скачать книгу бесплатно
Согласно Декарту, дух и материя – две совершенно разные модальности: они встречаются по божественному плану в одной точке – мозгу человеческом. Окружающий мир, понятый «материально», автоматически отстраняется от духовных содержаний, а дух превращается в некое абстрактное дополнение чисто материальной реальности и вне таковой игнорируется вообще.
* * *
Для народов прошлого материя пронизана божественной эманацией. В цивилизациях, названных «архаическими», это сказывалось в непосредственном опыте: материя, Земля признавалась вечным потенциальным принципом всех вещей, а небо – принципом активно-порождающим. Две руки Бога связывались нерасторжимо, словно женщина и мужчина, мать и отец. Земля воплощала небесную активность, вещи воспринимались и чувственно и духовно – данная метафизическая истина оставалась независимой от изменчивых образов мироздания.
Для philosophia perennis – свойственной и Западу и Востоку до прихода рационализма – активный и пассивный (потенциальный) принципы были, вне любой манифестации, определяющими полюсами существования. Материя: аспект или функция Бога; материя, не обособленная от Духа реальность, а необходимый компонент. Она есть чистая, прозрачная потенциальность, все, что различимо в ней, уже отмечено активностью Духа и Слова Божия. Материя – зеркало Духа.
Для современного человека материя превратилась в «объект», «вещь». Она стала, так сказать, более устойчивой и «настойчивой», ибо только за собой оставила качество протяженности и все к этому относящееся, она стала инертной массой, духовно непроницаемой экстериорностью, наличным фактом. Конечно, материя всегда отличалась атрибутами в известном смысле противоположными Духу, но для людей ранних эпох никогда она не олицетворяла всей «реальности». И главное, материя никогда не рассматривалась независимой от Духа, доступной познанию сама по себе. Идея протяженности, отвлеченной от материи, получила у Декарта философское обоснование. Начиная с этого момента, материя распалась на массу и протяженность. И тогда ученые принялись искать объяснения сугубо количественные: сначала для всех особенностей пространства, затем и для чувственных качеств, что вполне легитимно и приносит пользу науке и технике в их эксплуатации внешней, «объективной» действительности. Но ни протяженность, ни какое-либо другое чувственное впечатление не исчерпывается количественными детерминациями. Согласно Рене Генону, не существует протяженности без того или иного качественного аспекта. Даже самые простые фигуры – круг, треугольник, квадрат – имеют нечто качественно уникальное и не сводятся к чисто количественному измерению. Если данные чувственного восприятия подвергнуть количественной аналитике, они вообще распадутся в небытие. «Модели» экспериментальной науки, изображающие, к примеру, структуры атомов или молекул, также имеют качественные элементы или косвенно зависят от них. Можно выразить цифрами различие световых вибраций красного и синего, но цифрами не объяснить слепому сущность света. То же самое касается качественного содержания любой перцепции. Представим человека глухого от рождения и дальтоника к тому же, знакомого с научными формулами звуков и цветов. Разве передадут ему формулы сущность звуков и цветов или глубокое различие меж двумя сенсорными переживаниями? И если сие относится к самым простым ощущениям, что же говорить о бесчисленных формах выражения живых организмов! Они избегают не только измерений, но и аналитических описаний. Разумеется, всегда можно определить контур дерева или зверя, но подобная «схема» не объяснит их сущности. Это не оспаривают в области искусства, но забывают, что в любой области качественная сущность вещи постигается интуитивным прозрением, а не прогрессирующим измерением.
Зеркало материи отражает весьма поверхностно, весьма искаженно качественные модусы объекта. Наука, основанная на количественной аналитике, полностью игнорирует необычайно сложную сущность вещей. Для такой науки античная «форма» (то есть качественное содержание) практически роли не играет. Потому-то искусство и наука – синонимы в прежние эпохи – ныне резко разделены, и по той же причине красота в глазах современной науки не имеет ничего общего с познанием.
Традиционная доктрина в дистинкциях eidos и hyle или forma и materia разумеет: вещи не только «материальны», или «интеллигибельны», – они суть одновременно и качество и количество; доктрина не довольствуется разделением и диссоциацией, но рассматривает два «полюса» в необходимой взаимосвязи. Аристотель доводит до логического предела оппозицию эйдос–гиле, но не допускает их парадоксального единения. Ясно тем не менее, что «форма» (причина вещи), соответствующая чистому Акту, и рецептивно-потенциальная субстанция обоюдно соотносятся до такой степени, что их фундаментальные и вневременные возможности не могут быть разделены…
Редукция всех феноменов к этим двум начальным полюсам нисколько не схематизирует чуда творения, а только намечает крайние пределы. Активный полюс – «форма», потенциальный – «субстанция». В некотором смысле «форма» соответствует Духу, или Интеллекту: эйдосы, или «предетерминации» вещей, содержатся в божественном Интеллекте как «прототипы», или «архетипы».
Можно возразить, что идею «формы» нельзя раскрыть, не уничтожив различие манифестации «формальной» от «суперформальной», иначе говоря, различие «индивидуального» от «универсального» (область Чистого духа). Но эпитет «формальный» подходит лишь к тому, что посредством какой-либо «формы» запечатлено в субстанции. Форма сама по себе – лимитация, контур или же сплетение качеств, субстанционально не детерминированных. В последнем смысле в комментариях средневековых теологов встречается выражение «форма Бога» (forma Dei, по-арабски a?-??rat al-il?hiyah) для обозначения тотальности божественных качеств. Forma Dei, которая раскрывается в этих качествах, сама по себе не обусловлена и не подвластна никаким определениям.
* * *
В своей книге «Скептический химик» (1661 г.) Роберт Бойль атаковал «четыре элемента» – одно из основных положений традиции. Согласно английскому ученому, земля, вода и воздух не являют собой простые тела – они составлены из разных химических компонентов. Роберт Бойль хотел скомпрометировать алхимию. На самом деле, его критика разбила поверхностную и плохо понятую интерпретацию: настоящая алхимия никогда не рассматривала землю, воду, воздух и огонь как субстанции телесные или химические в современном смысле. Четыре элемента просто первичные качества, благодаря которым аморфная и сугубо количественная субстанция определяется под какой-либо формой. Сущность подобного «элемента» не имеет ничего общего с материальной неделимостью: пусть воду составляют кислород и водород, воздух – кислород и азот – это не меняет четырех фундаментальных «кондиций» телесной materia – земной, водной, воздушной, огненной.
Есть известные трудности в понимании доктрины четырех элементов: четыре модуса качественной дифференциации materia являются относительно физических объектов просто субстанциями. Поэтому некоторые алхимики (аль-Рази, к примеру) считают данные элементы индикаторами плотности телесной materia вообще или даже степенями вселенской «вибрации». Подобные сравнения, разумеется, очень приблизительны, ибо ни космические «элементы», ни materia в чистом виде не воспринимаемы.
Алхимия, верная своим космогоническим основаниям, в принципе не может признать, что элементы «переходят» друг в друга или что их общая субстанция подвластна химическим процессам, хотя этому и учит герметическое искусство. Здесь имеется в виду иной онтологический уровень реальности, с вершины которой космогонические «элементы» суть «вертикальные» универсальные прототипы, иерархически организующие множество данностей физического мира.
Общая основа четырех элементов – materia prima вселенной. Следует добавить для большей точности, что элементы рождаются не прямо из этой materia, но из ее первой детерминации, эфира, который в алхимических сочинениях называют, в зависимости от характера операций, то materia, то quinta essentia.
Одно из лучших объяснений четырех элементов – в индуистской космологии Sankhya. Материальным элементам, bhutas, соответствует равное число «формообразующих детерминаций», tanmatras, познающего субъекта. Обе первоосновных группы, tanmatras и bhutas, происходят от prakriti (materia prima). Они фильтруются ahankara – principium individuationis, или сознанием эго, – и распределяются между объективными и субъективными полюсами манифестированного мира.
Такая экспликация точно отвечает герметической перспективе. Понятен способ транспозиции чувственных явлений во внутренний мир, ибо tanmatras в известной степени характеризуют структуру души…
Если расположить элементы по шкале «тонкости» и «субтильности», земля займет нижнюю ступень, воздух – верхнюю. В смысле энергичной подвижности огонь выше остальных элементов. Земля отличается тяжестью и нисходящей тенденцией, вода также «весома», но отличается тенденцией к экспансии. Воздух поднимается и распространяется, огню присуще резко выраженное восходящее движение.
В традиции натуральный порядок элементов представлен крестом, где место пересечения соответствует квинтэссенции, или концентрированными кругами: в этом случае – земля в центре, огонь – на периферии. Иногда представляют ситуацию элементов «печатью Соломона», составленной из двух пересекающихся равносторонних треугольников. Это синтез, соединение противоположностей.
* * *
Традиционная концепция materia – потенциальной и рецептивной основы всякой множественности и дифференциации – актуальна не только в сфере телесной. Можно также говорить о materia души, поскольку психический универсум заполнен множеством переменных «впечатлений» и, следовательно, означен полюсом активным (формальным) и потенциальным (материальным).
Потенциальный полюс materia души выражается в способности восприятия и сохранения форм, в беспредельной рецептивности. Это «женский» аспект души – эпитет можно понимать почти буквально. В природе женщины данный аспект доминирует – душа и тело сопрягаются своими «потенциальными» тенденциями: это облагораживает тело, но сковывает душу.
«Формы», воспринятые «субстанцией», или «материей», души, приходят извне или изнутри. Эмпирически они приходят извне с помощью органов чувств, однако становятся духовными формами только в случае соответствия незыблемым прототипам Интеллекта, которые образуют реальное содержание любого познания. Итак, эйдетический полюс души – Интеллект (или Дух). Он, по сути, ее «форма», «формальное средоточие». Подобное выражение, странное на первый взгляд, вовсе не предполагает особой «формы» Интеллекта. Эйдетическая форма – просто результат действия Интеллекта на materia души.
В книге «Одеяние духовного брака» (том II, глава IV) Рюисброк Удивительный писал: «Каждый человек отличается тройным единством. Первое, высочайшее единство – Бог: все креатуры обязаны единству сему жизнью и сущностью, утрата связи с этим единством означает небытие. Это единство даровано всем – добрым и злым, однако для святости и счастья необходимо наше деятельное соучастие. Будучи в нас, единство сие в то же время и над нами.
Второе единство происходит от Духа и обнимает высшие качества. В этом единстве блистает активность Божия. Второе единство внечувственно, порождает разум, волю и другие духовные качества. Здесь душа именуется духом.
Третье единство есть область низших способностей и располагается в сердце. Оно повелевает пятью чувствами и телесной динамикой. По натуре своей единство это подлинно именуется душой, или «формой», тела.
Все три единства составляют жизненную сферу человека. В низшем единстве жизнь сенсориальна и анимальна, в среднем – рациональна и спи-ритуальна, в высшем достигает истинного средоточия».
Рюисброк определяет душу в буквальном смысле (anima, psyche) как единство сенсориальных способностей. Эта эмпирическая душа ограничена субъективным «я». Однако отношения духа и души можно интерпретировать иначе.
Душа, понятая как materia для духа, это не ткань эгоцентрического сознания, но рецептивная субстанция более глубокого уровня, обычно неразличимая из-за сопряжения души с чувственным восприятием. Образуя «эго», душа «смешивается» с телом, расходится, разъединяется, хаотически «коагулируется» и теряет возможность свободно отражать Дух.
На минеральном плане это соответствует ситуации металла «низкого», особенно темноте и тяжести свинца. Согласно мусульманскому мистику Мухиддину ибн Араби, золото соотносится со здоровой и гармонической кондицией души, которая своей субстанцией без искажений отражает божественный Дух, тогда как свинец символизирует деформацию и смерть. Металл «низкий» есть принципиальный разрыв эквилибра.
Дабы излечить «больную» душу, необходимо разрушить диссонантное соединение «формы» и «материи». Дух и душа в известном смысле «отделяются» друг от друга, грубая «материя» сжигается, растворяется, очищается ради последующего «философского брака».
Алхимическая доктрина и символика не восходят к полному (спиритуальному) уничтожению индивидуальности (наподобие индуистской концепции moksha, буддийской nirvana, суфийской fan?’ и ’l-fan?’ или христианской unio mystica и dei?catio). Алхимию, основанную на чисто космологической перспективе, можно лишь косвенно транспонировать в сферу метакосмическую и божественную. Именно как определенный этап на пути к высшей цели ее адаптировал христианский и мусульманский гнозис. Благодаря алхимическому действу человеческое сознание озаряется божественным лучом, указующим Небо.
Категории forma и materia помогают понять проекцию четырех элементов на психический план. Разнообразные взаимосвязи и оппозиции этих элементов характеризуют не только телесную, но и психическую materia. Душе равным образом свойственны инерция и стагнация, но также огненные порывы in excelsis. Психическая materia может расширяться медленно и спокойно, как вода, или активно и мобильно, как воздух. Психическая «земля» тяготеет к телу, психический «огонь» очищает и трансформирует, психическая «вода» обладает способностью принимать любую форму. В первичной своей натуре вода, по выражению святого Франциска Ассизского, umile e preciosa e casta (мягка, изысканна, целомудренна).
* * *
Планеты и металлы имеют одинаковую символику в алхимии и часто носят одинаковые имена. «Солнцем» называют золото, «Луной» – серебро, «Меркурием» – ртуть, «Венерой» – медь, «Марсом» – железо, «Юпитером» – олово, «Сатурном» – свинец. Подобные соответствия очевидным образом обнаруживают связь алхимии и астрологии, связь, отраженную в «Изумрудной скрижали» Гермеса Трисмегиста: «То, что вверху, аналогично тому, что внизу».
Астрология и алхимия в западных своих вариантах родились от герметической традиции: одна занимается Небом, другая – Землей, одна интерпретирует ситуацию зодиака и планет, другая – элементов и металлов. Если двенадцать зодиакальных знаков суть упрощенная схема архетипов божественного Интеллекта, то элементы – огонь, воздух, вода, земля – символически манифестируют главные модусы первичной субстанции (materia prima, hyle). И если планеты, в силу различных своих позиций, актуализируют дифференцированно и темпорально возможности зодиака и указуют пути Духа от Неба к Земле, металлы – первые плоды первичной субстанции под солнцем Духа, или Интеллекта[1 - В символическом смысле металл – спиритуальная манифестация телесной materia, планеты или звезды – разновидность телесной манифестации духа. Соотношение планет и металлов напоминает арабскую пословицу: «Красота мужчины в его духе, дух женщины в ее красоте». Планеты – воплощенный разум, металлы – разумная плоть.]. Алхимия учит нас, что металлы зарождаются в темном лоне земли под влиянием семи планет – солнца, луны и пяти других, видимых простым глазом. Подобная точка зрения не является ни в коей мере объяснением физическим, акцентируя эссенциальное, а не физическое происхождение материальных манифестаций от двух принципиальных полюсов бытия. В связующем соответствии звезд и металлов проступает онтологическая иерархия, равно относящаяся к любым аспектам бытия. Это касается не только натуры внешней, или макрокосма, но и микрокосма, иначе говоря, психофизической природы человека. «Внутренним» планетам астрологии соответствуют «внутренние» металлы алхимии.
Однако в соответствиях металлов и планет наблюдается известная неточность, вызванная разным пониманием ртути (меркурия). Некоторые школы алхимии склонны рассматривать меркурий, в силу его «летучести» и действия на другие металлы, не как металл, или «тело», но как «летучий агент», или «дух». В таком случае иной металл, зачастую сплав, берет место ртути на семидольной шкале. Здесь важно, чтобы каждый из семи металлов представлял определенный «тип», за которым располагалась бы группа родственных металлов.
Соответствие активного и потенциального принципов бытия, которое выражено в оппозиции небо–земля или планеты–металлы, отражается эффективным образом в ситуации солнца–золота и луны–серебра. Солнце или золото в некоторой степени воплощают активно порождающий полюс, тогда как луна или серебро – полюс рецептивный, materia prima. Золото–солнце–дух; серебро–луна–душа.
Другие металлы, равно как и другие планеты, на разных уровнях приобщены к этим двум полюсам.
Цепь аналогий такова: активный полюс бытия аналогичен потенциальному, как солнце – луне, источник света – отражающей поверхности, постоянство – перемене; луна меняет свою форму, солнце не меняет никогда – изменчивость, становление присущи пассивной сфере, чистый эссенциальный Акт постоянен[2 - В герметическом смысле «аналогия» означает противоположную экзистенциальную ориентацию.]. Третья основная фигура, крест, – общий символ дифференциации (под влиянием активного полюса) скрытых возможностей materia prima. Четыре элемента ориентированы по этой фигуре.
Нельзя, однако, забывать, что солнце, или золото, не средоточие активного полюса как такового, а его принципиальное отражение в одной определенной области. Это же касается луны, или серебра, в отношении полюса потенциального. По сути, потенциальный полюс не может иметь формы, ибо materia prima никоим образом не формализована. В этом плане разговор идет о фрагменте активного полюса – полукруге, полумесяце или солнечной полуорбите. Золото – воплощение «металлического света», или «цвета», тогда как серебро бесцветно, словно зеркало.
Другие планеты и металлы – варианты прототипа, который полностью манифестирован только в солнце и золоте. В других планетах и металлах доминирует то солнечный принцип, то лунный, не достигающие окончательной победы, так как различные комбинации круга или полукруга с крестом указывают на отклонение от первичного эквилибра элементов. Только в одном знаке, меркурий–ртуть, скомбинированы три основные фигуры – круг, крест и полукруг. Здесь лунный принцип доминирует над солнечным, роль которого в данном случае – «фиксировать» крест оппозиционных пар элементов. Это ключевой знак в алхимическом действе: Меркурий-Гермес – отец алхимии. В известном плане этот знак, равно как и металл, ему соответствующий, выражает materia prima в качестве субстрата любой формы. Ртуть, меркурий, argentum vivum, «меркуриальность» – своего рода «matrice» – мать, матрица металлов, тогда как серебро (argentum) символизирует девственную чистоту materia prima. Поэтому алхимики часто двойственно представляют материально-женский принцип: луной (серебром) и меркурием (argentum vivum). Последний соответствует «производительной» потенции materia в ее динамическом аспекте: сульфур, «противоположность» меркурия, отражает активность солнечно-мужского принципа. Золото и серебро можно уподобить солнцу и луне китайской доктрины – «ян–инь». Золото понимается как фиксированностатичный сульфур, а серебро как фиксированный меркурий.
Все это не следует расценивать в смысле натурально физическом – речь идет о космогонии более высокой.
Серия семи знаков планет и металлов представляет организацию определенной космической сферы. Любая сфера обладает центром, или качественным средоточием, где наиболее четко раскрывается ее прототип, или принцип. Золото посреди металлов, алмаз посреди минералов; для цветов – роза или лотос, для четвероногих – лев, для птиц – орел, и человек для всех живущих на земле креатур. В каждом случае «центральная» манифестация «благородна», ибо максимально адекватна функциональности своего символа. Остальные периферийны, более или менее вульгарны, поскольку выражают акцидентальные аспекты прототипа.
Человек символически расположен в центре земного окружения – это, правда, совсем не касается той или иной личности. Дело вот в чем.
Зверь всегда верен специфике своего вида, луч божественного Интеллекта отражается в конкретизации зверя. То, что именуется «инстинктом», есть пассивная причастность к Интеллекту. Человек, напротив, сотворен ради активной причастности, ради идентификации с когнитивным полюсом. Только серьезные усилия дадут ему шанс приблизиться к центру манифестированного космоса. Подобная реализация – задача алхимии, глубокий смысл графического обозначения золота.
В золоте все – масса, плотность, делимость – блистает чистым качеством символа. Это воплощение света. Алхимики часто характеризуют процесс следующим образом: «спиритуализация тела и фиксация духа», или «сублимация тяжести и концентрация летучести». Это, собственно, и есть золото.
В золоте достигнуто единство эйдоса и его материи – отсюда проявленность центральной точки в окружности. Так же точно в «совершенном человеке» спиритуально-эффективно подобие твари Творцу.
* * *
Апофтегма «Изумрудной скрижали»: «то, что вверху, подобно тому, что внизу» – эвоцирует зеркальную инверсию образа. Градация металлов в приближении к золоту обратна градации планет. Вообще, значение планет повышается в зависимости от расширения орбиты касательно центра Земли. За одним-единственным исключением: сфера Солнца, соответствующего золоту, находится посредине планетных орбит. Над Солнцем – орбиты Марса, Юпитера, Сатурна, под Солнцем – Венеры, Меркурия и Луны. Если учесть фирмамент неподвижных звезд, общую композицию следует дополнить земной твердью. Солнце – источник света всех планет, кроме того, занимает центральную позицию и в геоцентрической панораме.
Первая иерархия, основанная на той или иной удаленности орбит по геоцентрической системе, и вторая, акцентирующая центральность Солнца, вполне соединяются в интерпретации «планетных качеств» человека – здесь определенное сходство мировоззрений алхимии и астрологии.
Итак:
Сатурн, орбита коего наиболее удалена от Земли, соответствует разуму (ratio), тогда как Луна, ближайшая к Земле, – витальному духу, связующему тело и душу. Меж этими полюсами расположены другие параметры души – познавательные и волевые. Солнце – срединно-соединительно. Макробий в комментарии на «Сон Сципиона» рассмотрел планетную иерархию согласно орфико-пифагорейской традиции. Душа нисходит от самого высокого неба к земле, солнце оживляет пять чувств и синтезирует чувственные впечатления. В данном варианте Солнце подобно anima sensoriale.
Абу аль-Карим аль-Джили в книге «Человек вселенский» решает проблему более глубоко: Солнце – сердце (al-qalb), источник интуитивного познания; Солнце озаряет планеты, сердце, где живет дух-интеллект, пробуждает качества души.
И все же в иерархии этих самых качеств аналогия Сатурн–разум, похоже, противоречит алхимическому уравнению Сатурн–свинец: разум – вершина психических возможностей, свинец – базовый, самый «низкий» металл. Здесь необходимо иметь в виду закон герметической (то есть обратной) аналогии «Изумрудной скрижали». Свинец – тело, точнее, материальное рацио. Сатурн–разум и Сатурн–тело – две крайности индивидуального сознания, в «сатурнических» условиях безнадежно разделенные. Cogito, ergo sum (Я мыслю, следовательно, я есть) опровергается просто: мысль не может «продумать» собственное бытие. Утверждение «я есть» выражает либо метафизический принцип, либо субъективную уверенность в собственном телесном существовании, недоступную мысли в силу своей наивной непроницаемости. «Познание» и «жизнь» индивидуальное сознание отражает в противоположности «духа» и «тела». Чтобы избежать этой оппозиции, сознанию надо ориентироваться на «солнце» сердца. По словам алхимиков, «плоть» должна стать «духом», а «дух» – «плотью».
Юпитер – качество решимости, умение принимать решения (по-арабски al-himmaf), спиритуальная форма воли. Марс – смелость, Марсу аль-Джили также приписывает «активное воображение». Эти два свойства отличают направленную на мир демиургическую волю.
Согласно Макробию и всем эллинистическим космологам, Венера – звезда любовной страсти. Для аль-Джили Венера прежде всего матрица «пассивного воображения» (al-khiy?l); она соединяется с Марсом, подобно воску и печати. Меркурий, по мнению всех космологов, принцип аналитического мышления (al-?kr). За Луной Макробий оставил потенцию телесного движения и генерации, о чем более подробно писал Альберт Великий.
Иерархия планет идет по нисходящей, иерархия металлов – по восходящей, первая – активна, вторая – потенциальна. Будучи материей более или менее инертной, металл не выражает качеств «когнитивных» и «волевых», его статичная аморфная натура похожа на недвижное, лишенное ментальных контуров сознание. Из этого металла алхимик извлекает anima metallorum и spiritus metallorum (душу и дух металла).
Инцест брата и сестры.
Михаил Майер (начало XVII в.)
Здесь явно или скрыто проходит сравнение: сознание материальное, хаотическое и темное, скованное страстями и привычками, напоминает металл «низкий». Душа и дух застывают под тягостью «земли». Напротив, сознание «озаренное» (металл «благородный») централизовано в своем автономном экзистенциальном модусе.
Душу следует извлечь из металла «низкого», говорят алхимики, резидиус («тело») очистить огнем и свести в пепел. Потом душа (дистиллат) нисходит и растворяет пепел – в результате образуется чистая materia. И только тогда дух придает этой materia нетленную форму. Иначе говоря, материальное индивидуальное сознание принимает спиритуальную форму в соответствии со своей эйдетической сущностью. Басилид Валентин сравнил это с «телом славы» воскресения из мертвых.
* * *
Помимо планетной иерархии, связанной по герметической аналогии с металлами, известно более древнее расположение светил. Имеется в виду распределение планет по «домам» зодиака. Такой порядок легитимен, если ось солнцестояния проходит между Львом и Раком, то есть в позиции за две тысячи лет до нашей эры. Тогда секторы, называемые «домами» планет, размещались симметрично. По-видимому, такое расположение небес – основа астрологической символики. И, поскольку алхимические знаки планет идентичны астрологическим, весьма вероятно появление алхимии приблизительно в эту эпоху.
Каждая планета пребывает в двух «домах»: правый «дом» – мужской, левый – женский. Исключение – Солнце и Луна, имеющие только по одному «дому»; Солнце владеет мужской стороной зодиака, Луна – женской. Внизу, вокруг зимнего солнцестояния, в области смерти и тьмы, царит Сатурн, аналогичный свинцу в иерархии металлов. В знаке Сатурна полумесяц присоединен к нижней ветви креста – символ погружения сознания в материальный хаос. Сравним: в знаке Юпитера, аналогичного олову, полумесяц идет вверх от горизонтальной ветви – первый успех души в ее борьбе. Точно под горизонтальной ветвью зодиака находятся два «дома» Марса, и над ней – два «дома» Венеры. Соответственные знаки: Марс – крест над кругом, и Венера – крест под кругом. В первом случае (знак Марса и железа) дух скован и стянут телесностью, во втором (знак Венеры и меди) «солнце» духа восходит над крестовым древом материальных тенденций. Смутный проблеск золота. Ступенью выше – два «дома» Меркурия (ртуть, argentum vivum в иерархии металлов). Его знак единственный, включающий знаки Солнца и Луны, в его лунной «воде» таится огненный зародыш Солнца, как в душе – искра вселенского Духа. Для алхимиков argentum vivum – «мать золота» и главный инициатор (primum agens) магистерия. И наконец, на вершине зодиака – Солнце и Луна.
Finis corruptionis et principium generationis (Конец гниения и начало генерации).
Фигура представляет борьбу двух первичных сил, солнца и луны, сульфура и меркурия, в небесном круге
Луна сравнима с душой в своей чистой рецептивности, Солнце сравнимо с чистым светом духа.
Солнце владеет не только собственным «домом», Солнце проходит зодиак, поднимаясь по «мужской стороне» и спускаясь по «женской». Начало его путешествия – в зимнем солнцестоянии, в области Сатурна и свинца, где сокрыт в «хаосе» золотой отблеск.
Алхимический миф о солнечном короле, которого следует убить, предать погребению, потом пробудить, дабы он преодолел семь стадий и достиг славы, не только интерпретация этой астрологической символики, но к тому же космическое отражение определенного внутреннего закона: божественная искра в человеке аналогична Солнцу. Искра почти угасает в «доме» Сатурна, но есть у нее шанс вспыхнуть, разгореться и на высоте седьмого уровня сознания стать «багряным львом» – эликсиром универсальной трансмутации.
* * *
Как мы упоминали, спиритуальная алхимия, используя металлургическую символику, может не иметь касательства к практическим операциям. Вероятно, в далеком прошлом работы спи-ритуальные и материальные шли параллельно, поскольку в цивилизации, ориентированной на высокие цели, всякое ремесло служит таковым. К тому же любая подлинная символика отражает конкретный эксперимент. Кроме процессов сугубо металлургических (извлечение металла из минеральных пород, плавление, лигатура с другим металлом ради компенсации специфических дефектов) надлежит отметить производство химических субстанций, влияющих на качество металлов (плавкость, твердость, цвет). Среди этих субстанций – сурьма, сера, ртуть – последняя, будучи металлом, действует как растворитель.
Поскольку производство и употребление подобных веществ входило в компетенцию металлурга, он считался заодно и химиком в современном, приблизительно, понимании. К этой же области относилась выделка цветных стекол, искусственных драгоценных камней и красителей. Поэтому в символическом языке алхимии встречаются термины этих ремесел.
Знаменитые алхимики, к примеру Ябир ибн Хайан, Абу Бекр аль-Рази (умер в 925 г.) и Гебер, перечисляют в своих книгах основные операции, несомненно химические, которые полагаются символами из-за своего общего и типического характера.
Согласно Ябиру, алхимическая работа свершается в четырех главных режимах: пурификация (очищение) субстанции, солюция (растворение), новая коагуляция (концентрация) и затем синтез. Аль-Рази добавляет еще несколько процессов (все это собрал впоследствии Гебер в «Summa Perfectionis»). Самые важные: сублимация (возгонка) с целью экстракции летучих веществ и получения чистой субстанции – используется в производстве серы; охлаждение – с целью отделения примесей от текучей субстанции; дистилляция – для фильтрования растворимых веществ: комбустия, или кальцинация, – для низведения металла в растворимый оксид. Летучие субстанции могут быть «фиксированы» огнем, субстанции твердые доведены до размягчения и плавкости инсинерацией. В операциях действуют не только «агенты» минеральные, но и органические, к примеру масло, урина.
Аналитическая химия неизмеримо превосходит практику алхимии, но: последняя своими чрезвычайно субтильными методами распознавала такие качественные аспекты материи и ее метаморфоз, которые совершенно неведомы современной науке, ибо множество выражений принимает лик природы.
Удивительно царство метаморфоз: одна и та же субстанция переходит последовательно от жидкого состояния через газообразное к твердому, от охлаждения становится тягучей и плавкой на манер воска, или, теряя первоначальную форму в растворе, обретает другую в кристаллизации, или, изменяя кондиции, расцветает новым цветом. Эти метаморфозы одной субстанции великолепно символизируют вселенскую materia prima, способную усвоить любые формы и любые кондиции, оставаясь эссенциально единой. Подобные метаморфозы равно иллюстрируют путь души, которая способна менять качества и состояния, оставаясь неизменной в своей таинственной сущности. В алхимической реторте под влиянием огня разыгрывается действо натуры в области вещества, в области души.
Алхимики объясняют трансмутацию материи подвижностью четырех элементов и четырех натуральных режимов: тепла, холода, влажности, сухости. Аристотель рассказал о режимах постоянной динамики элементов.
Они активны относительно материи и обладают конкретной способностью превращать один элемент в другой: посредством тепла воздух абсорбирует воду, холод концентрирует воду в лед, вода твердеет минералом. В сущности, элементы не меняются: физическая материя под влиянием того или иного режима проходит разные «элементарные» состояния. Тепло и холод играют роль активных энергий, правда, второй режим лишь негация первого: только тепло – «начало циркуляции». По сути, только огонь делает субстанцию в реторте алхимика жидкой, газообразной, кристаллической.
Спекулятивная ценность алхимии (мы употребляем слово в старом значении speculatio – отражение) в следующем: внимательное наблюдение одного-единственного эксперимента предлагает ключ к интерпретации великих ритмов натуры. Современная химия, анализируя какую-либо субстанцию, умножает данные касательно энергийных и материальных связей этой субстанции – менее всего такую аналитику занимает общий вывод о сочетании вещественности «тела» и «души».
Герметическое воззрение парадоксально-афористически выражено Мухиддином ибн Араби: «Множество натуральных форм отражается в одном зеркале или, вернее, одна форма отражается множеством зеркал».
Схема элементов и режимов не случайно схожа с космическим колесом, где «обод» – солнечная орбита и «спицы» – главные ориентиры пространства.
В алхимическом смысле центр колеса – quinta essentia. Это и спиритуальный полюс четырех элементов, и основная субстанция – эфир, где они неделимо сокрыты. Чем ближе к центру, тем спокойней война оппозиций: вода огневеет, огонь влажнеет, земля разрежается, воздух тяжелеет. Элементы и режимы имеют много референций в спиритуальной алхимии.
Например:
Экспансия души есть радость, ее контракция – боль. Это ответы на реальность, ибо лишь нечто реальное пробуждает радость и боль. Солюция – растворение души, что, похоже, соответствует обновлению первичной рецептивности, так же как солидификация (фиксация) в известной мере соответствует автономной активности. Четыре темперации психической жизни зависят от духовного центра человека. Их интеграция – вопрос времени и разных иных условий: в радости созерцания проявляется холод «предчувствия вечности», в боли и холоде созерцания зарождается эйдолон спиритуальной жизни. Податливая, «влажная» рецептивность души, равно как и ее резкая «сухая» активность в определенном плане центростремительны – отсюда «конверсия» психофизических режимов – тепла, холода, влажности, сухости.
Земля, холодная и сухая, разреженная теплым и влажным воздухом, теряет свою тягость и, оставаясь плотью, обретает спиритуальную натуру; воздух в этой ситуации фиксируется, но тем не менее сохраняет свою специфику.
Синезий так определил процесс: «Философы в сочинениях о «нашем камне» зачастую пишут об изменении натур и конверсии элементов. И это поистине так: воплощаясь, влажное становится сухим, летучее – стабильным, спиритуальное – телесным, текучее – твердым; вода проникается огнем, воздух – землей…» Таким образом, четыре элемента утрачивают свою специфику и в циркуляции превращаются один в другой. И чуть далее у Синезия: «В начале было единое. Все в магистерии исходит от единого и собирается в единое. Это и есть редукция элементов».
Виктор Гюго
Нотр-Дам де Пари
Перевод с французского Н. Коган
Эсмеральда
Мы счастливы сообщить нашим читателям, что во время всей этой сцены и Гренгуар и его пьеса держались стойко. Понукаемые автором, актеры без устали декламировали его стихи, а он без устали их слушал. Примирившись с окружающим гамом, он решил довести дело до конца и не терял надежды, что публика вновь обратит внимание на его пьесу. Этот луч надежды разгорелся еще ярче, когда он заметил, что Копеноль, Квазимодо и вся буйная ватага шутовского папы с оглушительным шумом покинула залу. Толпа жадно устремилась за ними.
– Отлично! – пробормотал он. – Все крикуны уходят.
К несчастью, «крикунами» была вся толпа. В одно мгновение зала опустела.
Собственно говоря, в зале кое-кто еще оставался. Это были женщины, старики и дети, пресытившиеся шумом и гамом. Иные бродили в одиночку, другие толпились около столбов. Несколько школяров все еще сидели верхом на подоконниках и оттуда глазели на площадь.
«Ну что же, – подумал Гренгуар, – и этих достаточно, чтобы послушать мою мистерию. Их, правда, мало, но зато публика избранная, образованная».
Однако через несколько минут выяснилось, что симфония, которая должна была произвести особенно сильное впечатление при появлении Пречистой Девы, не может быть исполнена. Гренгуар вспомнил, что всех музыкантов увлекла за собой процессия папы шутов.
– Обойдемся и без симфонии, – стоически произнес поэт.
Он приблизился к группе горожан, которые, как ему показалось, рассуждали о его пьесе. Вот услышанный им отрывок разговора:
– Мэтр Шенето, знаете ли вы Наваррский особняк, который принадлежал господину де Немуру?
– Да, против Бракской часовни.