скачать книгу бесплатно
Михаил постоянно поучал Льва не совать свой нос туда, где не находилось то, что не было связано с его непосредственной работой.
Льву, тем не менее, стало известно, что организованный «секретным юр-отделом» трафик экзотических веществ, был необходимостью для осуществления самого нейросинтеза. Это означало, что в рекламе, выступлениях в передачах и интервью, профессор позволял публике увидеть лишь самую верхушку айсберга. Любая оплошность тех людей, что работали на него, могла легко разрушить созданную концепцию и похоронить все начинания Кирилла Генриковича. С этим осознанием, Лев лишь укоренился в ощущении важности своей работы.
Спустя ещё какое-то время после исчезновения Кирилла Генриковича, ко Льву подошёл Максимилиан. Юрист знал этого человека постольку поскольку. Молодой врач-психотерапевт был первым помощником профессора, но Кирилл никогда не посвящал того в свои дела, по крайней мере так казалось со стороны. Максимилиан был молод, высокомерен, заносчив и обладал всеми теми качествами, которые обрекали «теневую деятельность» на крах. Однако, когда Максимилиан предстал лично перед Львом, то юрист обнаружил, как много общего было у этого человека с Кириллом Генриковичем. Лев даже удивился, что до сего момента он не замечал всех этих сходств. Впоследствии Максимилиан взял на себя роль Кирилла, и «теневая работа» продолжалась. Михаил теперь прислуживал новому руководителю, даже не ощущая разницы. Лев и сам несколько раз ловил себя на совершенно сумасбродной мысли о том, что Кирилл и Максимилиан могли быть родственниками, возможно даже родными братьями, таким схожим оказался вдруг их характер, но разница в возрасте и внешности между ними полностью исключала такую возможность.
Максимилиан сообщил Льву, что необходимая сумма была переведена на указанный Кириллом счёт, и пришло время регистрировать сделку.
В назначенный день мужчины встретились в регистрационной палате, Лев имел при себе заверенную доверенность от Кирилла и все необходимые документы. Максимилиан, в свою очередь, имел на руках тот необходимый минимум документов покупателя, так что ничто уже не мешало сделке. Максимилиан оплатил пошлину и напомнил Льву, что он принимает на себя обязательство по уплате налога с продажи дома Кирилла Генриковича. Всё прошло превосходно, сотрудники регистрационной палаты приняли все документы и выдали предписание с датой, когда Максимилиан должен был явиться для получения свидетельства о праве собственности.
Лев так и не смог забыть, как уже после регистрации, Максимилиан похлопал его по плечу, совсем как Кирилл Генрикович имел обыкновение делать это, а затем сказал:
«– Ну, всё прошло отлично. Я же говорил, что всё у нас получится»
С этими словами Максимилиан оставил юриста одного, наедине с его собственными мыслями, которые, уподобившись яростному смерчу, принялись метаться в сознании, переворачивая верх дном аналогии и сравнения и буквально разбивая в щепки рамки того, что мужчина привык считать здравомыслием.
Лев продолжал работать, теперь уже на Максимилиана, но при этом он понимал, что все процессы, в которых он и его коллеги участвуют, были задуманы Кириллом Генриковичем, и создавалось такое впечатление, будто бы профессор никуда и не уходил. Юрист, тем не менее, отчего то стал испытывать отвращение к Максимилиану. Понять причину такой перемены, или выявить предпосылки к этому не удавалось, однако, наблюдая за ним, и с каждым разом выявляя всё больше поведенческих схожестей с Кириллом Генриковичем, Максимилиан начинал казаться всё менее и менее естественным. Его образ теперь неминуемо связывался с профессором, но если молодой психотерапевт сознательно имитировал своего предшественника, то получалось у него чрезвычайно натурально. Схожесть была настолько велика, что в какие-то мгновения Льву казалось, будто это Кирилл Генрикович, преследуя одному ему известные и понятные цели, нацепил на себя кожу и плоть молодого Максимилиана, и теперь он переживал вторую жизнь.
Лев поймал себя на мысли, что свободные часы едва должны приноситься в жертву воспоминаниям о событиях, имевших место не так давно. С этим своим доводом он даже и не спорил, но вопрос заключался в другом, как лучше обустроить своё собственное время в новых условиях?
Мужчине казалось, что окрестность ещё оставила для него несколько неисследованных достопримечательностей, однако с приходом осени, несмотря на тёплый в сравнении с уральским, климат, учащались дожди. Минувшим днём, попав под один такой дождь, Лев понял на своей собственной шкуре, что ледяной ливень может конкурировать с пронизывающим ледяным ветром и доставлять нисколько не меньше неудобств. Ознакомившись с прогнозом на следующие две недели, он пришёл к выводу, что имевшийся у него гардероб не был приспособлен для особенностей местного климата. Это подтолкнуло его к ещё одной вылазке в город, в ходе которой он приобрёл предметы гардероба, необходимые в особо дождливую погоду. Снега, как он понимал, ожидать в ближайшее время не приходилось.
Раз в два дня Лев уделял полтора часа своего времени занятию спортом, львиная доля его тренировки приходилась на бег. Бегом мужчина занимался ещё со школьной скамьи, где бы ему не приходилось проживать, он всегда адаптировал местные условия под свои занятия. Ещё до своего прибытия к Балтийскому берегу, Лев представлял себе как он будет бегать вдоль линии прибоя, обдуваемый морским бризом. Теперь же, когда он уже прожил несколько дней в своём новом жилище, подобные идеи становились похожи на всё ту же недостижимую мечту. Разумеется, Лев бегал вдоль берега, но теперь он понимал, что реальность в очередной раз обманула ожидания. С моря дул сильный, и временами очень холодный ветер, который мог заставить промокшую от пота одежду в один момент покрыться сетью изморози. При этом, постоянная температура воздуха была достаточно высока, и мужчина не мог себе позволить одеться на тренировку в слишком плотную форму. Но вот всё тот же ветер, ударяя в фигуру бегуна, словно срывал с него всё то тепло, которым окутывало себя его тело.
Таким образом, в силу объективных причин, Лев построил себе другой маршрут для бега, который не предусматривал длительного пребывания на открытом пространстве берега. Маршрут завершался возвращением в дом. Немногочисленные люди, жившие в похожих с ним домах, ещё не привыкли к приезжему и частенько посматривали на него если и не с подозрением, то с любопытством.
Лев думал, что владелец дома – Ян, непременно успел растрепать некоторым людям о том, что его дом будет снимать человек, приехавший из далека, оставивший большой мегаполис позади, со всеми его перспективами, ради того, чтобы жить на отшибе.
Это могло показаться странным, но Лев полагал, что если бы он сам был на месте этих зевак, то он, скорее всего, вёл бы себя точно также. Ему тоже это казалось бы странным и нелогичным. Так уж сложился стереотип человеческого мышления в России, что из всех возможных вариантов и предположений мы чаще склоняемся к негативным, представляя себе незнакомца мошенником, беглым бандитом, скрывающимся не то от власти, не то от бывших подельников.
«– Но ведь если рассудить,» – размышлял Лев во время одной из своих пробежек – «то я и вправду скрываюсь от бывших подельников, хотя бы в лице того же Михаила»
Мужчина уже неоднократно думал о том, чем ему грозила встреча с разозлившимся, чувствующим себя обманутым, подельником. Михаил, сам по себе, не представлял какую бы то ни было опасность. Это был типичный представитель того разряда людей, которых в больших городах называли «офисным планктоном», хотя от большинства других обитателей офисов, Михаила отличала его целеустремлённость, поэтому, если он вбил себе что-то в голову, то он лез из шкуры вон, только бы достичь цели. Именно благодаря этому качеству, Михаила неформально назначили старшим группы, в которой работал Лев.
Теперь не было ни группы, ни её членов, и только Михаил, переживший в свои тридцать шесть лет инфаркт, рвал и метал, будучи одержимым идеей найти человека, которого он уже успел сделать «козлом отпущения»
Заканчивая свои пробежки, Лев испытывал удовольствия как физически, так и ментально, поскольку помимо физического эффекта от длительных циклических нагрузок, мужчина также получал своего рода ментальный профилактический эффект, наслаждаясь тем временем, которое он мог уделить только своим собственным мыслям.
«– Одинокий бег это лучшая профилактика для сознания» -так он считал.
Вторую половину дня необходимо было посвятить чему-то созидательному, и Лев некоторое время раздумывал, не стоило ли ему освоить какую -нибудь новую компетенцию, используя интернет. Однако очень скоро он позабыл про эту идею, когда обнаружил в доме помещение, о котором Ян ему ничего не сказал. Это был чердак, совершенно не большой, и использовавшийся в качестве кладовой для ненужных вещей.
«-Раз Ян не сказал мне, что туда заходить нельзя,» – размышлял Лев – «стало быть зайти туда можно»
Поднявшись по хлипкой лестнице, мужчина очутился среди картонных ящиков наполненных продолговатыми, прямоугольными предметами. Не понадобилось много времени, прежде чем Лев понял, что в коробках были аккуратно сложенные книги. Попытавшись найти выключатель с обоих сторон от входного проёма, мужчине так и не удалось обнаружить тумблер, очевидно на маленьком чердаке вещи исключительно хранились, осветительных приборов здесь предусмотрено не было. Смирившись с таким обстоятельством, Лев взял на выбор самую увесистую коробку. Запустив руку внутрь, он нащупал книги в твёрдой обложке, причём те, что лежали сверху, на которые и наткнулась рука мужчины, имели весьма необычный для современных книг переплёт.
Теперь предстояло спуститься обратно по той-же хлипкой лестнице. За счёт внушительного размера коробки, общая масса Льва увеличилась, он ступал как можно более осторожно. Наконец, когда его ноги коснулись пола, он поставил коробку в сторону, и убрал складную лестницу.
Притащив коробку в гостиную, мужчина уселся на диван и принялся вынимать книги по одной. Первое с чем столкнулся Лев, была пыль, покрывшая обложки книг. Ему пришлось сходить за смоченными салфетками.
Первой книгой, изъятой из коробки и очищенной от пыли оказался увесистый том в твёрдой обложке, переплёт которой был сильно потёрт и местами надорван. На обратной стороне книги Лев увидел отметины от зубов, это были глубокие утопления в ткань обложки, особенно отчётливо проступали следы от двух клыков. Мужчина подумал, что скорее всего у людей, некогда живших в этом доме могла быть собака, которая была не прочь порезвиться с кожаным переплётом. На лицевой стороне книги было название: «die M?rchen von Bernsteinmeer», Лев без особого труда перевёл название «Сказания янтарного моря». На развороте стояло пояснение: «die M?rchensammlung von dem baltischen Volk», что дословно означало «сборник сказок народа Прибалтики» В действительности, толстая книга представляла собой сборник латвийских, литовских и эстонских сказок, но составителем этого сборника была целая группа немецких фольклористов и филологов, посему и вся книга была написана на немецком языке. Лев пробежался глазами по содержанию, зачитывая заголовки сказок, обнаруживая некоторые из них довольно любопытными. При этом, мужчина вспомнил как когда-то давным давно, когда он сам ещё был не старше четырёх лет отроду, его матери одна уже очень пожилая женщина из бывших немецких переселенцев, подарила богатую иллюстрациями книгу, сборник немецких народных сказок. Мать, будучи по своей натуре человеком крайне добрым, даже не знала как ей поступить. Книга была очень дорогой уже по тем временам, а эта малознакомая немка просто так отдавала её, утверждая, что мальцу в четыре года уже пора хорошие книжки читать. Это была первая половина девяностых, очень многие люди не имели ни работы, ни помощи от государства, очевидно, что эта самая старушка была одной из таких же несчастных, которые в своё время, несколькими десятилетиями ранее не уехали на родину в рамках репатриации.
Лев помнил, как его мать всё же приняла книгу, а взамен, несмотря на все «протесты» старушки, напичкала её всевозможными продуктами.
Затем, ещё только учащийся читать Лев без устали перелистывал страницы книги. Это были немецкие народные сказки, не имевшие чёткой датировки возникновения, если не считать примерного века. Большинство из них относились к двенадцатому и тринадцатому векам. Сама книга была составлена уже во второй половине двадцатого века, в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году, знаменитым голландско-немецким учёным Германом Виртом. Будучи написанной на немецком языке, относительно не многие люди могли бы найти эту книгу полезной, однако в те годы, в городке где жила семья Льва, проживало ещё достаточно этнических немцев, многие из которых владели немецким языком, как вторым иностранным.
Отец Льва, вернувшись с работы и увидев в руках ребёнка книгу, был поражен тем, с какой заботой и трепетом сын обращался с предметом. Взяв книгу в руки, он, насколько ему позволяли его собственные знания, ознакомился с названием и автором. В тот период информационной ограниченности, люди не имели даже сотой доли тех возможностей, какие имеются сегодня, поэтому отец, будучи хоть и достаточно начитанным человеком, не узнал автора книги.
Теперь, много лет спустя, Лев не мог вспоминать те моменты без усмешки. Его отец был убеждённым коммунистом, а в его руках побывала книга Германа Вирта, первого руководителя организации «Ahnenerbe», которая представляла из себя научно-исследовательское учреждение, просуществовавшие с тридцать пятого по сорок пятый годы двадцатого века. Это была научная организация по изучению древне-германской истории и наследия предков. Сам же Герман Вирт выступил первым руководителем этой организации, но с укреплением политического курса фашистской Германии, руководство страны нуждалось больше не в науке, а в идеологии. Вирт плохо вписывался в эту концепцию, изучая главным образом фольклористику и историю германских народов и коллекционируя народные предания и редкие тексты. Поэтому уже в тридцать восьмом году его фактически отстранили от должности в «Ahnenerbe». Впоследствии, уже после войны, Вирт занимался исследованиями не только германских, но и других народов, публикуя множество интересных трудов по культуре коренных народов Северной Америки.
Энергичность и приверженность Вирта не осталась незамеченной уже новым правительством ФРГ, и в семьдесят девятом году, четвёртый канцлер ФРГ Вилли Брандт предложил Герману Вирту вернуться на родину и создать там этнографический музей.
Разумеется, в то время как «добрая репутация» строится годами, «дурная слава» возникает в мгновение ока и ещё долго тянется шлейфом даже за самыми незаурядными личностями. Однако в тот далёкий день, преподнесённая в дар книга была спасена от неоправданного к себе отношения общим невежеством и отсутствием всякого интереса к подобным вещам.
Тем не менее, маленький Лев ежедневно пролистывал страницы книги, рассматривая необычные иллюстрации, представленные здесь в виде гравюр. Изображения завораживали, заставляя ребёнка, неспособного прочесть иностранный текст, самому додумывать сюжеты, основываясь на иллюстрациях. Наверное поэтому эта книга заняла такое особое место в воспоминаниях Льва, по ней он сперва учился яркому образному мышлению, а затем начинать изучать иностранный язык. Льву никто не объяснял, что это за язык, на котором была написана книга, но буквы, которые он видел, отличались от тех, которые он уже умел превосходно складывать в слога, затем в предложения и наконец в тексты. К некоторому своему разочарованию, когда ему было уже семь лет, и за плечами оставались прочитанные «Таинственный остров», «Одиссея капитана Блада», «Остров Сокровищ», «Путешествия Гуливера» и другие фундаментальные произведения мировых фантастов, которые по мнению отца мальчика, были вполне доступны уму семилетнего читателя, Лев упросил родителей отдать его в первом же классе на дополнительные занятия по иностранному языку, но это оказался совсем иной язык, нежели тот, на котором была написана заветная книга. Только спустя много лет, когда Лев уже учился вдали от родительского дома, он сам шлифовал свой второй иностранный, которым был немецкий язык, и его любимая книга могла стать ему доступной.
Однако, во время очередного визита домой на новогодние праздники, имея в запасе несколько дней, в течение которых мороз накрепко отбивал желания показываться на улице, Лев решил достать с полки заветную книгу и придаться чтению, исполняя мечту, которую он лелеял когда-то давным давно. Каковой же была его досада, когда он обнаружил, что этой самой книги, как и ряда других литературных «памятников» его детства, уже не было на полке. Оказалось, что мать, несмотря на наличие интернета, не отказавшаяся от привычки раз в месяц посещать муниципальную библиотеку, была вынуждена два раза в год делать своего рода «подношения» местному библиотечному фонду.
Лев вздохнул, подумав, что его книга, должно быть, нашла своё место в руках совсем другого ребёнка, который мог бы благодаря ей, заразиться схожими благими мотивациями. Но эта мысль была тут же отброшена, как несуразная глупость. С приходом интернета и доступных гаджетов, в прошлое уходили не только печатные книги, но и заворожённые ими дети, способные часами просиживать над ещё малопонятным текстом, поглощая своей фантазией иллюстрации, специфический аромат и звук шелеста страниц.
Лев вынимал одну книгу, протирал её обложку, и внимательно рассматривал со всех сторон. Если ему попадалось что-то, привлекающее его внимание, он открывал развороты. Его взгляд всегда искал автора, дату издания, затем аннотацию. Затем, в случае, если находка действительно того стояла, он мог позволить себе пробежаться по страницам, зачитывая отдельные фрагменты на случайно-открытых страницах. За этим занятием мужчина окончательно утратил счёт времени и не заметил, как за окном стемнело.
Поднявшись на ноги, он сходил на кухню и приготовил себе большую кружку чая. Продолжая оставаться при своих мыслях, Лев начал пить, периодически, то поднося кружку к губам, то отстраняя её. Чай был слишком горячим и обжигал нёбо, поэтому он ставил кружу на подоконник, полагая, что так, содержимое скорее остынет. Чувство голода ещё не пришло к нему после прошлого приёма пищи, поэтому он предпочёл поужинать на час-полтора позже.
Он вернулся в гостиную как раз в тот самый момент, когда в его дверь постучались.
На пороге стоял пожилой мужчина, плотного телосложения, несколько уступавший Льву в росте. Поверх его одежды был наброшен плотный плащ из коричневой ткани, напоминавшей брезент, такие плащи носили когда-то работники портов в период ненастной погоды.
Капюшон плаща был откинут назад и Лев мог видеть лицо мужчины.
Это было покрытое сетью морщин лицо, очевидно, мужчина старательно избавлялся от растительности на подбородке, позволяя только усам нависать над его верхней губой. Цвет усов, как и волос мужчины, был седым. У мужчины были тёмные глаза, посаженные в широкие глазницы. Стоя на пороге дома, незнакомец явно смущался, это можно было заметить по тому, как он сжимал одну свою руку в другой, в то время, как его взгляд всё время норовил соскользнуть с собеседника куда-то в сторону.
– Добрый вечер, – мужчина начал с приветствия – мне неловко вас беспокоить, но больше мне не к кому обратиться. Вы единственный мой сосед.
– Что случилось? – сразу же спросил Лев, забыв о приветствии, делая шаг в сторону и позволяя мужчине войти в прихожую.
Мужчина оказался в прихожей, при тусклом свете лампы его седые волосы поблёскивали, отливая серебряным оттенком.
– Мне крайне неудобно вас утруждать, но просто в данный момент мои сыновья все в городе и в ближайшие несколько дней они не смогут приехать, а действовать нужно уже сейчас, понимаете?
– Я не совсем понимаю, что вы от меня хотите. – крайне сдержано и не выходя за рамки приличия ответил Лев – Объясните наконец, что случилось и как я могу вам помочь!
Старик вновь замялся, затем откашлялся, но Льву было ясно, что всё это было лишь прелюдией к тому, чтобы, наконец, изложить суть дела.
– Ну вы же человек приезжий, не из наших мест, – старик начал издалека – вам это всё может показаться странным, однако вам не стоит беспокоиться, вас это мало касается. В общем, меня зовут Рожер, знаю, странное для этих мест имя, но так уже сложилось. Я живу в доме в двух километрах на запад от вашего, недалеко от Балтийской косы. Я уже какое-то время один живу, после того как жена моя богу душу отдала, но у нас ещё остался наш частный питомник, при доме. Понимаете?
Лев только пожал плечами.
– Ну это было наше маленькое предприятие, семейный бизнес. Мы выращивали породистых собак, стаффордширских терьеров. Спрос на щенков всё время был, приезжали со всей области.
Лев понял, что банальное объяснение старика угрожало перерасти в долгую историю, поэтому он решил немного пренебречь вежливостью и скорректировать вольный поток мыслей своего гостя.
– Ну понятно, вы заводчики, стало быть. – констатировал Лев – А что сейчас случилось? Что за помощь вам нужна?
Мужчина, уставился на собеседника с раскрытым ртом, затем вытер ладонью лицо и проговорил так ,как если бы он сам стеснялся того, о чём рассказывал.
– Все умерли. – ответил старик, потупив взор.
– Что? – только и спросил Лев, но видя, что старик не очень-то спешил с объяснениями, ему пришлось поднажать на собеседника – Кто умер?
– Собаки мои! – резко вскинув голову, неожиданно громко и резко выпалил старик.
Лев обомлел, гадая, верно ли он всё понял, а так как Рожер вновь принялся играть в молчанку, ему пришлось уточнять:
– То есть у вас вдруг, вот так ни с того ни с сего, умерли все собаки?
Старик кивнул, утирая нос.
– Не болели ничем, кормлены как всегда, у меня с этим делом всё серьёзно – режим. А тут вечером глядь в вольеры, они все пластом лежат.
Лев, при иных обстоятельствах, находясь на месте наблюдателя этого нелепого разговора, сам бы счёл свой следующий вопрос верхом глупости.
– А может они просто заснули?
Старик Рожер уставился на мужчину, затем ответил:
– Да нет, молодой человек. Я ведь не первый год этим занимаюсь, да и отличить мёртвое животное от спящего – дело не хитрое.
Старик, очевидно, сам пытался вернуться мыслями в тот момент, когда обнаружил то, о чём говорил. Таким образом, он, должно быть, пытался убедиться в правоте своих суждений. Это могло означать только то, что нелепый вопрос мужчины посеял в нём сомнения.
– У меня там двенадцать голов. – добавил Рожер – И они все, разом, умерли, понимаете?
Лев не знал, что ответить и как отреагировать на этот вопрос. Судя по интонации старика, вопрос этот не был риторическим, и Лев, разумеется, понял ту не сложную суть происшествия, о которой рассказал Рожер. Однако в уме у него не укладывалось, как это было возможно, чтобы двенадцать здоровых животных разом умерли, не проявляя перед этим никаких признаков болезни. Здесь, логический ход мыслей, приводил к одному из двух возможных объяснений. Или старик попросту не замечал, что уже какое-то время среди животных начала распространяться болезнь, или имело место отравление. Первый вариант нуждался в объяснении того, оставался ли старый Рожер до сих пор в здравом уме. Второй вариант требовал анализа событий в жизни старика, не было ли у него конфликтов с кем либо, возможно на почве всё тех же собак. Насколько Лев знал, там где он жил, среди крупных заводчиков существовала ожесточённая конкуренция.
– Ладно, я вас понял. – ответил Лев, переводя дыхание – Вы с ног сбились, могу я вам предложить чашку кофе или чая?
Рожер вновь уставился на молодого человека так, как если бы тот предложил ему что-то настолько нелепое, что старик сразу не нашёл что ответить.
– Так как же чай то пить? – пробормотал Рожер – Надо скорей ко мне назад воротиться с собаками вопрос решать.
– Ну-ну, – Лев сделал жест, призывавший старика успокоиться – Спешить теперь некуда, а вы вон с ног валитесь и продрогли весь…
На этот раз Рожер не стал утруждать себя поиском подходящих слов.
– Молодой человек! – сказал старик. Повысив голос – Вы не понимаете о чём говорите! Я вас не виню, вы человек не местный. Но я вас спрашиваю в последний раз, вы мне поможете? Если нет, то я побегу дальше, следующий дом через четыре километра.
– Так как же я могу вам помочь, Рожер? – возмутился Лев, так как ему совершенно не нравилось, что старик вдруг позволил себе разговор в таком тоне.
– Да мне просто нужна лишняя пара рук, и человек с водительскими правами. – отвечал Рожер – У меня пикап есть, но прав меня лишили, ещё больше чем половину года водить не смогу. Нужно помочь собак скидать в кузов и вывести к погосту.
– К погосту? – удивился Лев, осознавая, что под этим термином подразумевается кладбище – Так вы что же, собрались их на кладбище хоронить?
Старик Рожер едва не сплюнул на пол от раздражительности, он сперва отвёл взгляд в сторону от собеседника и покачал головой, давая тому понять, что он был раздосадован его «непроходимой тупостью», затем старик вновь посмотрел на Льва и приставив указательный палец правой руки в своему виску, Рожер несколько раз прокрутил пальцем в жесте, понятном повсеместно.
Раздражительность Льва возрастала, он начал подумывать, почему бы ему не выгнать невоспитанного старика и забыть про всю эту историю. Вполне вероятно, что он бы так и сделал, возможно только в более деликатной манере, если бы старик Рожер сам не развернулся и не направился к входной двери.
Лев смотрел старику вслед, пока тот не дошёл до порога, остановился слегка обернувшись к мужчине и проговорил:
– Ладно. Сам постараюсь разобраться. Но если не получится, то жизнь у вас заметно усложнится.
Старик уже открывал дверь, когда потерявший на миг самообладание Лев подскочил к нему и одним движением развернул к себе лицом. Глаза мужчины полыхали.
– Та теперь угрожать мне вздумал! – прогремел голос Льва, так что Рожер прикрыл глаза от страха – А может я прямо сейчас полицию вызову и скажу, что умалишённый сосед явился ко мне домой и угрожает.
Видя, что Рожер растерялся, Лев сбавил обороты, выдохнул и уже своим, прежним, спокойным голосом добавил:
– Одинокий, не молодой мужчина, живущий один в своём доме, разводит собак бойцовской породы в большом количестве, и проявляет признаки параноидального бреда. Полиция сочтёт тебя социально-опасным, и помимо принудительного обследования у психиатра, тебя заставят избавиться от твоего бизнеса. И да, горе тебе, если окажется, что ты заводчик без лицензии.
На старика вся эта речь произвела глубокое впечатление, он явно был напуган перспективами, которые ему описал Лев. Поэтому, уже пожалев, что перешагнул порог этого дома, он робко проговорил своим хрипловатым голосом:
– Не надо никому сообщать. Я прошу прощение, что побеспокоил вас. Я никому не угрожаю. Просто теперь, я всё постараюсь сделать сам.
Закончив на полуслове, старик попятился. Пересекая порог входной двери, оказавшись на крыльце дома. Затем он развернулся и с опущенными плечами побрёл в том направлении, откуда пришёл.
Сам не понимая, какому принципу повинуясь, Лев окликнул Рожера:
– Погоди ты! – старик остановился не сразу, и мужчине потребовалось ещё несколько раз окликнуть его – Хорошо, я постараюсь тебе помочь. Мне нужно несколько минут, чтобы одеться…
На лице Рожера не проявилось никакой эмоции, он ответил:
– Я не хочу никого утруждать, это было ошибкой…
– Да прекрати ты уже! –перебил его Лев – Я сказал, что помогу тебе, значит помогу.
Старик молчал какое-то время, затем кивнул, соглашаясь:
– Встретимся у моего дома через сорок минут. Я позвоню смотрителю и предупрежу о нашем прибытии.
Лев ничего не ответил, кивнув несколько раз, он удалился обратно в дом, принявшись собираться.
Спустя полчаса Лев уже приближался к дому старика Рожера. Это был значительно большего размера дом, чем тот, в котором теперь проживал он сам. Дом старика был двухэтажным, делился на два крыла и к нему были сделаны три пристройки. Одна была гаражом, назначение второй было бы не вполне ясным, если бы только не вся эта история с разведением собак. Лев сделал вывод, что семья Рожера весьма щепетильно относились к своему бизнесу. Пристройка, в которой судя по всему содержались собаки, была крупной, высокой, снабжённой кондиционерами. Приблизившись к самому дому, Лев увидел, что из пристройки был отдельный выход в пространство, окружённое высоким забором из металлической сетки.
– Вольер для выгула. – заключил Лев.
На пороге дома появился старик. Он был одет всё в ту-же одежду, только теперь он избавился от своего плаща. Это могло означать, что работа предстояла не малая.
Сам Лев оделся в единственный имевшийся него рабочий костюм, который ему когда-то подарили. Это был костюм для охоты в весенне-летний период, поэтому он не мог должным образом защищать от низких температур. Зато плотный материал и водоотталкивающая пропитка превосходно спасали от дождей. Ночью температура воздуха опускалась, и вместе с ветром, становилось ощутимо холодно.
– О, вы так быстро добрались. – захрипел старик, подходя к мужчине – Спасибо вам большое, я вас век не забуду…
