скачать книгу бесплатно
Интеграция наук особенно существенна при рассмотрении эволюции мироздания – единого мирового процесса самодвижения, самоорганизации материи (Н. Моисеев).
От Big Bang (Большого взрыва), «породившего» Вселенную, до современной угрозы всему живому на Земле в результате экологической или же ядерной катастрофы – путь длинный (порядка 15–20 млрд лет). Но это – единый путь эволюции. «В науке сейчас уже есть эскиз, черновой набросок объяснения всей эволюции – от „первичного бульона“ (примерно четыре миллиарда лет тому назад) до появления „венца творения“ – Человека, – писал Г. Наан. Или даже изначального вакуума и космологического Большого взрыва (20 млрд лет назад) до таких необычайно сложных продуктов адаптации, как логическое мышление, совесть и любовь. В конечном счете все приходит в мир естественным путем, путем самоорганизации и самоусложнения… Мы в принципе сейчас уже в состоянии представить всю эволюцию Вселенной, включая возникновение жизни, человека и общества как некий единый процесс самодвижения, самоорганизации и самоусложнения материи».
Итак, около 20 млрд лет назад произошел Большой взрыв, с которого началось развитие нашей Вселенной из «точечного» вакуумоподобного состояния (первичная сингулярность), просуществовавшего «в течение примерно одной стомиллионной миллиардной миллиардной миллиардной доли секунды» (И. Новиков), плотностью 1
г в см
и породившего горячую Вселенную с температурой на этот момент в миллиард миллиардов миллиардов градусов. Современный сценарий развития Вселенной уже дописан во времени, отстоящего от момента взрыва до 10
секунды. А спустя десятитысячную долю секунды Вселенная, расширяющаяся с огромной скоростью, составляла в радиусе 1/30 светового года (или 300 млрд км), плотность вещества в тысячи миллиардов раз больше плотности воды, температура порядка триллионов градусов. Расширяясь, Вселенная охлаждается со скоростью, обратно пропорциональной ее радиусу, а радиус увеличивается как корень квадратный из прошедшего времени.
Через несколько минут расширения радиус Вселенной достиг уже 100 световых лет, а ее температура – 300 млн градусов. Вот тогда стало возможным образование атомных ядер. Спустя миллион лет температура упала ниже 3–4 тыс. градусов, и началось образование атомов. Еще через какой-нибудь миллиард лет стали образовываться галактики, звезды и вещество в своем известном, современном виде (при температуре «всего» в сотню градусов). Наконец, от 4 до 6 млрд лет назад в «нашей» Галактике в результате сжатия огромного газового облака родилось Солнце, а вскоре и планеты, включая Землю. На ней около 2 млрд лет назад появились первые простейшие организмы, 1900 млн лет назад – первые многоклеточные, 220–230 млн лет назад – первые млекопитающие, а в четвертичном периоде кайнозоя – человек.
Возможны ли иные сценарии эволюции Вселенной? Безусловно, да. Но теория расширяющейся Вселенной наиболее сегодня признана среди специалистов.
В таком случае какое отношение имеет все это к рассматриваемой теме? А вот какое. До сих пор речь шла о прошлом Вселенной. Но принимаемая автором теория предсказывает и ее возможное будущее, причем в двух вариантах (или сценариях). Первый – менее вероятный – бесконечное расширение Вселенной с постоянным угасанием звезд (продолжительность жизни нашего Солнца – порядка 10 млрд лет). В результате через 100 тыс. млрд лет погаснут последние звезды, так как произойдет распад всего вещества, из которого состоят эти звезды и планеты, да и сама жизнь, и человек.
Второй вариант – более вероятный, по мнению специалистов, условно называемый «Пульсирующая Вселенная». Тогда через некоторое время (это порядка 20 млрд лет) расширение Вселенной сменится сжатием. Плотность материи начнет возрастать, температура повышаться, и, как в киноленте, просматриваемой в обратном порядке, нашу Вселенную ожидает коллапс – переход к новой (вторичной) сингулярности.
Итак, безусловным фактом является не только бесспорная индивидуальная смерть каждого существа, включая человека, не только гибель всего живого на Земле, самой Земли и Солнечной системы, но и – вероятнее всего – всей Вселенной (всего Мироздания). Не правда ли, это добавляет некоторые доводы в пользу бессмысленности нашего существования в целом?
Даже если отвлечься от мрачной картины «конца света» (такого пока далекого!), имеются бесспорные научные основания утверждать бренность каждой конкретной системы, каждого конкретного процесса в мире. И дело не только в простом эмпирически достоверном факте конечности существования каждого живого организма, каждой неживой системы. Речь идет о законе возрастания энтропии как следствии второго закона термодинамики.
Самодвижение (эволюция) Вселенной осуществляется в двух основных (дополнительных – в боровском смысле) формах: самоорганизации (убывание энтропии, повышение негэнтропии и степени организованности) и самодезорганизации (возрастание энтропии, хаотичности, снижение уровня организованности). Количественно определимым критерием направленности развития (изменения) системы может служить энтропия (мера беспорядка): ее возрастание свидетельствует о преобладании регрессивных, дезорганизационных процессов, а уменьшение – о преобладании прогрессивных процессов, повышении уровня организованности (Г. Алексеев, А. Братко, А. Кочергин и Е. Седов).
Процесс развития можно представить как уменьшение энтропии, увеличение негэнтропии в развивающейся системе. Уменьшение энтропии возможно за счет накопления информации (мера упорядочения). При этом, однако, «уменьшение энтропии в самой самоорганизующейся системе может иметь место лишь за счет ее увеличения в среде» (Э. Маркарян). Единство и дополнительность процессов организации и дезорганизации, негэнтропийных и энтропийных, возникновения и гибели («добра» и «зла», «ян» и «инь») – суть проявления объективной диалектики бытия материального Мира. Но! В силу второго закона термодинамики в конечном счете во всякой системе «побеждает» энтропия – распад, гибель («зло»!). «Надо подчеркнуть, что вывод о постоянном росте энтропии во Вселенной правилен… Во Вселенной идет необратимый процесс роста энтропии» (И. Новиков). Зло – метафора энтропии и дезорганизации! Вот почему (в силу закона возрастания энтропии), конечно, «смертно» не только все живое, но и неживое в мире. Вот почему за все приходится платить («принцип Расплаты»). Вот почему «небытие… первично и абсолютно. Бытие же относительно и вторично по отношению к небытию… Все возникает на время, а погибает навечно» (А. Чанышев). Вот почему «истинным началом универсума является зло» (А. Шопенгауэр), «абсолютное зло неистребимо в мире» (У. Стайрон), «миром правит зло» (X. Ногалес), а «вся история является развитием абсолютного зла» (В. Арсланов). Вот, наконец, почему автор, убежденный в вышеизложенном, считает себя малициристом (от лат. malum – зло, malitia – злоба).
Человеческое, слишком человеческое…
И тогда я огляделся вокруг и понял, что вообще не могу вынести больше ничего из этой системы.
Курт Воннегут
Вывод неопровержим: уничтожение человека человеком началось.
Гюнтер Грасс
Диалектика энтропийных и негэнтропийных процессов предполагает неравномерное их распределение в пространственно-временном континууме Вселенной. Одним из «островков» относительного (и, конечно же, временного) преобладания негэнтропийных, информационных процессов является Земля, породившая эволюционирующий ряд информационно-генерирующих процессов, вершиной которых явилась деятельность общественного человека (техногенез как результат антропосоциогенеза). Вообще, системы, не превышающие меру информации в 5 х 10 бит, относятся к неживой природе, 5 х 10
бит – к живой, информационная же «емкость» мыслящей материи – 5 х 10
бит. Биосфера в целом выступает как антиэнтропийная система. При этом «теория информации позволяет четко выявить линию эволюции путем подсчета темпов возрастания информации в системе за год. Так, на Земле далекие от прогрессивной линии биологические системы почти не увеличили первоначальную скорость накопления информации (1 бит информации на 100 тыс. лет) и частично вымерли, частично остались на том же положении… Системы, которые постоянно наращивали темпы поглощения информации, за это же время превратились в такую сверхсложную систему, как человек (в среднем 10
битов информации за год)» (А. Братко, А. Кочергин).
Так вырисовывается функция («смысл?») человечества в мире: «Мы плывем вверх по течению, – писал отец кибернетики Норберт Винер, – борясь с огромным потоком дезорганизованности, который, в соответствии со вторым законом термодинамики, стремится все свести к тепловой смерти, всеобщему равновесию и одинаковости… В этом мире наша первая обязанность состоит в том, чтобы устраивать произвольные островки порядка и системы». Априорно можно представить, что вторая функция («смысл», оправдание существования) рода Ното sapiens – служить орудием самопознания материя (Мира, Вселенной). Правда, неясно, зачем это прародительнице всего сущего понадобилось!
Более ясно, как это происходит.
Существование (сохранение и изменение) всякой системы возможно лишь в случае ее адаптации (приспособления) к среде. Чем выше адаптационные возможности системы (любой – неживой, живой, социальной), тем больше вероятность ее сохранения (выживания). В этом смысле прогрессивная эволюция мироздания суть эволюция способов адаптации различных систем (разного уровня). При этом чем выше степень организованности системы, тем выше ее адаптационные возможности (камень может только растрескаться под влиянием неблагоприятных средовых воздействий; растение обладает большим разнообразием средств приспособления – сбросить листву, увеличить корневую систему; животное может убежать; человек – изменить среду). Однако, как мы помним, повышение степени организованности одних систем не может происходить иначе как за счет повышения энтропии других систем – «среды», за счет ее дезорганизации.
Так, живые организмы «непрерывно получают свободную энергию из внешней среды в количестве, компенсирующем ее уменьшение в системе» (А. Опарин). Так, «более активные особи, – писал И. Шмальгаузен, – лучше использующие ресурсы внешней среды для роста, жизни и размножения, вытесняют в процессе смены поколений менее активных особей. Более устойчивые особи, то есть лучше противостоящие различным вредным влияниям, также вытесняют путем преимущественного размножения менее устойчивых особей. В обоих случаях более упорядоченные формы организации с более низким уровнем энтропии вытесняют менее упорядоченные формы организации с более высоким уровнем энтропии». Так, «сохранение вида достается ценой гибели подавляющей массы его представителей… Для противодействия энтропии хищник вынужден истреблять травоядных животных. На прирост одного кг биомассы хищника требуется съесть примерно 10 кг травоядных. Следовательно, хищник как „самоорганизующаяся система“ живет за счет дезорганизации травоядных, вызывая эту дезорганизацию в масштабе, оставляющем далеко позади масштаб собственной самоорганизации» (М. Камшилов).
Нетрудно продолжить этот ряд примеров увеличения адаптационных возможностей путем повышения уровня организованности за счет дезорганизации средовых систем: если эволюция биологических систем, организмов включает механизм борьбы за существование, то сверхадаптация общественного человека, «органа» самопознания Вселенной, осуществляется путем сверхактивного воздействия на среду (природную и социальную), включая сверхборъбу за сверхсуществование (лучшее существование). Думается, не надо напоминать, к чему сегодня привели «преобразования природы» (в том числе уничтожение тысяч видов растений и животных!). Что касается внутривидовой борьбы, то замечу лишь, что по весьма неполным подсчетам, с 3600 г. до н. э. по настоящее время (то есть за 5590 лет) на Земле было всего 300 мирных лет, свыше 15 тыс. войн, унесших около 3,5 млрд человеческих жизней. С 1900 по 1980 г. в мире было 154 войны, стоившие человечеству свыше 100 млн жизней. Какие хищники животного мира могут похвастаться столь массовым уничтожением сородичей? И ведь всего этого (не считая «мирных» кровавых побоищ, убийств, жертв революций и контрреволюций, «левого» и «правого» терроризма, массовых казней в прошлом и сохранения смертной казни в ряде государств современного мира) мало! К началу 1980-х гг. мировые запасы ядерных боеприпасов в пересчете на обычную взрывчатку составили 10 тонн на каждого жителя Земли. Имеющегося в 1980 г. запаса ядерного вооружения достаточно, чтобы 27 раз полностью уничтожить население планеты. А ведь наращивание военного потенциала продолжается. Интересно, сколь еще будет продолжаться таким образом самоорганизация «венца творения»?..
В ряде работ я попытался подробнее раскрыть механизм эволюции адаптационных возможностей и рода человеческого, и человеческого общества в целом. Здесь же отметим лишь некоторые закономерности социального бытия, небезразличные для наших рассуждений.
В процессе антропосоциогенеза становится человеческое общество как «средство» адаптации физически малосильного человека в мире когтистых и клыкастых, а в конечном итоге – «высшая форма, как писал В. Сагатовский, – развития негэнтропийной тенденции живой природы».
Общество как система в процессе саморазвития (= повышение уровня организованности) дифференцируется (через общественное разделение труда), следствием чего является социальное неравенство. Заметим, что все усложняющаяся дифференциация системы – непременный признак повышения уровня организованности. Так что коммунистическое «социально однородное общество» – либо утопия, либо неизбежный результат полной деградации системы (общества) накануне ее гибели…
Важнейшим адаптационным «средством» человечества, помимо социальной организации, служит деятельность. А ее стимулом – нужда, или неудовлетворенные потребности (воистину, гегелевская «хитрость мирового разума», провоцирующая человека на деяния!).
В процессе совместной человеческой деятельности по удовлетворению растущих потребностей (аппетит приходит во время еды!) формируется и совершенствуется неизвестный животному миру и специфический для людей способ жизнедеятельности – культура. Культура аккумулирует все адаптивные формы (способы) человеческой жизнедеятельности (неадаптивные элиминируются в процессе эволюции) и служит опять-таки специфическим для человека средством накопления, хранения и передачи (трансляции) информации, принимая на себя функции генетического наследования (Э. Маркарян). Если для остальных биологических видов основным механизмом эволюции служит естественный отбор, то для человека – развитие культуры, искусственного «генофонда» человечества (что, разумеется, не отменяет и генетического наследования биологических признаков).
Именно культура выступает продуктом собственно человеческой жизнедеятельности, «средством» осуществления функции человечества в мире и тем самым интегральным «способом» заполнения «экзистенциального вакуума». «Культура и есть выход из безвыходных перипетий человеческого бытия» (В. Библер). Более того, по мнению С. Беликовского, «первично-сущностной клеточкой» всякого культуротворчества выступает способ полагания смысла. Ибо «что такое культура… как не вновь и вновь, каждый раз и в каждом своем проявлении осознанно или непроизвольно предпринимаемая человеком попытка вскрыть и утвердить смысл человеческой жизни в соотнесенности его со смыслом сущего». Другое дело, что это лишь бесконечные попытки…
Если потребности людей (витальные, социальные, идеальные, по И. Симонову) относительно одинаковы, то возможности их удовлетворения принципиально не равны и зависят от места, занимаемого человеком (социальной группой) в структуре общества. Социальное неравенство служит источником активности, порождающей и высшие достижения человеческого духа, и самые страшные преступления, а также «уход» неудачников в алкоголь, наркотики или в петлю.
Иначе говоря, если естественная ограниченность средств удовлетворения потребностей приводит на биологическом уровне к борьбе за существование, то аналогом на социальном уровне выступает «борьба за лучшее существование». Естественная дифференциация биологических особей модифицируется в социальную дифференциацию как следствие общественного разделения труда. Степень (а иногда и сама возможность) удовлетворения потребностей становится функцией места индивида в социальной структуре. Социальное неравенство, осознаваемое как несправедливость, является важнейшим фактором, порождающим зависть и преступления, внутривидовую борьбу, войны и революции. Высшие социальные и идеальные потребности – в статусе, престиже, самоутверждении и др., не удовлетворенные посредством Творчества или иной легальной созидательной деятельности, – удовлетворяются путем Насилия, Богатства, Власти (Т. Веблен). При этом насилие является самым простым, «первичным» средством самоутверждения, а власть и богатство – «вторичными», опосредованными. Надо ли говорить, что всякая революция против власти и насилия оканчивается новой властью и новым насилием (так что, по словам X. Ортеги-и-Гассета, «каждая революция выдвигает пустую химеру более или менее полно осуществить какую-либо утопию. Эта попытка неизбежно проваливается»).
И пожалуй, последнее в связи с обществом и закономерностями его развития. Мы уже знаем, что энтропия и негэнтропия, организация и дезорганизация, «добро» и «зло» идут рука об руку и что – увы! – побеждает отнюдь не добро. Разумеется, люди испокон веков мечтают об обществе без зла, о счастливом обществе, о рае на Земле, о светлом будущем… И хотя, быть может, бесчеловечно разрушать эту веру (блажен, кто верует!), следует для сильных духом уяснить абсолютную ее утопичность. Принципиально невозможно создание общества без социальной патологии, без социального «зла», без борьбы и побежденных, как нельзя «отрезать» один полюс магнита, сохранив другой (получим два новых магнита, каждый с двумя полюсами), или же раскачивать маятник в одну только сторону (он тут же остановится). Попытки же осуществить царство Божие на Земле кончались до сих пор и не могут кончаться иначе впредь, как морем крови, еще большими мучениями и несчастьями – будь то крестовые походы Средневековья, гитлеровский «тысячелетний рейх» или же наше «светлое будущее»… История – не сказка со счастливым концом.
Итак, во-первых, существование Человека и Общества – лишь фрагмент, элемент, момент Единого мирового процесса самоорганизации материи. Во-вторых, человечество и общество конечны, преходящи, «смертны», как всё без исключения в этом лучшем из миров… В-третьих, существование каждой системы, включая человека, человечество, общество, возможно лишь за счет иных систем (человека – за счет других людей, природы, общества; общества – за счет человека, людей, природы, других обществ). За сверхорганизацию расплачиваемся насилием, жестокостью, тоталитаризмом и т. п. За Гегеля, Гёте, Гейне человечество расплачивается Гитлером, Герингом, Гиммлером, за НТР и ЭВМ – Хиросимой и Чернобылем… В-четвертых, если и существует какой-то объективный «смысл» человеческого существования, то он не в идеальных фантомах, а в выполнении онтологических функций: негэнтропийной и «самопознания» Мира. В-пятых, онтологический трагизм бытия, заключающийся в конечности, смертности и индивидуального, и родового, и социального существования, усугубляется социальным злом (внутривидовой борьбой «на уничтожение», социальным неравенством, несправедливостью, завистью, нищетой и т. д. и т. п.). Ибо основной закон социальности – урвать побольше кусок от общественного пирога, меньше дать и больше взять (А. Зиновьев).
По ту сторону отчаяния…
Настоящая человеческая жизнь начинается по ту сторону отчаяния.
Ж.-П. Сартр
Человек небытия мужествен. Его мужество – это мужество быть, несмотря на ничто, а не только несмотря ни на что.
А. Н. Чанышев
«Несчастный? А почему, собственно говоря, вы вообще решили, что вы должны быть счастливы?.. Почему вы вообще решили, что вы будете единственным счастливым исключением из всеобщего правила?» Это обращение к великому Гёте в пьесе Н. Шмелева. И действительно – откуда убеждение, что человек рожден для счастья (как птица для полета…)? Как пропагандистский миф – другое дело. Но реальная жизнь очень далека от мифического счастья. Скорее уж, «человек рождается на страдания» (Иов) и «дни… бегут скорее челнока и кончаются без надежды» (Иов). «И люди будут издыхать от страха и ожиданий бедствий, грядущих на вселенную» (Лк.). «И возвратится прах в землю, чем он и был» (Екклесиаст)…
Вся история человечества, история каждой человеческой жизни – муки, страдания, горе, несчастье. Правда, с искорками счастливых мгновений. Но суть-то ведь не в сведении баланса времени «счастливых» и «несчастливых» минут, часов, дней. Суть – в неизбывном онтологическом трагизме бытия: в его преходящести, конечности, смертности. Да еще, пожалуй, и в заданности существования: «Здесь я могу быть, но не хочу; там хочу, но не могу; и здесь, и там я несчастен» (Августин); «Не понимаю, что делаю: ибо не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то и делаю» (ап. Павел); и вообще, «Вашей долей было то, что вы ненавидели, и, что вы любили, не было вашей долей» (Будда).
Смертно все живое (и неживое тоже). Но человек – единственное существо, осознающее свою смертность (высшие животные нередко предчувствуют Нечто, что есть их смерть).
Осознание обреченности (и заданности) суть отчаяние. Отчаяние как осознание трагичности бытия.
И тщетно человек мучительно бьется всю жизнь – осознанно или же нет – над смыслом своего существования.
Но человек, как правило, не в состоянии вынести обреченности, заданности, бессмысленности существования. И тогда – осознанно или же нет – он ищет утешение в радостях и развлечениях (carpe diem!), в религии или мистике, в «самоувековечении» (в творчестве, деяниях) или же в утопиях типа коммунизма: «…эта милая сердцу угнетенных и обездоленных сказка о потерянном и возвращенном рае» (М. Киссель). Все это, с точки зрения автора – малицириста, – есть страусизм.
Вопрос о смысле жизни – это и вопрос о смерти. Сам поиск смысла жизни – реакция на знание о смерти. «Осознание смертности – важнейший импульс человеческой активности» (О. Борецкий), страх смерти – источник философии, науки, искусства, вообще творчества (не в этом ли еще одна «хитрость мирового разума»: дать человеку знание своей смертности, чтобы побудить добросовестнее выполнять антиэнтропийную функцию?!). Томас Манн так объяснял творчество Льва Толстого: «Что же было всему основой? Плотский страх смерти». О страхе смерти как источнике искусства пишет академик Дмитрий Лихачев. И не является ли текст статьи, лежащей перед вами, уважаемые читатели, плодом подсознательного желания автора (скептика, малицириста, гордящегося своим не-страусизмом…) продлить бытие после смерти?!
Во всяком случае, единственно достойная «подготовка» к смерти – полнота жизни, раскрытие и реализация потенций, самоосуществление в созидании. Как заметил великий знаток трагизма бытия и его абсурдности Ф. Кафка: «Тот, кто познал всю полноту жизни, тот не знает страха смерти. Страх перед смертью – лишь результат неосуществившейся жизни».
И все же…
Достойная человека, осмысленная жизнь возможна лишь по ту сторону отчаяния, при полном и осознанном избавлении от иллюзий и надежд, жизнь – Вопреки (бренности и бессмысленности). Идея достойной и мужественной жизни «вопреки», «наперекор», без надежд и иллюзий наиболее плодотворно развивается французскими экзистенциалистами Ж.-П. Сартром, А. Камю, А. Мальро. В сопротивлении Судьбе, существовании «наперекор громадной тяжести судьбы» (А. Мальро) видят они долг Человека. Но такой Человек («человек небытия», по А. Чанышеву) – мужественный человек. «Он понимает, что всякая ситуация преходяща, он видит ничтожество всякой ситуации на фоне просвечивающего сквозь нее небытия, он смело смотрит вперед без надежды и отчаяния».
«Стоицизм – мировоззрение мужественных людей. Не все люди таковы», – возразил Ю. Булычев автору, выступившему с докладом в марте 1990 г. на заседании клуба «Сизиф». Да, конечно. Но ведь я и не претендую на решение проблемы. Моя задача – лишь попытаться высветить ее, представив некий ход авторских рассуждений. И только.
Non sequiter, или Рассудку вопреки
Верую, ибо абсурдно.
Тертуллиан
И еще несколько «вопреки». Пока и поскольку человек существует – вопреки обреченности и бессмысленности существования, но и именно в силу этой своей обреченности – нелишне помнить, что жизнь каждого – его единственная жизнь. И все, чем обладает человек, – это время собственного существования («Ибо жизнь моя есть день мой – и он именно мой день», – писал В. Розанов). А отсюда – самоценность каждого мига бытия. Чем бесследнее исчезновение, тем ценнее каждое мгновение существования. И «ценность» индивидуального бытия человеческого определяется не столько его длительностью, сколько наполненностью.
Пока и поскольку человек существует, он сосуществует с себе подобными и «меньшими братьями» (вина наша перед которыми безмерна). Не пора ли оценить принцип veneratio vitae А. Швейцера? И дело не только в альтруизме и гуманизме, но и в реализме и эгоизме: благоговение перед жизнью – любой жизнью, включая свою собственную.
Пока и поскольку человек существует (и сосуществует), не есть ли основа нашего сосуществования сосочувствие обреченных? Вспомним у Марины Цветаевой:
– Еще меня любите
За то,
Что я умру…
И может быть, тогда – Вопреки всему – будет легче встретить Конец с мудрым пониманием: «Достиг кончины, ради которой родился». Это уже Аристотель.
Размышления постороннего[6 - Опубликовано в источниках: журнал «Путь домой». 2004. № 2 (14). С. 6–7; журнал «Пчела». 2004. № 4 (44) – С. 9–10.]
Я с детства (!) – либерал (не по В. Жириновскому), космополит (и, как говорил К. Маркс, «горжусь этим»), принципиальный противник смертной казни. Я не политик и не политолог (отсюда – название текста). Голосовал я всегда за «Яблоко» и «яблоковцев», что неудивительно, ибо я – «интеллигент со стоптанными ботинками», по совершенно верному определению г-на Рогозина. Мой девиз: «Свободный человек в свободной стране!»
Лучшее время моей жизни – горбачевская перестройка (с «Московскими новостями» Е. Яковлева, «Огоньком» В. Коротича и т. п.). В 1990 г. меня первый раз в жизни (в 56 лет) выпустили в «капиталистическую» страну, Швецию. Я в это не мог поверить, пока самолет не поднялся в воздух, а когда оказался в Стокгольме, не было человека счастливее меня… С тех пор я побывал почти во всех европейских странах, а также в Японии и Корее, в Австралии и Новой Зеландии, в Бразилии и Чили, в США и Таиланде, но воспоминания о первом глотке свободы остались навсегда.
Но и в самый разгар перестроечной эйфории я знал и говорил ближним (прежде всего, другу, жене, помощнику – Наташе), что это ненадолго, ибо в этой стране никогда ничего хорошего быть не может. Тем не менее была маленькая надежда: на мой век хватит; может быть, чаша возврата к привычному российскому рабскому существованию минует меня. Не миновала.
Поражение «Яблока» и СПС, конечно, трагично. Но оно лишний раз подтвердило «своеобразный» характер России и менталитета ее народа.
Трагедия современной России имеет давние корни. Россия никогда не была демократическим государством, никогда не была правовым государством. Менялись деспотические режимы – княжеский, царский, императорский, советский, но народ оставался бесправным, забитым, нищим, влача рабское существование. Это понимали лучшие представители российской интеллигенции. П. Чаадаев писал в 1854 г.: «По своему происхождению и по своим отличительным чертам русское рабство представляет собой единственный пример в истории: в современном состоянии человеческого общества она не знает подобного»[7 - Чаадаев П. Я. Полн. собр. соч. и избранные письма. М.: Наука, 1991. Т. 1. С. 568.]. М. Лермонтов писал в 1841 г., уезжая на Кавказ: «Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ, и вы, мундиры голубые, и ты, послушный им народ»[8 - Лермонтов М. Ю. Полн. собр. соч. СПб.: Императорская Академия наук, 1910. Т. 2. С. 336.]. А. Чехов, как известно, в одном из своих писем конца XIX в. говорил о необходимости «каплю за каплей выдавливать из себя раба». Даже представитель российского славянофильства А. Хомяков, которого трудно заподозрить в «западничестве» и отсутствии патриотизма, с горечью отмечал: «Ничего доброго, ничего благородного, ничего достойного уважения или подражания не было в России. Везде и всегда были безграмотность, неправосудие, разбой, крамолы, угнетение, бедность, неустройство, непросвещение и разврат. Взгляд не останавливается ни на одной светлой минуте в жизни народной, ни на одной эпохе утешительной»[9 - Хомяков А. С. Соч. М., 1994. Т. 1. С. 457.]. Все прогрессивные реформы, попытки вывести страну из рабского состояния заканчивались возвратом к авторитарному или тоталитарному режиму.
Вот почему, правы, как это ни ужасно, Жириновский и Рогозин, утверждая, вполне обоснованно, что населению России не нужны свобода и демократия, что результаты выборов в Думу 7 декабря 2003 г. отражают подлинные «чаяния» российского народа. Впрочем, о «вреде» свободы для народа мы знаем еще от Великого Инквизитора Ф. Достоевского…
Но если это все так, то ничего и нельзя было сделать? Победа тоталитаризма, национализма неизбежна? Наши «правые», демократы ничего и не могли сделать? Не совсем так. У современной, посттоталитарной России был шанс замедлить откат, отойти на заранее заготовленные позиции, закрепить завоевания, если не полной демократии, не вполне цивилизованности, то хотя бы сохранить свободу слова и прессы, бизнеса и Личности, не допустить разгула национализма, милитаризма, восстановления всевластия КГБ (под какими бы тремя буквами это ни скрывалось). Всё проиграли, всё сделали своими руками.
Если «Яблоко» «виновато», так сказать, «пассивно» – недоработали, не учли, не сумели, не успели, то СПС «виновен» активно. Находясь у власти de jure или de facto, «кинули» десятки миллионов людей ваучерной приватизацией; плодя десятки олигархов (дай бог им здоровья), откровенно наплевали на «униженных и оскорбленных», коими оказалось большинство населения. Обеспечив возможности для десятков долларовых миллиардеров, оставили на грани или за гранью нищеты не только миллионы пенсионеров, но и инженеров, врачей, учителей, милиционеров (кроме генералов), военных (кроме генералов), ученых, квалифицированных рабочих. Беря пример с Запада (и это – правильно!), забыли, что современное общество сильно благополучием масс, большинства, а не безумным сверхбогатством одиночек. Официальный фондовый (децильный) коэффициент 1:15 (по данным экспертов, 1:25) – гарантия нестабильности, конфликтности общества. Заигрались, господа.
В результате мы сегодня имеем в России:
• третье место в мире по уровню убийств (после Колумбии и ЮАР);
• второе место в мире по уровню самоубийств (после Литвы);
• первое место в мире по душевому потреблению алкоголя (обогнав традиционного лидера – винодельческую Францию);
• самый высокий в мире уровень смертности (15 на 1000 жителей) после Восточной и Центральной Африки (16 на 1000 жителей);
• 147-е место в мире по продолжительности жизни, и то только благодаря женщинам (72 года), ибо продолжительность жизни мужчин – 59 лет – одна из самых низких в мире (ниже только в странах Африки, в Папуа – Новой Гвинее, Судане, Бенине и т. п.);
• 36 миллионов, или четверть населения страны, бедняков, чьи доходы ниже нищенского прожиточного минимума (по данным директора ИСЭПН РАН профессора Наталии Римашевской, «Новая газета», 16–19 октября 2003 г.) и полунищенское существование как минимум еще двух четвертей населения;
• вымирающую (правда, еще с советских времен) деревню;
• тотальную коррумпированность всех уровней всех ветвей власти;
• как следствие – наступление на несговорчивый бизнес;
• армию, опасную разве что для собственной страны;
• абсолютно беззаконную Генеральную прокуратуру и неправосудные суды.
Какие варианты развития ситуации и возможного выбора поведения остаются для «не патриотов» после 7 декабря?
• Надежда на «разумную» «сильную руку», которая поднимет страну за шиворот и втащит ее, сильно сопротивляющуюся, в цивилизованный европейский мир. Шансы призрачно малы, да и Петром Великим поблизости не пахнет.
• Смиренно выживать («не верь, не бойся, не проси»…).
• Всем сидеть…
Валить отсюда, пока не поздно.
«Сеять разумное, доброе, вечное», авось, лет через пятьсот Россия дорастет до идеалов свободы и демократии… («жаль только – жить в эту пору прекрасную уж не придется…»).
Толерантность в России: возможность и невозможность[10 - Опубликовано в источнике: Актуальные аспекты проблемы толерантности в современном обществе. СПб., 2004. С. 53–58.]
Существующий в России веками рабский, холопский дух, сочетающийся с презрением к иноземцам, инородцам и иноверцам, я считаю величайшей бедой, а не национальным здоровьем.
Андрей Сахаров
На прошлой конференции «Пределы толерантности в современном обществе» я выступил с несколько провокационным сообщением – «Толерантность без границ». Я и сегодня убежден, что без высокого уровня толерантности само существование человечества является проблематичным, а вместо поисков в России «национальной идеи» следует обратиться к так называемым «общечеловеческим ценностям», хорошо известным цивилизованному миру. Это либеральные, демократические ценности.
При сегодняшней активной дискуссии о либерализме в России следует подчеркнуть, что проблемы либерализма и толерантности тесно связаны.
Этимологически и исторически либерализм ассоциируется со свободой (лат. libertas – свобода)[11 - См. также: Duden. Lexikon von Abis Z. Dudenverlag, 1988. S. 402; Petit Larousse. Illustrе. Paris, 1980. P. 593.]. Как всякое понятие, либерализм имеет множество значений и смыслов в зависимости от эпохи, политической ориентации исследователя, сферы знаний (для социологов либерализм связан с утверждением свободы личности, для юристов – с равенством прав, соблюдением прав личности, для экономистов – это, прежде всего, свобода предпринимательства – laissez faire и т. д.)[12 - См., например: Боуз Д. Либертарианство: История, принципы, политика. М., 2004; Das neue Taschen Lexikon. In 20 B?nden. Band 9. Bertelsmann Lexikon Verlag, 1992. S. 125–126.]. Не будучи четко определен, он интуитивно понятен. Как утверждает «Энциклопедия Британника», «мы все, не сознавая этого, дышим воздухом либерализма вот уже четыре столетия». И этот воздух – «дух свободы». Либерализм же выступает политическим, социальным, философским, правовым отражением, осознанием неразрывности Человека и Свободы, свободы как необходимой предпосылки человечности. Либерализм включает отстаивание свободы человека, его прав и политических, социальных, экономических свобод, равенства всех, толерантности (терпимости) по отношению к инакомыслящим и инакодействующим, свободы действий, пока и поскольку это не нарушает свободы и прав других. Либерализм – «это убеждение в том, что каждый человек имеет право жить так, как хочет, если уважает права других»[13 - Боуз Д. Либертарианство: История, принципы, политика. С. 2.]. А отношение к «иным» – лучший показатель цивилизованности/нецивилизованности общества.
Либерализм как интеллектуальное, политическое (а не только экономическое – свобода предпринимательства – laissez faire) явление включает толерантность, терпимость к инакомыслию и инакодействию как неотъемлемую составляющую. Из либерально-демократических ценностей особенно актуальны сегодня:
• ненасилие (ибо без него – гибель, как индивидуальная, так и в конечном итоге человечества как рода);
• толерантность, терпимость – политическая, расовая, этническая, конфессиональная, идеологическая (ибо без этого невозможно «ненасилие»);
• интернационализм или космополитизм (ибо без него – нетерпимость).
