Гонения

скачать книгу бесплатно

– Прямо в гости к врагам?

– Знаю я, куда ушли из Аратыни волхвы и все те, кто им помогает и живет пока еще волховским законом. К ним присоединимся.

– Ты хочешь разделиться? – дошло до меня.

– Бурата на поселение выведут. Кто это сделает, не так уже и важно. У нас два дня в запасе. Это очень мало. Женщины и дети не ходят так быстро, как воины. Разумеешь?

– Ты уверен в том, что говоришь?

– Сон мне этой ночью был. В нем ворон черный нападал на меня, а я отбивался. Птица все норовила меня клювом в лоб ударить или в темя. Большой ворон, больше на орла похожий. Отогнал я его. Как только свет солнца, который он мне заслонял, открылся, увидел я мужчину, который мне и говорит: «В дорогу надо тебе собираться. Не опоздай, а то лихие люди тебя дома застанут». Волхв был тем мужчиной, который предупредил меня об опасности. Я и сам ее чувствую. Сон вещий. Я сразу, как встал, определил, что по нашему следу идут. У нас два дня, может, три, но на это не стоит рассчитывать. Поэтому ты здесь ночевать не останешься, а в поселение, где Зарица с детьми осталась, пойдешь. Мы вас будем ждать, – Белогор задумался, – возле Мирогарта (имя дуба) к полудню. Тебе надо будет успеть. До вечера можно еще потянуть, но с утра следующего дня надобно в путь отправляться. Варяги ходить умеют.

– Ты знаешь имя?

– Идвар. Он идет по нашему следу, – после паузы уведомил Белогор.

– Его послал Бурат?

– У Идвара и Бурата примерно равные полномочия. Идвару покровительствует сам князь и Итахор. Знаешь такого?

– Как не знать. Гвирда вместо себя Аскольду советника представил.

– Идвар в отношении нас клятвы не давал, – прояснил ситуацию Белогор. – И Гвирда ему сказал примерно следующее: сможешь до Велеса и до Белогора дотянуться, сделай это. И Итахор сделает. У него той силы, что у Гвирды и Враженя нет, но навредить может. Взамен этого настойчивостью и усердием берет. К тому же он – едва ли не главный помощник князя, что само по себе многое значит.

Я только лишь молчал, устремив взор в землю. Только тогда я понял, насколько реальна угроза.

– Что ты кудрявую голову повесил? Действовать надо. Ты думаешь, что одних победил и все, можно отдохнуть?

– Я с собой Микошу и Свирада возьму. С ними пришел, с ними и домой отправлюсь.

– Место встречи знаешь. Не опаздывай.

Так закончилась моя встреча с Белогором, после успешного, как я думал, противостояния. Что самое интересное, мы едва успели уйти от варягов, которые шли по нашим следам. Поселение, где жил Белогор, было тогда сожжено. Правда, никого из людей там не было. Идвар был взбешен. Он чётко знал, что далеко мы не ушли, не могли уйти. Все-таки женщины, а тем паче дети, быстро ходить не могут. Лошадей у нас почти не было, так что пришлось мне тогда с Белогором и другими воинами, а все мужчины из волховских поселений были таковыми, с гостями незваными, в наши края пожаловавшими, встретиться. Благо было то, что Идвар тоже ошибся. Он ведь ускоренным шагом шел. Лошадей у него также не было. Да и куда по лесным тропам и почти буреломам на лошадях? Пешком пришлось ему и воинам до нас добираться. Приударить-то они приударили, но силенок не рассчитали, подустали на марше. Было преимущество некоторое у нас тогда в свежести.

Вообще, Итахор очень умно придумал. Они с Буратом отвлекли наше внимание, послав по следам сразу два отряда. Третий отряд, им руководил Идвар, должен был действовать по ситуации. Итахор, посоветовавшись с Гвирдой, определил, что, вероятнее всего, мы отобьемся сразу от двух отрядов, после чего вернемся домой и захотим отдохнуть. В Сважье у нас тогда было почти десять родовищ. Это такие маленькие поселения, в которых самое большое, изб пятнадцать или двадцать может быть. Но чаще всего родовище состояло из семи-восьми изб, притаившихся в глубине леса на полянах возле речушек или озер. Их местоположение часто менялось.

Наши враги не знали точно, где мы находимся, поскольку для этого надо было быть местным жителем. А местные жители были уведомлены о том, что волхвов хотят убить. Это, кстати, считалось среди простого населения самым большим преступлением.

Те, кто так поступали, являлись и были отступниками от всех законов, но в первую очередь от законов Рода. Население здешних мест их неукоснительно соблюдало, как и закон Прави. Он гласил, что муж, поднявший руку на волхва, тем паче желающий его смерти или уже проливавший кровь волхвов или их учеников, достоин смерти. Его убийство не считалось нарушением не писаных законов на Руси в наше время. Более того, людей, помогавших варягам и отступникам из нашей среды, ставших на кровавый путь, родичи, проживавшие в родовищах, называли изверами. Кто так поступал, сам в чем-то становился татем, а раз так, то в отношении него законы Прави и Рода вполне разрешали пролитие крови в случае необходимости. Поэтому найти проводника по волховским местам было не так-то и просто. Идти не хотели в проводники даже под страхом смерти.

Однозначно также, что люди, занимавшиеся кровавым промыслом, становились в среде родичей отступниками от всех законов, а раз так, что смерть была для них вполне законным наказанием. Так что в мое время, в год 865, на Руси впервые в ее истории началась кровавая охота за волхвами, их учениками и помощниками, а также за теми, кто им помогал. Дело было в том, что среди родичей, населявших Сважье и окрестности, не было людей, которые бы не соблюдали Родовые законы и законы Прави. С этим рождались, так жили и никакие князья, пусть они трижды захотели бы, чтобы народ отрекся от своих обычаев, не смогли бы ничего сделать. Аскольд это прекрасно понимал. В Киеве, как я уже говорил, он еще был князем, но отойди за городские стены на тысячу шагов и ты уже попадал в другой мир. И в этом мире царили и выполнялись совершенно иные законы, чем в княжеском тереме.

На самом деле Аскольда больше всего бесил и раздражал именно этот факт. Пассивное, иной раз неявное противление и неповиновение жителей, которым ты мог говорить, что хочешь, но сделают они то, что с его точки зрения было недопустимым. И ничто их не заставит, даже смерть, поступить по-иному. Да, волхвы были первый раз изгнаны с насиженных земель. Да, опустела к осени 865 года Аратынь. Двери в брошенных домах жителей впервые были заколочены, чтобы звери не нашли в них приют. Население ушло на запад и на север в Древлянские земли, где пока еще не было гонений.

Варяжские отряды вошли в Аратынь, но Аскольду все-таки хватило ума пока что не сжигать поселение. Князь первый раз пригласил туда миссионеров, но любители Христа поостереглись там жить, учитывая то, что там был «волховской» воздух, да и ситуация на Руси была тогда для них неустойчивая. Народную любовь можно было видеть по взглядам. Не приживались на нашей земле быстро паразиты и особы, желающие за чужой счет безбедно жить, постепенно погружая людское сознание во тьму и беспросветье.

«Добролюбивый» и «боголюбивый» князь Аскольд, тем не менее, не смущался. Он, как провозвестник новых законов и порядков, делал то, что ему так не советовал Гвирда: рубил направо и налево, не считался ни с чем, пер напролом, чем ухудшал, пусть и незаметно, свое положение. Даже Итахор, ставший после Гвирды на его место, советовал князю действовать более тонко и изощренно, не спешить там, где в этом не было необходимости, но что ты сделаешь, когда тебя что-то изнутри как будто подзуживает, почти принуждает на подвиги? А ничего, поскольку с некоторого времени Аскольд был только лишь вначале полуслепым, а в последние годы своего правления полностью ослепшим исполнителем чужой воли, который, закусив удила, вел Русь к пропасти. К какой пропасти? К ее разделу на уделы. В первую очередь это касалось южной и восточной Руси до черниговских лесов на севере. Эти земли облюбовала для себя Хазария. С них она все больше собирала дань.

Хазары были хитры и брали не только войском, но и лестью, а еще больше деньгами, которыми ростовщики щедро снабжали князей: вначале Дира, а потом и Аскольда. С хазарской точки зрения незачем было воевать с русичами, когда они и так постепенно сдавали позиции. Аскольд не мог защитить, чем дальше шло время, земли на левой стороне Славуты. А что это означало? Лишь то, что он оставлял их на разграбление хазарам. И дань зачастую с жителей все чаще собирали не каганы, а успешные предводители отрядов, которые то и дело, а с некоторого времени постоянно, нападали на население. Проще было откупиться, чем сражаться.

Могу сказать, что хазарские предводители на самом деле не хотели много, прекрасно зная, на что могут они рассчитывать. Аскольд на местах при сборе дани брал больше. Поэтому многие общины и местные князья склонялись к уплате дани хазарам, но при этом говорили, чтобы хазары сами разбирались с Аскольдом. Ведь дань ими уже была уплачена. Больше, если бы даже и захотели, они все равно дать не могли, разве что умереть с голоду.

Поэтому, потомки, примерно с 867 года и дальше хазары по договорённости с Аскольдом и тогда еще жившим Диром брали дань с этих территорий себе. Этого не напишут в летописях, не расскажут, поскольку сделать это – полностью признать поражение Аскольда, как князя и его политики. Почему я говорю преимущественно об Аскольде, мало упоминая Дира? Лишь потому, что с 867 года Дир все меньше принимает участия в делах. Князя начинает подтачивать изнутри болезнь, которая делает его все слабее. Более того, в некоторые периоды хвори князь не только слабнет так, что не может ходить, но и, что гораздо хуже для правителя, слабнет умом. Иногда он не понимает, где находится. Правда, приходит время и Дир снова оживает, освобождаясь от приступов неизвестной болезни. Тогда он по-прежнему хмурит брови, а рука его все также с силой сжимает рукоять кинжала или меча, с которым князь никогда с некоторого времени не расстаётся.

Что же происходит? Дир сталкивается с действием сразу нескольких проклятий и работы против него. Более того, этот князь нарушает клятву, которую сам же дал, накануне княжения. Во времена, когда Дир вступил на престол, он обязан был на вече при стечении народа, при волхвах-радетелях трижды повторить слова, что он будет неукоснительно соблюдать их права, будет защитником их интересов и сделает все для того, чтобы народ благоденствовал.

Также князь давал клятву, что на нем нет крови и что он чист, вступая на престол. Если же это было, то по его же словам его должны были покарать силы небесные за обман, поскольку он недостоин быть стольным князем. А Дир, еще раз подчеркну, пришел к престолу через кровь, о чем я рассказал в предыдущих книгах.

Мог ли Дир отказаться от выступления перед народом, своими помощниками и противниками? Нет, если он пошел на это. По сути дела, князь сам себя проклял. Он рассчитывал на ромеев и на магическое искусство, когда пошел на обман, но ромеи были горазды проклинать и ставить магии, совершать ритуалы, ухудшающие положение дел, но никак не лечить болезни. Лекари из их среды ничего сделать с немочью князя и приступами не могли, лишь руками разводили.

Лекари из числа русичей были все волхвами, хоть так себя и не называли. Каждый русич и родич знал: для того, чтобы лечить и целить на Руси, ты обязан был пройти несколько проверок. Проводил проверки волховской круг, поверенные от него. Тот, кто их не прошел, лечить не имел права. Таков был закон, который не изменялся и пока еще не изменяется, когда я пишу мысленное письмо.

Я к чему веду? Некто Радча, лекарь Дира, когда князь его спросил, сможет ли он что-то сделать, чтобы избавить Дира от мучений, только лишь повел из стороны в сторону головой. Когда князь спросил, почему так, Радча не стал скрывать причины, пояснив князю сложившееся положение дел, объяснив, что можно только лишь смягчить приступы, сделав их не такими сильными. Диру, конечно, этого было мало. Тем не менее, учтя ситуацию, где-то с 867 года Дир приходит к тому, что не надо идти против течения и жестко изменять существующие порядки. И в этом он всерьез расходится во мнениях с Аскольдом, который еще больше закусывает удила, считая Дира слабаком.

Более того, с некоторого времени Аскольда, несмотря на ухудшающееся положение Дира, все больше преследует в виде навязчивой мании мысль о том, что Дир хочет оттереть его от престола и править сам. Если не он, то его дети, а этого Аскольд никак не может позволить. Он во что бы то ни стало хочет основать в Киеве династию. И для этого он не считается ни с чем.

Я почему прерываю повествование о собственных приключениях, лишь потому, что хочу на фоне их отобразить как можно полнее события, происходящие в те времена на Руси. Мне видится, что так будет правильно, поскольку в противном случае мой рассказ с некоторого времени – одно большое приключение, в котором слышатся только лишь лязг мечей, крики воинов и свист стрел, видятся короткое счастье и постоянные выяснения отношений. С другой стороны, так сложилась моя жизнь. От этого не скрыться и не уйти, если ты занимаешь определённую позицию и принадлежишь к группе, ведущих представителей которой во что бы то ни стало стремятся уничтожить.

Причины таких действий в отношении волхвов со стороны князей я уже называл. Их можно еще раз повторить одним предложением: люди знающие, выполняющие свод правил и законов, который мешал установлению на Руси чуждых византийско-хазарских порядков, к тому же авторитеты среди родичей, должны были либо умереть, либо перейти на служение хазарско-византийской верхушке. Иного варианта для волхвов-радетелей тогда не было. Другое дело, что подобное тихое и скрытое завоевание Руси уже продолжалось со времен Рима и готов, но с особой активностью продолжилось во времена Дира и Аскольда. Таковыми стали условия, в которых я жил и проходил свой путь.

С моего времени история Руси – это еще более ожесточившееся и активизировавшееся противостояние между укладами и устоями. Один из них, исконно русский и родовой, а другой – византийско-хазарский. Если Рим сполна уже сделал свое дело в Европе, о чем скажу дальше, то Византия, как с некоторого времени наследница дела Рима, а им стало, по сути, скрытое и явное порабощение народов, продолжила его, на этот раз на землях Руси. Ведь Русь на самом деле не подверглась ко времени моего рождения существенным изменениям. Я имею в виду правила и законы, мировоззрение, бытовавшее здесь от деда прадеда и родовой уклад. В наших краях только лишь складывались предпосылки для слома в первую очередь мировоззрения и изменения своего взгляда на мир в худшую сторону.

Что я называю ухудшением взглядов? Только лишь все более явное служение темной силе, свое внутреннее ослабление, преследование корыстных интересов, обогащение любыми путями, не считаясь с законами Прави и Божа. А законы эти гласили, что обманывать людей, не говоря уже о родичах, ими я называю всех без исключения людей, придерживающихся законов Рода и Прави, нельзя ради получения прибыли. Нельзя сверхмеры бить зверя ради меха, нельзя торговать живым товаром. Именно эти и другие «нельзя» так сильно заботили пришельцев на наши земли, в первую очередь ромеев и хазар, которые, особенно, что касается ростовщиков, старались во что бы то ни стало сломать давние традиции. А как их сломать? Нужен князь, который в своей среде начнет устанавливать то, что нужно для получения прибыли за счет труда других людей.

Подавляющее число походов Аскольда, а именно он выступал основным князем, который каждый год, иногда по нескольку раз, возглавлял походы, были походами за взиманием дани и грабежом. В данном случае не стоит себя обманывать. Аскольд, что видно из предыдущей части моих записок, все больше становясь послушным исполнителем чужой воли, теряя при этом себя, действовал резко и нахрапом, стараясь переиначить и на свой лад изменить положение дел на Руси, но в первую очередь в Киеве. Да, князь преуспел в этом на первых порах. Да, гонения стали уделом волхвов-радетелей, даже части пернов, которые, видя «труды» князя, как сам Аскольд посчитал, вступились за волхвов, проявив чуть ли не взаимовыручку. И это, несмотря на то, что перны в отличие от волхвов-радетелей, преследовали интересы как можно более широкого распространения культа Перуна, как ведущего божества на Руси.

Здесь надобно пояснить, что никогда раньше Перун или какой-либо другой «бог» не был верховным или главным на Руси. Испокон веков Русь придерживалась Родовых законов, законов Прави и Божа. Общины, а по сути, небольшое поселение от пяти-шести изб, называлось оно родовище, считалось общиной, вполне сами управлялись с любыми делами, начиная от посевов и сбора урожая и заканчивая защитой урожая от захватчиков, которых во все времена хватало. Князь был только лишь военным вождем. Для содержания дружины ему давали установленную не князем, а общиной подать. Ее размер определял общинный совет. И больше князь не мог взять. Увеличение податей без уважительных причин, а ими считались явные нашествия или серьёзные разорения, считалось явным нарушением законов Прави и Божа.

В чем была основная проблема Аскольда? В том, что он в сознании людей не был князем, как он того хотел. Его считали всего лишь удачливым на первых порах военным предводителем, который всего лишь блюдет интересы купеческой, а потом и хазарско-ромейской верхушки в Киеве. Не было ни у Дира, ни у Аскольда морального авторитета среди населения даже в Киеве. Я не имею в виду варяжскую дружину, хотя и в ней многие воины, скажем так, тяготились правлением и руководством Аскольда и его поверенных. Князь же хотел заработать моральный авторитет и уважение в народе. И хуже всего было то, что это ему удавалось все меньше, чем дольше он правил. Даже киевляне из знатных родов не понимали, как это можно на берегах Славуты так откровенно попирать прежние порядки. Вот и окружил себя Аскольд выходцами из других стран да перевертышами. Но даже перевертыши имели некоторые границы в своем понимании, за которые не заходили.

Кто же был виноват в том, что князя не признавали? Крайними оказались волхвы. Именно они, их братство, как считали Дир и Аскольд, их ближайшие помощники и советники, были виновны в том, что на Руси сложилось такое положение дел. Вывод напрашивался сам собой: волхвы должны были погибнуть или перейти на сторону князя и его советников. При этом князь не запрещал культы Перуна и других «богов». Если ты был радетелем, но отходил от законов Рода и начинал проводить энергии источников, скажем Стрибога или Даждьбога, а еще лучше Хорса или Макоши, то тебя не преследовали. За тобой по лесам не рыскали варяжские отряды, рассчитывая подловить и уничтожить, чаще всего путем принесения кровавой жертвы. И что было хорошо для таких варягов: им давалось от лица князя, негласно, конечно, полное разрешение на такие действия.

В чем тут вопрос? Лишь в том, что хитрые византийские советники, внедряя христианство, должны были утвердить его преимущества над немытыми и «заблудшими» русичами, которые якобы погрязли в кровавых ритуалах и придерживались с отчаянием и упорством дедовских обычаев. Должна была пролиться кровь. И чем больше это будет сделано, тем лучше. Ведь мало кто знал, что творилось в лесах да перелесках. Да и можно было переиначить правду так, как нужно было для укрепления чуждого для русичей мировоззрения. К тому же кровь ведь падала не на князя, даже не на его первых лиц и помощников, которые руководили гонениями и убийствами, а преимущественно на исполнителей. А это было очень и очень удобно. Ты мог, делая нужное для себя дело, оставаться без наказания и проблем, которые в любом бы случае последовали. Это советники из числа ромеев очень и очень хорошо усвоили.

Потомки спросят: а почему не несут или малой мерой несут ответственность именно заказчики преступлений? Ответ на самом деле, если знать подоплеку кровавых завязок и того, что происходит при смерти, очень прост. Я вкратце приведу это знание, постараюсь исчерпывающе его изложить под конец первой главы.

Начну я с того, что есть на самом деле кровь. Это жидкость, несущая индивидуальный код личности, а кроме этого являющаяся выражением жизни, основным обеспечением жизни и жизненности именно физического тела. Жизна, жива и живица – три основные энергии, определяющие такое явление, как жизнь, являются основополагающими. На самом деле – это самое основное богатство личности. Чем выше качество и уровень этих энергий, их полнота, тем больше любой из нас может сделать в физическом мире.

Энергия жизни, если присмотреться, бордового и ярко алого цвета, как кровь. Основной закон Прави гласит: кто бы ты ни был, где бы ты ни жил и как бы ни поступал, твоя задача намеренно не проливать кровь, не желая принести вред противнику. Именно не нанесение с умыслом вреда, приводящего к потере крови, а, значит, к растрате энергий жизны, живы и живицы являлось для родичей основным правилом.

Я сразу оговорюсь. Если мы рассматриваем вооруженные противостояния, это правило в расчёт не берется. Здесь работает другой закон. Он гласит: не оставляй удар без ответа, поскольку, когда ты даешь себя ударить с одной стороны, то ты бездействием побуждаешь противника нанести тебе удар с другой. И в данном случае пролитие крови врага обосновано тем, что он начал первым, а для того, чтобы не отдать свою жизнь, надо, если ничего не остается, пролить его кровь. Но в таком случае ты в мыслях не выступаешь инициатором нанесения вреда и не подкрепляешь такие свои мысли конкретными действиями. Также закон не пролития крови не распространяется на воинов, хотя и там воин, без нужды льющий кровь, с некоторого времени не является таковым.

В чем здесь вопрос? Желание пролить кровь живого существа, отнять жизнь является с точки зрения Прави и родичей серьезным проступком и нарушением, а также сознательным служением сущностям и существам, жаждущим крови через ее пролитие, что недопустимо. Некоторые люди называют этих существ богами, хотя к богам эти сущности тонкого плана точно не имеют никакого отношения. Еще более серьезным проступком считалось подтверждение желания пролить кровь, подкрепленное без крайней надобности действиями. Людей, сознательно занимающихся нанесением вреда через пролитие крови, родичи называли навами или навиями. Считалось, что они не имеют своей головы, служат темным силам, полностью утратили человеческое подобие.

Если кого-то нарекали навами, то такие существа, пусть и в людском облике, не считались людьми. В отношении них вполне допускалось пролитие крови. Более того, такие отступники не жили среди родичей и русичей. Их изгоняли или они уходили сами. Но на Руси в мое время среди русичей и родичей это были редчайшие случаи. А вот что касается варягов, то многие из них, в том числе и Идвар, в служении Черному Одину обязались проливать чужую кровь. Почему? На самом деле все очень просто: когда проливается кровь, происходит мощное выделение энергии. Этой энергией и питаются «боги», в частности Черный Один и другие существа магического вида и толка.

Что важно, как только проливается кровь, тем более кто-либо лишается через пролитие крови жизни, происходит вардж – кровавая зацепка. Так называли арии кровавые завязки. Это действие отпечатывается на убийце, хочет он этого или нет. Тот, кто прервал жизнь, знает об этом или нет, хочет или не хочет, нарывается на большие неприятности, поскольку человек, которого он убил, выполнял какую-то роль, являясь воплощением тех или иных сил, выполняя заданную ими программу. Очень часто смерть от руки убийцы для него самого является проклятием, поскольку у личности, которую он лишил жизни, такое обеспечение. Надо иметь или очень мощное свое энергетическое обеспечение, или полностью не дружить с собой, являясь слепым орудием чужой воли, чтобы поступать таким образом. И правило это справедливо для всех воплощений духа.

Если же ты не являешься воплощением духовной субстанции, а есть воплощение тьмы, темных, мрачных, черно-плазменных энергий, то на самом деле, поступая так, имея соответствующее сопровождение, ты не противоречишь своей природе. Почему? Все очень просто. Дух в нашем мире и все его воплощения – расходная субстанция. Ее задача разложиться, а в процессе разложения питать паразитов энергиями, выделяющимися в процессе разложения. Но даже представитель темных сил, выполняя такую работу, все равно нарывается на неприятности, связывая себя кровью. Именно эта кровь «падает» ему на голову рано или поздно. И тут в действие вступает иной закон: если кого-то убил, будь добр, восполни проступок. Как? На этот вопрос на самом деле нет однозначного ответа.

Как правило, когда приходит время, некоторые люди, имея возможность каким-то образом восполнить потери, находят тех, кого они убили, в следующих воплощениях, помогают им или другим образом, осознавая некоторые факты, начинают заниматься благотворительностью. Способов на самом деле много, но даже они не дают нужного результата. Очень часто в следующих воплощениях убийца сам погибает от руки того, кого убил в прошлых воплощениях. На самом деле каждый случай уникален. Здесь нет повтора, хотя имеются общие тенденции и есть исключения из правила. При них убийцы редко, а иногда и вовсе не несут никакого наказания. Но это – уже другая история. Важно на самом деле знание и его применение.

Что же касается заказчиков, то сказать ты можешь все, что угодно, в том числе и приказать убить. Делает же дело исполнитель. Да, бывают безвыходные ситуации, но на заказчиках нет крови и смерти. Все на себя берут исполнители. Спрос с них. Так было и есть. Ничего не изменится и в будущем. Это правило ромейские советники очень хорошо знали, поэтому всегда действовали через наемных убийц. С одним из них, с Идваром и с варягами под его командованием, мне пришлось вскоре познакомиться, встретившись лицом к лицу. Я не избежал встречи. В принципе, я не мог ее избежать, поскольку замысел, реализовывавшийся через варяга, шансов мне не оставлял. Здесь было или я, или меня. И в данном столкновении все решили сила, сноровка и умения. Итак, следующий рассказ.

Глава 2

Накануне поединка

События тех дней помню отчетливо и до мельчайших деталей с высоты прожитых лет, когда внутренний взор чист и свеж. Тем не менее, все равно, когда возвращаешься мыслями в прошлое, то и дело взор сознания затуманивается эмоциями, а их не должно быть. Оставляя записки для потомков, я по нескольку раз, охватывая прожитое, заново проживаю жизнь. В процессе работы я становлюсь менее зависимым от эмоциональных проявлений, более устойчивым и сильным. Я часто улыбаюсь себе, тогда еще молодому мужчине, который без устали ходит лесными тропами, заботясь во многом только лишь об одном: как бы не попасться в ловушку, устроенную врагами.

Также меня в те годы, когда по следам шли воины, желающие меня убить, волновал вопрос детей и женщин. Что ни говори, а они не могли идти так быстро, да еще и без отдыха. Хуже всего, когда ты все явственнее ощущаешь, как круг врагов вокруг тебя сжимается, а петля, накинутая на тебя, все туже затягивается. Выхода, как кажется тебе, нет. В роли загоняемой дичи, скажу по собственному опыту, труднее всего находиться. Почему? Опять-таки, ты, если не подготовлен и не имеешь достаточной внутренней крепости, попросту ломаешься еще до встречи с врагом. В данном случае ты жив, еще ходишь, но, по сути, уже мертв и принесён в жертву врагами. Черный ворон все шире расправляет над тобой свои крылья. Ты силишься увидеть чистое небо над головой, а его нет. Изо всех сил, иногда переходя на бег, ты передвигаешься по лесу, но отчетливо осознаешь, что это на самом деле тебе не поможет.

Вышло так, как и договорились мы с Белогором, я был поздним утром у Мирогарта. Дуб приветливо шумел, как будто радовался, что видел под своей кроной такое большое скопление народа. Белогор сидел под дубом в окружении женщин и детей. Волхв прибыл на место с родичами ранним утром. Все остальные мужчины, кроме двух его помощников, находились в дозорах. Белогор тогда был по-особенному тих и спокоен. При виде меня на его лице мелькнула и сразу же погасла усмешка.

– Ты раньше, чем я думал, но это все равно ничего не решает, – уведомил он о складывающейся ситуации.

– Что случилось?

– Путь к Киеву нам отрезан. Один из отрядов движется к нам от города. Еще один отряд, им руководит Бурат, прижимает нас к Славуте. Снизу Идвар подходит. Деваться, если ничего не придумать, нам некуда. Пощады, как понимаешь, нам не будет…

– Женщины и дети, – оглянулся я на Зарицу и других женщин, – быстро идти не смогут.

Белогор молчал, только в глазах его время от времени мелькали веселые искорки, как будто волхв знал, что надо делать и это знание доставляло ему некоторую радость. Я знал, что в глазах волхва то и дело мелькал, то разгораясь, то затихая, огонь воина. Да и сам волхв мало чем был похож на волхва. При виде Белогора, несмотря на годы, сразу же возникало впечатление, что перед тобой предводитель небольшого варяжского отряда. Да и одет Белогор был подобающим образом. В руках у него был меч, а за поясом висел топорик. К дереву был прислонен щит. Под стать ему были при оружии и два помощника. Оба щурились, глядя на меня. В их молчании я почувствовал готовность сражаться и сделать все для того, чтобы отбиться или дорого отдать свои жизни.

– Надо дойти до укромного места, – обратился Белогор к женщинам и детям, пришедшим со мной, уведомляя их о ситуации. – Здесь недалеко. Там отдохнете, а тебе, – волхв перевел взгляд на меня, – предстоит пройти испытание.

Я едва заметно кивнул, обозначая этим свою готовность. Белогор снова еле заметно усмехнулся, тепло смотря на меня, и возвестил:

– В данном случае если не все, то почти все зависит от тебя. Я тебя не смогу прикрыть. Первый твой экзамен на зрелость и умение постоять за себя с мечом в руках.

– Что ты придумал?

– Доведем женщин и детей до укромного места, там и расскажу.

Путь не занял много времени. Ближе к полудню мы с Белогором сидели в укромном месте в густом подлеске. Волхв, слегка щурясь, как от солнца, хотя в тени подлеска было даже сумрачно, неспешно вел речь, излагая план, который, как он говорил, был единственной нашей надеждой на жизнь при его успешной реализации. Когда Белогор закончил, он перевел взгляд на меня и спросил:

– Не дрогнешь?

– Выхода у меня другого нет.

– Выход есть всегда, в том числе сдаться, но я его не рассматриваю.

– А захочет ли Идвар со мной сразиться?

– У изирков свои понятия о чести. Пусть они несколько изменчивы, но они есть.

– И его помощники сдержат слово?

Белогор слегка кивнул, подтверждая мою догадку.

– Для таких, как Идвар, главное, в момент смерти не жизнь, а то, куда он попадет после смерти. Смерти он не боится. Он ждет ее. Более того, смерть от руки достойного противника – ему самая большая награда. Валгалла ждет его. Прийти туда надо достойно. Идвар берсеркер, но его способности тяготят его. Ему сорок два. Он на пике силы и опыта. Идвар побывал во многих поединках и выжил. Кроме этого он пролил кровь многих жертв, посвящая ее Одину. Его служение этому существу можешь прервать ты. Наша с тобой проблема в том, что не получится пройти мимо. Нас окружили. Силы неравны. Справившись с Идваром, мы возьмем его ладью. Изирки нам помогут.

– С чего им это делать?

– Клятва и слово. Их должны будете дать и ты, и Идвар.

– Что за клятва?

– Если ты проиграешь, то женщины и дети, все мы – добыча изирков. Нас в лучшем случае продадут в рабство, а в худшем – поглумятся и убьют или продадут где-нибудь в Суроже, значения это, впрочем, особого не имеет для нас. И я, и ты будем в это время мертвы. Жизни нам не подарят. И погибнем мы, уйдя из жизни путем кровавого ритуала. Надеюсь, ты не допустишь такого исхода.

Я сглотнул. Только тогда я понял, насколько шатко наше положение.

– Ответственность не должна давить, лишь придавать силы, – напутствовал Белогор. – Со мной Идвар вряд ли согласиться сразиться в поединке.

Едва заметная усмешка мелькнула и сразу же погасла на лице волхва.

– Почему? – вырвалось у меня.

– Силы наши с Идваром примерно равны. К тому же я знаю, как сражаться с берсеркерами. Но главное даже не это…

Волхв замолчал, устремив взор на меня, при этом глядя мимо моих глаз, предлагая мне таким образом самому дать ответ на возникший вопрос.

– Скорее всего, Идвару даны прямые указания, кого первым лишить жизни, – обоснованно предположил я.

Белогор только лишь кивнул. Его лицо было одновременно и серьезным, и суровым, но в то же время на нем брезжила усмешка, пробивавшаяся в глазах воина. Все-таки, глядя на Белогора, у меня в данный момент не поворачивался язык назвать его волхвом. Передо мной сидел предводитель отряда, которому безоговорочно подчинялись все мужчины поселений, находившихся в Сважье.

– Ты первый. Я выступаю сразу после тебя. Гвирда перед тем, как покинуть Русь, «замолвил» за нас словечко, доверив дело нашей ликвидации в надежные руки. Он пообещал только лишь за увечья немалую сумму золотом. Мимо этого варяги не пройдут.

– А обещал против нас вражду не раздувать.

– Зря ты обижаешься или в чем-то упрекаешь Гвирду. Он никого подстрекать не будет прямо. А кто ему мешает намекнуть невзначай в разговоре, что заплатит звонкой монетой за наши с тобой головы, но особенно за твою? Никто. И это не считается прямой работой против нас. Формально данной клятвы не нарушал Гвирда.

– Но он обещал гривны и золото за наши смерти!

– Особенно за твою смерть раньше указанного срока.

Я непонимающе посмотрел на Белогора. Волхв вздохнул, отложил в сторону топорик, на который опирался, уперев древком в землю и, сидя на упавшем дереве, пояснил:

– Линия твоей жизни и судьбы, как я вижу ее сейчас, суммарно в любом случае оканчивается где-то в возрасте за девяносто лет. Это в любом случае тот срок, который ты можешь прожить, имея должную подготовку. Его ты можешь увеличить, укрепляя себя, – волхв прищурился, прикидывал, сколько же еще я могу прожить и возвестил после размышлений: – На двадцать, а то и тридцать лет. Это зависит от того, как ты сможешь организоваться и найти для усиления позиции силы и время, обрести знание, как это правильно сделать. Ведь ситуация с годами вряд ли улучшится…

– В будущем волхвы, как и сейчас, будут гонимы?

– Лишь некоторые из них, – слабо усмехнулся Белогор.

– Как мы?

– Честно, я не вижу, чтобы у тебя были проблемы с соображением. Почему ты спрашиваешь меня о том, что и так понятно? Ты не видишь на что рассчитывают Гвирда и Вражень, их помощники, даже тот же Вегул?

– Время Аскольда закончится бунтом русичей.