скачать книгу бесплатно
На улице её ждали Тошкан и Бешка. Оба добродушно улыбались, отчего Майяри стало совсем тошно.
– Чаво это у тебя с лицом? – дружески подначил её Тошкан. – Не иначе реветь решила? Ну будет тебе!
Майяри всё же позорно шмыгнула носом, и Бешка, смущённо кашлянув, приобнял её за плечи.
– Да чего уж там, – промямлил он. – Если Всеблагим будет угодно, свидимся ищо. Пошли, пока окончательно не стемнело.
Уже вечерело, и Гава-Ыйский лес медленно наливался огнями. Майяри отстранилась и первой направилась в сторону Каменного Порога.
Они никуда не торопились. Мужчины громко разглагольствовали и посмеивались, Майяри молчала и улыбалась. Беседа сперва казалась натянутой, но после Каменного Порога оживилась и потекла более непринуждённо. Бешка и Тошкан обсуждали, где почва уже достаточно плотна, чтобы выдержать саженец бахвинного дерева, вспоминали, все ли делянки убраны, а то замёрзнет нежная трава; в одном месте и вовсе остановились, горячо споря, стоит ли рубить паразита у бахвина Мешски или пусть ещё подрастёт. Майяри их не подгоняла и терпеливо ждала. Она не торопилась. А когда путь их пришёл к концу, замялась.
– Ну, бывай, – Тошкан крепко, от души, прижал девушку к груди. – Знать не знаю, чего тебя ждёт, но болота тебя не обидели и тот мир не должен обидеть. Мож, и свидимся ищо.
– Спасибо, – едва выдавила из себя Майяри.
Бешка выглядел смущённым – не привык он к таким нежностям – но девушку обнял едва ли не крепче, чем друг.
– Захаживай, ежели сможешь, – сдавленно попросил он. – За избёнкой твоей приглядим, крышу ей новую сладим… Захаживай.
Майяри не выдержала и всхлипнула. Оторвавшись от Бешки, она стремительно пошла прочь, но через десяток саженей всё же остановилась и обернулась. Тошкан и Бешка продолжали стоять и смотреть ей вслед. Ободряюще улыбнувшись, они помахали девушке, и она скрепя сердце помахала в ответ. Фигуры мужчин медленно заволакивал туман, с приходом темноты засиявший голубоватым светом. Майяри шагнула спиной вперёд, а затем повернулась и направилась прочь.
Под ногами хлюпала грязь, из глубины болот доносились рыки и леденящие душу звуки, в мертвенно-голубом тумане жутковато светились деревья, и Майяри было жаль оставлять всё это. Туман взвился завихрениями и неожиданно отступил, открывая обычную темноту, в которой вырисовывались силуэты облетевших кустов. Девушка замерла, не решаясь пересечь невидимую границу, разделявшую два мира. Этот, некогда обычный, мир пугал ей сильнее, чем топь, которая хлюпала и рычала за её спиной. Он дышал холодным ветром, пах землёй и опавшей листвой, шуршал голыми ветками, был тёмен и в сравнении с болотами тих.
– Обманчиво безопасен… – тихо протянула Майяри, осматривая мир, в который ей предстояло вернуться.
Она ещё раз обернулась, но Бешки и Тошкана видно уже не было. Постояв ещё немного, девушка шагнула из тумана в ночную тьму своего прежнего мира. На мгновение Майяри показалось, будто чья-то рука коснулась её волос, и сердце испуганно дрогнуло. Стремительно обернувшись, девушка обшарила глазами клубящийся туман. Налетел порыв ветра, и в его завывании Майяри послышался приглушённый смех. Отступив от болот, девушка поклонилась.
– Да хранят вас Всеблагие, – тихо пожелала она и, повернувшись спиной к единственному месту, которое могла бы назвать домом, зашагала прочь.
Глава 13. Холод
Майяри шла не останавливаясь всю ночь. Впрочем, шла не очень быстро. Отвыкнув от столь тёмных ночей, девушка путалась в кустах, спотыкалась о кочки, заходила в тихие лужи и оскальзывалась на мокрых овражных склонах. В болотах-то в любое время суток было светло, даже в безлунные и безмесячные ночи.
Тоска по оставленным садам медленно, но верно сменялось волнующим возбуждением. Майяри заново привыкала к своему прежнему миру, по-новому относилась к уже знакомым запахам и звукам и почувствовала, что всё же скучала. Внутри всплескивалось что-то радостное, и девушка ощущала себя свободной. Опять.
Как бы ни были прекрасны болота и их обитатели, для Майяри это место всё же было тюрьмой. Она была в безопасности на территории этого маленького мира, а местные жители приняли её с радушием и доброжелательностью, но, чтобы оставаться там и дальше, пришлось бы подчиняться устоям и законам, которые там царили. Мир Гава-Ыйских болот суров, неподчинение его правилам грозило смертью. И как бы Майяри ни любила это место, она понимала, что не смогла бы долго жить так. Она всю свою жизнь живёт, пытаясь вырваться из круга смертельных ограничений. Неужели она не найдёт место, где сможет быть более свободной? Такое место должно существовать. Но не на территории Салеи.
И зачем она встряла в это дело? Это же не её заботы, она даже не понимает, что происходит! Она и так в бегах, а теперь ещё скрывается от закона и от кого-то непонятного. Майяри то злилась на себя за неразумность, то убеждала, что по-другому поступить не могла. Неправильно было бы. Теперь же у неё не было никаких шансов отступить в сторону: она стала неотъемлемой деталью этой истории.
Так что в Салее ей больше не жить. Свободы здесь она никогда не увидит. И Майяри решила податься на юг. Южная граница была ближе северной, да и на север идти слишком далеко, и путь шёл мимо Санариша. А в обход идти ещё дольше. На западе же были Нордас и хорошо охраняемая граница. С востока к Салее примыкали Многоимённые земли, от которых Майяри не знала, чего ждать. Юг был предпочтительнее всего: тепло, граница в Рирейских горах охранялась не так хорошо – всё же там много смешанных поселений, салейских и давриданских, – и опять же там будут горы. Потом уже можно будет пересечь Давриданию и затеряться где-нибудь.
Только Гава-Ыйские болота было жаль. Может, она когда-нибудь их ещё и увидит, но вряд ли это будет скоро. Наверняка ни Бешки, ни Тошкана, ни Рыжжи уже не будет.
Майяри старалась убедить себя, что всё сделала правильно. За неё взялся Вотый. Даже она, выбравшаяся из своей глуши только шесть лет назад, слышала про эту семью. Есть ли что-то невозможное для них? Девушка порой слушала рассказы про Вотых как сказки. Особенно сильно ей нравились истории про Шереха Вотого. Про него говорили часто, с упоением и лёгким страхом. Майяри нравилась целеустремлённость Шереха и его упорство даже там, где достичь желаемого не представлялось возможным. Но он достигал! Это вызывало у девушки бурный восторг и веру в то, что и она своим упорством добьётся желаемого.
Но теперь за неё взялся Ранхаш Вотый. Про него она слышала не так много, он служил в основном на севере Салеи и был известен не так сильно, как его прадед. Но если за неё взялся один Вотый, то можно с уверенностью сказать, что она теперь под вниманием всей семьи. А Вотые не упускают добычу.
Как долго она смогла бы скрываться на болотах? Девушка предполагала, что долго. Но правда могла всплыть. Ей ли не знать, как легко быть пойманной, будучи уверенной в надёжности своего укрытия! Какая-нибудь маленькая незначительная деталь может всё испортить. Такая подлая, коварная и совершенно незаметная для неё. Но в этот раз Майяри обнаружила опасность сразу же. Наверное, это из-за того, что в этот раз под угрозой оказалась не только она, но и жители болот: девушка была уверена, что внешний мир погубит гава-лиимцев и будет лучше, если их существование так и останется тайной.
В тот день, когда Майяри получила первое послание от Ранхаша Вотого, она сидела и лихорадочно обдумывала своё положение, пыталась оценить надёжность своего укрытия, ставила себя на место следователя, думала, как бы она поступила… И поняла, что у болот есть опасная брешь – разбойники. Эти твари, плодившиеся и множившиеся по окраинам, имели языки. Её редко видели, раз или два, но тем не менее видели. Поняли ли они, что она отличается от местных жителей? Запомнили ли?
Майяри порой украдкой наблюдала за ними. Живя в вырытых в топях колодцах, разбойники постоянно были под воздействием вредных болотных соков, и лица у них были неосмысленными. Девушка знала, что здесь в основном скрывались те, у кого не было ни единого шанса на милосердие со стороны закона. Она прожила в Санарише три года в непосредственной близости от болот и часто слышала про облавы, что устраивали военные. После этих облав только и говорили о массовых казнях. Болотную тать казнили сразу же, не слушая их полубредовые рассказы.
А если кто-то вслушается?
Майяри бы вслушалась. Она же знала, что самая странная и неправдоподобная информация может выдать беглеца. У неё был слишком большой опыт неудач, чтобы не понимать этого.
Ближе к рассвету девушка остановилась передохнуть. Небо ещё даже не начало светлеть и блестело только россыпью звёзд. Майяри уселась на большой камень спиной к чернеющему лесу и подняла глаза наверх. Звёзды… Широкая улыбка осветила лицо девушки. В лицо пахнуло запахом прелых листьев и речной воды. Где-то за спиной глубоко в лесу раздался волчий вой. Майяри разобрал смех. Волки! Всего лишь дикие лесные волки!
Майяри старалась обходить поселения, но к середине дня неожиданно наткнулась на одно из них. Сперва она увидела двух мужиков-оборотней и поспешила спрятаться. Того, что её учуют, девушка не опасалась. Для этого им пришлось бы оказаться рядом с ней не менее чем в сажени. Оборотни, весело похохатывая, прошли мимо. На поясе у каждого из них моталась связка убитой дичи.
Появление мужчин хоть и насторожило Майяри, но не напугало. Рано или поздно она всё равно столкнулась бы и с охотниками, и с собирателями дров, и с рыбаками. Местность здесь всё же обжитая. Но, когда на окраине леса показался свеженький тын, Майяри растерялась. Карта у неё была хорошая, но на ней этой деревеньки не было. Пришлось делать большой крюк, чтобы не попасться на глаза местным. Потом Майяри долго сидела среди валежника, и так и сяк крутив карту. Пришлось с досадой признать, что за год сидения на болотах могло измениться что угодно.
Ближе к вечеру заморосил противный ледяной дождик. Одежда девушки очень быстро вымокла, и ей пришлось искать укрытие. Нашлось оно в заброшенной берлоге под корнями раскидистого дуба. Почти полчаса Майяри стучала зубами, пытаясь согреться в мокрой одежде, а потом всё же вспомнила, что она вообще-то маг. От высушенной ткани не очень приятно запахло жжёной травой, но стало значительно теплее. Девушка уже по привычке напрягалась, ожидая, что болота покарают её недомоганием, но сила внутри бурлила радостно, вселяя в неё бодрость. Как-то странно было осознавать, что теперь можно не сдерживаться. Видимо, привыкать ей придётся не только к своему старому миру, но и к прежней себе.
Задремав под мерный шелест дождя и тихие завывания ветра, Майяри проспала до самого утра и проснулась от дикого холода. С трудом распрямив закоченевшие руки и ноги, девушка выбралась наружу и увидела, что траву и деревья покрыло изящное узорочье инея.
– На юг! На юг! – стуча зубами, решительно пробормотала Майяри и потопала дальше. Сперва нужно согреться, а завтрак подождёт.
Шидай ногой открыл дверь в кабинет харена и осторожно внёс внутрь две чаши травяного отвара, от которых поднимался густой пар. Утро выдалось холодным, а здание сыска протапливалось не очень хорошо. Сам господин на холод не жаловался, но нога у него не гнулась совсем. Обматывать её мехом, как предложил лекарь, он отказался, и теперь больная конечность покоилась на низеньком табурете. На большее харен не согласился.
Поставив на стол одну из дымящихся чаш, Шидай недовольно посмотрел на открытую створку окна и, отхлебнув из своей чаши кипяток, пошёл её закрывать.
– Посланник? – полюбопытствовал он, возвращаясь к столу.
Ранхаш кивнул и отложил короткое письмо во внушительную стопку прибывших ранее посланий. Лекарь смерил стопку взглядом и щедро хлебнул отвар.
– Сколько всего писем ты послал? Тут ответов уже больше сотни.
Почти два дня харен потратил на то, чтобы связаться со командирами гарнизонов, данетиями городской стражи других городов, начальниками небольших застав, чтобы попросить их о содействии в поиске преступницы. Он решил оцепить область на расстоянии двухсот вёрст от Санариша и закрыть все границы.
– Двести семьдесят два, – ответил Ранхаш и вскинул глаза, услышав стук в окно.
На карнизе сидел встрёпанный, недовольный жизнью воробей.
– Ого, – только и выдохнул Шидай, но особо удивлённым не выглядел, и пошёл впускать пташку.
Харен же не стал добавлять, что двести семьдесят два письма он отправил только местным, а ещё около восьмидесяти писем – он точно не считал – были направлены пограничникам.
Шидай принёс озябшую птаху и грузил её на стол. Ранхаш быстро отцепил от ледяной лапки послание и, бегло почитав его, убрал в стопку. Воробей, возмущённо щебеча, прошёлся по столу, а затем вспорхнул на голову харена и, удовлетворённо клекоча, начал устраивать в его волосах гнездо. Харен помрачнел, но прерывать деятельность наглой птахи не стал. Шидай издевательски захохотал, но ничего не сказал: прошлым днём, когда посланники прилетали целыми стаями, ситуация была ещё комичнее. Озябшие птички в поисках тепла почему-то жались к холодному харену.
– Какое это послание? – интересовался Шидай, ненавязчиво подталкивая дымящуюся чашу ближе к господину. Тому понадобится тепло хоть бы для того, чтобы греть всех тех маленьких созданий, что так доверчиво к нему жались.
– Двести второе, – Ранхаш всё же не выдержал и устало потёр глаза. Несколько бессонных ночей всё же давали о себе знать.
– Отказы есть?
– Нет.
Шидай хмыкнул. Ну, конечно, никто не откажет правнуку самого Шереха!
– Тогда, может, домой? – предложил лекарь. – Посадим на твоё место Варлая, пусть принимает корреспонденцию и отогревает птичек. А то в решающий момент, когда девчонку найдут, ты даже на дракона влезть не сможешь. Это я тебе как твой личный лекарь обещаю, – последнее прозвучало весьма угрожающе, Ранхаш даже предостерегающе посмотрел на Шидая. Мол, только посмей!
И всё же харен поднялся со своего места, выпутал из волос разъярившуюся птичку и, ссадив её на стол, направился на выход.
Пока Шидай отдавал распоряжения Варлаю, Ранхаш набросил на плечи плащ и теперь смотрел на снующих по улицам горожан. Плющ, наползший на карнизы окон, серебрился инеем и от этого казался диковинной рамой, а сами окна – живыми картинами. Подошедший со спины лекарь по-панибратски обхватил харена за плечи и тихо спросил:
– Ну? Домой?
На краткое мгновение в груди всполохнуло тёплое позабытое уже чувство. Но Ранхаш поспешил его задавить и, вывернувшись из-под руки Шидая, направился к двери.
Лекарь нагнал его уже за порогом, на ходу натягивая плащ.
– Слышал новость? – весело спросил он, залезая следом за Ранхашем в экипаж. – Про нашего Викана? Мне Варлай рассказал, что он опять влез в неприятности.
– Серьёзно? – в голосе харена прозвучало такое редкое веселье. – А я уже начал беспокоиться, что с ним что-то не то.
– Он сейчас вроде бы дома отлёживается, – ободрённый интересом господина, лекарь продолжил рассказ с ещё большим энтузиазмом. – Представляешь, решил к оборотнице из Сумеречных гор подкатить! Понадеялся на своё природное обаяние.
– Сумеречница? – повторил Ранхаш.
– Ага, – весело подтвердил Шидай. – Сам же знаешь, какие они. Все в покрывалах, яркие, как экзотические птички, вот Викан и повёлся, позабыв, что для тех любое внимание со стороны мужчины сродни лишению девственности. А она ещё и с братом была. Викан ей подмигнул, девчонка побледнела, а потом в слёзы. Брат, естественно, разъярился. Насилу разняли. Данетий Трибан хотел Викана на неделю в камеру упечь, чтобы в следующий раз головой думал. Но в итоге отстранил от дел на пять дней.
– Стоило бы посадить.
– Стоило бы, – согласился с господином Шидай. – Викан ведь понимал, какими неприятностями могла обернуться его выходка. Но он всё же знает подход к женщинам. Дочке данетия всего семь лет, а наш мерзавец Викан её уже очаровал, и малышка так плакала, что отец всё же смилостивился и…
Экипаж дёрнулся, вынуждая лекаря умолкнуть. Движение почти сразу же восстановилось, но Ранхаш отдёрнул занавеску и выглянул наружу. В воздухе медленно и торжественно кружил снег. Прохожие замирали посреди дороги и восторженно смотрели на первые снежинки, мелкие и колкие.
– Зима наступает, – медленно протянул Шидай.
Колкая труха сменилась пышными хлопьями, и лекарь замер, наблюдая, как в жёлтых глазах его господина неспешно падает снег.
Глава 14. Столкновение
Уже седьмой день падал снег. Обычно первый снег падал и таял, но в этот раз зима сразу же решила занять прочную позицию. Заснеженные деревья – некоторые из них даже не успели до конца сбросить листья – клонились под тяжёлыми влажными шапками и были сказочно красивы. Майяри даже поначалу восторгалась. Пока не промёрзла до костей. Тёплая одежда у неё была: щедрые гава-лиимцы снабдили и зеленоватым тулупом с меховым воротником, и вязанными телогрейкой, чулками и варежками. Варежки и чулки они, впрочем, вязали не из шерсти, а из мягчайшей коры вездесущей абдарики, отчего те имели фиолетовый цвет. Майяри каждый раз, когда встречала кого-то, запихивала варежки поглубже в карман, чтобы те в глаза не бросались. Да и сама на глаза попадаться не спешила.
Устроившись на хвойном опаде под разлапистой елью, девушка извлекла из мешка крупный фиолетово-зелёный плод и вонзила в него зубы. Брызнул сок. Мякоть оказалась сочно-зелёной. Майяри куснула плод ещё раз, и стала видна коричневая косточка. Девушка поморщилась и с вожделением посмотрела на мешок, где лежало вяленое мясо. Его она ела только по вечерам и не более одной тонкой полоски. В остальное время перебивалась сушёными овощами и фруктами или вот свежей абдарикой. Она хоть и была вкусна и питательна, но уже изрядно приелась.
Куснув плод третий раз, девушка подняла глаза на небо и замерла. Высоко в вышине, среди завихрений снега, кружила большая птица. Майяри сглотнула и поспешила поглубже забиться под сень дерева.
Больших птиц – поодиночке или парами – она видела уже третий день подряд. Так бы всё ничего. Мало ли какие пташки тут водятся. Но эти летали и в сильный снегопад, когда поднявшийся ветер вызывал снежные завихрения. Какая нормальная птица высунется из укрытия с риском переломать крылья? Да и большие они очень…
Майяри напряжённо проводила птицу глазами и рискнула выбраться из укрытия, только когда она скрылась за снежной пеленой. Недоеденную абдарику она случайно сжала, и превратившийся в слякотный ком плод пришлось прикопать в снегу. Всё ещё нервно осматривая небо, Майяри продолжила путь, одновременно радуясь снегопаду, который скрывал её от чужих взглядов, и негодуя на него: зелёный тулуп уж больно на снегу выделялся.
Крупный ястреб вынырнул из снежного завихрения и неуклюже спланировал на крепостную стену. Часовые не преминули подшутить и посоветовали сбить лёд с перьев. Злобно наклекотав на шутников, ястреб вперевалочку двинулся к лестнице и уже оттуда слетел во двор к пылающему костру. Юнец, зябко притоптывающий рядом, тут же набросил на птицу покрывало, скрыв её полностью. Сквозь шум ветра послышался треск, и через минуту, кутаясь в ткань, на ноги поднялся мужчина. Ухнув, он подпрыгнул на месте и вприпрыжку помчался к дверям крепости. Уже внутри он сбил с босых ног снег и направился наверх.
Пыхнувшее из-за открытой двери тепло приятно согрело замёрзшие ноги и руки. Оборотень зашёл внутрь, тщательно прикрыл за собой дверь и повернулся лицом к начальнику. Тот, высокий черноволосый мужчина с орлиным профилем, сидел за столом, спиной к ярко горящему камину. Жёлтые глаза выжидательно уставились на подчинённого.
– Я опять её видел, – доложил оборотень. – Всё так же двигается на юг. Мне кажется, она избегает поселений.
– Похожа? – хаварий[10 - Хаварий – можно перевести как «начальник». Но употребляется оно только в отношении оборотней, которые занимаются соблюдением внешнего правопорядка. Это воинский чин. Его носят начальники крепостей, гарнизонов и застав.] кивнул на портрет девушки, нарисованный углём. Он висел на стене в окружении канделябров, и непосвящённый мог бы подумать, что это возлюбленная владельца кабинета.
– Не-а, – мотнул головой подчинённый. – Эта посытней будет, – он кивнул на портрет.
– Ну, за такое время могла и исхудать, – заметил хаварий. – Может, какие-то отдельные черты?
– Да в такой снегопад и не рассмотришь! – поморщился мужчина. – А подлететь ближе… Так она шугается!
– С чего бы? – протянул начальник.
– Да понятно, что с ней что-то нечисто. Вряд ли эта та девка, что харену Ранхашу нужна, но она определённо странная. Куда эта женщина тащится одна, да ещё в такую погоду? Она даже не оборотень.
– Уверен?
– На охоту ни разу не ходила. Подозрительная она какая-то…
Хаварий задумчиво уставился на портрет, словно спрашивая у него совета. Языки пламени причудливо плясали по полотну, придавая изображению несколько зловещий вид.
– Напишу харену, – решил хаварий. – Лучше ошибиться, чем упустить добычу.
Шидай вздрогнул от громкого удара в стекло.
– Вот негодники! – лекарь сердито поднял голову, решив, что это шалящие на улице детишки запустили снежок в окно, но увидел распластанного сыча.
Сыч нахохлился, вспорхнул с карниза и ещё раз попробовал пробить стекло. Шидай поспешил птице на помощь, пока та не убилась.
– О, Ранхаш, тут письмо, – лекарь ловко обманул агрессивно нацеленный на его палец клюв, стащил с лапки птицы футляр и кинул его на стол. Сыч разразился бурей негодования и возмущённо захлопал крыльями. – Вот же бестия!
Ранхаш оторвался от бумаг и, распаковав послание, вчитался в него. Холодное его лицо почти тут же дрогнуло.
– Что там? – моментально заинтересовался Шидай.
Харен сперва полностью прочитал письмо, а потом всё же соизволил ответить.
– Хаварий Глод сообщил, что они уже несколько дней наблюдают на своей территории странную девушку. Она не оборотень, путешествует одна и избегает поселений. Он не уверен, что это Амайярида. Сходства с портретом почти нет.
– И что ты думаешь делать? Хотя кого я спрашиваю! – лекарь закатил глаза. – Мне собираться? Ты же ведь сам захочешь проверить?
Ранхаш кивнул.
– Предупреди данетия Трибана. Нам будут нужны драконы.
– И очень тёплая одежда, – протянул Шидай и, заметив тяжёлый взгляд господина, добавил: – Что ты на меня так смотришь? Наверху будет очень холодно, а до Тривийской заставы три дня лёту.
Через три дня снег сменился дождём. Осень словно бы вспомнила, что пока ещё её время, и вступила в схватку с зимой. Та сдаваться не спешила, поэтому дождь был со снегом, отчего стал ещё противнее. Майяри уже не пыталась сушить одежду и лишь раз за разом грела себя магией. Деревья без снежных шапок разом стали каким-то голыми, и лишь часть из них продолжала стойко щеголять пожухшей листвой.
Девушка окинула небо взглядом, выискивая больших птиц. Они всё ещё продолжали появляться. Майяри даже казалось, что их стало больше и летали они чаще. Конечно, может быть, где-то здесь находится община каких-то неведомых ей пернатых, но девушка не смела надеяться на такую удачу. Может, она просто зашла на территорию излишне бдительных оборотней? Уйдёт, и они перестанут её преследовать.
