчака сорвалось.
20 августа V армия, форсировав р. Тобол, развивала наступление на Петропавловск. Казачьи районы, вдоль правого наступающего флангаармии, заставляли принимать особые меры охраны фланга. В самом срочном порядке был сформирован Троицко-Кустанайский укрепленный район и были приняты меры к тому, чтобы, при дальнейшем наступлении сформировать Кокчетавский укрепленный район.
Главные силы V армии должны были наступать вдоль тракта Звериноголовская – Петропавловск, чем обеспечивался постоянный обход главных сил белых, которые, отступая, были прочно привязаны к железной дороге и, кроме того, такое движение обеспечивало принятие своевременных мер к ликвидации казачьих частей, в случае их формирования вдоль пути наступления правого фланга.
Однако Ольдерогге потребовал совершенно иной группировки. Главные силы армии должны были быть стянуты к железной дороге и фронтальными боями должны были теснить противника. Звериноголовский тракт должен был обеспечиваться лишь слабыми силами. Произошла крепкая телеграфная перепалка, но Ольдерогге категорически настоял на перегруппировке. Белые учли эту ошибку. Уже на подступах к Петропавловску они перешли в контрнаступление, сковали части V армии с фронта, а на правый фланг и в тыл двинули с юга две пехотные дивизии и вновь сформированную кавалерийскую группу ген. Доможирова.
Путем создания уступной группы справа V армии удалось несколько ослабить контрудар противника, но тем не менее с упорными боями в течение всего сентября ей пришлось отступать и, наконец, отойти за Тобол…
14 октября V армия, окрепшая и пополнившая свои ряды, вновь изготовилась и перешла в наступление совместно с 111 армией.
На этот раз группировка была проведена такая, какой требовала обстановка.
На правом фланге V армия построила свою основную ударную группировку с задачей разбить левый фланг белых и отбросить их главные силы к северу от железной дороги. Наступление развивалось очень успешно. Белые были окончательно разбиты и дезорганизованы. 27 октября Петропавловск был взят»
.
Эту версию, согласно которой ответственность за поражение 5-й армии под Петропавловском в сентябре 1919 года лежит на командовании фронтом и ошибки, приведшие к неудачам, были допущены не на армейском уровне, а выше, М. Н. Тухачевский рассказывал в открытой печати несколько раз.
Впервые она была достаточно пространно изложена в опубликованном в 1926 году очерке Тобольско-Петропавловской операции
. При этом автор специально сделал оговорку, что «за недостатком времени не мог подойти к этому вопросу с той исчерпывающей серьезностью, которая необходима при военно-исторических работах» и смотрит на данную статью как на «исторические воспоминания»
. В ней, помимо общего изложения хода событий, содержатся элементы полемики с другими авторами, ранее исследовавшими эту операцию, – в частности, М. Н. Тухачевский давал подробные разъяснения по тем вопросам, которые вызывали нарекания
.
Второй раз она нашла свое отражение на страницах третьего тома коллективного труда «Гражданская война 1918–1921» «Оперативно-стратегический очерк боевых действий Красной армии»
. М. Н. Тухачевский входил в состав редакционной коллегии и, как следует из пояснений в предисловии, несколько раз осуществлял редакторскую правку.
И наконец, М. Н. Тухачевский вновь повторил ее в 1935 году в статье «На восточном фронте» в газете «Красная Звезда».
Такая версия хода первого этапа Тобольско-Петропавловской операции, причин неудач и отступления 5-й армии существовала до конца 1930-х годов, а затем была пересмотрена.
В частности, в 1939 году в Государственном военном издательстве вышел оперативно-тактический очерк всей операции В. Ф. Воробьева
. В нем также нашли свое отражение разногласия между командованием Восточного фронта и 5-й армии по вопросу о выборе главного операционного направления. Однако, поскольку к моменту появления этого очерка большинство главных руководителей Тобольско-Петропавловской операции, оказавшись «врагами народа», погибли в сталинских застенках
, цензура наложила сильнейший отпечаток на содержание работы
. Вся она целиком выдержана в стиле – благодаря мужеству и героизму рядовых красноармейцев и политработников и вопреки преступному и подозрительному командованию фронтом и 5-й армией, Рабоче-крестьянская Красная армия разбила А. В. Колчака
.
В 1960-х годах к первоначальной версии вернулись вновь. Именно в ее духе, уже после реабилитации маршала, излагали ход событий бывшие сослуживцы М. Н. Тухачевского по Восточному фронту
.
В историографии она продержалась до 1990-х годов
, а потом была подвергнута ревизии
. Предполагалось, что в своей версии М. Н. Тухачевский пытался переложить ответственность за собственные ошибки на фронтовое командование и преуменьшить его заслуги и с этой целью преднамеренно искажал ход событий в свою пользу – недоговаривал, преувеличивал и т. д.
Более ранние публикации стали подвергаться критике или вовсе отвергаться как гипотетически конъюнктурные. Особенно часто в предполагаемой ангажированности подозревается сборник воспоминаний «Маршал Тухачевский» под редакцией С. М. Мельник-Тухачевской и Н. И. Корицкого.
С тех пор попыток разобрать или переосмыслить «конфликт» и чуть ли не «серьезнейший скандал» между командармом-5 и командвостом было предпринято множество, вплоть до обвинений в нарушении субординации и нежелании подчиняться приказам
. Однако разыскать пресловутую «крепкую телеграфную перепалку» и по оригинальным документам выяснить, что произошло и почему, никто из интерпретаторов нужным не посчитал.
Мы решили восстановить картину.
Задачей настоящего исследования, помимо разбора Тобольско-Петропавловской операции, является попытка реконструкции в режиме реального времени процесса принятия оперативных решений – кто, когда, какими соображениями руководствовался, поступая так или иначе, и каковы были последствия принятых решений. Для этого необходимо было заново изучить оперативные и разведывательные фронтовые, армейские и дивизионные сводки, штабную переписку, а также переговоры по прямому проводу между командующими и начальниками штабов фронта, 5-й армии, дивизий, входящих в ее состав, а также с главкомом. Мемуарная литература, а также военно-исторические работы использовались в качестве вспомогательных источников. Хронологические рамки исследования – вторая половина августа – начало сентября 1919 года, то есть первый, наступательный этап операции и первые дни после начала контрнаступления белых.
Все поставленные Востфронту задачи восточный фронт имеет возможность разрешить собственными силами
Осенью 1919 года основное внимание политического и военного руководства Советской республики было приковано к событиям на юге страны и противодействию Вооруженным силам Юга России. Реввоенсовет республики и Главное командование полагали, что с точки зрения общей стратегической обстановки наиболее угрожаемым и, как следствие, требующим приложения максимальных усилий следовало считать Южный фронт, где ВСЮР развивали наступление на Москву.
Следующим по степени важности был Петроградско-Псковский участок Западного фронта. Там, по оценкам Главного командования, будущие действия противника обрисовывались в виде стремления установить блокаду Петрограда. Этот участок требовал, для противодействия угрозе наступления Н. Н. Юденича, помимо усиленных вливаний пополнений в наличные части, также перебросок частей с других фронтов, в частности Восточного, который считался резервом для помощи Петрограду.
Что касается Восточного театра военных действий, то еще в конце июня 1919 года, когда Главное командование представило на утверждение план действий на юге, сопровождавшийся кратким стратегическим очерком положения на всех фронтах, в последнем было указано:
«События на Восточном фронте в последние дни ясно показывают, что сопротивление армии Колчака сломлено и что наш успех изо дня в день прогрессирует. Соотношение сил наших и адмирала Колчака таково, что мы уже имеем значительный численный перевес (не менее чем 40–50 тысяч штыков). На основании донесений Восточного фронта необходимо отметить то, что наши войска Восточного фронта, невзирая на большие потери в продолжительных боях с конца февраля и до сих пор, не только не уменьшились численно, но наоборот возрастают с каждым днем. В запасных батальонах армий Восточного фронта в настоящее время числится до 30 тысяч сравнительно хорошо подготовленных бойцов. Поэтому все поставленные Востфронту задачи, а также и задачу на правом фланге, т. е. в районе оренбургского и уральского казачества до северного берега Каспийского моря, Восточный фронт имеет возможность разрешить собственными силами, не нуждаясь в усилении его за счет других боевых средств республики»
.
Таким образом, в очереди приоритетов общереспубликанского масштаба Восточный фронт отодвигался на одно из последних мест.
Дальнейший ход событий – разгром белых в ходе Златоустовской (24 июня – 13 июля 1919 года – форсирование Уфы, занятие заводов Белорецкого, Тирлянского, Юрюзанского и города Златоуста) и Челябинской (17 июля – 4 августа 1919 года – занятие Челябинска и Троицка, рассечение фронта противника на две части, одна из которых отступала в Сибирь, другая – в Туркестан) операций также давал повод для оптимизма.
16 августа 1919 года командующий Восточным фронтом В. А. Ольдерогге, сразу после вступления в должность вместо М. В. Фрунзе, направил Главнокомандующему всеми вооруженными силами республики С. С. Каменеву вполне оптимистичный рапорт о происходящем на вверенном ему участке. В нем, в частности, отмечалось: «Скорость движения 3 и 5 армий за последний период характеризуется следующими данными. 27 дивизия, разбив противника в упорных боях в районе Челябинска, прошла расстояние от Челябинска до Тобола в среднем по 15 верст в день. 29 дивизия, выступив 14 июля из района завода Уткинский Северный, вышла на р. Исеть 8 августа, т. е. покрыла расстояние около 350 верст в 24 дня, также со средней скоростью 15 верст в день. Эти данные показывают, что средняя скорость движения за последнее время нисколько не понизилась по сравнению с июньским и июльским периодами, хотя усталость несомненно росла, а тылы растягивались»
.
Темпы безостановочного наступления армий Восточного фронта еще долго потом привлекали пристальное внимание военных теоретиков Красной армии.
«Гражданская война дала яркие примеры длительных наступательных операций, которые велись при этом в своеобразных условиях, весьма отличных от условий предшествующих империалистической войны. При преследовании Колчака наши армии в 3
/2 месяца прошли более 2
/2 тысяч км, делая в среднем ежедневно 20–25 км. Казалось бы, что столь длинное наступление должно было задохнуться; однако в этой операции мы не только не видим истощения, но сталкиваемся с фактом нарастания сил. Причины кроются в возможностях пользоваться базами впереди себя: почти все необходимое, вплоть до огнеприпасов, армия находила на месте. Потери пополнялись укомплектованием из среды уральских рабочих и восставшего сибирского крестьянства. Богатые хлебом районы давали продовольствие. Склады трофейного имущества обеспечивали потребность в боеприпасах и обмундировании. В итоге красные армии оказались независимыми от своего тыла и в частности от железнодорожного подвоза. Явилась возможность, непрерывно и длительно продвигаясь вслед за отходящим противником, не только не истощаться, но, наоборот, обогащаться. Ни в каких паузах и остановках не было нужды»
.
Правда, степень независимости от тыла и железнодорожного подвоза в трактовке тогдашнего заместителя Главного руководителя всех военных академий РККА по стратегии Н. Е. Варфоломеева не стоит абсолютизировать. Полной независимости не было. Особенно это касалось боеприпасов, поставки которых обеспечивал один Симбирский патронный завод, причем его продукция распределялась нормированно и централизованно с учетом потребностей не только Восточного, но и других фронтов, и полностью заменить это распределение захваченные у белых трофеи не могли. Сибирская магистраль работала на полную загрузку в обе стороны, не всегда при этом обеспечивая, в условиях нехватки паровозов, порожняка и общей слабости железных дорог вследствие разрухи, своевременность подвоза и вывоза всего необходимого. А. Поляк, характеризуя силы сторон, констатировал: «Вооружение армии однообразное (оружие империалистической войны). Оружием, огнеприпасами, обмундированием и снаряжением армия снабжалась из полуразрушенных заводов России, а также запасами, оставшимися от империалистическойвойны, иногда и за счет противника. Продовольствие армии приходилось зачастую за счет местного населения»
. Белые были в таком же, если не худшем положении, поскольку их подвоз зависел исключительно от Транссиба, на котором активно действовали красные партизаны.
Тем не менее, несмотря на определенную гиперболизацию, суть Н. Е. Варфоломеев изложил верно. А если учесть, что даже позднее, в 1920-х годах, средние темпы наступления пехоты считались от 3–5 километров
до 5–15 километров в сутки
, то можно сказать, что Восточный фронт в 1919 году действительно поставил своего рода рекорд. Так, «в Гражданской войне на Восточном фронте 26-я дивизия в июле 1919 г. прошла с авангардными боями 165 верст в 4 дня. В ноябре 1919 г. одна из бригад 27-й дивизии на том же Восточном фронте с помощью мобилизации местного транспорта в одни сутки покрыла 105 верст»
.
Такие темпы наступления порождали, однако, и определенные проблемы. Постепенно нарастала усталость войск, поскольку с середины июня и к моменту выхода на Тобол армии, пройдя безостановочно около 500 километров, практически не имели отдыха. Армейские тылы растянулись до Уфы. Даже дивизионные тылы ко времени выхода армий к Тоболу большей своей частью дислоцировались на линии Челябинска, а некоторые продолжали оставаться в Уфе. Штаб 5-й армии, управляя дивизиями по одному телеграфному проводу, находился в Уфе и с переводом его ближе к линии фронта все время возникали проблемы, он смог переехать в Челябинск только в середине августа
.
Штабы дивизий, не успевая перемещаться за быстро продвигающимися вперед частями, к моменту выхода на Тобол отстали от них на 40–50 километров. Все сложнее становилось обеспечение средствами связи. Еще 2 августа М. Н. Тухачевский предупредил М. В. Фрунзе: «В дальнейшем штарм пять перейдет в Челябинск. Если вы нам не поможете морзистами и надсмотрщиками для организации контрольных станций, то мы совершенно и безнадежно потеряем с вами связь. На протяжении свыше 500 верст нет ни одной правительственной станции. Вопрос нашего продвижения на восток и организации телеграфной сети должен быть разрешен в масштабе республики. Надо учитывать, что белые не оставляют нам ни одного телеграфиста. Пока что прошу помочь средствами фронта и выслать нам 30 морзистов и 10 надсмотрщиков, тогда кое-как обслужим линию»
. М. В. Фрунзе помочь ничем не мог, поскольку сам находился в аналогичной ситуации: «Морзистов и надсмотрщиков прислать сейчас не могу за неимением таковых. Я сам, учитывая всю катастрофичность положения со связью и за неимением других способов разрешения вопроса, ставлю (на) порядок дня вопрос о переходе штаба фронта, предполагаю направить его в Екатеринбург. Это может быть осуществлено лишь по разделении нашего фронта, послезавтра с Лашевичем выезжаем в Москву для окончательного выяснения последнего вопроса»
. Нехватка технических средств, недостаток специалистов и, как следствие, регулярная потеря связи, в том числе в самое неподходящее время, были распространенным явлением в Гражданскую войну как у красных, так и у белых.
Тем не менее командование Восточным фронтом видело и представляло в центр сравнительно благополучную картину – наступление продолжается успешно, события развиваются в штатном режиме. В сравнении с другими фронтами это соответствовало действительности. И Главное командование сделало соответствующие выводы. Уже к концу августа 1919 года оно пришло к заключению, что разгромленный А. В. Колчак на серьезное сопротивление больше не способен и все, что требуется от Восточного фронта, – простое добивание.
31 августа штаб Восточного фронта оповестил командование входящих в его состав армий о предстоящих оперативных перспективах.
«Телеграмма № 02/30/315/с Командарм 5, командарм-3.
Симбирск, 31 августа. После овладения армиями Востфронта рубежом реки Ишим, что ожидается около 15 сентября, Главкомом намечена следующая перегруппировка: на Востфронте оставить одну пятую армию, усиленную 30 и 51 дивизиями третьей армии; второе: пятую армию на правах отдельной армии подчинить непосредственно Главкому. Штаб Востфронта и штарм 3 перебросить на новый юго-западный фронт. Перебросить на юго-западный фронт двадцать девятую стрелковую дивизию и бригаду десятой кавдивизии. Для урегулирования вопросов снабжения и связи с указанной перегруппировкой сегодня выезжает в Челябинск начснабвост. То же по вопросам оперативно-административным намечено в ближайшие дни командировать в штарм пять меня. В новом регионе на штавост и штарм три ляжет работа организационного характера по созданию новых частей и переформирования существующих, для какой цели в новый район незамедлительно будет командирован помощник Кофмронта т. Меженинов с частью штавоста. С целью обеспечения войск нового района продовольствием намечено снабдить каждый эшелон двухнедельным запасом на время пути и кроме того месячным в запас. Кроме того, для будущего Юго-Западного фронта намечено вывести четыре маршрутных поезда с хлебом. № 315/с
Наштавост В. Гарф, Политком (неразб.[2 - Неразборчиво. (Примеч. авт.)])»
.
Таким образом, после овладения рубежом реки Ишим Главное командование собралось сворачивать Восточный фронт, оставив против А. В. Колчака одну 5-ю армию пятидивизионного состава на правах отдельной, подчиненную непосредственно Главкому.
Затронув предысторию вопроса, следует отметить, что важную роль в принятии этого решения сыграл и В. А. Ольдерогге.
Как следует из содержания переговоров по прямому проводу М. Н. Тухачевского и М. В. Фрунзе от 12 августа, последний был против этого назначения. Причины тому пока не известны.
«Комфронта Фрунзе: …Я назначен на Туркестанское направление. Во главе же Вашего фронта поставлен Ольдерогге. Членами ревсовета назначены Позерн и Муралов. Элиава едет со мной. Должен сказать, что относительно командования Востфронта я не был согласен. Штаб Востфронта переезжает в Уфу и Златоуст…
Командарм Тухачевский: Здравствуйте, тов. Фрунзе. Очень опечален Вашим уходом, так как в русское генеральство, особенно в наш момент, не верю… Вы были в центре, чем объяснить нереволюционный масштаб ведения нами войны и чем объяснить пристрастие к старой рухляди
вроде Гиттиса или Егорьева? Обоих знаю»
.
Это назначение стало неожиданностью и для самого В. А. Ольдерогге.
«– У аппарата Главком. Здравствуйте. Поздравляю Вас с назначением Командвост.
– Здравствуйте, Сергей Сергеевич. Благодарю Вас за поздравления. Назначение застало меня совершенно врасплох. Приложу все усилия, чтобы оправдать Ваше доверие»
.
Спустя некоторое время В. А. Ольдерогге убыл в командировку в Москву.
«Главкому. Командарм 3, 5, копия Командтурк. Симбирск 22 августа. Сего числа я отбыл в служебную командировку в Москву, сдав временное командование армиями Востфронта Наштавосту тов. Гарф. Ольдерогге, Муралов»
.
О целях этой командировки сообщил Востфронту в лице члена РВС Б. П. Позерна в тот же день, 22 августа, военком Полевого штаба РВСР К. Х. Данишевский.
«/К.Д./ Тов. Позерн. Распоряжение Главкома дано в связи с намерением перебросить штаб Востфронта на другой фронт для руководства (такового). Будет ли это сделано частью или полностью, решит совещание Главкома с Ольдерогге, который вызывается для этого (в) Москву. Наверно, штаб будет переброшен полностью. О составе армий и дальнейшей организации Востфронта будет вынесено решение (в) Москве по приезде Ольдерогге. Задача Востфронта остается прежней. Все. Данишевский.
/Б.П./ Объясните последнюю фразу, какая именно задача остается Востфронту?
/К.Д./ Я говорю об общей задаче Вост., которая не меняется в связи с переброской штаба»
.
Таким образом, хотя в центре уже были близки к выработке определенного решения по вопросу о будущем Восточного фронта, но окончательно оно должно было быть принято только после приезда В. А. Ольдерогге в Москву на совещание с Главкомом. С ним хотели посоветоваться о том, каких сил («о составе армий») будет достаточно для того, чтобы добить А. В. Колчака и овладеть Западной Сибирью («Задача Востфронта остается прежней»), а что можно забрать и передать на другие фронты.
26 августа В. А. Ольдерогге из Москвы связался с В. Е. Гарфом, временно принявшим командование фронтом. Вильгельм Евгеньевич кратко доложил обстановку и рассказал о текущих делах, а Владимир Александрович – о результатах совещания с Главкомом.
«– Ольдерогге. Прежде всего скажите, что делается на фронте и все ли у вас благополучно в Симбирске. После этого уже передам Вам ряд указаний, полученных мною от Главкома.
– Гарф. На фронте продвижение, существенного ничего. В Симбирске все благополучно. Есть непроверенное сведение, что Мироновым перехвачена желдорога между Сурой и Рузаевкой. Медленно идет 21 дивизия, несмотря на все меры. До 25 августа вечера отправлено 15 эшелонов. Нет паровозов. Задержка с переправой. Всюду разосланы ответственные толкачи.
– Ольдерогге. Вопрос о судьбе Востфронта сегодня получил разрешение. Управление Востфронта после овладения линией Ишима должно перейти к 5 армии на правах отдельной. Срок этому поставлен (к) середине сентября, после чего штаб фронта перебрасывается в Брянск, образуя новый Юго-Западный фронт. Штарм 3 в полном составе подлежит также переброске в этот же район. К этому же времени, т. е. к середине сентября из состава 3 армии надо выделить одну дивизию, которая также пойдет с нами. Наиболее простым был бы вывод 51 дивизии, но мне хотелось бы взять 30ю. Прошу Вас об этом переговорить с Межениновым, насколько это выгодно и в зависимости от условий создать (неразб.) для вывода 51 и 30 дивизии <…> моим заместителем по должности комфронта сегодня Ревсоветом Республики назначен командарм 3 Меженинов, а временно командармом 3 наштарм Алафузо. Передайте Меженинову, чтобы он немедленно сдал командование армией и выехал в Симбирск, откуда после установления общих оснований он немедленно поедет в Брянск вместе с том. Мураловым… Я выезжаю завтра вечером; в Симбирске будем 29-го утром. Тогда окончательно решим все»
