скачать книгу бесплатно
Битвы орлов
Екатерина Владимировна Глаголева
Всемирная история в романах
После кровавого Фридландского сражения императоры Наполеон и Александр неожиданно заключили мирный договор в Тильзите. Французы превратились из заклятых врагов в союзников России, которая теперь должна отказаться от выгодной коммерции с Англией и поддержать континентальную блокаду. Но Тильзитский мир не означает спокойствия. В Европе разгорается пожар новой войны. Пока в Париже возводят триумфальные арки, а в Петербурге веселятся на балах, Испания бунтует против французского ставленника на испанском троне, финские партизаны подстерегают русских солдат в заснеженных лесах, шведский король свергнут заговорщиками… Это лишь начало долгой истории, а кульминацией станет вторжение Наполеона в Россию в 1812 году.
Екатерина Глаголева
Битвы орлов
© Глаголева, Е., 2022
© ООО «Издательство «Вече», 2022
Об авторе
Дипломированный переводчик Екатерина Владимировна Глаголева (р. в 1971 г.) начала свой литературный путь в 1993 году с перевода французских романов Александра Дюма, Эрве Базена, Франсуа Нурисье, Фелисьена Марсо, Кристины де Ривуар, а также других авторов, претендующих на звание современных классиков. На сегодняшний день на ее счету более 50 переводных книг (в том числе под фамилией Колодочкина) – художественных произведений, исторических исследований. Переводческую деятельность она сочетала с преподаванием в вузе и работой над кандидатской диссертацией, которую защитила в 1997 году. Перейдя в 2000 году на работу в агентство ИТАР-ТАСС, дважды выезжала в длительные командировки во Францию, используя их, чтобы собрать материал для своих будущих произведений. В тот же период публиковалась в журналах «Эхо планеты», «History Illustrated», «Дилетант», «Весь мир» и других. В 2007 году в издательстве «Вече» вышел первый исторический роман автора – «Дьявол против кардинала» об эпохе Людовика XIII и кардинала Ришелье. За ним последовали публикации в издательстве «Молодая гвардия»: пять книг в серии «Повседневная жизнь» и семь биографий в серии «ЖЗЛ». Книга «Андрей Каприн» в серии «ЖЗЛ: биография продолжается» (изданная под фамилией Колодочкина) получила в 2020 году диплом премии «Александр Невский».
Краткая библиография:
Дьявол против кардинала (роман). Серия «Исторические приключения». М.: Вече, 2007, переиздан в 2020 г.
Повседневная жизнь во Франции во времена Ришелье и Людовика XIII. М.: Молодая гвардия, 2007.
Повседневная жизнь королевских мушкетеров. М.: Молодая гвардия, 2008.
Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана. М.: Молодая гвардия, 2010.
Повседневная жизнь масонов в эпоху Просвещения. М.: Молодая гвардия, 2012.
Повседневная жизнь европейских студентов от Средневековья до эпохи Просвещения. М.: Молодая гвардия, 2014.
Вашингтон. ЖЗЛ. М.: Молодая гвардия, 2013.
Людовик XIII. ЖЗЛ. М.: Молодая гвардия, 2015.
Дюк де Ришелье. ЖЗЛ. М.: Молодая гвардия, 2016.
Луи Рено. ЖЗЛ. М.: Молодая гвардия, 2016.
Ротшильды. ЖЗЛ и вне серии: Ротшильды: формула успеха. М.: Молодая гвардия, 2017 и 2018.
Рокфеллеры. ЖЗЛ и NEXT. М.: Молодая гвардия, 2019.
Путь Долгоруковых (роман). Серия «Россия державная». М.: Вече, 2019.
Аль Капоне. Порядок вне закона. ЖЗЛ и NEXT. М.: Молодая гвардия, 2020.
Польский бунт (роман). Серия «Всемирная история в романах». М.: Вече, 2021.
Лишённые родины (роман). Серия «Всемирная история в романах». М.: Вече, 2021.
Любовь Лафайета (роман). Серия «Всемирная история в романах». М.: Вече, 2021.
Фридланд
Жаворонок свистал, чирикал и щебетал в синей выси, упиваясь утренней свежестью и солнечным теплом; пофыркивали кони, почуяв близость воды; глухо топотали копыта, позвякивали манерки; легкие разговоры взрывались смехом.
– Ах, кабы нам дали отдохнуть хотя бы сутки! – говорил молодой уланский корнет, трусивший на гнедой кобыле, двум своим товарищам. – Вообразите: я сделался сомнамбулой! Третьего дня в Гейльсберге меня отправили с письмом к главнокомандующему, а я, должно быть, задремал прямо в седле. Очнулся – что такое? Я на лошади в воде, берег от меня за версту, как я туда заехал – сам не знаю. Хватился – письма нет! Честно признаюсь: испугался! Когда в Пассарге ядром убило флангового совсем рядом со мной, я и глазом не моргнул, а тут испугался! Ведь я же не выполнил приказ, да еще и где-то обронил важную бумагу! Выбрался кое-как из реки, отыскал наш полк, а уж приказано сниматься с бивака и выступать в Шиппенбейль. И вот представьте себе: в Шиппенбейле случилось мне быть рядом с нашим штабом. Его превосходительство вышел на крыльцо, а я стоял через дорогу. Вдруг он мне делает знак: подойди, мол. Я подхожу, салютую, а его превосходительство мне и говорит: «Ну, брат, ты давеча всех нас удивил. Вошел с закрытыми глазами, прямо ко мне, подал письмо, отсалютовал, вышел в двери и был таков!»
Уланы рассмеялись.
– Признайся, Булгарин: ты это сейчас сочинил, – поддразнил юнца его сосед справа.
Пушистые ресницы распахнулись от негодования, сочные губы сложились колечком.
– Да я… самым дорогим! Матерью своей клянусь, что…
– Французы! – послышались крики впереди. – Французы!
Навстречу кавалеристам бежали безоружные русские солдаты. Колонна остановилась; «что? что там?» – прошуршало от хвоста к голове. В обратном направлении запрыгали обрывки фраз: «Фурлейты… В городе французская конница… Все наши обозы взяты…»
– В две линии! Поэскадронно! Рысью!
Пару верст до реки уланы проделали быстро, но у моста их остановили ружейные выстрелы, а сам мост дымился и к тому же оказался разобран посредине, совсем недавно: снятые доски лежали тут же, по краям. Приподнявшись на стременах и вытянув шею, Булгарин увидел, как какой-то корнет спрыгнул с лошади и побежал через мост, за ним следовали по пятам трубач и рядовой. Они стали тушить огонь. «Старжинский!» – пронеслось по рядам. Булгарин знал Старжинского. Ах, почему не он сейчас совершает подвиг на этом мосту, у всех на глазах?.. Еще два корнета бросились на помощь храбрецам, вступив в перестрелку с французами; в это время пятеро улан быстро укладывали доски обратно, не обращая внимания на пули, которые свистели у них над головой, впивались в перила или шлепались в воду. Они еще не закончили свою работу, как доски загромыхали под копытами.
– Ура!
Французских драгун, засевших за бревнами на другом берегу, перекололи пиками; уцелевшие пустились врассыпную через огороды, побросав свои штуцеры. Уланы пронеслись по главной улице испуганно притихшего Фридланда, вылетели на площадь – и наткнулись на колонну саксонских кирасир. Залп, атака, звон сабель, конское ржание; обе колонны смешались в одну толпу, синие мундиры и красные куртки с зелеными отворотами, сцепившись, мчались по узким мощеным улочкам, обмениваясь ударами, перескакивая через упавших…
Из окон раздались выстрелы; несколько улан, спешившись, ворвались в дом и схватились с занявшими его французами; рослый солдат, стоя над убитым конем, отбивался саблей от трех французских егерей; двое улан несли на руках своего раненого командира – князя Манвелова; вахмистр гнал захваченного в плен французского офицера…
Маленький городок быстро закончился; русские высыпали на луг перед лесом, из-под которого им навстречу скакали крупной рысью французские гусары в зеленых доломанах, стараясь зайти во фланг. Саксонцы проскочили в промежутки между гусарскими эскадронами и разворачивали коней, строясь в линию.
Труба запела общий сбор; разрозненные кучки улан, утратившие строй во время погони, искали свои эскадроны, французы же неумолимо надвигались, как вдруг из-за реки раздался пушечный залп – три, четыре ядра очень точно ударили в зеленые ряды, замедлив атаку. Русские успели построиться; вперед выслали метких фланкёров, а затем уланы с пиками ударили на французов, смяв заодно и саксонцев. Неприятель несколько раз возобновлял свои атаки, но его принуждали к ретираде, пока не загнали в лес, за которым скрылось и солнце.
Вечерняя прохлада остудила разгоряченные головы; разом навалилась усталость, да и голод давал о себе знать, но командиры расставляли вдоль опушки пикеты и наряжали людей в караулы. Эскадрон ротмистра Владимирова остался бивакировать на месте жаркой схватки с французскими гусарами. Расседлывать лошадей и отвязывать чемоданы было запрещено; разводить костры и готовить пищу не было сил. Санитарные команды сносили раненых на телеги и отвозили в госпиталь, устроенный в городе; полковой штаб-лекарь Малиновский, с которым сдружился Булгарин, несомненно, тоже был там. Корнет спешился и огляделся.
Прошло чуть больше полугода с тех пор, как Фаддей Булгарин, выпущенный из Кадетского корпуса, был зачислен корнетом в Уланский полк Его Высочества цесаревича Константина, состоявший по большей части из малороссов и поляков, и вот он уже понюхал пороху, может небрежно обронить в разговоре: «Помнишь то дело при Гейльсберге?», пьет шампанское из пивных стаканов, научился курить трубку и рассуждать о том, чей табак лучше. И всё же для всех он еще мальчик. А ведь ему скоро восемнадцать! Ах, если бы он первым бросился сегодня через мост, а не Старжевский!.. На поле, где расположились уланы, всё еще валялись тела убитых французов. Взяв одного из них за ноги, Булгарин подтащил покойника к шалашу, поставленному солдатами. Убедился, что на него смотрят, улегся на француза, как на подушку, и закрыл глаза.
…Ровно в десять его разбудил корнет Жеребцов: была их очередь на службу. Нужно перековать лошадей.
В темно-синем небе поблескивали звезды, но после чистого поля в городе казалось темно, как в печи. Стук подков по мостовой гулко раздавался в узких переулках, отражаясь от закрытых ставен; кое-где, впрочем, окна были раскрыты, в комнатах мерцали свечи: жители собирали вещи, покидая город, чтобы не очутиться на поле боя. Команда улан направилась к темно-кирпичной ратуше с острой башенкой на крыше и арочным входом; растерявшийся бургомистр так суетился, желая угодить, что от него нельзя было добиться толку. С большим трудом офицерам удалось наконец узнать, где находятся кузницы, получить распоряжение о выдаче для лошадей овса из магазина и адреса домов, назначенных для постоя. Ковка лошадей обещала занять всю ночь. Жеребцов и Булгарин бросили жребий, кому первому идти спать на два часа, – выпало Булгарину.
– Wer ist da? – спросил испуганный женский голос, когда он стучал кулаком в двери.
– Russische Offizier. Quartier nehmen.
– Gleich!
Служанка со свечой в руке проводила его наверх, к хозяину в шлафроке и ночном колпаке.
– Ich habe Hunger und m?chte etwas schlafen[1 - Кто там? – Русский офицер. На квартиру. – Сейчас! – Я голоден и хочу немного поспать (нем.)], – заявил ему Булгарин без обиняков.
В одно мгновение на столе явилась бутылка вина и закуска, а когда всё это было уничтожено, в соседней комнате уже ждала готовая постель. Сняв куртку, Булгарин повалился на пуховую перину прямо в сапогах со шпорами.
…Голове холодно, нечем дышать – аааххр! Красные круги перед глазами, звон в ушах, мокрый рот хватает воздух. Что? Где он? «Ваше бл… ро… е…» Свет… Холодная вода течет за шиворот… Фррр… Завьялов?
– Ваше благородие, пора в сражение!
– В сражение?
В самом деле, отсюда слышны пушечные выстрелы. Но почему он сидит на постели? Где все?
– Команда ушла с корнетом Жеребцовым, а вас мы никак не могли отыскать. Хозяин вот, к счастью, в кузню пришел, где я еще оставался. Русише официр, говорит, кранк! Я скорей сюда, мы с ним уже час с вами бьемся, всё добудиться не можем, как поднимем – вы снова падаете. Я уж подумал, в самом деле захворали!
Булгарин с силой потер руками лицо, чтобы они не догадались, отчего он покраснел. Господи, как же стыдно! Он чуть не проспал сражение! В открытое окно доносился шум мерных шагов пехоты и цокот множества копыт – войска шли на позиции, а кто-то уже схватился с французами!
На улицах заторы из артиллерийских упряжек, повозок и телег; из шинков с выломанными дверями и выбитыми окнами выносят бутыли и выкатывают бочки; на порогах хлебных лавок крик и ругань… Команда улан с большим трудом выбралась из города и поспешила направо, где на пиках пламенели алые флюгера.
* * *
Генерал Беннигсен смотрел в подзорную трубу, как гренадеры в зеленых мундирах с белыми портупеями шагают колоннами через луг, занимая позицию между Алле и ручьем, вытекающим из мельничного пруда, через который спешно наводят мосты. Всходящее солнце играло лучами на остриях штыков и сияло жаром в начищенных до блеска медных пушках. За батареями на правом фланге, у оврага, выстроилась кавалерия под прикрытием пехоты; в центре, за деревней Гейнрихсдорф, повисали в воздухе белые облачка от выстрелов, а далеко впереди темнела разогнутая подкова густого леса. Вот этот чертов лес и беспокоил генерала больше всего.
Часа в два ночи неприятель открыл из-за деревьев стрельбу по русским разведчикам; полковник граф Тышкевич с охотниками из лейб-гвардии Измайловского полка загнал французских стрелков в чащу. На рассвете из леса вышли крупные силы французов, попытались сбить уланские пикеты, но были отражены фланкерами, атаками эскадронов и огнем конной артиллерии. Адъютант уланского полковника Чаликова поручик Жаке в одиночку захватил в плен семь французских егерей. Сколько еще французов засело в чаще? С колокольни фридландской кирхи, где расположился русский штаб, не видно ни конца леса, ни дороги к нему. Пленные, взятые вчера уланами, в том числе четыре офицера, единогласно показывали, что у Постнена стоит только корпус генерала Удино (не более десяти тысяч человек, шесть тысяч поотстали), полк конных стрелков из 3-го польского легиона генерала Домбровского, саксонский полк легкой кавалерии и французский уланский; от плененных утром егерей стало известно, что к ним присоединился корпус маршала Ланна, Наполеон же с основными силами идет к Кёнигсбергу. Если это так, то для отражения противника вполне достаточно кавалерии князя Голицына, отряда князя Багратиона и двух дивизий генерала Дохтурова при поддержке артиллерии; гвардейские полки: Семеновский, Измайловский и Конногвардейский – можно оставить в резерве. Нет нужды переводить через Алле всю армию, пусть получит долгожданный отдых. До вечера будем сдерживать натиск неприятеля, не пуская его в город, а завтра утром уйдем на Велау.
После Гейльсберга великий князь Константин взял с Беннигсена обещание не вступать в решительное сражение: в апреле его высочество лично привел главнокомандующему подкрепление в семнадцать тысяч человек, которое за эти полтора месяца уже изрядно потрепало, других же пополнений ожидать сейчас неоткуда, на пруссаков надежды нет, всё русское войско составляет не больше шестидесяти тысяч, да и со снабжением плохи дела, тогда как Наполеон всё нужное для армии бесцеремонно забирает у новых вассалов. Константин Павлович – храбрый человек и настоящий полководец, но он всегда стремится избежать людских потерь, если это возможно.
* * *
Русская пехота шла к Гейнрихсдорфу – точно большой зеленый лес снялся с места и двинулся вперед, как в «Макбете» у Шекспира. Левый фланг генерала Груши уже был смят казаками, а против этой надвигающейся силы никакая отвага бы не помогла, оставалось действовать хитростью – отделить конницу от пехоты. Кирасиры Нансути отступали крупной рысью; драгуны, стоявшие на плато перед деревней, спрятали артиллерию за возведенными еще утром баррикадами; несколько спешенных взводов остались охранять орудия, а остальная дивизия отходила, прячась за изгородями и садами.
«Ура!» Едва русская кавалерия ворвалась в Гейнрихсдорф, как вместо бегущих драгун увидала перед собой боевые порядки кирасир. «En avant!»[2 - Вперед! (франц.)] Груши ударил русским во фланг; короткая кровавая стычка заставила их ретироваться, а летевшая вслед картечь придала им скорости. Но русские быстро вернулись. Груши невольно залюбовался тем, как стремительный поток всадников в белых колетах врезался в ряды батавских драгун, однако времени терять было нельзя: Нансути со своей бригадой атаковал их с фланга, а сам Груши ударил им в лоб. Атака, погоня, разворот, перестроение… После пятнадцати атак противники сошлись в жарком бою левее Гейнрихсдорфа; султаны на шапках колыхались, подобно колосьям в поле, звон сабель о шлемы напоминал град на железной крыше.
…Под маршалом Мортье ядром убило коня – оригинальное приветствие после ночного перехода в семь лье. Ему помогли подняться и подвели другую лошадь. Три полка из легиона Домбровского остались защищать батареи, а четыре пехотных полка Дюпа сменили изнемогавших гренадеров Удино. Маршал Ланн построил дивизию Вердье в две колонны, которые переходили с правого фланга на левый, создавая видимость того, будто в бой вводятся новые войска. Атаки русских удалось отбить, хотя и с большими потерями; Мортье послал адъютанта к императору: необходимо подкрепление. Удино проводил его взглядом; сам он отправил к Наполеону уже шестерых ординарцев, заклиная поспешить на помощь.
– Загони коня, Сен-Марс, но скажи императору, что против нас – вся русская армия, – напутствовал своего адъютанта Ланн.
* * *
Конь тяжело поводил боками, по которым струйками стекала свежая кровь. Наполеон узнал всадника и пустил свою лошадь шагом; сопровождавшие его генералы тоже натянули поводья. Пока Сен-Марс докладывал обстановку, выражение лица императора изменилось несколько раз: он нахмурился, узнав, что Фридланд оставлен, просветлел, услышав, что французы отступили перед вчетверо большими силами противника, и даже улыбнулся при словах о том, что нынче годовщина сражения при Маренго – неплохо бы отметить ее новой победой.
Не дожидаясь окончания этой беседы, две дивизии маршала Нея ускорили шаг; гвардия поспешила за ними, кавалерия обогнала пехоту. Спрашивать дорогу было незачем: они шли на гул пушек, эхом отзывавшийся в лесу.
У моста возник затор; дивизия Дюпона сбилась в кучу, гвардия напирала, чтобы пройти вперед. Подскакавший Дюпон, страшно разгневавшись, велел сбросить с моста все повозки, чтобы расчистить путь, и пропустил гвардию вперед.
* * *
Гренадеры Павловского полка шли в штыки в одиннадцатый раз. Впереди строя солдаты несли на руках генерал-майора Мазовского: раненный в руку и ногу, он не мог удержаться в седле, но желал вести своих орлов за собой. Генералу Сукину 2-му оторвало ногу ядром; два унтер-офицера вынесли из боя на плаще раненого генерала Эссена 1-го.
Уцелевший батальон гренадеров Удино охранял боеприпасы; свист ядра – и к небу взметнулся столб огня, ошметки людей разбросало взрывом.
В каждую передышку подбирали раненых; французы забили ими все дома в Постнене, устроив полевые лазареты в лесу до самого Георгенау; русские отвозили своих во Фридланд.
На дороге к лесу клубился огромный столб пыли. Это еще что? Английский генерал Гученсон, наблюдатель при русской армии, вызвался подняться на колокольню и произвести визуальную разведку; Беннигсен отпустил с ним своих адъютантов Лопухина и Волконского, знавшего по-английски.
К удивлению Волконского, в Ратуше было полно народу: множество штаб- и обер-офицеров, не раненых и не больных, находились не на позициях, а здесь, в тылу, возле двух генералов – «гатчинских скороспелок», как называли их армейские. Устыдившись перед иностранцем, Серж поскорее повел его на лестницу.
Сомнений быть не могло: Наполеон ведет подкрепление. Когда Волконский прискакал в ставку с этим сообщением, французы уже выходили на опушку леса.
* * *
Облако пыли, поднятое свитой, скрыло от глаз императора; генералы Виктор и Мезон с трудом поспевали за ним. По дороге им встретились русские пленные, захваченные Груши у Гейнрихсдорфа; затем Наполеон обогнал корпус Нея.
– Vive l’empereur![3 - Да здравствует император! (франц.)] – возликовали гренадеры, увидев знакомую фигуру в конно-егерском мундире, на белом коне.
– Я привел вам армию, – сказал Наполеон Удино. Потом поднес к глазам подзорную трубу: – Где Алле?
– Там, позади неприятеля. Я посадил бы его задом в воду, если бы у меня были люди, но я растратил своих гренадер. Если русские пойдут вперед, они прорвут наш строй, как паутину.
– Сколько их? – спросил Наполеон.
– Тысяч восемьдесят.
– Кажется, их больше.
Император стал подниматься на холм, чтобы как следует осмотреть позиции. Удино выехал вперед.
– Сир, ваше место не там. Я сам пойду, зачем вам подставляться под пули? Взгляните, как они отделали мою лошадь!
Но император смотрел не на лошадь, а в подзорную трубу.
– Я знал, Удино, что там, где вы, мне следует бояться только за вас, – сказал он наконец, – но сегодня вы превзошли самого себя. Если неприятель еще несколько часов пробудет на тех же позициях, он погиб.
Подозвав адъютанта, Наполеон продиктовал письмо маршалу Мюрату: «Канонада длится с трех часов утра, похоже, здесь вся русская армия. Его величество полагает, что Вы заняли Кёнигсберг (для этого довольно дивизии драгун и маршала Сульта), и велит Вам идти к Фридланду с двумя дивизиями кирасир и маршалом Даву: возможно, что дело продлится еще и завтра. Постарайтесь прибыть к часу ночи». Ординарец ускакал с письмом, а император отправил всех офицеров своей свиты на разведку: неудобная позиция русских казалась ему слишком странной – нет ли какого подвоха?
Подошедшую пехоту, конницу и артиллерию выстроили на трех больших полянах в лесу, дав полчаса на отдых; каждый солдат должен был удостовериться, что его оружие исправно и зарядов довольно. Начали возвращаться разведчики: русские переходят через мост на французский берег, через час будут готовы к бою.
– Через час? – Наполеон достал из кармана серебряный брегет и отщелкнул крышку. – А я уже готов. Они получат то, чего хотят.
* * *
Ровно в пять часов пополудни раздался сигнальный выстрел из пушки, за которым последовали три залпа из двадцати французских орудий. Выстрелы прокатились по всей линии, целя в левое крыло русских, чтобы подготовить атаку Нея. Одновременно из леса быстрым шагом вышла пехота, равняясь на шпиль фридландской колокольни. Плотная колонна по восемьдесят человек в ряд опрокинула русских стрелков, но пока те барахтались в Алле, заговорила русская артиллерия, осыпая французов картечью. Колонну окутало пороховым дымом, солдаты потеряли из виду своих командиров, а в грохоте выстрелов нельзя было расслышать команд. И тут на нее слева обрушилась русская конница. Колонна тотчас ощетинилась штыками; знаменосец упал на землю, закрывая своим телом полкового орла.
Уланы ротмистров Щеглова и Радуловича, за которыми скакали лейб-казаки, на рысях миновали Гейнрихсдорф и выстроились поэскадронно. Из лесу выходила неприятельская кавалерийская колонна; артиллерия открыла огонь, но ядра французов не остановили.
– Пики наперевес! Марш-марш! – скомандовал Щеглов и первым ринулся в атаку.
– Ура! – подхватили уланы.
